***
Пахло очень противно и было слишком светло, Ума с трудом разлепила глаза и не сразу поняла, где находится. Ее за руку держала бледная Настя, вторая рука была подключена к капельнице и какому-то прибору. — Что за черт? — прохрипела Ума, Настя тут же подпрыгнула и вылетела в коридор, вернувшись через несколько минут. — Почему я в больнице? — Я вернулась домой, а ты в дверном проеме распласталась. Знаешь, как я перепугалась? Ты такой белой была, что у меня на секунду мелькнула мысль, что ты умерла, — Настя помотала головой, избавляясь от дурных воспоминаний. — Вызвала нашего личного врача, тебя сразу привезли сюда и взяли кучу анализов, а потом оставили меня смотреть за тобой. — Ты кому-то из парней говорила об этом? — Еще нет, у меня как-то из головы вылетело. — Вот и не надо, пусть спокойно закончат тур, — их прервал врач. — Что же вы, милочка, так изнуряете себя в вашем-то положении, — с укором спросил мужчина в белом халате, проверяя показатели на приборе. — В каком таком положении? — не поняла Ума, но уже насторожилась. — Так вы не знаете? Поздравляю, вы беременна, срок чуть больше двух недель. — Я — что? — Ума широко распахнула глаза. — Беременная вы, мамой скоро станете, лялечка у вас в животе, — Настя и Ума переглянулись, полностью отказываясь верить своим ушам, глазам и вообще этому подозрительному мужику, который несет бред собачий. — Не-не, это какая-то ошибка, я не могу иметь детей с подросткового возраста, я почки застудила, пошли осложнения, и мне поставили диагноз «бесплодна», — тараторила девушка, пытаясь понять, ее разыгрывают, или она сошла с ума. — Ничего удивительного, такое часто бывает, с возрастом ваш организм поменялся, изменился гормональный фон, и очень удачливый спермотазоид попал туда, куда надо. Только я вас предостерегаю, что плод прикрепился очень низко, есть угроза выкидыша, поэтому вам нужно очень внимательно следить за своим состоянием и принимать кое-какие лекарства. Прошу прощения, у меня еще другие пациенты, чуть попозже зайду, поговорим о выписке. Врач ушел, оставив девочек в полной растерянности и самом настоящем шоке. Ума смотрела на свой живот, как будто от туда должен был вылезти динозавр, она пыталась понять, какие эмоции переживает. Настя чуть не села мимо стула, то ли от счастья за подругу, то ли от удивления. — Вот это ситуевина… — Я не понимаю, это что за цыганские фокусы, кто-то ведь сейчас должен вылезти и сказать, что это розыгрыш, да? — Умка, ты мамой скоро станешь, — Нася растянулась в широченной улыбке и прикрыла рот руками, чтобы сдержать восторженный крик. Ума, дрожащей рукой, коснулась живота, потом осмелела и положила вторую. — Там малыш, да? Мой и Юнги ребенок? — она спрашивала, будто сама была любопытным ребенком. — Юн кони двинет, когда узнает. — Главное, чтобы от радости, а не от горя. Он же не хотел детей именно сейчас, у него ведь карьера, какие ему дети, — Ума поглаживала свой животик, ощущая, как приятное тепло растекается по всему телу. Неужели вот так в один миг может перевернуться все мировоззрение человека? Неужели за какую-то секунду можно полюбить человека, которого еще нет? Уму выписали в тот же вечер, строго приказав не вставать с постели и следить за приемом лекарств. Ума позвонила Шихеку и все ему рассказала, попросив, сохранить это пока в тайне. Счастливый продюсер чуть не пустил свою кампанию по миру, пообещав подарить Уме яхты, виллы, самолеты и прочую ненужную ей недвижимость. По одному звонку Шихека к Уме тут же приставили того самого лучшего врача, который будет вести всю ее беременность. PD-ним угрожал, что даже не пустит Уму в лейбл, пока не получит от доктора хорошие прогнозы и разрешение. В этот момент девушка почувствовала себя самой важной персоной на планете, учитывая, как за нее беспокоятся. Через пару дней прилетели парни, Ума и Настя встречали их в аэропорту, Юнги от радости чуть не раздавил Уму, она про себя подумала, что нужно как можно скорее рассказать ему обо всем, иначе он угробит собственного ребенка. Только вот подходящих моментов не было, вернее, они были и очень много, только у Умы не хватало смелости. Как только она открывала рот, чтобы все рассказать, на нее находила волна страха и паники, поэтому она тут же его закрывала и откладывала до следующего раза. Настя постоянно ругалась и грозилась все ему рассказать сама. — Ты хочешь, чтобы Юнги узнал, когда ты уже родишь? — Да расскажу я ему все, просто сейчас не время, — отмахивалась девушка.***
Произошло удивительное чудо, у всех ребят выпал выходной в один день, даже Чау пришла с самого утра, чтобы помочь девочкам приготовить все ко дню просмотра фильмов. Настя ходила и материлась, злясь на Уму, что она лишает Юнги счастья уже неделю. Ума в свою очередь начинала себя чувствовать как настоящая беременная: ее все больше тошнило от разных запахов и еды, вкусовые сочетания становились все более ебанутыми, да и сама Ума становилась ебанутой. К счастью, из-за постоянной работы Юнги этого никто не замечал. — А я не понял, куда делась огромная миска с салатом, которую я уже ночью приготовил специально к сегодняшнему дню? — начал возмущаться Джин, демонстрируя всем пустую пятилитровую миску. — Это Ума, — выпалила Настя и довольно улыбнулась, полностью игнорируя убийственные взгляды подруги. — Ты сама умяла весь этот тазик? — переспросил Юнги. — Даже мой живот на такое не способен, — хлопнул себя по идеальному прессу Чонгук. — Я не одна его съела, — тихонечко, почти себе под нос проговорила Ума. — И с кем это ты тут ночью сидела и втихую хомячила? — поднял бровь Юнги. — С твоим ребенком, — еле пискнула девушка, укладывая ручки на живот. Миска вылетела из рук Джина и разбилась, Настя выдохнула со словами: «Слава Сатане!», Чимин начал откачивать Чонгука, так не вовремя проглотившего снек, застрявший у него в горле, по всему дому раздалась сирена в лице Хоби и Тэхена, топающих и прыгающих на месте. Один только Юнги недоверчиво щурился на Уму и не проявлял никакой реакции. — Это несмешная шутка, Ума, ты же знаешь, как я отношусь к детям, а ты специально меня выводишь? Не хочешь идти ко врачу, тогда вообще про детей не заикайся, — ледяным тоном выплюнул Юнги, он был безумно зол, потому что дети всегда были для него огромной мечтой, и он очень расстраивался, когда Ума заикалась о том, что не любит их. — Я не шучу, Юнги. Срок четыре недели, как раз перед вашим отлетом в тур. Неделю назад я потеряла сознание и попала в больницу, там мне и сказали. Парни подняли жуткий ор, от которого трещали стекла, они прыгали и обнимались, вереща, что скоро станут дядями. Чау поздравляла Уму, но она не слышала, потому что наблюдала за Юнги, на лице которого ни один мускул не дрогнул. Ей было очень обидно, потому что она ожидала совсем другой реакции, хотя бы небольшой улыбочки. А он просто стоял и смотрел, не выражая никаких эмоций. — Ты не рад? — одними губами спросила Ума, потому что в таком шуме просто невозможно было что-то услышать. Снова никакой реакции не последовало. Мемберы притихли, когда увидели, как по щеке Юнги скатывается одинокая скупая мужская слеза. Он неотрывно смотрел на Уму, пока слезы непроизвольно выкатывались из глаз. Шуга сел перед ней на колени, взглядом показал на животик. — Можно? — Ума кивнула головой и взяла руки Юнги в свои, укладывая их на еще почти плоский живот. Все затаили дыхание, наблюдая, как трясет от переизбытка эмоций их скупого на чувства сурового мембера. — Ты правда родишь мне ребенка? Я правда скоро стану папой? — Нет, блять, мамой. Юнги, конечно, правда, — уже не выдержала Ума, хотя сама тупила точно так же. Шуга подхватил девушку на руки и начал вместе с ней скакать по комнате, издавая непонятные звуки Иерихонской трубы, подхватываемый остальными мемберами, устроившими какой-то хоровод вокруг них. — Юнги, остановись, меня сейчас стошнит! — он будто опомнился, что теперь за Умой нужно ухаживать, как за хрустальным цветочком, она же носит его малыша. — Прости, радость моя, я не в силах себя контролировать. У меня сейчас сердце из груди выпрыгнет, — он прижался губами к ее уху, — снова ты создаешь для меня самые счастливые моменты в моей жизни. — Кто станет дядей? Я стану дядей! — носился, как в жопу ужаленный, Хосок. — Вообще-то не ты один, — надулся Чимин, поддерживаемый остальными макне и Джином. — Ну я-то самый настоящий дядя, а вы только косвенно, — продолжал дразнить их. — Ты быканул или мне показалось? — Гук засучил несуществующие рукав футболки и расправил плечи. Пусть и в шутку, но выглядело очень угрожающе. — Эй-эй, дяди, ребенок не родился, а вы уже его делите, — прикрикнула Ума, дабы угомонить возбужденных мемберов. — Посмотрим, как вы все будете так же яро сидеть с малышом. — Советую тебе после родов бежать отсюда, а то эти дети такому ваше дите научат, — прокомментировал Мон, который вместо громких криков крепко пожал руку Юнги и тепло обнял Уму. — Даже представить вас не могу родителями, если честно, — почесал он затылок. — Я пока тоже, — призналась Ума. — Ну ничего, у нас для этого есть восемь месяцев, чтобы стать самыми лучшими родителями, — Юнги обнял жену за талию, любуясь картиной бесящихся от радости мемберов.***
Теперь будни Умы проходили совсем по-другому. Каждый из парней считал своим долгом потрогать ее животик, предложить что-нибудь вкусненькое или узнать о самочувствии. Сначала Уме все это было в кайф, но когда она поняла, что за всем этим скрывается подхалимство, дабы Ума потом говорила малышу: «Вот посмотри, это твой самый любимый дядя, он больше всех о тебе заботился, пока ты был в моем животике», после этого ей уже становилось тошно от всей этой заботы. Нет, безусловно, мемберы делали это от чистого сердца, потому что действительно за нее переживали, но начинали понемногу перебарщивать с заботой, поэтому Ума уже просто шарахалась от них. К огромному, просто величайшему счастью Умки, у мемберов начался месячный тур, так что она могла спокойно отдохнуть. Парни улетали в ночь, Ума получила кучу наставлений, как и что делать. Они с Юнги чуть не подрались, когда тот предложил пожить ей с его мамой, чтобы Ума не напрягалась, за ней всегда ухаживали, ну и сам Шуга не переживал. Юнги купил тонну продуктов, как будто прокормить нужно было слона, а не беременную девушку, хотя по аппетиту от слона Ума ушла недалеко. Строго было наказано звонить, если что-нибудь случится, при любом недомогании тут же вызывать врача, отвечать на все звонки, в противном случае Юнги сам попросит маму приехать пожить к ним в общежитие. С трудом дослушав всю эту тираду до конца, Ума горячо поцеловала мужа, обняла всех мемберов, еще раз поцеловала мужа и даже немного всплакнула. Все-таки гормоны шалили нехило, и мысль, что ей придется целый месяц спать не с Юнги, а с Настей очень ее огорчала. Утром девушку разбудило оповещение о новом сообщении. Папаша: «Доброе утро, радость моя. Открой плиту, там сюрприз» Сначала Ума хотела послать Юнги к хренам собачим, потому что никакую плиту в семь утра ей открывать не хотелось. Она пихнула телефон под подушку и попыталась вернуться в сладкий сон, однако женское любопытство — ужасная штука. На той максимальной скорости, на которой Ума могла ходить на пятом месяце беременности, она понеслась на кухню. В духовке ее ждала маленькая шоколадка и записка. «Загляни под подушку Хоби» Эта игра начинала ей нравится, Юнги часто дарил ей что-то или говорил комплименты, но такие сюрпризы вызывали у Умы щенячий восторг. Под подушкой лежали любимые мармеладки и еще одна записка. «Открой шкаф у Гука в комнате» Размер живота уже был довольно большим, доктор говорил, что малыш очень хорошо развивается, однако пол еще разглядеть не удалось, потому что плод ворочался так, что УЗИ просто не могло показать. Из-за этого уже на данном этапе Уме было проблематично много передвигаться, хотя врач всегда твердил, что она просто обязана много двигаться, иначе потом могут быть проблемы. Ума сто раз прокляла Юнги, который таким способом заставлял Уму ходить по этажам в поисках вкусняшек. У Чонгука она нашла упаковку с сахарным печеньем, а пока искала его в этом необъятном шкафу, заточила всю пачку мармеладок. «Теперь посмотри в стиральной машине» Ума ожидала найти там очередную вкусняшку, но Юнги под конец решил ее удивить, оставив бархатную коробочку, к которой была прикреплена бумажка. «Люблю тебя, пузатая». Затаив дыхание, девушка приоткрыла коробочку, чуть не заплакав от счастья. Там лежал маленький кулончик, внутри которого выгравировано фото УЗИ их малыша. Пузатик: «Боже, Юнги, я тебя ненавижу, нельзя быть таким идеальным, я реву😭» Папаша: «Ахахаха, и я тебя люблю, малышка💕» Пузатик: «Я скучаю уже» Папаша: «Я тоже» Пузатик: «А я больше» Папаша: «Разве что в диаметре» Пузатик: «Не поняла, тварь😑» Настя теперь всегда приходила с работы пораньше, чтобы больше времени проводить с Умой. Она застала ее ревущей среди кучи фантиков и оберток. — Умка, ты чего? Что случилось? — девушка присела на корточки перед Умой, стараясь заглянуть ей в глаза. Судя по тому, как они опухли, плакала она уже очень давно. — Эй, ревушка, тебе нельзя плакать, малыш ведь все чувствует, — попыталась успокоить Настя. — Я толстая, — Насе захотелось треснуть ее башкой об стену, вместо того, чтобы успокаивать, но она обещала Шуге поддерживать Уму, даже если очень хочется ее прибить. Ума частенько заводила эту шарманку, и успокаивать ее приходилось всем домом. — Глупенькая, с чего ты взяла эту чушь? — Мне Юнги сказал, — еще сильнее зарыдала Ума и показала утреннюю переписку. Теперь об стену хотелось приложить Мина, который, прекрасно зная всю тяжесть ситуации, не следит за словами. Настя начала дозваниваться по FaceTime до Юнги, чтобы этот дебил сам исправлял свою оплошность. — Насть, что случилось, давай быстрее, у меня репетиция, — даже не посмотрев на экран, ответил Шуга. — Ты, придурка кусок, зачем Уме написал, что она больше в диаметре? — Я же любя, в шутку, — оправдался мембер. — Ну вот теперь сам и успокаивай ее, — Нася перевела камеру на зареванную Уму, жующую банан. — Солнышко, ты опять? — Нет, ошесть блять, — рявкнула девушка. — Зачем я тебе такому красивому такая толстая, с растяжками и животом? Тебе ведь даже стыдно со мной появляться будет на людях, ты перестанешь меня любить и хотеть, променяешь меня на какую-нибудь длинноногую красотку, — раньше Шуге было очень противно это слушать, иногда он даже срывался и начинал кричать на Уму, а потом привык, да и доктор объяснил, что беременность протекает тяжело, поэтому такие выбросы гормонов нормальны, нужно проявить терпение. — Ты с ребенком для меня все, дура. И даже если ты будешь весить хоть сто килограмм, я буду любить тебя ничуть не меньше и смотреть только в твою сторону, поняла? Потому что ты — моя жена и мама моего малыша, пора бы уже наконец понять, что мне никто, кроме тебя не нужен и никогда не будет нужен. — Честно? — Честно. — И все равно ты конченный придурок, Мин Юнги, — Настя и Шуга одновременно закатили глаза. — А Ума не хочет ладошкой по заднице получить за такие слова? — А по ебалу лопатой не хочешь? — фыркнула Ума. — Понятно, с тобой беременной говорить невозможно. Позвони мне, когда успокоишься. Мармеладки у тебя в тумбочке, я купил тридцать штук, больше тебе нельзя, — он отключился, Настя устало откинулась на спинку дивана, а Ума поняла, какая она невыносимая. — Я иногда ловлю себя на мысли, что будь на вашем месте, убила бы давно, — призналась девушка. — Ну, иногда хочется, но мы все понимаем, как тебе тяжело, поэтому терпим. — Нась, давай напьемся? — от неожиданного предложения Настя встрепенулась. — Совсем кукухой поехала? Ты на пятом месяце беременности, какое напьемся. Мне Юнги на пару с Хоупом голову открутят. — Давай я выпью сок, а ты чего-нибудь покрепче, я же вижу, что тебе хреново. И вот спустя два часа Настя почти в зюзю жаловалась, как ее бесит Чимин, потому что хочет свадьбы, а Насе это нахрен не упало, пока ее такая перспектива не радует. Ума поедала мармеладки, забыв о том, что она толстая, и внимательно выслушивала тираду о том, какое Чимин дерьмо и как ей с ним повезло. — Чим, на самом деле, очень милый, однако еще и очень рассудительный и мудрый не по годам, с одной стороны, а с другой дурак, какого свет не видал, — рассуждала Ума, потому что она была единственной в этом доме, кто был способен это делать.