Гарри Поттер и Слезы умирающей реальности

      Лили внимательно читала газету. Новостей никаких не было, все тихо и спокойно. Внезапно к ней подошел Гарри. Слава Мерлину, что после произошедшего в Хогвартсе, мальчик отделался потерей памяти. Начисто забыл, почему отправился на третий этаж, а также все свои травмы, полученные там же. — Мам, — смущенно позвал ее сын. — Я сегодня разбирал чемодан и нашел один из подарков. — Подожди, ты только сегодня начал разбирать чемодан? Прошло почти два месяца, как вы с Гермионой вернулись домой и ты до сих пор ни разу не прикоснулся к своим вещам? — нахмурилась Лили.       На щеках у Гарри вспыхнул румянец. Мальчик неуверенно кивнул. — Так получилось, — виновато отозвался Гарри. — Но это неважно. Я нашел причину своего, кхм, странного состояния в школе.       Лили хотела было уже ехидно высказаться на тему неважности разбора чемодана, но тут осеклась, услышав последнюю фразу. Она все лето билась, стараясь вернуть память Гарри, а тут такой прорыв.       Гарри держал в руках шкатулку. Лили непонимающе посмотрела на него и приподняла бровь, ожидая его слов. Гарри аккуратно открыл ее. В шкатулке лежала древняя диадема тонкой работы, сделанная из серебра украшенная сапфирами. — Диадема Ровены Рейвенкло, — узнала Лили. — Вот оно что! — Ну… Да, — неуверенно ответил Гарри. — Я получил ее на Рождество и от нее у меня болел шрам.       Крестражи. Лили вспомнила свой разговор с Дамблдором после той злополучной ночи. По телу прошлась дрожь. Женщина отчаянно надеялась, что данное бремя пройдет мимо её дорогого сына. Как видно зря. — Почему ты мне ничего не сказал про нее? — холодно спросила мать, забирая диадему.       От неудобного ответа Гарри спасла Эмили. Она грациозно впорхнула в комнату и нежно улыбнулась. Посмотрев на серьезные лица матери и старшего брата, она расхохоталась. Гарри и Лили приподняли брови и с холодным интересом взглянули на девушку. Эмили всегда поражало, как при такой разнице в возрасте мать и сын могли абсолютно одинаково воспринимать её поведение. Если улыбается — всё плохо, если плачет — всё ужасно, если смеется — сошла с ума, если танцует — это судороги, если поёт — что-то разбила, если свистит — проклинает соседей на латыни. Слизеринский и Гриффиндорская пессимисты! — Что-то случилось? — в один голос спросили Гарри и Лили. — Нам пришло письмо из Хогвартса, и от Малфоя из Малфой-Мэнора. У него просто великолепный филин, — почти пропела Эмили. — Письмо от Гермионы из Германии, кстати, с прекрасными фотографиями, открытка от тёти Туни с ее свинками на ферме… — А свинка вот это? — с интересом посмотрел Гарри на открытку и ткнул пальцем. — Гарри, не обижай своего новорождённого кузена! — притворно возмутилась Лили. — А еще Люпины приглашают нас на день рождения, а в остальном, прекрасная Маркиза, все хорошо!       Гарри практически не был знаком с маггловскими песнями и фильмами, поэтому непонимающе посмотрел на девушек, как на инопланетянок, пришедших в наш мир, чтобы забрать сыр, молоко и министра Магии. Теперь уже вдвоём они рассмеялись. Их радужное настроение ни капельки не успокоило Гарри. А вот Лили тут же перестала беспокоиться о диадеме, — она передаст её Северусу и он обо всем позаботится — забрала свои письма и тут же открыла одно из них. — А еще у нас голова Дамблдора в камине! — внезапно сообщила Эмили и позвала Гарри на кухню.       Лили пошла в гостиную, где был единственный камин с летучим порохом и, соответственно, связанный каминной сетью с кем бы то ни было. Голова Дамблдора в огне выглядела очень комично, но выражения лица было не слишком обнадеживающее. Он ярко улыбался. Его голубые глаза, хотя в огне и нельзя было различить их цвет, блестели под очками. Возможно, Лили это показалось, и это был огонь. — Лили, девочка моя! — радостно поздоровался Альбус, словно к нему только что подошел добровольно сдавшийся Волдеморт с букетом лимонных долек. — Я нашел нового преподавателя Защиты от Темных Искусств! — Надеюсь без Темного Лорда в голове? — спросил Лили, уже догадываясь, кто будет учителем в этом году. Тедди все уши прожужжал, что его отец возможно будет преподавать в этом году. — Он и без царя в голове, — признался Дамблдор. — Тараканы захватили власть и создали Империю Идиотизма. Придешь с ним знакомиться? Хотя, ты с ним и так знакома. Он уже здесь! Посмотришь, какой преподаватель будет учить твоего Гарри, не будешь так сильно переживать за него во время учебного дня?       Альбус спрашивал так, словно у Лили был выбор. Миссис Поттер устало кивнула, и Дамблдор просиял и исчез. Поттер сказала детям, что придет поздно и надела самую любимую и самую чёрную мантию из арсенала. И заодно прихватила диадему.       Взяла летучий порох. Назвала «Лаборатория Хогвартса» и исчезла в пламени. Отряхнулась и прошла в учительскую. Там собрались уже все преподаватели с такими траурными лицами, что радостные Дамблдор и Локхарт пугали не на шутку. У Альбуса была улыбка, как у чешира, съевшего половину галактики. — Знаете, профессор Спраут, чтобы приготовить диетический салат, а он бы Вам не помешал, нужно порезать соломкой огурцы, помидоры, картошку и капусту, — Помона выглядела так, словно не против была сама порезать Гилдероя соломкой.       Лили думала, что может сдержать ненависть к этой амебообразной эвглене-инфузории, но она ошибалась. Желание запустить в Локхарта Авадой никуда не делось даже через пару десятков лет, вот как можно подумать, что он «совершил» все эти подвиги. Лишь воспоминания о неизбежно грядущей каре, слегка успокоили женщину, и она, изобразив на лице «приветливую улыбку» вампира, увидевшего десяток свежих людишек, подошла к столу, обняв Северуса. Преподаватели незамедлительно подняли на него взгляд, словно чего-то ожидая. Северус предполагал, что убийства Локхарта. — О, Лили, здравствуйте! — поприветствовал его Альбус. — Знакомьтесь, это Лили Поттер, мать Гарри Поттера, Лили это… — Гилдерой Локхарт, рыцарь ордена Мерлина третьего класса, почетный член Лиги защиты от темных сил и пятикратный обладатель приза «Магического еженедельника» за самую обаятельную улыбку, — Гилдерой подмигнул и показал ту самую обаятельную улыбку.       Лили мысленно приказала себе успокоиться и попыталась вновь улыбнуться. Это было больше похоже на оскал, но блондина это совсем не волновало. Лили медленно выдвинула стул, сжимая его так, что побелели костяшки, и наконец, села. Снейп мысленно похвалил Лили за выдержку. Что ж, она умудрилась сесть за стол, не прикончив Локхарта. В тот момент это было для неё подвигом. — О, великая завивка! — прокричал Локхарт, когда Лили села за стол. — Это настоящее преступление против моды!!! — Садиться на стул? — учтиво поинтересовался Снейп, Лили едва заметно кивнула ему.       Альбус хихикнул, а Минерва взглянула на него, как на мышь. Дамблдор сразу перестал хихикать. Флитвику явно уже досталось, пока Снейп еще не пришел, ибо как можно объяснить тихое заклинание, произнесенное им. Ничего не произошло, но Филиус не выглядел разочарованным, даже наоборот. Помона мысленно перечисляла растения, которыми можно подпортить улыбочку этой противной натуре. Сивилла тихо предсказывала Гилдерою облысение и лишний вес. Синистра и Вектор соревновались, пытаясь выглядеть как можно более холодно. — Нет, конечно! Ну, Вы и шутник, профессор Снейп! — выпалил Гилдерой. — Я про Лилину, так называемую, мантию…       Желание всадить вилку в горло Локхарту возрастало. Минерва сочувственно посмотрела на Лили, видимо, ей тоже досталось. — Почему в этой школе никто не соблюдает моду?! — отчаянно жестикулировал Локхарт. — О, горе! Ну ничего, я займусь этой школой, так и знайте! — это, признаться, звучало жутко. — Вы, Помона, изрядно страдаете лишним весом, я расскажу Вам про свою секретную диету. Вы, профессор МакГонагалл, должны обязательно примерить ободок с кошачьими ушами, хорошо, что я его привез! А вот Вы, мадам Хуч, явно должны заняться своим образом, может, добавить в него женственности. И да, Сивилла, что за дурацкая прическа? Золотую краску, бигуди, и руки в ноги, бегите в салон красоты! А вам, профессор Снейп и Миссис Поттер, следует добавить в свой образ ярких цветов, а то черный смотрится как-то мрачно.       Остаток обеда прошел в полной тишине, прерываемой лишь странными рассказами и советами преподавателя ЗОТИ. Он раскритиковал абсолютно всех. В плане моды, причесок, обуви, волшебных палочек, предметов и даже цвета глаз. В конце даже вечно спокойная Синистра горела желанием отправить Локхарта в космос, чтобы его там расплющило. — И да, дорогая Минерва, Вы работаете в марте? — с настоящим интересом спросил Локхарт.       Лучше бы он это не спрашивал. Минерва с силой сжала волшебную палочку, явно намереваясь размазать красивое личико Гилдероя по стене, а его золотистые волосы отдать в лоток миссис Норрис.       Но Локхарт, видимо, обладал неплохой интуицией, поэтому весело попрощался и бездушно сбежал. После его ухода учителя как с цепи сорвались. И накинулись на Альбуса. — Чему это отродье может научить наших детей, о Нептун! — Еще один вопрос о моей анимагической форме, и я превращу мантию Локхарта в кактус! — Он советовал мне есть салат из растений! Садист! Изверг! — Мое третье око видит, что на голову Локхарта надвигается мой шар! — Альбус, Вам больше нравятся зеленые волосы или фиолетовые? — Альбус, почему не Люпин?!       И лишь Северус молчал. Потому что он прекрасно помнил и знал, что Альбуса невозможно переубедить.       Когда все успокоились, Альбус объяснил всем и каждому позицию Министерства Магии, которая привела этого учителя сюда. Вскоре учителя начали обсуждать, кто должен убить Локхарта, но Дамблдор мягко укорил всех. Сивилла ничего не сказала, вопреки своей привычке, просто встала и вышла, что-то возмущенно бормоча. Хуч поспешила следом за ней, схватив с собой кусок пирога. — Хорошо, пока все настоящие учителя здесь, и конечно же Лили, — Северус особенно выделил голосом слово «настоящие». — Я предлагаю вам посмотреть на мою, а точнее моего приемника, находку.       И Северус достал коробочку и явил на свет Мерлинов диадему Рейвенкло. Жестом прерывая все возможные вопросы, он отдал диадему Альбусу. Тот смотрел на нее, как зачарованный. По взмаху волшебной палочки, она взлетела вверх и несколько раз повернулась. Альбус внимательно её осматривал, пока все внимательно следили за его действиями. Видимо, в чем-то убедившись, Дамблдор опустил диадему и положил на стол, поворачиваясь обратно к Северусу и готовясь услышать рассказ. — По рассказу моего приемника, эту диадему ему прислали на Рождество, — холодно сообщил Северус. — От кого — неизвестно. — Вы думаете кто-то способен подарить Гарри потерянную диадему? — недоверчиво спросила профессор Синистра, пока Филиус мечтательно смотрел на диадему. — А медальон Слизерина ему никто не прислал? — Вы полагаете, что одиннадцатилетний ребенок украл потерянную древнюю диадему? — голосом Северуса можно было заморозить Карибское море. — Вы предпологаете, что МОЙ сын мог что-либо украсть? — возмутилась Лили.       Синистра покачала головой и пробормотала, что отнюдь не пыталась усомниться в Гарри, а просто слегка не поверила их словам. Северус презрительно приподнял бровь. Альбус жестом прервал всех, явно не горя желанием разбираться с их проблемами, а Лили извинилась, вышла из учительской и отправилась домой, пока её нервы не сдали. — Хватит. Я уверен — Гарри здесь не виновен, — внимательно посмотрел на Северуса Альбус. — Но лучше скажите, была ли у Гарри какая-либо реакция на этот подарок? — Да, директор, — тут откликнулся Снейп. — Гарри сообщил, что у него болел шрам. — Значит, я был прав, — заметил Альбус. — Крестражи.       Учителя непонимающе переглянулись. Северус приподнял голову и нахмурился. Он прекрасно знал обо всем. Филиус отчаянно пытался вспомнить, где он слышал этот термин, а Минерва, кажется, поняла в чем дело. Остальные сидели с выражением на лице, подобном Уизли на экзамене. — Простите, директор, но что такое крестражи? — спросила Помона, не стеснявшаяся не понимать. — Долгая история, — задумчиво начал Альбус. — Когда Волдеморту было пятнадцать… — О, я это помню, — прошипела Минерва. — Он тогда был старостой, как и я. Я его ненавидела! Эгоист, вечно меня пытался победить! А Вы, Помона, считали нас отличной парой.       Спраут неуверенно кивнула (многие тогда считали, что из Тома и Минервы выйдет отличная пара. Оба гении, серьезные и строгие), Флитвик хихикнул, видимо вспомнив это. И лишь Альбус и Снейп сохраняли серьезность. — Мальчик по имени Том Риддл узнал о крестражах и попытался выпросить у профессора Слагхорна побольше о них, — продолжил Альбус. — и у него получилось. Том убил отца и дедушку с бабушкой. И тогда он создал первый крестраж и вложил в него половину души, — уже никто не говорил, все внимательно слушали. — Я так полагаю крестражей у него шесть. — И диадема один из этих крестражей? — шепотом спросил Флитвик. — Да, Филиус, но мы попытаемся не уничтожить ее, а просто снять заклинание. Думаю, для начала стоит найти все крестражи. Я полагаю, Том использовал вещи основателей. Диадему Рейвенкло, медальон Слизерина и чашу Хаффлпафф, — Спраут с ужасом вздохнула. — Да, моя дорогая Помона, я сам расстроен. — Но почему же мы их не ищем, директор? — поинтересовалась Минерва. — Проблема в том, что мы не знаем какие еще два крестража существуют, и где все они находятся.       Первого сентября Гарри чуть не проспал. Но в последние минуты его разбудила мать, и он со скоростью, которой мог позавидовать самый первый «Чистомет», позавтракал, оделся и умылся. Перед выходом к нему подлетела серо-бурая сова, бросила письмо и улетела восвояси.       Гарри остолбенел от такой наглости, но быстро взял себя в руки и, схватив письмо, убежал вслед за матерью. Прощание было быстрым — до поезда пять минут. Но когда Гарри уже был у платформы, он заметил семью Уизли и Финнигана, которые только выходили из машины. Гарри подивился такой неспешности и пробежал. Почти запрыгнул в поезд, помахал матери на прощанье и сел в свободное купе, читая письмо. «Гарри! Как дела? У меня все хорошо. Маму повысили, ее временно перевели во Францию. Папа согласился там преподавать английский, пока их учитель на больничном. Ты можешь передать Белле, Эми и Драко, что я в этот год начну учиться со второго полугодия? Просто не смог им написать — сова боится. Папа написал директору, он отпустил. Представь, меня возьмут во Францию! Возможно, я буду отставать, но меня на время перевели в Шармбатон! Я буду тебе писать. С нетерпением жду ответа, Тедди»       «В этом году почти не было интересных новеньких» — заметил Снейп. Детей Пожирателей Смерти вообще не было — в 1981 были такие активные гонения, что приспешникам Волдеморта было не до размножения. А вот Луна Лавгуд, странная девочка с Рейвенкло, немного удивила Северуса.       Северус не думал, что ученица могла приехать в Хогвартс в венке из ромашек, напевая какую-то испанскую песню о смерти. Когда все уже съели главные блюда, и на тарелках появился десерт, раздался оглушительный рев мотора. Все пытались найти источник шума. Фордик Уизли! — Посмотрите в окно! — сообщил он коллегам.       Окон в Большом Зале было великое множество. И тут из того, что ближе всего к столу Слизерина, пулей вылетел голубой автомобиль. Разбилось стекло. Слизеринцы пытались не кричать, чтобы не подводить факультет, что получалось совсем неплохо. Хотя, трем первокурсникам пришлось это объяснять.       Альбус наколдовал защитный барьер над столами, и автомобиль свалился прямо на него. Несколько девочек из Хаффлпаффа завизжали. Финниган выскочил из машины, Уизли пополз за ним. Сова Симуса недовольно ухнула и улетела подальше от этого дурдома. Если бы у магов были телефоны (и в Хогвартсе работало электричество, а ещё это был другой век — сейчас ни сенсорных телефонов, ни Ютубов не существовало) все бы уже давно сняли, а видео выложили на Ютуб. С пометкой «Суровый английский фордик».       Дамблдор спустил горе-путешественников вниз. Крыса Рона, если бы умела, планировала подать жалобу в суд. Альбус восстановил стекло, отправил машину восвояси, то есть только Дамблдор знает куда, и что-то прошептал профессор МакГонагалл. Та серьезно кивнула и увела Финиганна и Уизли себе в кабинет. — Эх, почему люди не летают, как птицы? — мечтательно спросила Луна. — Потому что мы ещё до этого не додумались, — ответила Эмили, которая попала в Рэйвенкло.       Начало учебного года можно было назвать весьма тэпичным.