***
На следующее утро Фумине проснулась одна. Удивляясь тому, что Атсуму похоже уже давно встал, она спустилась на кухню, ожидая увидеть того за приготовлением завтрака, но как выяснилось позже — Мии не было в доме вообще. Не оставив никакой предупреждающей записки или даже смски, волейболист исчез, заставив Фуми испугаться того, что он её попросту бросил. Судорожно набирая его номер и прижимая телефон к уху, она услышала лишь непрекращающиеся гудки и затем просьбу перезвонить позднее. В панике мечась по кухне, Нангаку только через пару минут вспомнила, что вообще-то существует такой замечательный человек, как Осаму. Но попытка не удалась — парень и вовсе был вне зоны доступа. Простонав в тишину пустого дома, Фуми в расстроенных чувствах пошла собираться в школу, совсем забыв про завтрак, который ей обещал приготовить Атсуму. Уже позже подходя к воротам школы, она заметила припаркованную неподалёку машину, определённо с телевидения. Настроение упало ещё ниже, ведь Фумине благодаря Мии совершенно забыла о данном мероприятии и действительно всецело посвятила себя ему, чем вчера и довольствовался Атсуму. Чтобы затем сбежать. — Будь ты проклят. Я ж тебя люблю, козлина. Молись, чтобы у тебя была веская причина оставить меня просыпаться в одиночестве, — судорожно шептала Нангаку, заходя в здание. Переобуваясь, она заметила странные взгляды учеников, устремлённые в её сторону. Неужели они уже все знают, что Мия её бросил? Стараясь игнорировать их перешёптывания и косые взоры, девушка с гордым видом дошла до своего класса, надеясь, что ходящих ходуном рук со стороны не видно. И только стоило присесть за парту, как всё напускное равнодушие ветром сдуло — она была готова расплакаться от осознания того, что ею воспользовались. Идиот Мия, как же она могла купиться на подобное... — Фумичка! Любовь моя! Ой. Быстренько забрав все брошенные в сторону Атсуму проклятия, Нангаку подняла на отчего-то радостного парня глаза, обиженно поджимая губы. Она тут столько всего успела передумать, а он, как ни в чём не бывало, заходит к ней в класс, заранее обозначив, чья Фумине девушка. Увидев, как его любимая пытается сдержать водопад слёз и не выдать своего разбитого состояния, Атсуму добродушно усмехнулся, присаживаясь за соседнюю парту. Обиделась, малышка... — Ты...ты... — сквозь зубы процедила она, прикусывая нижнюю губу, дабы не разреветься окончательно. — Где ты... Почему ты... — Ой, ну вот! Расплакалась! — в панике воскликнул Мия, присаживаясь перед Фуми на корточки и начиная аккуратно вытирать мокрые щёки. — Ну чего ты? Я же здесь и никуда больше не уйду. — Точно? — пробурчала Нангаку, прикрывая левый глаз, когда палец парня прошёлся прямо под ним, вытирая последние слезы. — Я так испугалась. Думала, что... — Что я тебя бросил? — договорил за неё Атсуму, укоризненно смотря на вмиг почувствовавшую себя виноватой Фумине. — Никуда. Ты от меня. Не денешься. Поняла? — Да. Шумно выдохнув, волейболист взял её ручки в свои, ласково поглаживая. Вот и что ему с ней делать? Девушка жила в постоянном страхе того, что помимо папы, она теперь может потерять ещё и Атсуму. Сколько раз он успокаивал и говорил, что не оставит её одну — всё без толку. А сегодняшний инцидент только всё усугубил. Не продумал он этот шаг и теперь безумно жалел, ведь грустные глаза Фумине резали, словно ножом по сердцу. — Я обещал что-нибудь придумать насчёт сегодняшних съёмок, и я придумал. Гордись мной, Фумичка! И по большей части люби, — на последнее Нангаку, наконец, улыбнулась и кивнула головой, потрепав парня по волосам, отчего тот довольно сощурился. — И что же ты придумал? — Сейчас, пару секунд, душа моя, — прокряхтел Мия вставая с корточек и разминая затёкшие ноги, а затем, поднимая Фумине с её стула, чтобы сесть на него самому, а девушку усадить к себе на колени. — Другое дело. Что придумал, спрашиваешь? Всего лишь любезно попросил всех держать язык за зубами и открывать его только в том случае, если захотят сказать что-нибудь хорошее. В противном случае их ждут самые худшие школьные годы в жизни. — Ты ведь понимаешь, что это совсем не "любезно"? — ухмыльнувшись, спросила Нангаку, обнимая его за шею. — Ты угрожал им, Тсуму. — Разве что чуть-чуть. Но ты же любишь меня даже таким? — с хитрецой в голосе обратился к ней Атсуму, складывая губы трубочкой, куда его незамедлительно чмокнула Фумине. — Больше всех на свете. Атсуму довольно сощурился, чуть ли не начиная тихо урчать. Хихикнув, Нангаку почесала его за ушком, вызывая у того трепетное чувство радости и счастья. Обняв девушку за талию, он прижал её к себе, не обращая внимания на завистливые взгляды одноклассниц. Хотелось поцеловать Фуми прямо здесь и сейчас, но он помнил запрет на сие действо в стенах школы. Зато кое-что точно было не запрещено и Мия решил не откладывать это в долгий ящик. Взяв ладошку девушки в свою руку, он преподнёс её к губам, начиная покрывать мелкими быстрыми поцелуями. — Тсуму, хватит... — прошептала она, не сильно то и пытаясь вырваться. — Тсуму... — Что? — посмотрел Мия на неё исподлобья, заставляя Фумине судорожно вздохнуть. — Хватит, прошу тебя... — А не то что? Да ничего. Девушка не хотела, чтобы он прерывался, но выражать свои чувства прилюдно могла только при условии, что окружающие её не знают. Что, конечно же, не относилось к Атсуму. Тот любил в любое время дня и ночи проявлять свою любовь к ней, открыто целуя или приставая, заставляя ту чувствовать себя неловко, но одновременно горячо желанной. Тяжело вздохнув, Фумине вдруг свободной рукой подцепила подбородок Мии, приподнимая его лицо и впилась в уста парня чувственным поцелуем. Глаза волейболиста удивлённо расширились, стоило Нангаку ещё и притянуть Атсуму за галстук, дабы он уже, наконец, ответил ей. Два раза повторять не пришлось, потому что блондин резко перенял инициативу на себя, сжимая талию девушки в своих руках и отзываясь на поцелуй с ещё большей напористостью. Замерев в объятиях друг друга, они скрепили свои губы в крепком и долгом поцелуе, забыв обо всём. Фумине, вся дрожа от трепетного волнения, прижималась к Атсуму, чьи руки казалось навсегда застыли на её стане. Он не мог передать словами то, что сейчас испытывал — начиная от переполняющего его счастья и заканчивая всепоглощающей любовью, которую парень старался вложить в каждый свой поцелуй. Горячие губки Фуми вскружили ему голову, отчего Мия начинал терять над собой контроль, опуская ладони на бёдра смущённо пискнувшей от сего действа девушке. Отстранившись от его губ со звонким чмоком, Нангаку вернула руки Атсуму обратно себе на талию. — Чего удумал, дурила? — возмущённо прошептала она. — Стоит тебя поцеловать самой, как ты тут же начинаешь распускать свои шальные ручонки... — Это всё ты виновата, Фумичка, — так же шёпотом вторил ей блондин, прижимаясь к её лбу своим. — Сначала запрещаешь целовать тебя в школе, а потом вдруг так страстно набрасываешься на меня, что мне не остаётся ничего другого, кроме как распустить их. Помнится, я уже трогал одно твоё мягкое местечко, что изменилось сейчас? — То, что мы не должны так делать. Нам только недавно стукнуло 17. — Ага, а как бить меня по заднице, пока я готовлю тебе завтрак, так это нормально? — Ох, ну тут грех не помацать... — расплываясь в мечтательной улыбке, ответила Фумине. — Такая подтянутая, накаченная... А у меня нет ничего! — Каким образом разговор перешёл из того, что нам 17 к тому, что тебя оказывается не за что лапать? — хихикнул Мия, игриво кусая девушку за кончик носа. — Таким, что я не понимаю, почему ты запал на болезненно худую рыжую грубиянку, которая толком не умеет выражать свои чувства… — Наверное, потому что ты в ответ запала на самовлюблённого красавчика-блондина? И для справочки — чувства ты умеешь выражать очень даже хорошо. Это меня в тебе и зацепило. Такая искренняя и неподкупная, в тебя только идиот не влюбится. Радует лишь то, что я влюбился первым, и никто на тебя больше не позарится. Щёки Фумине залились румянцем, и она смущённо уставилась на улыбающегося Атсуму. Того казалось не смутить подобным откровением и он всё же опустил руку на её пятую точку, несильно сжимая. Закусив нижнюю губу, Нангаку вцепилась в его запястье ноготками, пытаясь заставить его отстраниться. Но блондин лишь усмехнулся и сжал ещё сильнее, чтобы затем придвинуть девушку свободной рукой за затылок и прошептать на ухо: — Как по мне, то всё у тебя есть. Мне хватит и этого, милая. В следующие секунды все находящиеся в классе ученики слышали громкие крики Мии о помощи, избиваемого маленькими ручками Фумине.***
Смотреть на то, как искусно лицемерят ученики старшей Инаризаки касательно того, что Фумине самая милая девушка на свете и вообще человек-рубаха, было неприятно. Она, конечно, была благодарна Атсуму, который всех и подговорил на подобные действия, но не думала, что всё зайдёт так далеко. Даже та самая Хинако-семпай, драку с которой Мия ещё долго будет ей вспоминать, расхваливала Фуми направо и налево. — Я больше не могу это всё слушать, — прошептала Нангаку рядом стоящему Осаму, который только усмехнулся на сие высказывание. — Саму, сделай что-нибудь. — А что именно? Ты моя лучшая и единственная подруга — естественно я скажу про тебя только самое хорошее. — А мы сделаем вид, что не лучшая... Скажешь, что всё это враки и не зря меня называют Адской девочкой... — Бред. И не проси меня больше о подобном, — строго отрезал Мия, получая в ответ тяжёлый вздох подруги. Фумине расстроенно нахмурилась и огляделась в поисках Атсуму, который вдруг куда-то запропастился. Что ж, делать нечего, придётся разбираться самой, а не скидывать всё на близнецов. Деловито закатав рукава школьного джемпера, она направилась к дающему на камеру интервью незнакомому парню. Грубо отпихнув его в сторону, Фуми сердито уставилась в объектив камеры, краем глаза замечая, как Осаму ударил себя по лбу и что-то тихо прошептал. — А теперь вы услышите обо мне всю самую правдивую правду, которую от вас скрывают мои дорогие одноклассники и не только, — произнесла Нангаку, на что интервьюер заинтересованно приподнял брови. — Все эти люди меня ненавидят. Почему? Есть множество причин, и назову я только две самые существенные: мой характер и мой парень. — Поподробнее, пожалуйста. — Мой характер. Я не самый славный человек в Японии. Грублю, не гнушаюсь рукоприкладства и чаще всего мне даже причина не нужна. Просто косо на меня посмотри и тебе конец. Как то не вяжется с моим сценическим образом, правда? Но вторая причина — мой парень — он полюбил меня за это. Поэтому, какая бы после этого эфира реакция ни была, я хотя бы всё ещё буду любима им. Простите, что обманывала вас всё это время, но я такая, какая есть и этого не изменить. Прощайте рейтинги. Привет новая тысяча негативных комментариев. На этом всё. — Моя Фумичка вообще-то самая лучшая, — услышала Фумине позади себя немного обиженный голос, а затем её талию обвили знакомые сильные руки, а на макушку лёг острый подбородок Атсуму. — Посмеете писать про неё что-то плохое и вам не поздоровится. — О, Вы Мия Атсуму, не так ли? Один из лучших связующих старших школ. — Не один из, а единственный лучший. Король площадки нервно курит в сторонке по сравнению со мной. А Ойкава-семпай так вообще — прошлый век. Фуми удивлённо слушала, как Тсуму не стесняясь, поливает грязью связующих из других школ, очевидно пытаясь перенять весь возможный негатив на себя. В груди разлилось приятное тепло, и девушка сжала руки Мии в своих, мысленно прося остановиться. Она не хотела, чтобы её парень оказался в центре хейта со стороны фанатов, как музыки, так и волейбола. — Слышите, что он несёт? — перебила Нангаку словесный поток связующего. — Это он пытается меня выгородить. Не слушайте этого дурилу, Тсуму так не думает про короля площадки, а про Ойкаву уж точно. Кто вообще эти люди... — Я ж тебе рассказывал! Тобио-кун из средней Китагавы Дайчи и семпай впрочем, оттуда же. А в старшие оба разошлись по разным. Тобио-кун в Карасуно, а Ойкава в Сейджо. — М-м-м... Не помню, — задумчиво ответила девушка, почёсывая подбородок. — Потому что ты меня не слушаешь! — обиженно заканючил Мия, а затем укусил ту в плечо, получая в ответ возмущенный выкрик и попытку его ударить. Наблюдая за разбушевавшейся парочкой, интервьюер с оператором переглянулись. Кажется, они оба друг друга стоили и ради рейтингов Фумине они смонтируют видео так, чтобы фанаты узнали её с обеих сторон: со злой и грубой, и неимоверно любящей, так как подобное редко встречается в одном человеке. Дав команду заканчивать съёмки, мужчины под шумок смылись, пока Атсуму удавалось сдерживать разьярённую девушку, пытавшуюся укусить Мию в ответ. — Ох, Фумичка, как же я тебя люблю... — тихо выдал волейболист, уворачиваясь от уже шуточных ударов Нангаку. — И я тебя... Дурила! — Боже... Вы меня достали, — раздался уставший голос Осаму, который через пару секунд был атакован своим братом и лучшей подругой. — Эй! Отстаньте!