Возлюбленная Ренара

      Каждый. Грёбаный. Раз. Когда Атсуму пытался признаться Фумине, кто-то или что-то мешало ему это сделать. Он закрыл глаза на ситуацию с Саякой-сан, так как всё же понимал её мотивы. Мия ожидал подобного и от Казумы, который успел показать себя во всей красе в ресторане. Но вот от Саму — нет. Не то чтобы брат поступил так специально, но обидно было всё равно. Воспоминания того дня нахлынули с новой силой, заставляя Атсуму хмуриться и то и дело тихо цыкать.       Сразу после окончания первого тура в забронированном ресторане.       — Фуми, я тебя люб…       — Кампа-а-а-й! — вдруг закричал Казума, отвлекая на себя Фумине, которая до этого собиралась внимательно выслушать Мию. — За нашу Фуми-чан!       — Умереть захотел? — с улыбкой спросила его девушка, прощая сегодня ему эту вольность, касательно её имени. — Кампай…       Чокаясь с солисткой бокалами, Казума кинул на Атсуму насмешливый взгляд, вынуждая того вступить в очередное соревнование — «кто получит больше внимания Нангаку». Ну что же… Мия с радостью принял приглашение, заранее считая себя победителем, ибо он знал, что Фумине всё равно сделает выбор в его пользу. Ведь он её Тсуму, как она теперь часто любила говорить, заставляя последнего довольно щуриться и ластиться к нежным ручкам девушки, словно кот.       — Фумичка, — ласково позвал Атсуму девушку, на что Казума едко ухмыльнулся, ожидая гневной тирады со стороны Фумине, но когда той не последовало, он недоумённо на неё уставился. — Покорми меня?       — Тсуму, мне будет неловко перед остальными, так что давай сам…       — Эх. Видимо сегодня так и не поем… — горестно вздохнул блондин, украдкой наблюдая за растерянной подругой, которая разрывалась между нежеланием смущаться под взглядами ребят и виной за возможно голодный желудок Мии.       — Ладно, иди сюда.       — Ид-у-у-у... — довольно протянул Атсуму, придвигаясь к ней ближе, чтобы Фумине не пришлось далеко тянуться.       Казума с неприкрытой ненавистью смотрел на чуть ли не светящегося от удовольствия блондина, которого с рук кормила Фуми, раскрасневшаяся от пристального внимания со стороны группы и Саяки-сан. Положив ему в рот очередной кусочек мяса, Фумине не задумываясь облизнула вилку, отчего глаза Мии хитро сверкнули. Да он же на финишной прямой! Недолго осталось Казуме трепыхаться.       — Ф-у-у-мичка… — коварно улыбнулся Атсуму, поворачивая лицо девушки к себе за подбородок. — А мы считай только что поцеловались…       Фумине сначала не поняла, о чём это он говорит, а потом, когда до неё дошёл смысл сказанного, то закрыла лицо руками, съезжая со стула под стол. Мия громко засмеялся, умиляясь с красных щёчек Нангаку. Достав её из-под стола, он призывно открыл рот, ожидая следующей порции.       — Ты меня когда-нибудь в могилу сведёшь, — прошептала Фуми, хотевшая поменять вилку, но блондин не дал ей этого сделать, сжимая тонкое запястье в руке. — Это не гигиенично, Тсуму.       — Пока это ты — для меня гигиенично всё.       Посмотрев на покрасневшую в который раз солистку, Казума обречённо выдохнул. Да Мия его просто уничтожил, не дав даже шанса на реабилитацию. Сегодня он примет поражение, но больше никогда. Дав Мии взглядом понять, что он сдаётся, Казума отвернулся от них, вступая в диалог с Шию. Атсуму чувствовал себя как никогда хорошо. Фуми кормит его с рук, он вышел победителем в их негласной битве, а признание так и рвалось с губ. Была не была.       — Фуми, я тебя люб…       — Боже, я объелся, Фуми-и-и.... — промычал сидящий сбоку от неё Осаму. — Мне плохо. Но и хорошо. Я не знаю. Дайте ещё.       Опять. Опять ему помешали. Фумине вновь отвлекалась, поворачиваясь к его брату, что-то взволнованно спрашивая. Саму переел и девушке пришлось идти спрашивать у обслуживающего персонала какие-нибудь таблетки. Когда она скрылась из их поля зрения, Атсуму зло уставился на близнеца, посылая тому сто тысяч проклятий.       — Что? — тихо спросил Осаму, лёжа головой на столе. — Я просто объелся, какие проблемы? Вернётся сейчас твоя Фумичка, не нервничай.       — Да не в этом дело... — выдохнул блондин, складывая руки на груди.       Может, пока действительно не стоит признаваться, раз сама судьба не на его стороне? Решив повременить с выяснением их чувств друг к другу, Атсуму наконец начал есть сам. В конце концов, Казума временно дисквалифицирован, Саяка-сан так или иначе получила чего хотела — он не признался, а Фуми никуда не денется, покуда он будет и дальше проявлять много внимания к её персоне.       С того дня Атсуму больше не предпринимал никаких попыток признаться, лишь как обычно флиртовал, вгоняя Фумине в краску. И вопреки всем его опасениям, он всё также мог оставаться ночевать у неё дома. Упускать такой возможности Мия не стал, а потому поселился у неё чуть ли не на постоянной основе. Его мама такому раскладу дел была не против, так как с разговоров сыновей знала о Фумине практически всё. А иногда и просила привести её на знакомство с будущей свекровью, чему Атсуму был необычайно рад, но приводить просьбу в действие пока не спешил. Хотя и очень хотел.

***

      Фумине устало рассматривала красивые кимоно, которые ей одно за другим показывала продавщица. Ну вот зачем? Зачем она сказала Саяке-сан, что идёт с Атсуму на фестиваль? Её реакция ведь была очень даже предсказуема, но Нангаку об этом не подумала, так как была в тот момент озабочена другими вопросами и не заметила, как выпалила ей эту новость. Широкита же услышала это как: «помогите с нарядом или я пойду в чём мать родила, не сомневайтесь». Воспылав энтузиазмом, женщина затаскала её по дорогим магазинам с традиционной одеждой, которые только смогла найти в префектуре Хиого.       — Я уже вообще никуда не хочу идти, — пробурчала Фуми, присаживаясь на пуфик и принимая из рук продавщицы стакан с водой. — Нахрен фестиваль. Нахрен кимоно. Нахрен Атс... Нет, не нахрен. Только не его.       — Ну-ну, девочка моя, — весело произнесла Саяка, кажется, совсем не устав на своих каблуках. — Это же так важно! Вы будете там вдвоём, ну помимо оставшейся части Хиого, но всё же… Так вот! Представь, как он возьмёт тебя за руку, а ты вся такая красивая и нежная, начнёшь сопротивляться, так как отношения тебе не нужны, ведь так?       Фумине окинула её рассеянным взглядом и тяжело вздохнула. Что она к ней привязалась с этими отношениями? Каждый раз намекает на то, что ей ни к чему сейчас всякие любовные дела. А Нангаку намёки понимала (ну, разве что те, которые не связаны с флиртом Атсуму). И очень хорошо. Что-то тут было нечисто. Широкита слишком сильно озабочена данным вопросом с того дня, как они отметили окончание первого тура и теперь каждый их разговор начинался с вопроса женщины: «как на личном?».       — Я возьму вот это, — указала Фуми пальцем на чёрное утеплённое кимоно, расшитое красными цветами по подолу и на концах рукавов с точно таким же поясом оби. — Наденем сейчас, но этикетку не отрезайте — возьму в аренду.       — Я куплю! — в панике залепетала Саяка. — Это мой тебе подарок!       — Хватит с меня ваших подарков. Достаточно того, что вы сделали для моего отца. Больше мы это обсуждать не будем, — строго отрезала девушка. — Пойдёмте переодеваться…       — Я куплю его, так или иначе, — заартачилась Широкита. — Можешь потом хоть выкинуть или чего ещё — я против не буду.       — Не играйте со мной, Саяка-сан, — произнесла Фумине и, повернувшись к женщине перед тем, как зайти за ширму, наградила ту цепким взглядом, заставляя её испуганно вздрогнуть. — Чего вы бы не скрывали, я всё равно узнаю. Так не лучше ли вам сейчас не накалять ситуацию?       Удовлетворившись затравленному виду Широкиты, Фуми наконец зашла за ширму. Что ж, она самолично убедилась, что их спонсор что-то замышляет за спиной у девушки. Осталось только выяснить что именно. Пока продавщица терпеливо помогала ей нарядиться, телефон Фумине разрывался от звонков Мии, вероятно потерявшего терпение. Улыбнувшись, она поставила телефон на беззвучный, решив совсем довести его до белого каления.       Когда с кимоно и его всё-таки покупкой было покончено, Фумине распрощалась с погрустневшей Саякой-сан и направилась к месту встречи. Волнение окутало девушку с головой: вдруг Тсуму не понравится? Да и волосы она не стала никак закалывать за недостатком времени, о чём теперь жалела. Гета на небольшом каблучке уже начинали потихоньку натирать от быстрого шага, поэтому Нангаку задумалась о возможно очень скором завершении их совместного вечера, так как ходить сама она скоро вряд ли сможет.       — Фумичка? — раздался ну очень удивлённый голос Атсуму, который ждал её в условленном месте встречи, но был не замечен задумавшейся девушкой. — Обалдеть. Ты. такая красивая. Нет, серьёзно. Боже.       Мия закрыл покрасневшее лицо руками и поднял голову вверх. Он и поверить не мог, что она наденет кимоно для него. Он же в шутку предложил. А ещё её красные от смущения щёчки. Хотелось взять Фумине на руки и убежать так далеко, где кроме него девушку больше никто не увидит, потому что это преступление — быть такой красивой. Вернув самообладание, он вновь посмотрел на Нангаку, вид которой сейчас привлекал слишком много внимания со стороны мужского пола.       — Про-о-о-чь! — зашипел Мия, кружа вокруг подруги коршуном, отгоняя мимо проходящих парней.       Фумине тихонько засмеялась, чувствуя облегчение от того, что её внешний вид пришёлся ему по душе. Но когда заметила, как смотрят на Атсуму другие девушки, тоже наряженные в кимоно и очевидно направляющиеся на фестиваль, то состроила самую страшную хулиганскую рожу, на которую только была способна. Девушки испуганно отводили от блондина взгляды и бросались наутёк. То-то же.       До места, в котором должны были пройти основные мероприятия фестиваля, они дошли, отгоняя друг от друга потенциальных соперников, абсолютно не замечая, что творят. Первым, куда её затащил Атсуму, оказался тир.       — Я выиграю тебе самую большую игрушку! — со всей серьёзностью произнёс Мия, целясь винтовкой в движущиеся мишени.       — Хорошо, — неловко улыбнулась Фумине, смотря за тем, как ни один выстрел не попал в цель. — Тсуму, ты только сильно не расстраивайся…       — А кто сказал, что я расстроен, — с полными слёз глазами спросил блондин, стоя на коленях перед тиром. — Я проиграл битву, но не войну.       — Ох, дайте нам ещё попытку, — вздохнув, произнесла Нангаку, беря винтовку в руки и хитро улыбнувшись, продолжила: — сейчас я выиграю тебе самую большую игрушку.       Держа мягкую рыжую лису, что еле помещалась в руках, Атсуму не знал, как реагировать. То ли радоваться тому, что Фумине так для него постаралась, то ли пугаться, что она так метко стреляет. Кидая на рядом идущую девушку нервные взгляды, он не заметил, как она привела его к следующему аттракциону — опять связанном с меткостью. Надо было попасть в огромную мишень с достаточной силой, чтобы скинуть человека в установленный бассейн. Злорадно засмеявшись и закатав рукава кимоно, Фуми приняла три мяча от мужчины, державшего этот аттракцион и прицелилась.       — Девушка, вы бы доверили это дело своему молодому человеку, — насмешливо протянул мужчина, ухмыляясь. — А то это будет пустой тратой денег.       — Посмотрим, — с вызовом ответила Нангаку. — О-о-о-р-а-а!!!       Разразившись громогласным кличем, тем самым распугав мимо проходящих зевак, Фумине размахнулась и кинула мяч в мишень. Попав точно в цель, но не добившись того, чтобы человек упал вниз, она задорно улыбнулась, не собираясь сдаваться. Со следующим броском она уже сумела заставить мишень отклониться чуть назад. Последний же мяч был брошен с достаточной силой, чтобы сбить человека в бассейн, но и, заставив девушку запнуться о собственную ногу, сдирая образовавшуюся мозоль между пальцами.       — Чёрт! — зашипела Фумине, присаживаясь на корточки. — Больно…       — Фуми! — взволнованно вскрикнул Атсуму, беспомощно крутясь вокруг неё. — Что случилось? Ногу подвернула?       — Мозоль содрала, — ответила девушка, смотря на начинающий окрашиваться в красный носок. — Надо бы найти куда присесть и обработать, чтобы не занес... — не успев договорить, Фумине удивлённо пискнула, когда Мия уверенно поднял её на руки, прижимая к себе.       Смотря на его серьёзное лицо, на котором то и дело проскальзывали нотки волнения, Нангаку заворожённо затаила дыхание и сильнее прижалась к парню, обвивая его шею руками. Сердце забилось испуганной пичужкой. Сколько ещё она выдержит, относись к ней Мия и дальше так, словно любит? Нет, он и раньше относился к ней с заботой, но теперь, когда у Фумине проснулись к нему чувства, любое лишнее внимание с его стороны воспринималось как нечто романтическое. Было больно и приятно одновременно. Фумине и понятия не имела, что может так сильно в кого-то влюбиться. Тем более в такого, как Атсуму.       Он же... Он же наверняка бабник, да? Девушка пыталась подавить в себе симпатию к нему, прикрываясь тем, что Мия такой плохой, а она слишком хороша для всяких драм. Но правда была в следующем — это Тсуму был слишком хорош, а она плохая и как раз любящая драму. Переносить свои недостатки на других всегда было легче, чем признать их в себе и Фумине это понимала. Оттого было ещё больнее.       — Сиди здесь, — напряжённо произнёс Мия, аккуратно усаживая девушку на, наконец найденную лавочку. — Пойду, поспрашиваю пластыри.       — Хорошо, — только и смогла тихо вымолвить в ответ Фуми, смотря на стремительно удаляющуюся спину Атсуму.       Теперь Мия выглядел злым, а не взволнованным. Она его рассердила? Ну конечно, он ведь хотел приятно провести время на фестивале, а теперь вынужден мучаться с временно недееспособной Нангаку. Фумине была готова расплакаться от досады, как увидела бегущего к ней Атсуму. Пришлось экстренно останавливать поток слёз. В руках у парня, помимо пластырей, также оказался белый шарф, неизвестно откуда взявшийся. Подбежав к девушке, он остановился, пытаясь отдышаться. Неужели так спешил?       — Женщины! Всегда думаете о красоте, а потом о здоровье! — недовольно забормотал Атсуму, завязывая шарф вокруг шеи Фумине и присаживаясь перед ней на колени, аккуратно снимая с её ноги гета, а затем носочки. — Ты должна больше о себе заботиться! Оправдайся хоть как-нибудь…       — Надеялась, что обо мне позаботишься ты, — прошептала Фуми, пряча покрасневшее лицо в шарфе.       Мия поднял на неё изумлённый взгляд, не веря, что она это сейчас сказала. Она с ним флиртует? Фумичка? С ним? Держа её холодную ножку в своих ладонях, Атсуму широко улыбнулся, буквально просияв. Он был готов отдать голову на отсечение, но теперь мог точно сказать — она влюблена в него возможно не меньше, чем он в неё.       — Фумичка... — на выдохе произнёс Тсуму, вдруг заливаясь жизнерадостным смехом       — Что?       — Я так тебя люблю! — воскликнул Мия, смотря ей прямо в глаза, отчего та закрыла лицо шарфом полностью, ибо не могла поверить в сказанное.       Тсуму нередко ей признавался в подобном, но чтобы так искренне — впервые. В животе запорхали миллионы бабочек, принося за собой чувство радости и волнения. Интересно, если она сейчас признается в том же, он примет эти слова за дружеские? Ведь он сказал их таком же ключе. Правда ведь?       — Ты так часто мне об этом говоришь, Тсуму, — очень тихо произнесла Фумине, неосознанно дёргая ногой от боли, когда парень приклеил на рану пластырь. — Я начинаю привыкать.       — Ну, судя по твоему румянцу, — весело отозвался Мия, на губах которого играла лукавая улыбка, — то не привыкаешь. Да и когда я говорю, что люблю тебя, я не делаю это из-за той же самой привычки, не думай. Я говорю это, чтобы напомнить, что ты лучшее, что со мной случалось.       Легко улыбнувшись, словно это не он только что буквально признался ей любви, Атсуму поднял взгляд на ошарашенную девушку, продолжая сидеть перед ней на корточках. Глаза Фумине моментально наполнились слезами, и она закусила губу, пытаясь сдержаться, но предательский стон всё равно сорвался с её губ. Таки зарыдав, она бросилась к нему, крепко обнимая.       Обняв Фуми в ответ, Мия зарылся лицом в её волосы, вдыхая тот самый преследующий его запах ягод. Поглаживая Нангаку по спине, блондин молча ждал, пока она вдоволь наплачется. Кто бы мог подумать, что Фумине так растрогают его слова? Точно не он. Медленно отстранив девушку от себя, он мягко взял её лицо в свои ладони и заставил посмотреть на себя. Хлюпнув носом, на что Атсуму издал смешок, Нангаку непонимающе на него уставилась.       — Фумине, — тихо произнёс Мия так, чтобы его услышала лишь она одна, — я не могу оторвать глаз от тебя. Не могу перестать думать о тебе. Ты так глубоко проникла в мою жизнь, что я уже не представляю её без тебя. Позволь мне быть рядом с тобой, хоть ты меня и не любишь так, как я тебя, но всё же позволь... Прости, что я влюбился в тебя.       Атсуму был готов к утешающим словам и просьбам оставить свои любовные дела при себе, но никак не к тому, что Фуми его поцелует. Неумело прижимаясь к его губам своими, она крепко зажмурила глаза, продолжая плакать. Ровно секунда понадобилась Мии, чтобы прийти в себя и ответить на поцелуй, сначала нежно, а потом с всё большей страстью, заставляя девушку трепетать в его руках.       Не замечая косых взглядов прохожих, ни их едких комментариев, они продолжали сминать губы друг друга в таком долгожданном поцелуе. Руки Мии сжимали талию Фумине так сильно, словно если он отпустит, то всё это просто окажется сном. Он молил всех богов на свете оставить жить его в этом моменте навсегда — так не хотелось прерываться.       Несмело отвечая на поцелуй Атсуму, Нангаку сжала кулачки у него на груди, чувствуя, как бешено бьётся сейчас его сердце. Точно так же, как и её. Переместив руки на затылок парня, она несильно сжала волосы Мии, слыша в ответ тихий полустон. Подумав, что причинила ему боль, Фуми резко отстранилась, тяжело дыша и взволнованно смотря в его счастливые глаза.       — Извини, тебе больно? — прошептала она, не в силах пока говорить вслух.       — Нет, — также тихо отозвался Атсуму, прислонившись к её лбу своим. — Фуми, ты тоже меня. любишь?       — Я думала ты это поймёшь, когда услышишь песню с первого тура. Но видимо не понял, да?       — Ты посвятила эту песню мне?! — закричал Мия, вдруг придя в себя. — Боже! Фумичка!       Нангаку удивлённо заморгала, не понимая, как расценивать его реакцию. Мия же, поднявшись с колен, потянул за собой Фумине, сразу же утягивая ту в объятия. Как же он был счастлив! Не то чтобы у него в свои почти 17 было много девушек, но ещё никто не посвящал ему песен. Тем более такую, которую он слушал на повторе уже неделю, страдая от безответной любви.       — Тсуму? — неуверенно промычала ему в грудь Нангаку.       — М-м? — довольно щурясь, откликнулся он, потираясь щекой о её макушку.       — Пойдём уже домой. Я устала...       — Я понесу тебя!       — Нет!