капучино, цветы и прочие нежности

однажды акааши после работы встречает бокуто. с зонтиком. потому что на улице, вообще-то, ливень, а кейджи в смс сообщил котаро, что укрываться ему, вообще-то, нечем. акааши нравилось, когда они с бокуто шли домой вместе, хотя окончания их смен совпадали не так часто, как хотелось бы им обоим. котаро всегда держал его за руку, потому что знал, что так акааши чувствовал себя в безопасности. а еще старший много говорил, смеялся и покупал кейджи его любимые булочки в пекарне на углу улицы, где они жили вместе уже почти три месяца. и почти два месяца из этих трех они неловко обнимались, держались за руки, смеялись и акааши иногда дарил старшему нежные и осторожные поцелуи в щеку. никто еще так и не смог заговорить о чувствах: слишком смущающе, слишком... слишком,в общем. ойкава говорит, что если акааши не возьмет себя в руки, то бокуто подумает, что тот с ним играется, а потом поезд уйдет. ушедший в отпуск по неопределенной причине (кажется, куда-то уехавший) куроо говорил бокуто примерно то же самое, только более грубо, с щепоткой саркастических шутеек, которые дали бокуто ободряющего пинка под зад. сегодня он скажет. обязательно.

***

бокуто очень идут кудряшки. акааши не помнит, как ему вообще пришла в голову эта идея, но после двух бокалов вина он уже снимал с белокурых прядей старшего бигуди, нежно приглаживая их и наблюдая, как они смешно завиваются. бокуто, кажется, сиял. улыбался своей улыбкой во все тридцать два, сверкал большущими глазами и радостно жестикулировал, объясняя, как сильно ему нравится то, что акааши с ним сделал. тот, кстати, пьяно хихикал, пока фотографировал котаро, который в объектив камеры корчил рожицы. ни грамма серьезности. но ничего постыдного в этом, вообще-то, не было. они веселились. смотрели старые диснеевские сериалы, ели вредную еду и запивали вином, дрались подушками и наслаждались ночью перед выходными. акааши был таким прекрасным, когда искренне улыбался. и вот сейчас они вдвоем сидят на кровати бокуто, вдоволь наигравшиеся с камерой и немного уставшие, но такие счастливые. бокуто хотелось всегда делать акааши счастливым. чтобы он всегда улыбался только искренне. его хотелось сделать своим: защищать и водить гулять в парки, покупать ему мороженое и фотографировать на фоне заката. акааши не заметил того момента, когда бокуто оказался к нему слишком близко. так близко, что он ощущал его дыхание на своих губах, предательски краснея и чувствуя, как конечности пробирает мелкая дрожь. у бокуто очень красивые глаза: правда похожие на янтарь, яркие, необычные, как и весь бокуто. и они всегда смотрели не на акааши, а прямо ему в душу. как и сейчас: бокуто, казалось, хочет что-то сказать, но не может - что его останавливало? его остановил акааши, когда чуть наклонился и дотронулся до его губ своими. у бокуто под веками взрываются сверхновые, сердце уходит в пятки, а руки сами перебираются под чужую футболку, нежно обхватывая талию младшего и прижимая его к себе. акааши подметил, что целуется бокуто невероятно. сладко, ласково и приятно. отстраняются они друг от друга только тогда, когда акааши оказывается подмятым под бокуто, а тот смотрит опять в упор, растягивая губы в счастливой улыбке. "я люблю тебя" - срывается с губ так же неожиданно, как и приходит в голову. и мир замирает, когда котаро видит, как акааши лучезарно улыбается ему в ответ. "и я тебя."

***

- эй, тоору.- ивайзуми, лёжа в кровати, привлекает внимание младшего, показывая ему скриншот из утренней переписки с бокуто. там, на фотографии, акааши в его, бокуто, футболке, готовящий завтрак и улыбающийся уголком губ. ойкава, лёжа под боком у старшего, вопросительно выгибает бровь, но все равно растягивает губы в ухмылке, рассматривая картинку. вот же ж поганец, добился того, чего хотел. - тоору, я тоже так хочу. - размечтался! я твоё старьё никогда в жизни не надену. - а если я хорошо попрошу? ойкава закатывает глаза, усмехаясь. - это вызов? - я уверен, что в моих вещах ты будешь смотреться еще прекраснее. а теперь иди ко мне, я буду хорошо просить.