Прошло несколько часов с момента, как Нару и Тэхён ранили друг друга.
Нару старается не пересекаться с ним в доме, а Тэхён старается поймать ее за готовкой, за стиркой, за чем угодно. Но Нару быстро доделывает дела или бросает холодное «потом вернусь к этому» и уходит в свою комнату.
— Я еду снимать повязку, — ненавязчиво сообщает Тэхён, открывая дверь в комнату Нару. Она сидит за чашкой кофе и с книгой в руках.
Про свою руку он совсем позабыл, после аварии слишком много всего произошло. Признание Нару, после которого Тэ буквально обрел крылья, потом дурацкий клуб, где он пытался сказать всем, что отступает и больше не хочет участвовать в споре, но Сухва разом отрезала его крылья, отняла у него все, что он строил огромными усилиями. Он должен был догадаться. Если она похитила ребенка, то такого рода выходка — норма для этой ненормальной. А потом похитивший Нару Чимин. Ему некогда было думать о себе. Да и он никогда о себе не думал. Единственный человек в этом мире, кто действительно заботился и переживал о нем, — Нару. Он должен был оберегать и защищать её как зеницу ока, а не причинять самую ужасную боль на свете.
Он долго решался, сообщать ей это или нет, но ему нужен был повод увидеть её, заговорить с ней. Это была дурацкая идея, но Тэхён ухватился за нее словно за спасательный жилет, а других идей и в помине не было. Девушка поднимает взгляд на него, а потом молча возвращается к книге.
«Не хамит. Это еще хуже»
— Я буду поздно, — едва слышно произносит президент.
— Отмечать победу поедешь? — подает голос Нару, как только Тэхён разворачивается, готовый уйти.
«А, нет, хамит. Да похлеще прежнего»
Она снова бьет. Снова жестоко. Снова больно. В горле першит, и что-то тяжелое в груди снова тянет. Он хватает губами воздух, чувствуя, как сердце сжимается с невыносимой силой.
— На кухне есть пакет с лекарствами. Мне нельзя прикас… Обработай свои раны, пожалуйста, — он не смеет развернуться, чтобы посмотреть в её глаза. Но чувствует спиной, как она его сверлит взглядом. Тэхён сжимает край футболки — боль в груди усиливается, а он не в силах контролировать свои чувства.
Нару не жалеет его. А что Нару? Думаешь, Тэхён, больно только тебе? Она всегда язвит, когда больнее ей, а ты… А ты не можешь нагрубить в ответ, слишком сильно любишь, да, Тэхён? В этом твоя проблема. В этом ее проблема. В этом ваша проблема.
Вы обречены.
— Не хочу. Чем сильнее я чувствую боль, тем дольше я буду помнить о твоем поступке. Не нравится мое изуродованное лицо? — Нару откладывает книгу сторону, загнув на ней лист страницы, на которой остановилась, и скрещивает руки на груди.
— Мне нравится любое твое лицо, — Тэхён тут же прикусывает язык, понимая, что ляпнул совсем не то, что хотел сказать, — то есть, я имею ввиду…
— Не продолжай. Иди, — Нару решает, что Тэхён снова попытается вернуться к своим трюкам, на которые она повелась, и ей хочется поскорее закрыть тему. Она уже жалеет, что вообще ответила ему.
Тэхён все это время стоял спиной к ней, а после её холодного «иди» закрывает за собой дверь, оставляя Нару одну в комнате.
Ким снова берет в руки книгу и совсем не видит букв. Не может прочесть. Мысли настолько громкие и яркие, что заглушают собственный голос. Её взгляд падает на синяки на руках, медленно скользит вверх, и она резко встает с места и подходит к зеркалу в полный рост, находящемуся около шкафа. Она поворачивается спиной к зеркалу и поднимает футболку, вспоминая, как Чимин пинал её ногами.
Смотря на себя в зеркало, она представляет лишь тот день, когда Чимин, в которого она некогда была влюблена, жестоко избивал её. Вспоминает, как плакала и просила не бить, как в зажмурив глаза, видела образ Тэхёна, а когда услышала его голос за дверью, вовсе отключилась. Точнее Чимин постарался. Один удар парня тяжелой рукой вырубил девушку на несколько часов. Дальше в её воспоминаниях Тэхён, обнимающий её своей медвежьей хваткой и шепчащий «это последний раз, когда тебе больно, обещаю».
Совсем не хотелось вставать, не хотелось переставать чувствовать его тепло и нежность. Тэхён спал, уткнувшись в её шею носом. Он был таким уютным и мягким, что хотелось забыться. Больше всего на свете Нару мечтает просто быть с ним, вот так лежать в его объятиях, позволяя ему прижимать к себе так, словно может потерять ее, словно Нару может убежать от него навсегда. Возможно, Тэхён боится этого больше всего, поэтому он каждую ночь засыпал, крепко прижимая ее. И за всю ночь ни разу не менял позу.
Каждый раз, засыпая с Нару, Тэхён замечал, что сон становился в разы крепким, кошмаров будто никогда и не было, а он чувствовал такое тепло, как будто… Как будто мама защищает и оберегает его.
Вот бы все было неправдой. Не было бы никакого похищения, никакого спора. Вот бы остановить время после того утра, когда Тэхён, обнимая Нару, жаловался, что не хочет на работу. Что хочет быть с ней. Что ему мало ее. Всегда.
По щекам текут слезы, а Нару пытается убедить себя в том, что необходимо возненавидеть Тэхёна. Ради собственного счастья и безопасности сестры это надо сделать. Пока Тэхён рядом она подвергает опасности не только себя, но и своих близких, включая Соен. Она проводит по темно-бордовой коже на спине рукой и жмурит глаза, слегка прикусив нижнюю губу от боли.
— Да уж, Чимин умеет быть жестоким, — комментирует она, разглядывая свою посиневшую талию. На спине не осталось живого места. Удивительно, но прикосновения Тэхёна вовсе не причиняли боль. Единственное, что она почувствовала, проснувшись тем утром — тяжесть его руки, которой он прижимал Нару к себе. Но, теперь, кажется, она ближайшие пару недель точно не сможет спать на спине. Недолго думая, она снимает с себя шорты и разглядывает убитые в хлам бедра.
— И как мне теперь идти на работу? — она поворачивается спиной к зеркалу и разглядывает свои ягодицы. Похоже Чимин не оставил ее в покое даже после того, как вырубил.
И снова эта несносная девчонка думает о работе, точнее о деньгах. Пару часов назад она, глотая боль, бесцеремонно и безжалостно била Тэхёна, сообщив, что по истечению срока собирается покинуть дом.
Нару слишком запуталась в собственных чувствах. Похищение отвлекло ее, не дав в полной мере почувствовать вкус предательства. Оказавшись в плену, она снова рассчитывала на Тэхёна, снова ждала его. А теперь смотрит на себя в зеркало и ненавидит себя за собственные мысли.
Внезапно дверь в комнату распахивается, и на пороге появляется Тэхён с тем самым пакетом с лекарствами. Нару машинально поднимает футболку с пола и прикрывает свое оголенное тело. Прячет глаза и смахивает с щек слезы.
— Да ладно? — вскинул бровь Тэхён, мол чего я там только не видел, мы с тобой спим вместе полуголые, но тут же, откашлившись, требовательным тоном добавил, — садись. — Тэхён не заметил ее слез, иначе его тон был бы совершенно другим. Преодолев расстояние в несколько шагов, он первый садится на кровать и достает по одной тюбики с мазями.
Нару молча натягивает обратно шорты и футболку, затем садится на край кровати. Она теперь не будет ему грубить, хамить, вообще как-то сопротивляться его требованиям, просьбам, приказам. Пусть Тэхён, как хочет, так и называет это. Нару лишь выполняет условия контракта, как он и хотел — беспрекословно, не вставляя свои пять копеек, от которых, кстати, Тэхён был без ума.
Тэхён достает смартфон и открывает диалог с Чон Ханыль и начинает внимательно читать инструкцию по применению лекарств, что прислала ему девушка.
Нару тихонько смотрит на Тэхёна, сидевшего напротив нее, до тех пор, пока он не поднимет глаза на нее, чувствуя это, тогда она отводит взгляд в сторону. Тэхён возвращается к диалогу с Чон в смартфоне, а Нару берется за старое — пялится на Тэхёна. В эти гляделки можно играть вечность, ну, или до тех пор, пока Нару не простит его и не примет снова. А она его не простит и не примет.
— Это от синяков, — президент кое как достает забинтованной рукой из пакетика тюбик с мазью, — повернись, — снова требует он.
Тэхёну бы по хорошему стоит научиться вежливости. Настоящей, не наигранной, которая была ради одной ночи с девушкой.
Нару и на это молчит и выполняет требования президента.
— Подними футболку.
— Ты же помнишь, что тебе нельзя прикасаться ко мне?
— Поэтому футболку поднимаешь ты, а не я.
Нару приподнимает футболку и сидит, зажмурив глаза. Хоть Нару и сказала не прикасаться, сама где то в глубине души она отчаянно жаждет обратного. Она горит от тоски по прикосновениям Тэхёна. Но Нару старается убедить себя, что ее любовь — только ее проблема. Тэхён не виноват в том, что он такой придурок, который не считается с чувствами людей. Тэхён не виноват в том, что Нару повелась, влюбилась, а теперь она места себе найти не может от собственных чувств. Ей бы следовало для начала самой придерживаться того, чего требует от Тэхёна. Просит не прикасаться, а сама скучает по его нежным пальцам, медвежьим объятиям и неловким поцелуем в лоб.
Говорит, что уйдет, а сама ненавидит только одну мысль о том, что она будет без него. Вряд ли она сможет, вряд ли выдержит и дня без него.
Нару понимает, что это обида за неё сейчас решает бросить все и уйти. Но как быть иначе? Простить того, кто без зазрения совести растоптал ее доверие? Причем первое его действие было обусловлено вторым. Ни. За. Что. Никогда, Тэхён, даже не мечтай.
От вида растерзанной спины Нару Тэхёну плохо. Огромный ком вины снова душит. Обида на Чимина перерождается в ненависть. Ярую бесчеловечную ненависть. Как он мог поступить с тем, кто даже муху в жизни не обидит? Выходит, все слова Лису — правда. Неужели Тэхён всю жизнь дружил и доверял монстру? Даже после смерти Лису Тэхён колебался. Он отказывался верить в то, что было написано в дневнике погибшей девушки. Но не теперь, когда он видит последствия трудов Пака собственными глазами.
Тэхён выдавливает из тюбика мазь на лопатку и наносит на кожу.
— Тебе больно? — беспокоится Тэхён заметив, как Нару вздрогнула. Это было от неожиданности, да и, в конце концов, Нару ожидала почувствовать пальцы Тэхёна, а не жесткую и холодную лопатку.
— Холодная мазь, — прохрипела Ким.
— Подними выше, — просит Тэхён, цепляя пальцами футболку, и Нару тянет ее выше.
Тэхён прямо сейчас безумно хочет забрать всю ее боль себе. Он едва сдерживает слезы от того, что чувствует беспомощность. От того, что первые пару дней он спал себе в теплой кроватке, думая, что Нару рано или поздно вернется, пока, на самом деле, ее Чимин безжалостно избивал.
«Будет справедливо, если ты бросишь меня. Я заслужил»
Но разве он посмеет произнести это вслух? У него духу не хватит сказать этого Нару.
Он ненавидит только одну мысль о том, что он будет без нее. Вряд ли он сможет, вряд ли выдержит и дня без нее.
Нару сидит сжатая, чувствуя, как ее оголенное тело стало в тысячу раз чувствительнее. Она буквально ощущает, как Тэхён держит эту лопатку, как проводит ею по спине. Да, ей больно, но на фоне обостренной чувствительности все это — абсолютно ничто.
Ким широко распахивает глаза, чувствуя на своих лопатках губы Тэхена. Она готова была уже повернуться к нему, дать пощечину, напомнить о контракте. Но молчит. Молчит, и ее бросает в дрожь от его легких и нежных поцелуев.
— Прости, что пришел слишком поздно, — шепчет он, плотно прижимая Нару к себе. Он опирается подбородком о ее плечо, а потом через секунду снова накрывает ее кожу губами, — прости меня.
Нару не издает и звука, и ей кажется, что ее сейчас разорвет вклочья этой болью. Она сглатывает слюну, размыкает губы в попытке что-то произнести, но ничего не выходит. Не получается даже сказать это жалкое «я тоже люблю тебя. безумно люблю. я не могу и минуты без тебя», в котором Тэхён так отчаянно нуждается. Да она сама, блин, нуждается в этом.
Но, Тэхён, ты уже потерял свой шанс, помнишь?
Расставив ноги в разные стороны, Тэхён кладет руки на её живот, притягивая к себе ближе, заключает Нару в свои объятия. Ему абсолютно плевать, что спина Нару в этой мази, плевать, что сам испачкался теперь в этом. Он не может больше смотреть на эти раны, не может успокаивать себя тем, что от этих лекарств ей станет легче. Да никому, черт бы его побрал, не станет легче.
На удивление, Нару даже не сопротивляется. Она слегка поддается назад и касается ладонями его руки. Внимательно рассматривает его пальцы, переплетенные меж друг другом в замочек, и совсем не чувствует боли в спине.
— Зачем ты сделал это? Я имею ввиду, тот вечер и ваш спор?
— Я тебе уже говорил. Я понял, что Чимин положил глаз на тебя и тут же захотел назло ему. Я хотел отобрать у него нечто дорогое и ценное, как он сделал это со мной. — Он снова целует ее в плечо и слышит, как громко бьется ее сердце. Нару решила выяснить, что случилось, а значит, она уже идет ему навстречу. Она не отталкивает его, да и тон у нее какой-то другой, мягкий. Тэхён усиленно прячет улыбку, чувствуя, что шанс все же есть. Что Нару, возможно, будет прежней.
— Хорошо, — коротко отрезает Нару. Внезапно для себя она решает простить все. Простить и оставить все, как есть.
Это не так сложно — простить? Надо же просто взять и сделать это, верно? Если так подумать, Тэхён уже мельком говорил об этом, когда извинялся в машине. Единственное, он не упоминал о такой вещи, как спор на чувства Нару. Впрочем, это все уже не так важно.
От Тэхена приятно пахнет. От него всегда так пахло: нежностью и уютом. И Нару особенно сильно любит просыпаться по утрам, чувствуя его запах рядом. И сейчас она лишь прижимается сильнее, поворачивает голову к нему и утыкается носом в его ключицы.
— Я теперь уродливая, — едва слышно произносит Нару, не убирая голову.
— Да ты и раньше не была красавицей, — шутит Тэхён и гладит ее по голове.
— Эй! — улыбается Нару и поворачивается к нему боком. Обнимает Тэхёна крепче и тихо-тихо произносит «хорошо».
Да, Тэхён, ты прощен. На этот раз твоя взяла. Теперь не теряй больше ее доверие.
Нару могла бы помучить еще Тэхёна, говорить, что бросит его, уйдет, что он во всем виноват и что она никогда больше не сможет его подпустить к себе. Но она солжет. Тэхён тот, кого она будет прощать снова и снова, принимать его каждый раз, вне зависимости от того, как сильно он ошибся.
С другой стороны, это решение было принято под давлением собственных чувств. Жить без Тэхёна, пытаться заглушить свои мысли, все силы направить на то, чтобы не думать о нем. Нет, она определенно не справится. Она и дня не выдержит без него. Так зачем тогда мучить и его, и себя?
Быть может, в этом проблема Нару — прощать непростительные вещи и обижаться на то, на что не следовало бы вообще обращать внимания.
— Я люблю тебя, Нару, — шепчет Тэхён, прижимаясь губами к ее коже на плечах.
— Выходит, я могу принять твои чувства, но при этом позволять себе спать с другими?
— О чем ты? — он резко отдаляет голову и пристально смотрит на её ресницы, которые дергаются, когда Нару произносит эти слова.
— Сухва. — одного слова, пожалуй, достаточно, чтобы президент понял, о чем речь.
«Дарил им платья, но спал со мной. Делал вид, что они интересны ему, но спал со мной. Так было со всеми, и ты не исключение. Тот, в кого ты влюблена, спит со мной, ясно тебе?»
— Тот, в кого я влюблена, спит с другой? — ее голос дрожит. Кажется, она снова переживает тот вечер в той злосчастной комнате, где все обрушилось.
— Я не спал с ней. Честно. — Тэхён улавливает ее взгляд до того, как признается, а потом опускает глаза и виновато произносит, — точнее, я пытался. Но не получилось.
Нару внимательно наблюдает за его полными губами, которые он снова принялся кусать. Волнуется. Она мысленно ухмыляется, замечая, что Тэхён сейчас не лжет. Ну и он снова пытается признаться в не самой красивой вещи, которую он натворил за ее спиной.
— По крайней мере, после
той ночи я перестал даже пытаться.
— Зачем? — Нару сразу поняла, о какой ночи идет речь, поэтому не акцентировала на этом внимания.
— Ты начала нравиться мне. И это раздражало меня. — Тэ никогда не признается ей о своих волшебных снах, самых лучших снах на свете. Никогда не скажет о том, что он после каждого раза, когда у него было неистовое желание завладеть ею, ехал к Сухве. Каждый долбанный раз: когда впервые увидел в ней девушку, — на той вечеринке Нару вышла вся такая восхитительная в серебряном платье, потом следующее утро, когда он приложил все усилия, чтобы не взять Нару силой, наплевав на свои ожоги, его попытка сдержаться, увидев Нару в ванной абсолютно голой. Боже, заебешься считать и вспоминать. Но каждый, мать его раз, он ездил к Сухве в попытке найти в ее объятиях утешение. Но как только девушка целовала его — все желание пропадало. Сухва оскорбилась, ведь у Тэхëна просто не вставал несмотря ее усилия и старания. Поэтому она приукрасила «правду», которую она раскрыла при всех, решив, что таким образом игра, наконец, кончится, — а потом, я поехал к ней…
— И спал, да? — давит Нару, рассматривая его полные губы, которые он снова принялся искусывать. Какой же он милый и нежный, когда вот так сидит перед ней, невинно кусает губы и пытается признаться в своих провинностях.
— Нет, я же сказал, что не спал. — он поднимает взгляд и делает такие невинные-невинные глаза, перед которым невозможно устоять. Он не врал, и Нару чувствовала это.
— Хорошо, — вновь соглашается Нару, принимая его правду. Тэхён слегка опускает ее футболку, поворачивает Нару к себе, придавливает ее ноги своими к кровати и всматривается в ее лицо. Нару чувствует себя недостойной его взгляда и опускает голову. Она слишком уродлива, чтобы предстать перед ним в таком виде. Пытается поправить волосы, пряча за ними свои отеки и синяки. Но тэхеновы руки внезапно останавливают ее, перехватывая ее руку за запястье одной рукой, а второй он касается ее щеки.
— Посмотри на меня, — требует он, чувствуя все то, что испытывает прямо сейчас Нару. Она, верно, сгорает от боли, обиды и страха. Она не должна была переживать все, что случилось по вине Тэхёна. А он снова начинает заниматься самобичеванием, будучи глубоко убежденным в том, что его главная задача — защитить Нару, и он не справился с этой задачей.
Нару даже не думает слушаться его и держит голову опущенной. Она усиленно пытается не плакать, сдерживаясь из последних сил, но очень плохо получается.
— Я…
— Ты устала от моих чувств к тебе? — спрашивает Тэхён, не дав ей возможности закончить, словно знал, что следующее будет «устала».
Нару снова молчит. Но Тэхён слышит ее крики боли. Это так странно — чувствовать человека, сидящего прямо напротив тебя, пытающегося скрыть все свои эмоции. Так странно ощущать всю его боль каждой клеточкой собственного тела.
Интересно, в этом заключается сила любви?
— Я не стану просить тебя о последнем шансе, Нару, потому что я тот еще… — он отводит взгляд, пытаясь подобрать более подходящее слово.
— Косячник?
— Да, он самый, но я знаю одно — я буду пробовать снова и снова. Ты же знаешь, что я не отстану от тебя?
— Угу-м, — шмыгает носом Нару.
— Давай… навсегда?
«Давай до последнего вздоха. До последней минуты. До бесконечности»
— Давай навсегда.
***
Совсем необычные ощущения после признания того факта, что Тэхён, наконец, сам решился сделать ей предложение. Точнее он назвал ее «своей девушкой». Просто поставил перед фактом, а Нару только рада. Она прокручивает в голове уже сотый раз, как Тэхён обнимает ее и говорит, что Нару его первая и последняя девушка, давит лыбу и совершенно забывает о том, что в суп надо было положить лук. «Выкуси, Сухва.» — думает она про себя и тут же краснеет за свои глупые мысли. Эта блондинка лишь пыталась задеть ее, когда на самом деле больнее всего было ей. Слабый ход был, однако задеть Нару ей удалось. Те ощущения и боль, что испытала Нару в то самое мгновение, не пожелаешь даже врагу. В тот момент казалось, она вовсе потеряет сознание от стучащей в ушах крови и эха в голове.
— Я вернулся, — Нару слышит приглушенный голос вернувшегося Тэхёна и бежит его встречать.
Нару подбегает и обнимает Кима за шею, увидев его без повязки на руке.
— Как твоя рука? — шепчет она, не отпуская президента.
— Великолепно, — Тэхён улыбается и демонстрирует ей свою руку, шевеля всеми пальцами. Его отвлекает манящий запах ужина, — Вкусно пахнет, — он делает несколько глубоких вдохов и прикрывает глаза. Этот аромат в доме — ни с чем несравнимое счастье. Что может быть лучше того, что у тебя есть дом, и есть люди, которые тебя ждут, беспокоятся и заботятся о тебе? Самое лучшее, что есть в этом мире — осознание того, что ты кому-то нужен, что ты не лишний и есть тот, благодаря кому ты перестаешь чувствовать одиночество.
— Переодевайся и мой руки, скоро Лиен придет. Я приготовила ужин. — внезапная мысль о том, что Нару была бы прекрасной женой и матерью, бьет Тэхёна током. Он снова внимательно наблюдает за каждым ее движением — как она помогает ему снять пиджак, как вешает его и очень тепло улыбается.
Тэхён делает пару шагов, преодолев расстояние, что было между ними, и плотно прижимает девушку к себе.
— Я скучал, — произносит Тэ и облизывает мочку ее ушка.
По телу проносится табун мурашек, от которых Нару тут же краснеет. Что за пошлые мыслишки родились в ее голове, ставшие причиной ее румяных щек?
— Тебя не было несколько часов, — пытается отвести взгляд Нару, когда Тэхён поднимает голову, наклоняется ближе и касается лбом ее лба.
— Это длилось вечность, — он прикрывает глаза и громко дышит. Он снова пытается сдержаться, чтобы не перейти ту грань, которую построила Нару. Пока слишком рано. Даже если люди состоят в отношениях, тело партнера по прежнему принадлежит только ему. И Тэхён понимает это лучше всех, поэтому ему так тяжело дается сдержать свои порывы.
— Все хорошо? — спрашивает Нару, притупляя взгляд.
«Тэхён чувствует себя нехорошо? Кажется, он задыхается?»
— Более чем.
— Точно? — снова давит Нару, недоверчиво уточняя. Его сердцебиение настолько громкое, что она больше верит ему, нежели тому, что произносит президент.
— Точно.
За столом Тэхён уже успел привести в порядок свои мысли. Он думал поскорее покушать и уединиться в душе. Да и в конце концов стыдно думать о подобном, когда перед ним невинный ребенок. К тому же Лиен без остановки рассказывала про новеньких девочек в школе, с которыми она поругалась.
— Ты могла бы пройти мимо, это же не твои проблемы. — выдает Тэхён, внимательно выслушав историю про некую Ыну, которую обидели, а Лиен заступилась за нее. Он закидывает в рот кусочек рыбы и думает про себя о том, что Нару приготовила восхитительный ужин.
— Как ты можешь говорить так? — возмущается девочка, — Если каждый будет думать, как ты, то в мире не останется ничего целого, везде будет хаос, и будет два типа людей — злые и мертвые.
— Где ты понабралась таких слов?
— Нару все время говорит о том, что всегда надо быть добрым, не зависимо от того, как тебе тяжело. Хоть меня потом и заставили мыть класс в одиночку, я не жалею о том, что дала тумаков тем девочкам! Я их проучила и довольна этим.
— Я очень горжусь тобой, — улыбается Нару и накрывает ладонь младшей сестры своей. — Всегда оставайся верной себе, хорошо?
— Угу-м, — Лиен ковыряется в супе, пытаясь достать оттуда зелень, которую ненавидит. Нару всегда кладет в еду зелень, зная, что сестра не любит ее, но старается привить любовь к полезным продуктам. А Лиен, будучи являясь копией сестры, упрямится и каждый раз принимается за свое.
***
Нару достает ежедневник и пытается раскинуть через сколько ее раны заживут, и она будет в более менее приятной форме, чтобы вернуться к работе. К тому же на дворе уже октябрь. Нару совершенно не заметила, как со дня встречи с Тэ пролетело почти три месяца. Да и скоро день рождение Лиен, надо бы подарок ей купить.
Внезапно ее взгляд падает на дневник Лису, который она поставила среди книг.
«Нет-нет, нельзя»
Нару тут же принимается ругать себя за допущенные мысли о том, что стоило бы открыть дневник и взглянуть одним глазком. Стук в дверь комнаты вырывает ее из собственных карающих мыслей. А прервал ее как раз-таки брат Лису.
— Не спишь? — негромко спрашивает Тэ, высунув голову.
— Весьма странно задавать этот вопрос наверняка спящему человеку. Да, сплю.
— Спящие не отвечают на вопросы. — хмурит брови Тэхён и обидно надувает губы. Нару неисправима. На самом деле, порой сама Нару путается в своих же выражениях — она не может понять, она шутит или говорит всерьез.
— Тогда не сплю.
— Посмотрим на звезды? — ненавязчиво спрашивает Тэ. Хотя это, скорее, просьба, нежели вопрос.
— Холодно. — отмахивается Нару и убирает дневник в сторонку. Удобно устраивается в кровати и укрывается одеялом.
— Тогда фильм? — настаивает Тэхён. Он отчаянно ищет повод снова побыть с ней, а Нару в упор не видит этого.
— Мы уже пытались. Но все закончилось не очень удачно. Мы напились, и ты меня отшил.
— Раз тогда не получилось… — Тэхён делает большой шаг и встает прямо напротив кровати Нару. Весьма странным и бархатно-низким голосом спрашивает. — Переспим?
— Что?
— Что?
