Любить нельзя ненавидеть.

Я ломала пальцы от нарастающего внутри меня волнения, — день моей свадьбы настал слишком скоро. Платье выглядело ещё лучше, чем когда я увидела его впервые, идеально подогнанное по фигуре, но разве какой-то наряд может скрасить неизбежность, на которую меня облечет предстоящее замужество с Бустаманте? Вместо прически, я предпочла простую укладку, убрав волосы от лица и выпустив на лоб несколько случайных прядей. Оглядев комнату, мой взгляд остановился на букетике розовых пионов. Я обожала их сладковатый аромат, но теперь и он ассоциировался у меня с отчаянием. Пока вокруг меня кружилась целая толпа стилистов, голова шла кругом. Устав от всей этой суеты вокруг себя, я потеряла самообладание, сорвалась на парикмахера и визажиста и со скандалом выгнала обоих из своей комнаты. Мне было просто необходимо побыть в одиночестве и привести мысли в порядок. Если таковое вообще возможно в сложившейся ситуации. Обреченно опустив голову на руки, скрещенные на столике с трюмо, я предалась акту полного жалости к самой себе. — Я же попросила всего минуту! — полагая, что кто-то из тетушек или мама вошли в комнату, чтобы нарушить мой покой, я обернулась, и с удивлением обнаружив в дверях Пабло, застыла на месте. Его черный смокинг выглядел дорого и идеально сидел на его подтянутом теле. Правда небрежно повязанный галстук, болтающийся на шее и расстегнутые до середины груди пуговицы на белоснежной рубашке, скорее говорили о том, что наше бракосочетание окончилось много часов тому назад и теперь нам обоим нужна передышка. — Разве так встречают любимых мужчин? — Бумтаманте усмехнулся и развел руки в стороны, словно говоря мне, «смотри какой я подарочек.» — А… это ты, — я даже не пыталась скрыть своего разочарования. Повернувшись к Пабло спиной, я заняла себя тем, чтобы с помощью расчёски немного поправить подкрученные локоны на кончиках. Эти стилисты ни черта не смыслят в современных укладках! Мне удалось держать лицо, потому что последнее что мне было нужно, — это удовлетворенность Бустаманте в том, что он смог сломать меня, во всеуслышание объявив о нашей скорой свадьбе.   — Ты ведь знаешь, что видеть невесту до свадьбы плохая примета, — обратилась я к Пабло вполголоса и продолжила игнорировать его присутствие, не смея даже смотреть в его сторону, словно он был для меня пустым местом. — Я не верю в приметы и никогда не следую правилам. Думал ты тоже… Пока Пабло с нескрываемым любопытством разглядывал мою комнату, я позволила проследить за ним в отражении зеркала. Когда он взял в руки мою детскую фотографию, я не удержалась, пояснив ему: — Есть правила, которые преступать неприемлемо. Кстати, тебе не лучше меня известно, что будет, если тебя застанут со мной наедине. Бустаманте поставил на место фоторамку, присел на кровать позади меня и, чиркнув зажигалкой, подкурил сигарету. — Люблю опасность… — он выпустил столб дыма над своей головой, лукаво улыбаясь, -…щекочет нервы… — И тебе придется избавиться от своей дурной привычки. Ненавижу запах дыма. Словно пропуская мои слова мимо ушей, Пабло зажал сигарету между зубов и потянулся вниз, чтобы завязать узел на черных кожаных туфлях. Скривив лицо, он стал опаснее, и все больше походил на гангстера в начале своего кровавого пути. — Ты еще не стала моей женой, а уже во всю ставишь свои условия. Говори прямо, — его опасный прищур сразил меня своим жестким взглядом, — ты ненавидишь меня и все что я когда-либо буду делать всегда будет вызывать твое раздражение. В этот момент я прямо-таки уже драла расчёской свои достаточно хорошо уложенные волосы. Когда раздражение вскипело во мне до крайней степени моего терпения, я резко развернулась назад, и устремила взгляд глаза в глаза: — Тогда почему, зная все это, ты все равно женишься на мне? — Думаешь я мечтал о браке с тобой? — тут же возмутился Пабло, в ответ наседая на меня. — Одного взгляда на тебя достаточно, чтобы понимать насколько мы разные. Но иногда приходится наступить на горло собственным принципам и делать то, чего от тебя ждут. Мы живём, в таком мире, Мариса, я и ты, — пояснил он, — порой, другие люди решают за нас как будет лучше! Он сделал небольшую паузу, расправив плечи в узком пиджаке: — Тем не менее, чтобы сделать нашу семейную жизнь более сносной, нам не помешает установить некоторые правила совместной жизни. — Правила?! — Именно, — кивнул Пабло, указывая на меня пальцем. После этого он подошел к окну, затушил сигарету об оконную раму и выбросил тлеющий окурок на улицу. Устроившись у окна, Бустаманте выбрал самую удобную для себя позу, расположив руки позади себя на подоконнике, и вновь поразил меня своим довольно прямым взглядом. — Наш брак простая формальность… — Я оскорблена до глубины души, — не удержавшись от доли сарказма в голосе, я перебила Пабло, и укладывая руку на область сердца, томно закатила глаза. — Наш брак простая формальность… — повторил он как можно жестче, — и если ты сможешь усмирить свой неудержимый нрав, то мы сможем нормально существовать в этом замужестве. Скажем… я бы мог дать тебе больше свободы, позволить заниматься всем чем ты только пожелаешь в допустимых рамках, разумеется. — А если нет? — попыталась возразить я. — Тогда все станет хуже… — Ещё хуже, чем есть сейчас? Такое вообще возможно? — Поверь мне, ты даже представить себе не можешь, насколько хуже все может стать… Я состряпала на лице подобие кривой усмешки:  — Когда меня запугивают, мне ужасно хочется сделать все наоборот. — Учту этот факт на будущее… — Пабло покорно скормил мою же иронию мне обратно. Голоса, различимые в коридоре, заставили Бустаманте действовать мгновенно и по ситуации. Он схватил мою руку, и быстро потянул за собой в ванную комнату, успевая в последний момент не быть обнаруженным в моей комнате. Зажимая мой рот одной рукой, Пабло в предупреждающем жесте приставил палец к своим губам, приказывая мне тем самым вести себя тихо. — Марисаааа, — войдя в комнату, возмутилась Соня, когда не обнаружила меня, — тебе уже пора спускаться. Гости ждут. Пабло наградил меня испытывающим взглядом после чего позволил мне ответить, хотя внутренне я ощущала, что он все еще не может доверять мне. — Иду, — слабо ответила я, когда Бустаманте большене закрывал мне рот. — Ты что курила? Понимая, что отрицать очевидное не приходится, я тут же согласилась: — Да, решила справится с волнением, а теперь меня просто тошнит! — Смотри только платье не испачкай! Такова была моя мама. Когда другие матери думали-горевали о том, какие тягости после свадьбы могут выпасть на долю их прекрасных дочурок, моя волновалась лишь о том, чтобы я не посадила пятно на чертовом свадебном платье. — Жду тебя внизу, — крикнула Соня и вышла из моей спальни. — Почему ты меня не сдала? — задал вопрос Пабло, когда мы остались с ним наедине. Я изобразила на лице мнимую задумчивость: — Жалко было бы все отменять, мое платье слишком красивое и дорогое, чтобы заточить его обратно в свадебный салон. Пабло сопроводил мою фигуру таким откровенным взглядом, что мне вдруг стало не по себе. А может сыграл роль и тот факт, что сейчас нас с Пабло разделяло всего пара сантиметров. Я заметно нервничала, и сжимая кулаки, старалась это скрыть. — Оно действительно стоило пятьдесят тысяч? — его глаза задумчиво пробежались по краю лифа. Я скрестила руки на своей груди, дабы закрыть Пабло обзор: — Скажи спасибо, что более дорогого наряда я найти не смогла. — Спасибо, — произнес он отрывисто и лукаво усмехнулся. — Если я не спущусь вниз через минуту, Соня опять вернется, чтобы меня поторопить, — произнесла я, понимая, что Пабло все еще не собирается меня выпускать из своего «плена». Он склонился надо моим лицом и немного небрежно поправил лямку моего подвенечного платья. Я восприняла этот жест слишком откровенно, когда поняла что забыла как дышать. Сглотнув сухость во рту, я посмотрела в его голубые глаза, с достоинством принимая правила игры, которую он мне предложил. — Буду ждать тебя у алтаря… — немного с грустью выдохнул Бустаманте и вышел из ванной комнаты, а мое сердце с бешеной скоростью все еще продолжало отчаянно биться в груди. — Ты идешь? — спустя пять минут Соня вновь постучала в двери моей комнаты. — Иду, — со вздохом отозвалась я, прокручивая сцену с Пабло в своей голове, и поправив платье, вышла из ванной. *** Дорога до собора показалась мне слишком быстрой, хотя водитель никуда не торопился, соблюдая все правила скоростного режима. Моя неизбежность перед будущим еще никогда не была так осязаема. В висках бил маленький молоточек, тогда как большой молот, точно в наковальне, отбивал в моем сердце непрерывную мелодию. Отец встретил меня у лимузина, помогая мне вылезти из автомобиля, в галантном жесте подав мне руку. — Ты самая красивая невеста, дочка. Я проглотила улыбку, стараясь как можно меньше болтать, боясь ляпнуть чего лишнего. — Прости меня… — тихо попросил Фабрицио, сжимая мою ладонь в своей руке, пока мы спокойным шагом шли к дверям собора имени Святой Пилар. — За что? — Я бы очень хотел, чтобы ты родилась в другом мире, но что тут поделать… — Пап, ты мог бы все отменить… я… я могла бы сбежать далеко отсюда, если ты только мне поможешь… — во мне теплилась маленькая надежда на то, что все еще может получиться. — Просто постарайся быть хорошей женой, ладно? Я видела как отец борется с собой, с собственными эмоциями, опуская на мое лицо белоснежную ткань фатина. В его глазах стояли слезы, хотя Фабрицио Спирито вряд ли можно было назвать сентиментальным человеком, да и такое проявление чувств практически невозможно в мире мафии. — Пап… — жалобно попросила я еще раз, в ответ на что, он взял в себя в руки и как ни в чем не бывало, спросил меня с легкой улыбкой на лице: — Ты готова? Готова ли я? Как же ответить на этот вопрос? Готова ли я связать себя священными узами брака с человеком, который мне ненавистен? Готова ли я отныне жить по его законам, исполняя и подчиняясь всем его прихотям? К такому жизнь вряд ли готовит, но я буду бороться до самого конца. Определенно. Войдя внутрь собора, сквозь тонкую ткань фаты я увидела длинные ряды скамеек, на которых разместились многочисленные гости. Приглашенных было не меньше двухсот человек, из которых я знала не больше двадцати-тридцати человек. В основном все присутствующие были со стороны семьи Бустаманте. Вместо струнного оркестра, на котором так настаивала Соня, я рука об руку с отцом шли по проходу под акапелла, исполненного певицей на кавер бессмертного хита Элвиса Пресли «Can't Help Falling In Love.» Впереди нас, перебирая ножками по ковровой дорожке, топала моя пятилетняя двоюродная сестренка которая брала лепестки роз из корзинки и осыпала им проход. Я ловила на себе завистливые взгляды со стороны других девушек, ведь в нашем мире было гораздо больше тех, кто жаждал поскорее выскочить замуж. Они наивно полагали, что обретя мужа, наконец избавятся от строгого и во многом деспотичного отцовского гнета и контроля, тогда как выходя замуж, бедняжки нередко терпели неудачу. Мужья в жизни оказывались еще хуже родителя. Я также чувствовала на себе и восхищенные взгляды со стороны мужчин, своих родственников, но самый восторженный взгляд был от лица Мии, которая прямо-таки светилась от счастья. Я позволила себе немного задержаться, чтобы по-родственному сжать ее ладонь у прохода. Моя кузина была такой милой и наивной, что я не удержалась. Но один взгляд, направленный в мою сторону, я поймать не могла. Мой жених стоял у алтаря, где ожидал священник и смотрел куда угодно, но только не на меня. Меня это по-настоящему задело. Теперь его смокинг выглядел более опрятно, но что-то в образе Бустаманте выдавало его небрежность. По многим мнениям он был весьма приятен внешне, но характер, который я долгие годы могла наблюдать воочию, выдавал в нем непостоянство и равнодушие. Пабло всегда очень легко относился к своей жизни, живя одним днем. Мне хотелось верить, что это только защитная маска, которую он надел после смерти отца, и я была в нетерпении сорвать ее прежде, чем я покину этот брак. Отец вложил мою руку в ладонь Пабло. Другой свободной рукой, я расправила подъюбник своего подвенечного наряда, а потом посмотрела на своего жениха прямым взглядом и подала вторую свою руку ему навстречу. Он снова обращал внимание на всех и вся, кроме меня. Бустаманте не смотрел мне в глаза, а даже если иногда и делал это, то смотрел сквозь меня. Пока священник читал нужные для обряда слова, я пыталась разгадать мотивы такого поведения Пабло. В какой-то момент мне даже захотелось прокричать стоп, и убежать по проходу без оглядки. Я даже попыталась вырвать свои руки из лап Бустаманте, но он еще крепче их сжал. Запястья покраснели и такое поведение со стороны будущего мужа вызывало во мне огромное чувство дискомфорта. Мы еще даже не были женаты, а я уже была сыта по горло присутствием этого надменного мудака в моей жизни. Отпусти, я просто умоляла его взглядом, ведь он как и я не хотел этого брака. Вот в чем была истинная причина такой отстраненности Пабло. Но тогда зачем он все это затеял, я не понимаю? — Повторяйте за мной, — священник первым обратился к Бустаманте, и теперь последний проявил на лице хоть малейшую заинтересованность, из чего следовало, что его присутствие здесь подвержено не только физически. — Я, Пабло Бустаманте… -…Я, Пабло Бустаманте… — Беру тебя в жены… -…Беру тебя в жены… — Клянусь любить тебя в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас. Пабло сделал над собой усилие, сжал мои ладони еще крепче и впервые за все то время, что мы провели в соборе, пристально посмотрел мне в глаза. Я не могла прочитать этот его взгляд, потому что на самом деле не знала человека, которому сейчас буквально доверяла свою жизнь. — Клянусь, что никогда и никому не позволю тебя обидеть… — я как и все присутствующие немного удивились, когда поняла, что Пабло переделал классический вариант священной клятвы на свой манер. Мои глаза с бешеной скоростью забегали по его непоколебимому лицу. — Клянусь, быть рядом, даже когда ты не будешь в этом нуждаться. Клянусь быть тебе надежным другом и соратником. Клянусь идти с тобой в одном направлении, даже если оно не верно. Клянусь быть с тобой в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас. И не слова о любви… — именно эта глупая мысль промелькнула в моей голове, когда Пабло наконец закончил говорить свою клятву. Значит он уже точно определил для себя, что даже не попытается меня полюбить… что же… тем лучше… Я произнесла свою клятву, как можно скорее стараясь избавиться от рук Пабло. И когда священник дал добро на то, чтобы обменяться кольцами, свидетель со стороны Бустаманте передал ему бархатный футляр, в котором лежали наши обручальные кольца. Пабло надел кольцо мне на палец, а я, долго оттягивая этот момент, взяла кольцо в руки, намеренно решив его уронить. Но Бустаманте ловко поймал его на лету и сопроводив этот свой жест уверенным взглядом, передал кольцо мне обратно. Когда ритуал завершился, священник попросил закрепить наш союзом перед Богом поцелуем. Пабло приподнял фату и слегка откинул ее назад, а потом без всяких на то видимых причин, взглядов и прочей мишуры, коснулся моих губ целомудренным поцелуем, который длился не больше секунды. Я настолько ему противна? Сегодня в ванной мне так не показалось… Взяв меня за руку под аплодисменты и восторженные крики приглашенных гостей и родственников, Пабло повел меня по длинному проходу церкви. Он выполнил мою просьбу, мы обвенчались в соборе Святой Пилар, как и когда-то давно сделали мои родители. Бустаманте сдержал слово, и тем не менее, у меня в голове не было ни единой мысли о том, чтобы дать ему хоть малейший шанс на то, чтобы выполнить другие, данные перед Богом клятвы… *** — За новую семью! За «Ндрангету»! — тосты, больше похожие на боевой клич, пронеслись по месту проведения свадебного банкета и тут же стихли с приглушенный звоном бокалов и чирканьем об паркет ножек от стульев. Пиршество с каждой секундой набирало обороты, и когда первые гости вышли на танцпол, я была уже настолько вымотана эмоционально, что мысленно просила Всевышнего проснуться уже в завтрашнем дне. — Ты могла бы хотя бы на минуту сделать счастливое лицо, — я лениво повернула голову в сторону своего новоиспеченного супруга и подняла бокал в мнимой улыбке. — Я итак праздную, не видишь? Надо бы повременить с шампанским, или съесть что-нибудь, пока меня не стошнило на собственной свадьбе. На самом деле от нарастающего волнения, зреющего где-то глубоко внутри меня, аппетит совсем пропал. Сейчас я не могла думать ни о чем другом кроме как о предстоящей брачной ночи. Да еще эти дурацкие традиции с простынями! Как будто девушки недостаточно страдают, выходя замуж за тех, кого по сути они даже не знали. Теперь еще каждый чертов родственник по линии отца, матери или мужа сможет убедиться в том, что моя невинность перестанет иметь какой-либо смысл после проведенной ночи на супружеском ложе. Стараясь отвлечься от этих ужасных мыслей, поселившихся в моей голове, я внимательно присмотрелась к арке над нашим столом, сплошь увитую живыми цветами. — Кажется… я хотела видеть на свадьбе кремовые розы… Пабло наконец оторвался от своего телефона и сделал вид, что внял моему вопросу, а потом его глаза вновь уставились в экран мобильного. — И? — Но эти розы белые! — Угу, — промычал он, весь поглощенный происходящим в своем айфоне. — И еще Земля круглая, а небо голубое. — Я заказывала кремовые розы! — Ты намеренно стараешься вывести меня на эмоции или есть какая-то другая причина, по которой ты ведешь себя как капризная сука? — Пабло закончил свой вопрос и взглянул на меня. Его глаза поразили меня своим холодным блеском почти до полного онемения. — Чтоб ты знал, в этом сезоне белые розы на свадьбе это признак дурного тона, — не унималась я, — а я не хочу чтобы завтра все шептались о том, что у меня напрочь отсутствует чувства вкуса! — Чтоб ты знала, если ты не перестанешь морщить свой вздернутый носик, радость моя, — решил вдруг съязвить Пабло, натягивая на лицо милую ухмылку, — завтра все только и будут, что обсуждать твое дурное настроение. Я гневно выдохнула, надула губы и обиженно сложила руки на груди. По воле случая, к столу подошел Франциско, чье появление заставило сбавить обороты нарастающего между мной и Пабло конфликта. — Разреши мне украсть твою прекрасную жену? — он обратился к Бустаманте с вежливой просьбой. — Ты сделаешь мне огромное одолжение, Фран. Когда я метнула свой злющий взгляд на Пабло, он только лишь ехидно улыбнулся и благословил наш будущий танец взмахом руки, с зажатым в ней бокалом односолодовым виски. Следом за Франциско я станцевала с отцом, Мануэлем и своим дядей Франко. Я бы могла провести на танцполе всю ночь, только бы не возвращаться обратно за стол к Бустаманте, но у Пабло на то были свои планы. Видя явное желание со стороны моего благоверного супруга пригласить меня на наш первый танец в качестве молодоженов, Франко поцеловал меня в обе щеки, а затем вежливо передал мужу. Я нехотя уложила руку на плечо Пабло, и доверив другую свою руку, позволила ему вести меня на танцполе. Толпа присутствующих гостей обступила нас со всех сторон зала, взяв нашу пару в плотное кольцо. Повсюду только и успевали мелькать телефонные вспышки, кто-то снимал, а кто-то просто фотографировал себе на память. В этом свадьбы членов мафии ни в чем не отличались от традиционной аргентинской свадьбы. Гости дарили подарки, толкали длинные речи, танцевали, выпивали и веселились. Когда диджей сменил композицию на более романтическую, в зале практически полностью исчезло освещение, а по полу стал стелиться густой туман. Я без всякого зазрения совести и долей с любопытства разглядывала лицо своего нового мужа ровно до тех пор, пока мое такое откровенное подглядывание не стало слишком очевидным. — Можно я задам тебе один вопрос? — Что-то подсказывает мне, что даже если я скажу «нет», ты все равно его задашь. — Ты всегда уводишь невест из-под носа старшего брата? Пабло только лишь усмехнулся, посмотрел на кого-то из гостей, а затем вновь вернул мне взгляд глаза в глаза. — Не поверишь, но идея нашего замужества принадлежала именно Хоакину. — А… — всезнающе протянула я, — ну конечно, после его ареста вам было просто необходимо укрепить свой авторитет в «Ндрангете.» Мафия превыше всего! — я закатила глаза, а потом совершенно искренне спросила у Пало: — Но неужели ты никогда не думал о том, что связать себя браком с девушкой, к которой ты будешь испытывать определенные чувства? — Чувства? — Пабло поднял все мои слова на смех, словно я только что произнесла абсолютный бред. — Я так давно тебя знаю, но я даже не догадывался, что ты такая мечтательница! — Я не мечтательница! — в один момент ощетинилась я, и тогда Бустаманте немного смягчил свой взгляд. Мы достаточно долго смотрели друг на друга и просто молча продолжили танцевать. — В мире, в котором мы живем такого не происходит, — в его словах я определенно услышала обреченность, и может быть впервые за все время нашего знакомства с Пабло, я почувствовал себя с ним в одной лодке. Лодку, которую медленно, но верно тянет ко дну. Мы оба в какой-то степени были заложниками сложившихся обстоятельств, мы оба были заложниками своих семей и данных нам от рождения обязательств. Единственное что нас отличало друг от друга, — мое ярое стремление идти против системы. Я не собиралась подчиняться чьим-то дурацким законам. Я пойду до конца и сделаю все возможное, чтобы стать единственной полноправной хозяйкой своей жизни. — Можно еще вопрос? Пабло закатил глаза, но скорее не от того, что был утомлен нашей беседой, а для того чтобы окончательно меня разозлить. И ему это удалось. — Ты слишком много болтаешь, у нас впереди еще будет очень много времени для разговоров, ты не находишь? Как бы не так! Я хотела было что-то возразить Бустаманте, но он намеренно сделал обманный ход в танце, и оттолкнув немного от себя, наклонил мое тело к полу. Таким образом, он не только хотел покончить с нашим свадебным вальсом, но и в принципе оставить последнее слово за собой. И ему с легкостью удался подобный трюк, ведь гости вокруг приветственно наградили нашу пару аплодисментами. — Улыбайся, — шепнул мне на ухо Пабло, зачем-то рисуясь перед присутствующими и одаривая меня сладкими объятиями. Идиллию нарушило несколько человек, без приглашения вошедших на территорию, где проходило само торжество. Представительный мужчина средних лет, одетый в черный брючный костюм, вышел немного вперед и заговорил как мне показалось на итальянском языке. Но скорее это был один из местных диалектов, потому что какие-то знания после домашнего обучения о родной речи у меня еще остались. — Mi dispiace, signor Bustamante, non vorrei disturbarla in un giorno così speciale, (с ит. «Простите, сеньор Бустаманте. Я не хотел тревожить вас в такой особый день») — незнакомец с широким почтением и манерами обратился к Пабло. Я заметила как стихла музыка, когда Бустаманте подал рукой особый знак диджею, а присутствующие на празднике мужчины напряглись, настороженно хватаясь за оружие, спрятанное за их спинами. — l'hai gia ' fatto quando sei arrivato qui. (» Ты уже это сделал, явившись сюда») — мгновенно парировал незваному гостю Пабло, а затем тихо попросил меня присоединиться к матери, которая стояла со своими сестрами, в конце зала с ошарашенными лицами. — Что происходит? — попыталась спросить я полушепотом, но Бустаманте сразил меня таким холодным взглядом, что упрямство и жизненный принцип «стоять на своем до самого конца», моментально отступил на второй план. — Il mio capo, il signor Dellacroce, mi ha chiesto di darle un messaggio. («Мой босс, сеньор Деллакроче, просил передать вам сообщение») Пабло решил подойти ближе, чтобы лично узнать что да как, но как только парни из его личной охраны последовали за ним по пятам, он, молча выставив одну руку, отдал им приказ отступить назад. В зале повисла практически гробовая тишина, едва нарушаемая возней и перешепотами присутствующих. Даже несмотря на то, что разговор Пабло с оппонентами велись явно не на повышенных тонах, меня охватило сумасшедшее беспокойство. В какой-то момент Бустаманте оглянулся и как-то странно посмотрел в мою сторону. В страхе и неизведанности от этого пристального взгляда, я обняла себя двумя руками. Медленно чеканя каждый свой шаг по залу, Бустаманте подошел ко мне, интересуясь: — Пожалуйста, скажи мне что не украла платье дочери самого сицилийского Капо? Сначала я хотела возмутиться, в другую секунду- признаться, а потом и вовсе запуталась в том, что будет лучше для меня прямо сейчас. Но Пабло вполне хватило этой заминки, для того чтобы сделать соответствующие выводы. Бустаманте закатил глаза, и обреченно провел рукой по своим волосам, оборачиваясь на нежданных гостей, все еще ожидающих у выхода. Он словно прикидывал насколько опасным все может стать, если придется решать проблему не на словах, а на деле. На языке мафии это означало «обнажить пистолеты». — Только не говори, что они проделали столько тысяч километров ради какого-то дурацкого платья? Глаза Пабло вспыхнули опасным блеском, когда я позволила себе усомниться и натянуть на лицо небольшую усмешку: — А ты быстро соображаешь, дорогая! Мое лицо непроизвольно приняло виноватый вид, а потом он неожиданно склонился к моему уху, перейдя на зловещий шепот. Я до смерти испугалась этого его жеста и хотела уж было отпрянуть назад, но Пабло резко задержал меня рукой. Он выговаривал свои слова медленно и это пугало меня еще больше: — Если это какое-то… сраное… платье… — его губы слегка коснулись моего уха, когда он почти прорычал, — тогда почему ты не выбрала любое другое? сотни мурашек проползли по моему телу от макушки головы до самых пяток. — М…ммм… хотела… тебя позлить? — мой ответ был больше предположением, нежели чем-то другим. — Поздравляю, у тебя получилось… с блеском! — И что теперь будет? — Ну… — протянул Пабло, явно находясь на взводе и подливая себе в бокал еще немного виски, — есть два варианта: либо ты станешь вдовой очень быстро, либо мы нахрен зальем тут все кровью и пострадают невинные люди. Мои глаза в ужасе расширились, а его наоборот таинственно сузились. — Что-то подсказывает мне, что ты так испугалась не из-за меня, — сняв с себя пиджак и повесив его на спинку стула позади себя, Пабло слегка усмехнулся и начал закатывать рукава своей белоснежной рубашки. — Что ты делаешь? — Решаю проблемы, которые ты мне подкинула. Спасибо кстати, за подарок на свадьбу. Пабло подошел к своим людям, снял с себя кобуру с оружием и передал его, произнеся что-то что я так и не смогла расслышать, после чего Томас и Гвидо молча кивнули ему в отвает. Обронив следом на итальянском еще пару фраз, Бустаманте вновь обратился к незваным гостям и покинул зал следом за ними. — Что он сказал? — я была вся на нервах и практически требовала ответа от Томаса. — Сказал, что если с ним что-нибудь случится, снова выйти замуж ты сможешь только через год…