Любить нельзя ненавидеть.

POV Пабло Черный бронированный внедорожник с тонированными стеклами, стремглав мчался по улицам вечернего Буэнос-Айреса. Я мимолетно наблюдал за пейзажами, как пазлы калейдоскопа пролетающие мимо меня и задумывался о том, что возможно в последний раз вижу все эти картинки перед глазами. Автомобиль припарковался у высотного здания одного из отелей класса «Люкс». Выбравшись с пассажирского сидения, я поднял голову, чтобы воочию оценить двадцатиэтажный комплекс, состоящий из двух созависимых друг от друга корпусов. — Il signor Dellacroce vi sta aspettando. (с ит. Сеньор Деллакроче уже ждет вас.) Я коротко кивнул и прошел внутрь просторного вестибюля, где нас уже с вежливой улыбкой встречала симпатичная девушка-администратор. По достоинству оценив длину ее стройных ног, я коснулся ее глаз озорным взглядом. Может быть это и мой последний флирт с девушкой, кто знает? — Добрый вечер, чем могу Вам по… Она не успела задать свой вопрос, потому что один из людей сицилийского Капо подал ей соответствующий знак рукой, чтобы та не мешала. Блондинка сразу же удалилась обратно за стойку, провожая нас осторожным взглядом. В лифте один из охранников нажал на кнопку тринадцатого этажа, и я сразу же увидел в этом хороший знак. Да, для остальных людей в этом мире цифра 13, черная кошка и многое другое считались чем-то вроде признаками, сулящими неприятность, но не для меня. Тринадцать мое счастливое число, и тем не менее, оказавшись перед двойными дверьми, ведущими в номер люкс, мне стало не по себе. Два огромных амбала с гарнитурой в ухе, даже не посмотрели в мою сторону, а просто молча отворили передо мной двери. Оказавшись внутри номера, меня окутала полная тьма, которую едва нарушил щелчок выключателя настольной лампы. Черты мужчины, чуть старше пятидесяти, восседающего в кресле с бокалом виски в руках, показались мне знакомыми. — Ты заставил меня ждать, — произнес невеселым голосом, по всей видимости, никто иной как сеньор Деллакроче. — Сеньор Деллакроче… — Ты знаешь кто я? — Кроме того, что вы Капо сицилийского синдиката мне ничего больше неизвестно. К счастью… — зачем то добавил я, понимая что играю с огнем. Но что тут поделаешь, это было в моем характере. — Сегодня состоялась твоя свадьба, наверняка ты не ожидал, что тебе придется отлучиться от торжества, — ударив по столу сигарой, сеньор Деллакроче оценил ее запах и уже только после того, подкурил ее, заполняя гостиную сладковатым запахом дыма. Кубинские, марки «Cohiba» — подумал я, — такие курил мой отец. Средняя крепость. Своему уникальному аромату они обязаны дубовым бочкам, в которых они выдерживаются перед непосредственной продажей не менее трех лет. — Думаю, это меньшее из зол, что еще может случиться в моей жизни. — Я очень занятой человек, сеньор Бустаманте, — тон сеньора Деллакроче стал подчеркнуто официальным, — особенно удручает, когда меня отвлекают по пустякам. Свадебное платье это ведь такая мелочь… — Полностью с Вами согласен… — Но ни когда речь идет об единственном свадебном платье твоей любимой дочери… У вас есть дети, сеньор Бустаманте? — сеньор Деллакроче сменял тему разговора так быстро, что я едва ли успевал следить за ходом нашей беседы. — По крайней мере, мне о таких неизвестно… — Тогда тебе не понять. Сейчас, прямо в эту секунду, — его палец стремительно нацелился на крышку стола, выполненного из толстого стекла, — моя прекрасная дочь Лолита плачет в подушку и все из- за платья. Знаешь, мой ныне покойный отец всегда говорил мне: в жизни можно простить все, кроме предательства и лжи. К этому я бы еще добавил слезы любимых тебе людей. Вот так… — сеньор Деллакроче многозначительно замолчал, а в его глазах посеялось зерно сомнения. Я не мог не воспользоваться этой ситуацией и произнес: — Вы слышали легенду о притчу о Соломоне? — Ладно, отложим твою казнь на потом, Бустаманте, — делая соответсвующий жест рукой, сеньор Деллакроче дал мне знак продолжать. — Моя мама рассказывала ее нам со старшим братом перед сном. По легенде, в молодости Соломон был невероятно вспыльчив, что не радовало его самого.Чтобы избавиться от своих страстей, царь обратился к мудрецу с просьбой о помощи. Мудрец, выслушав Соломона, отдал ему кольцо, на котором была выгравирована надпись «всё проходит» со словами: «В тот момент, когда вновь нахлынут страсти, и ты будешь снова одержим гневом или сильной радостью, взгляни на это кольцо.Шли годы.Жизнь не раз испытывала царя и радостью, и гневом, но, каждый раз взглянув на кольцо, Соломон вновь и вновь обретал самообладание. Царь поверил в свои силы и думал, что ничто не сможет вывести его из себя, но однажды это произошло.В стране случился неурожай, был голод, стали стихийно вспыхивать голодные бунты. В отчаянии, царь взглянул на кольцо.Фраза, написанная на кольце, больше не помогала и царь в ярости снял кольцо, чтобы его выбросить. И тут его взгляд случайно упал на внутреннюю сторону кольца.Там была надпись: «И это тоже пройдёт». Соломон расмеялся, гнев его сменился удивлением, и все в конце концов наладилось.Прошло ещё немало лет.Царь Соломон был уже в преклонном возрасте и понимал, что скоро придёт его время покинуть этот мир."Вот всё и прошло», — подумал царь, вертя в руках своё кольцо.И тут он своими старческими уже слабыми глазами разглядел на ребре кольца еле-еле заметную надпись:"Ничто не проходит». И понял Соломон, что память о нём и его великих делах будет жить вечно. — Интересно… — Капо задумчиво потер свой подбородок, — и ты думаешь, что прочитав мне какую-ту дурацкую притчу, я забуду неприятности с платьем моей дочери? — Нет, — ответил я абсолютно честно и без колебаний. — Просто хотел потянуть время, прежде чем… В эту самую секунду в номер резко ворвались охранники со стороны «Ндрангетты.» — Блядь, — выдохнул я с долей облегчения, налету хватая пистолет, который бросил мне Томас, — что так долго? — Внизу возникли некоторые проблемы. — Что происходит? — сеньор Деллакроче попытался быстро подняться со своего кресла, но заметив наставленное на него дуло пистолета со стороны одного из охранников, стушевался. Я оседлал стул и сел прямо напротив Капо, который я был уверен до этой самой секунды не думал, что события могут складываться не в его сторону. Как только я достал из кармана пачку сигарет, Томас предложил мне зажигалку. — Расклад такой: когда ваши люди бесцеремонно ворвались на мою свадьбу без приглашения и забрали меня, мои люди отправились следом. Они без труда обезвредили охранников на входе и, я кивнул на Гвидо, который все еще держал пистолет наготове, — и вуаля, «руки вверх». Мое лицо перекасило легкой усмешкой. — Теперь мы можем поговорить на равных. Оставьте нас! — я отдал приказ своим головорезам, но Томасу вздумалось мне перечить. — Пабло, будет лучше, если… — Я не ясно выразился, Эскура? Под натиском моего взгляда, Томас наконец сдался, прихватив в собой и остальных членов команды. — Итак, сеньор Деллакроче, у нас есть два варианта развития событий. Первый, мы приходим к соглашению и расстаемся друзьями. — А какой второй? — Я перерезаю вам горло, а примерно через сутки ваша ребята с Сицилии вышибают мозги мне. А поскольку мой теперь уже тесть глава аргентинского синдиката, начинается такая заварушка среди кланов, что может пострадать очень много ни в чем неповинных людей. Лола, например… Не слишком счастливый финал, но мы можем решить все здесь и сейчас. Сдвинув густые брови на переносице, Капо принялся внимательно выслушивать мое предложение дальше: — Я оплачиваю пятьдесят тысяч за свадебное платье Лолы и накидываю еще пятьдесят тысяч сверху. Видя неоднозначную реакцию сеньора Деллакроче в ответ на мой ультиматум, я тут же исправился: — И разумеется приношу свои глубочайшие извинения в адрес Вас и, я уверен вашей прекрасной дочери Лолы. Это не оправдание, но тем не менее, я хотел бы внести ясность в эту ситуацию. Моя благоверная и невероятно строптивая жена решила надо мной пошутить. Шутка, как видите не удалась, но я полностью беру на себя всю ответственность и вину, за причиненные вам сложности. По рукам? Протягивая свою ладонь для скрепления рукопожатия, я ни капли не замешкался. Капо, обдумывая что-то в своей голове, нехотя пожал мою руку над столом, резко притягивая меня на себя. — Однажды мы с тобой встретимся, щенок проклятый, — зловеще прошептал мне Капо, сопровождая свою гневную речь убийственным взглядом. — И тогда ты уже будешь на моей территории, и ничего не помешает мне осуществить задуманное. Я дерзко улыбнулся, обнажая зубы в зверином оскале. — Но сейчас то вы на моей территории, сеньор Деллакроче. А теперь прошу меня извинить, мне срочно нужно преподать урок одной даме, обделенной интеллектом. Всего хорошего, — я встал со своего стула, поставил его на место и вышел из номера с чувством выполненного долга. — Все в порядке? — Томас, ожидающий меня возле автомобиля раскрыл передо мной двери пассажирского сидения. — Бывало и лучше, знаешь ли. — Выше нос, Пабло, у тебя еще впереди приятные хлопоты… Проведя пару секунд в полной задумчивости, я вдруг вновь вернулся к разговору. Томас разумеется имел в виду брачную ночь с Марисой, о которой я, к слову, совсем позабыл. В моей голове созрел коварный план. — Тогда чего мы ждем? *** По возвращению в дом Спирито, где проходила торжественная часть свадебного приема, я удивился насколько быстро приглашенные на праздник разъехались по своим домам. Словно и не было никакой свадьбы и все это был просто ночным кошмаром. Сами хозяева тоже отправились по своим комнатам, поэтому дом казался пустым и безлюдным. Только официанты и другой обслуживающий персонал все еще приводили в порядок первый этаж. — Вам что-нибудь нужно, сеньор Бустаманте? — поинтересовался управляющий, когда заметил меня на кухне. — Нет, я просто… просто зашел выпить чего-нибудь на ночь. Голова ужасно раскалывается. — Могу предложить вам таблетку. — Лучше виски, спасибо. Управляющий, имя которого совершенно вылетело у меня из головы, принялся немедленно исполнять мою просьбу. — Моя жена у себя? — Сеньора Бустаманте поднялась в свою спальню больше часа назад, — добавляя колотый лед в стакан, управляющий протянул его мне с вежливой улыбкой на своем лице. Удивительно как быстро он сумел запомнить, что отныне Мариса больше не носила фамилию своего отца. Сеньора Бустаманте… это словосочетание резало уши. Раньше я слышал как сеньорой Бустаманте называли только мою мать, а сейчас я женатый человек. — Еще что-нибудь нужно? — Нет, спасибо… — Диего. — Спасибо, Диего. — С вашего позволения, сеньор Бустаманте, пойду отдам последние указания официантам. — Иди, — я отхлебнул немного виски из своего бокала. Его терпкий вкус и крепость немедленно обожгли мне горло, возвращая, как ни странно, ясность ума. — Диего, — позвал я, настраиваясь на продолжение этой ночи. — Да, сеньор? — Напомни мне, где находится спальня сеньоры Бустаманте. *** Я стоял у комнаты Марисы уже больше минуты и не предпринимал никаких действий. Если бы кто-то наблюдал за такой моей нерешительностью со стороны, гореть мне в аду. Сначала я хотел постучать, но воспоминания о тех проблемах, что она доставила мне только за последнюю неделю, прибавили мне решительности. Осторожно отварив двери, я увидел ее, лежащую на краю постели. Свернувшись почти калачиком прямо в свадебном наряде, Мариса казалось такой беззащитной и хрупкой, что любому нормальному человеку пришло бы в голову, укрыть ее одеялом и удалиться из спальни… Хорошо, что я не отношу себя к таковым. Резко захлопнув двери с глухим звуком, я спиной облокотился на деревянное полотно в ожидании скорого пробуждения своей невесты. Мариса моментально открыла глаза и с придыханием поднялась с кровати. — Ты пришел? Я немного обдумал ее вопрос, но решив что спросонья голова у всех не варит, опустился до сарказма. — Что-то я не расслышал особой радости в твоем голосе. — М… — Мариса протерла сонные глаза, и прищурившись от телевизора с непонятной программой на экране, поинтересовалась еще раз, — который час? — Время расплачиваться за свои поступки, родная, — говоря это, я медленно стал расстегивать пуговицы на манжете своей рубашки. Этого действа наконец хватило для того, чтобы Мариса окончательно проснулась. — Ты же не собираешь… — Собираюсь… — У тебя сегодня был невероятно тяжелый день… — Ты абсолютно права, моя дорогая, — я намерено говорил ее же умоляющим меня тоном, — и именно поэтому я хочу как следует расслабиться этой ночью. Я снял рубашку через голову, не церемонясь с расстегиванием остальных пуговиц и одним резким движением откинул ее на пол. — Пабло, пожалуйста, позволь мне извиниться за свое поведение, — в страхе Мариса попятилась назад, натыкаясь на одну из стен. — «Пожалуйста», «позволь», «извиниться» — я перечислял все ее слова, загибая пальцы на своих руках, — сколь же новых слов ты выучила за мое короткое отсутствие? Мариса продолжила сопротивляться, стараясь уговорить меня ангельским голосочком. — Я знаю ты сейчас очень зол не меня… — Нет, не знаешь, — я покачал головой, опираясь руками по обеим сторонам от ее головы. Теперь она была в моей ловушке, и ее испуганный взгляд забегал по моему лицу в поисках сожаления в ее адрес. — Пабло, умоляю! — Умоляй лучше, — мои руки начали увереннее двигаться вдоль линии ее талии, пока не остановились всего в паре сантиметров от ее лифа. — Как думаешь, платье за пятьдесят тысяч достаточно прочное? — я разорвал наряд прямо на Марисе, от чего она взвизгнула и даже подпрыгнула на месте. — Не трогай меня, скотина! — она лупила меня своими маленькими кулочками в грудь, пока я исследовал ее шею своим языком, а мои руки гладили бархатную кожу ее спины. — Где же твоя хваленая смелость, когда она тебе так нужна, — прошептав на ухо Марисе свой вопрос с издевкой, мне ловко удалось справиться с застежкой бюстгалтера за ее спиной. — Прошу тебя, Пабло, не делай этого! Она изо всех сил старалась избавиться от моих объятий, когда из ее глаз брызнули настоящие слезы. — Умоляю! — Ты не думала головой, когда дразнила меня на примерке платья, ты не думала головой, когда покупала свой свадебный наряд, ты не думала головой, когда доставала меня своими прихотями. Ты намеренно изводила меня, испытывала мое терпение вплоть до дня нашей свадьбы! А теперь скажи мне, почему я должен внимать твоей просьбе, а? — я коснулся ее губ, сминая их большим пальцем, а потом сжав ее скулы, подтянул ее подбородок к себе. — Скажи мне, Мариса! Мои глаза обуяла настоящая ярость. Скажу честно терпение не мой конек, и если уж кто-то собрался вывести меня из себя, ему для этого не понадобиться много времени. Мариса исчерпала лимит и поплатится за это сполна. Я все еще ждал ее ответа, но вместо этого, моя дорогая жена заливалась отчаянными слезами. Всхлипывая каждый раз, когда ей не хватало воздуха, ее губы дрожали от нестерпимой боли, нанесенной ее гордыне. — Что-то я не слышу твоего ответа? Теперь, когда мы лицом к лицу, ты уже не такая строптивая как раньше? — Давай! — крикнула она мне в лицо, принимая мой вызов. — Давай же, сделай это! Давай! — она отчаянно ударила меня в грудь, проверяя меня на вшивость. А я недооценил Марису. Теперь, когда она стояла такая решительная и гордая, наперекор своим слезам, я захотел обладать ею еще сильнее. Притягивая ее лицо к себе, я впился губами в ее горящий рот первым за этот длинный день настоящим поцелуем. Мариса больше не сопротивлялась мне, но и не отвечала. Когда я поднял ее на руки, ее ноги обвились вокруг моей талии, точно стянули меня тугим ремнем. Я повалил жену на кровать и укрыл ее тело собой. Она жадно хватала воздух губами, когда я, сминая ее маленькую грудь, кусал ее кожу почти до крови. Мне хотелось сделать ей больнее, мне нравилось это чувство превосходства над Марисой до полного упомрачения. Эти мысли опьяняли меня не хуже дорогого виски. Когда я дошел до крайней степени своего безумия, подступая к ее нижнему белью, Мариса, закусив пальцы от дикой боли где-то внутри нее, отвернулась в сторону. Ее грудь сотрясалась от рыданий и всхлипов. Все ее тело прямо колотило лихорадкой, а кожа была такой горячей, что можно было обжечься. Я остановился только тогда, когда увидел ее карие глаза, залитые слезами и уставленными в одну невидимую точку на потолке. Думаю, она усвоила урок, хотя желание пойти до конца не покидало мои мысли вплоть до той самой секунды, когда я впервые увидеть ее полуобнаженной на той фотографии из примерочной. Я привстал с кровати и натянул обратно свои брюки. — В чем дело? — Мариса приподнялась на локтях, как-будто уже совсем не стесняясь своей наготы. — Одевайся, — я кинул ей ажурную ночную сорочку, которую вероятнее всего она должна была надеть для нашей первой брачной ночи, а сам застегнул ремень на поясе и потянулся к рубашке, которая все еще продолжала валяться на полу возле кровати. — Почему? — спросила Мариса, и когда я вновь посмотрел в ее сторону она была уже полностью одета. И слава богу! — Почему что? — невесело переспросил я, оставаясь безучастным. — Почему ты не пошел до конца? — Ты спрашиваешь меня почему? — Кровь прилипла к лицу и вновь вскипела в венах, а пульсирующая точка на шея проявилась еще сильнее. — Потому что я не монстр, которым ты меня считаешь! Я не беру девушек силой будь она моя жена или просто шлюха. Ты не нравишься мне, а я не нравлюсь тебе, но это не повод жить в постоянной ненависти друг к другу. Я хочу, чтобы отныне это стало для тебя уроком. Не играй со мной, не зли меня! Нравится тебе или нет, но теперь ты моя жена и отныне, с этого самого момента, ты будешь даже дышать с моего разрешения. Стиснув челюсти, Мариса поразила мои глаза отчаянно-сердитым взглядом: — А иначе что? Убьешь меня? Я пересек комнату, и зло хватая ее за горло пригвоздил к стене. — Ты уверена, что хочешь продолжить этот разговор, Мариса? — Отпусти, ты делаешь мне больно. Отпусти, — она ударила меня по рукам, и оттолкнув от себя, схватилась за шею, потирая покрасневшие пятна перед зеркалом. Я наблюдал за Марисой со стороны, сидя в кресле, приходя к тому, что эта ночь будет длиться вечно, если мы не сумеем обыграть нашу брачную ночь должным образом. — Нам нужна кровь на простынях, иначе завтра все поймут, что ничего не было. — И? — Мариса развела руки в сторону, задавая свой немой вопрос глазами. — Ты мог бы порезать руку, скажешь что тебя пытали. Она равнодушно пожала острыми плечиками Просто пожала плечами… что? Да она совсем из ума выжила, если считает что я проверну подобную аферу. — Единственный кто сейчас испытывает мое терпение это ты! Ради тебя я больше и пальцем не пошевелю. Хватит уже одолжений на твой счет. Но мы все еще можем воспользоваться традиционным способом, — стоило мне намекнуть на секс, как она сразу пришла в себя Услышал это заявления, Мариса закатила глаза и протянула руку вперед: — Давай сюда нож! Сначала она проявила решительность, но как только лезвие коснулось ее бедра, Мариса в ужасе зажмурила глаза и отступила. — Нужна твоя помощь. — Как всегда, — на этот раз глаза пришлось закатить мне. Я перенял из ее рук нож, и когда посмотрел на ее вытянутую на кровати ногу, мне стало не по себе. Мне приходилось убивать людей, я выступал на ринге и продолжаю выступать и сейчас. Вид крови меня не пугает, но почему то сложности возникли именно тогда, когда в моей жизни появилась девушка, которая отныне стала называть себя моей женой. — Уже все? — стиснув зубы от мнимой боли, Мариса раскрыла глаза в тот самый момент, когда я прикоснулся острым лезвием к ее коже. Ее вопрос перебил все мои начинания, и и от этого я с грузом выдохнул весь воздух из лёгких. — Нет, еще, — буркнул я, оценивая как лучше сделать этот чертов порез с точностью хирурга. — Только, чтобы шрама не осталось, — вновь перебила меня Мариса, когда я уже был по-настоящему готов осуществить задуманное. Я посмотрел на нее взглядом, «да заткнись» и приступил к делу. — Нет, я боюсь! Ну хорошо, хорошо, я готова, — понимая меня уже с полувзгляда, Мариса вновь вернула ногу на место. — Черт, ты сбила весь мой настрой. Скажи что-нибудь, что меня разозлит. — Что например? — Да ладно, — я лукаво прищурился и посмотрел на нее, — что угодно подойдёт. — Хорошо, — Мариса призадумалась, потупливая свой взгляд в потолок. — Помнишь, в детстве мы играли в саду сеньора Эрнесто и кто-то закинул жвачку тебе в волосы. Так вот это была я! ААААЙ!!! — выкрикнула она, заткнув себе рот рукой от боли, а на ее бедре уже виднелся ровный порез, из которого сочилась алая кровь. — Меня же тогда наголо побрили! — Это было сто лет тому назад! — оценивая тяжесть нанесенной ей травмы, Мариса скривила лицо — Как думаешь, достаточно крови? — А я знаю? — я удивленно уставился на жену. — Отлично, — она возмущенно ударила себя по бедрам, — пойду спрошу у гугла! У тебя что девственниц в постели никогда не было? — Не было, и видно не зря. От них одни проблемы! Мариса гневно прищурила глаза, обращаясь в мою сторону: — Чтоб ты знал, ты мне этим совсем не помогаешь! — А у меня и мыслей подобных не было. Давай, сворачивай уже свой лавочку с простынями, у меня был ужасный день, а впереди еще и целая жизнь. Мариса молча сменила белье, и когда постель была уже готова, я улегся на свою часть кровати и потянулся к выключателю от ночника. Постоянная возня на противоположной части кровати никак не давала мне уснуть. — Что ты там возишься? — я обернулся и спросил Марису через спину. — Что это? Мои глаза пробежались по ровному ряду из подушек, выставленных прямо посередине двуспальной кровати. — Это моя защитная стена. — Очень прочная конструкция, — я попеременно повыбрасывал подушки на пол. — Эй! — возмутилась Мариса, ударив меня по плечу. — Это был последний раз, когда ты поднимаешь на меня руку!  Успокойся, я обещал, что не трону тебя, а я всегда держу свое слово. А теперь спать и это приказ! К моему удивлению, Мариса отвернулась, и просунув руки под свою подушку, умолкла. — Жвачку в волосы, — высказался я вслух и был уверен, что она меня услышала, — поверить не могу!