***
После громкого изобличения одной весьма популярной и возмутительно неубиваемой дамочки, казалось, нас ждут райские кущи и прочие восхитительнейшие благодарности. Однако время бежало, заказы сыпались как из рога изобилия, но сказать тоже самое о наградах не приходилось. Всё оказалось банально до зубного скрежета: герои побеждают врага, какое-то время упиваются своим небывалым величием, а затем бодрым шагом отбывают в заслуженное забвение, где и коротают отпущенные им годы до гробовой доски. Естественно никто в нашем агентстве даже не помышлял ни о забытьи, ни тем более о холоде могильных плит (естественно, насколько вообще агентам по паранормальным делам представляется возможным забыть о такого рода вещах). Мы были молоды, амбициозны и испытывали тот душевный подъем, благодаря которому газеты Лондона волей-неволей выплёвывали всё новые и новые громкие заголовки о наших скромных успехах. Нередко постигали нас и разочарования, и я сейчас совсем не о свежевзращенной бородке Киппса, хотя и она доставила нам немало пренеприятных ощущений. Месяцы и годы сменяли друг друга, мы повзрослели, и наше видение ускользало – то же происходило и с моим слухом. Последний год всё чаще на самые непростые задания мы страховали себя специальными очками. В конце концов, промашки от того, что мы вовремя не разглядели едва видные очертания замшелого воюющего духа или тусклое посмертное свечение, могли стоить нам жизней. Теперь я гордо носила кулон, подаренный мне Локвудом, и больше не прятала его от всепонимащих глаз друзей за воротом рубашки, как было в самом начале. Более того, как-то само собой часть моих вещей переехала в локвудовскую спальню. Череп всё чаще коротал ночи в гордом одиночестве на моём подоконнике. Поутру же, когда я проскальзывала в предрассветных сумерках в свою холодную постель, он отчитывал меня подобно строгой мамочке, не стесняясь ни в выражениях, ни в перечислении тех адских мук, которые ждут меня по ту сторону за содеянные мной и Локвудом грехи. – Я вот что не пойму: ты ревнуешь меня или завидуешь Локвуду? – однажды сонно поинтересовалась я, пребывая в особо приподнятом настроении. После этого Череп бесновался на дне так долго и громко, что мне пришлось опустить задвижку и отвернуться в другую сторону, лишь бы не видеть гримас этого оскорбленного до глубины своей бессмертной души призрака. Затем он не появлялся на этой стороне месяц, и только мои искренние заверения, что мне не хватает его чудесного обаяния и превосходной компании смогли выманить его с того света. Как раз вовремя, учитывая, что я не самым весёлым образом коротала время в запертом склепе. Осень вторглась на Портленд-Роу ещё в конце августа, охладив задыхающийся от зноя Лондон холодными затяжными дождями. Как раз в это время на нас обрушилось какое-то немыслимое число заказов, благодаря которому я питалась исключительно урывками и зачастую пончиками Джорджа, отчего заработала себе стойкое несварение желудка. Непогода вырвала из долгого сна уйму Отшельников и Фантазмов, и первые недели сентября пролетели одним долгим-предолгим днём в разъездах по всем Лондону и его окрестностям. Как раз вчера ночью мы обезвредили особенно зловредного Спектра, поселившегося в пропахших тухлой рыбой и тиной доках. За ночь мы так закостенели, что потом час отогревали себя горячим чаем, испив не менее дюжины огромных кружек на пятерых. Проснулись же мы уже в теплых объятиях той осени, которую так хорошо встречать с корзинкой для пикника в каком-нибудь уютном уголке парка. Сил на такие подвиги у нас, естественно, не нашлось, потому мы довольствовались тем, что вытащили плед в сад, и прямо в пижамах развалились на нём под ласковыми жаркими лучами. – Как же славно, – пропела Холли, жмурясь как соседская кошка при виде Джорджа и сливок. – Я уж и забыла, как выглядит солнце. – А я вообще забыл, что значит бодроствовать днём, – в привычной своей манере пожаловался Киппс, потягиваясь и подставляя под свет куцую растительность, что он гордо укладывал перед каждым выходом из дома. – Не волнуйтесь, и то и другое временно, – весело откликнулся Джордж. – Погодные сводки обещают нам наступление холодов уже на следующей неделе. Так что впитывайте тепло, пока мы опять не очутились в катакомбах или старых погребах в обнимку с соляными бомбами и ледяными цепями. Мы все тоскливо завздыхали, и общим решением постановили провести этот день праздно валяясь прямо тут, в компании радио, пиццы и занудного, но вполне себе душевного бубняжа Джорджа. Было где-то около четырех часов дня, когда в доме затрезвонил входной звонок. Я, задремавшая на коленях у Локвуда, сонно встрепенулась, и проводила взглядом вспорхнувшую лёгкой птичкой Холли и проскользнувшего вслед за ней в кухонную дверь Киппса. Откуда у них только столько сил взялось? Мне, например, после ночных злоключений хотелось только добраться до кровати и снова скользнуть в исцеляющий сон. – Люси, – мягко обратился ко мне Локвуд, ласково убирая выбившиеся из пучка прядки со лба. – Всё в порядке? Ты выглядишь ужасно усталой. – Так оно и есть, – вздохнула я и слабо улыбнулась. – По ощущениям я приняла эстафету на самый мертвенный вид у этого ночного Спектра. – Если хочешь, я отнесу тебя в твою спальню, – серьезно произнес он. – Или мы послушаем нашего гостя и тогда я отведу тебя в свою комнату. Что скажешь? – Чертовски хочу узнать, кого привела к нам судьба, – бодро хмыкнула я, а Локвуд, одарив меня ответной теплой улыбкой, помог мне подняться. Джордж, весь наш вполне себе интимный диалог старательно притворявшийся глухим и слепым одновременно, живо поспешил в гостиную следом за нами. Несмотря на то, что вид его пижамных штанов мог негативно сказаться на репутации нашего агентства, Локвуд выказал себя прирожденным лидером и другом и не сказал ему ни словечка. Вид агентства "Локвуд и Ко" в традиционном домашнем одеянии, кажется, не произвел на нашего гостя ровным счётом никакого впечатления. Женщина лишь тоскливо скользнула взглядом по нашим сосредоточенным лицам, а затем вновь уткнулась носом в чашку с чаем, который оперативно поднесла ей Холли. Руки у нашей клиентки заметно поддрагивали, а бледность её лица спорила с белизной фарфоровой чашечки. – Миссис Ванесса Крэдфорд, – быстро шепнула нам Холли, кивая на скорбную тоненькую фигурку, затерявшуюся в нашем кресле. – Детский приют на Уиллоу-стрит. Сегодня там погиб ребенок. – Миссис Крэдфорд, – позвольте принести нам свои соболезнования, – произнёс Джордж и поправил очки, одним этим жестом выдавая то, что несмотря на печальность ситуации, не теряет самообладания и готов к тому, чтобы взяться за дело с величайшей серьёзностью. – Прошу простить мне заранее мой вопрос... Вы присутствовали в тот момент, когда призрак тронул ребенка? Чашечка в руках миссис Крэдфорд меленько задрожала и накренилась, грозя обрушиться на бархатное бежевое пальто и оставить на нем роковой след. Потребовалась минута, чтобы она совладала с собой и подняла на нас заплаканные глаза. – Ах, конечно же... Я видела всё так ясно, как вижу сейчас вас. Как бы я хотела это забыть! – особенно горестно всхлипнула Ванесса, поджимая губы. Тут же к ней устремились Холли и Локвуд. Холли мягко отобрала у Ванессы часть нашего сервиза, а Локвуд взял правую руку и ободряюще сжал её. – Миссис Крэдфорд, можете рассказать мне, как всё произошло? – мягким тоном обратился он к дрожащей женщине. – Я всегда строго-настрого запрещала воспитанникам выходить после заката из комнат! – сходу громко объявила она, будто спеша сбросить с себя тянущее чувство вины. – Но Ричард, он такой неугомонный, последнее время постоянно играет с нами в прятки! Как я его только ни ругала, всё одно – он слишком мал, чтобы понимать, насколько опасны порою бывают игры. Прятки заняли всё его внимание, и надо сказать, он преуспел в этом деле, и пару раз мы искали его довольно долго, – Ванесса вздохнула, а необычно светлые глаза её неясно потеплели, чтобы тут же снова поддернуться ледком. – На прошлой же неделе он начал рассказывать мне, что хочет поиграть с красивой тетей. Естественно, я это ему запретила. Я догадалась, что говорит он не про нянечек – не подумайте ничего такого, просто мы вряд ли кажемся своим воспитаннникам красивыми, скорее привычными и строгими... А на вечернем обходе вчера не нашла малютку в постели. Я подняла весь приют на уши. Но Ричарда нигде не было, и тогда я поняла, что этот маленький бесёнок всё же решился на прятки, – женщина выдохнула, и судорожно вцепилась в протянутую ей Холли руку. – Я выбежала во двор в ночной рубашке, наказав никому больше не выходить на улицу, чтобы там не происходило. – Вы очень смелы, – тихо отметил Локвуд, не отрывая серьезного взгляда от лица миссис Крэдфорд. – А затем я увидела моего мальчика, – суровое ее лицо вдруг разгладилось, и я подумала, что Ванесса на самом деле довольно молодая и приятная собой женщина.. – Он бегал среди зарослей, смеялся и смотрел куда-то поверх ветвей... Я почувствовала холод, такой странный холод. Я окликнула Ричарда несколько раз, но он будто не слышал меня. Когда же я приблизилась к нему, и почти ухватила за рубашечку, он вдруг засмеялся и побежал от меня прочь, протягивая вперёд руки. Будто кому-то навстречу, понимаете? – Джордж задумчиво кивнул, черкнув что-то на салфетке. – Затем моего крошку Ричарда что-то приподняло в воздух, и он закружился на месте, дрыгая ножками. А после... он упал наземь бездыханный, без единой кровинки в лице! Тут Ванесса Крэдфорд разразилась безудержным плачем, будто недавний ливень просочился в нашу гостиную вместе с нею. Дальнейший час мы провели в безуспешных попытках привести её в чувство и расспросить детали, но воспитательница приюта на Уиллоу-стрит находилась в том состоянии, когда могла чередовать только чай и слёзы. Выспросив адрес, мы пообещали явиться в стены детского приюта завтра вечером, свеженькие и готовые к действиям. Джордж оставил Ванессе несколько рекомендаций по безопасности, и даже преуспел больше всех нас в устранении истерики. На меня же после ее рассказа накатила ужасная слабость, и я, шепнув Локвуду о своём недомогании, устремилась в свою спальню. Пожалуй, стоит хотя бы несколько ночей провести в своей кровати, а не прыгать за очередным потусторонним созданием, а то рискую присоединиться к таким же вечно ищущим покоя беспокойным душам. – О, Люси. Что-то ты зачастила пролеживать здесь бока, – с непонятной мне злобной веселостью вместо приветствия проговорил Череп. – Да и с регулярными отлучками в уборную тоже. – Попробовал бы ты перекусывать корочками от пиццы, сидя где-то на мусорном баке в ожидании появления горящего жаждой мести Спектра, и я бы на тебя посмотрела, – обиженно фыркнула я, утыкаясь лицом в подушку. Череп издевательски зацокал языком, а затем объявил с непередаваемой мрачностью в голосе: – Пищевые пристрастия Каббинса здесь абсолютно не при чём, – зелёное свечение в банке угрожающе растеклось, обнажая пустые глазницы, и совсем потемнело. – А если хочешь знать моё мнение... просто вы с Локвудом совершеннейшие полоумные кретины, вот что. Я пораженно уставилась на банку, но призрака уже там не было – произнеся свои гадкие речи он как всегда трусливо смотался туда, откуда я не могла достать его и вытрясти всю низменную душонку.-1-
30 апреля 2020 г. в 08:47
Первым, естественно, догадался череп.
– Вы полоумные кретины, – коротко объявил он и умолк, а то и вовсе ушел на другую сторону: яростное свечение черепа потускнело за считанные мгновения. Оно не разгоралось целую неделю (какой весомый срок для такого назойливого создания!) – на собственное расследование его разочарованного замечания мне столько не потребовалось. А уж поверьте, из-за такого сомнительного объявления, брошенного в самый обычный теплый сентябрьский вечер, поневоле задумаешься о многом. Например, испепелить эту проклятущую черепушку в ближайшем камине или утопить в самом смрадном месте Темзы?
Много позже, когда догадка посетила и мою голову, злость на назойливого призрака испарилась подобно заточенному в серебряную сеть Лимлису.
Мы – я и Локвуд – действительно отличились не лучшим образом. Череп впервые в жизни (или смерти, что будет всяко вернее), оказался прав в своей оценке, и я была как никогда близка к тому, чтобы объявить ему об этом.