23:53
Оператор: Вы позвонили в 911. Каков адрес Вашего происшествия? Звонящий: Дом 38 на Энт-Роуд, вроде, центральный восточный район Короны. Я.. я в гостях, так что... Оператор: *говорит в сторону* 38 на Энт-Роуд. Вы уверены, сэр? Звонящий: Да. Да, дочь сказала, что это так. Оператор: Хорошо, как Вас зовут, сэр? Звонящий: Шон Мэдисон. Оператор: Вы сказали, что с Вами Ваша дочь? Как её зовут? Шон Мэдисон: Камилла Донован. Оператор: Хорошо, Вы в гостях? Это её дом? Шон Мэдисон: Да, она живет здесь с мужем. Я приехал погостить к ним два дня назад.*На заднем фоне раздается надрывный плач.*
Шон Мэдисон: Можете прислать медиков, пожалуйста? Я... Я ударил зятя битой. Оператор: Вы ударили мужа своей дочери бейсбольной битой? Зачем Вы это сделали? Шон Мэдисон: Я вошел в комнату, а он ссорился с ней. Он душил её. Оператор: Он был пьян? Шон Мэдисон: Да. Да, он пил весь день. Оператор: Сколько ему лет? Шон Мэдисон: *говорит в сторону* Сколько ему лет? Тридцать девять. Оператор: Ясно. Он в сознании? Шон Мэдисон: Нет. Но он истекает кровью. Оператор: Хорошо, куда Вы его ударили? Шон Мэдисон: По голове. Он не двигается. Оператор: Вы ударили один раз? Шон Мэдисон: Да. Нет, погодите, два раза. Кажется, я ударил дважды. Оператор: Вы ударили его дважды по голове битой? Шон Мэдисон: Да. Оператор: Он лежит на животе? Шон Мэдисон: Да. Оператор: Он дышит? Шон Мэдисон: Я-я не знаю. Оператор: Вы должны перевернуть его на спину и проверить дыхание. Вы можете это сделать? Шон Мэдисон: Не знаю, он очень тяжелый. Понимаете, мне уже шестьдесят три... Оператор: Рядом с Вами есть кто-то, кто может помочь? Шон Мэдисон: Нет. Камилла в истерике. И она в несколько раз меньше его. Оператор: Шон, мне нужно, чтобы Вы перевернули его. Шон Мэдисон: *вздох* Хорошо, я попробую.*Телефон переводят на громкую связь. Из трубки доносятся характерные звуки. Плач на пару секунд становится громче и превращается в протяжный вой.*
Шон Мэдисон: Я сделал это. Оператор: Отлично, теперь я хочу, чтобы Вы положили ему одну руку под спину, другую на лоб и откинули его голову назад. Приложите ухо к его рту и скажите мне, слышите или чувствуете ли Вы его дыхание.*Устанавливается недолгая тишина.*
Шон Мэдисон: Нет. Оператор: Я отправила к Вам парамедиков и скорую помощь. Сейчас я проинструктирую Вас, как оказать ему первую помощь. Шон Мэдисон: Хорошо, мэм. Оператор: Он всё ещё на спине? Шон Мэдисон: Да. Оператор: Хорошо. Мне нужно, чтобы вы убедились, что его рот и нос свободны. Шон Мэдисон: Он... Он в ужасном состоянии. Оператор: Я знаю, сэр. Но вы должны очистить их. Шон Мэдисон: Хорошо. Оператор: Всё чисто? Шон Мэдисон: Да. Оператор: Хорошо, сейчас я объясню Вам, как делать непрямой массаж сердца. Шон Мэдисон: Я-я боюсь, он уже мёртв. Оператор: В любом случае, нам необходимо поддерживать его кровоток до приезда медиков. Вы готовы? Шон Мэдисон: Да, да, хорошо. Оператор: Итак, он лежит на спине, и у него нет ничего под головой, верно? Шон Мэдисон: Да. Оператор: Сначала скажите своей дочери пойти открыть дверь и включить свет на крыльце. Скорая прибудет через пару минут.*Шон Мэдисон говорит со своей дочерью. Раздаются шаги, и Шон начинает делать массаж сердца, следуя инструкциям оператора 911. Он ритмично нажимает на грудную клетку пострадавшего, считая до четырёх в слух.*
Оператор: Быстрее. 1, 2, 3, 4. 1, 2, 3, 4. Шон Мэдисон: 1, 2, 3, 4. Оператор: Когда Вы сделаете двести нажатий, пусть Ваша дочь Вас заменит. Камилла Донован: Х-хорошо. Я умею-ю.*Через минуту Камилла заменяет отца и продолжает многократно считать до четырех.*
Оператор: Вы молодец, Камилла. У Вас хорошая скорость. Шон Мэдисон: Кажется, я слышу сирены. Оператор: Не останавливайтесь до тех пор, пока медики не будут с Вами. Камилла Донован: 1, 2.. 3, 4. Оператор: Она замедляется. Будьте готовы заменить её, Шон.*Медики входят в дом.*
Оператор: Хорошо, Камилла, дайте им делать свою работу. Камилла Донован: 1, 2, 3, 4. 1, 2, 3, 4. 1, 2, 3, 4. Шон Мэдисон: Дай им делать свою работу, Ками. Камилла Донован: 1, 2... Оператор: Сэр, уведите свою дочь оттуда. Шон Мэдисон: Ками, идём, они разберутся. Камилла Донован: 1, 2, 3, 4, 1,2,3,4,123412341234123 Шон Мэдисон: Идём! Ками! Ками, не мешай им! Пожалуйста, давай уйдем отсюда!*Кто-то из работников скорой помогает Шону оттащить Камиллу от тела. Один из медиков просит принести дозу успокоительного. По звукам понятно, что женщина отбивается от удерживающих её людей и надрывно кричит. Оператор принимает решение, что это больше не её дело она больше ничем не может помочь.*
*Звонок завершается.*
***
Вэриан хотел бы сказать, что привык ко всем этим публичным выступлениям, конференциям и презентациям, но это было бы ложью. А лгать себе, как он давно уж заметил, дело бесполезное. - Таким образом, при должном развитии генной инженерии и конкретно данной её модификационной отрасли, однажды, возможно, и не в таком далеком будущем, каждый человек будет способен предотвратить в своей семье любые наследственные заболевания, излечить и даже полностью искоренить их. Большой зал, затемненный и освещённый лишь проектором, был полностью заполнен зрителями, из-за чего гром аплодисментов, последовавший за скромным "Спасибо за внимание", был почти оглушительным. Стоя за белоснежной трибуной и слегка нервозно поправляя лежащие перед ним бумаги с заученным до боли текстом, Вэриан судорожно вздохнул, молясь, чтобы ни у кого не осталось вопросов, и он мог спокойно вернуться сейчас домой к отцу, почувствовав себя хоть немного в безопасности. Собственно, после того, как Квирин узнал о произошедшем вчера вечером инциденте, - сын и вовсе не решился бы рассказать, если бы для подачи заявления в полицию несовершеннолетнему не нужно было бы согласие родителя - мужчина наотрез запретил тому не то, что выступать с очередной презентацией в очередном университете, но и вовсе выходить за дверь отчего дома. И если ночью, обдумывая это предложение, Вэриан был абсолютно согласен, ведь даже спустя три часа его не переставало трясти крупной дрожью, то уже к восьми утра он был абсолютно уверен, что просиди он дома в одиночестве ещё хоть минуту, то точно свихнется. В итоге, сбежав из-под домашнего ареста, он вновь пересказал молодым практикантам, что, к слову, были все старше его самого года на четыре как минимум, суть работы изобретенного им метода лечения генетических мутаций. А у самого в голове только тяжесть пережитого и легкая паника. Хлопнувшая дверь в задней части всё ещё темного зала не внушала спокойствия. Какой был смысл приходить к концу выступления? Он не сказал бы, что находился в ужасе или что ещё не отошёл от произошедшего. Просто в какой-то момент Вэриану показалось, словно вместо зрителей на него смотрят лишь безликие силуэты. Пристально смотрят, оценивающе, будто изголодавшиеся животные. И от этого секундного ощущения дыхание перехватило, а по позвоночнику неприятно пробежались мурашки. Он не спал этой ночью - боялся закрыть глаза даже на минуту. Оттого, наверное, разум играет с ним сейчас в жестокие игры. - А теперь вы можете задать интересующие вас вопросы мистеру Доллу, - громко произнесла беловолосая женщина в строгом сером костюме и с широкой косой, спадающей на грудь. Как назло, рук двадцать поднялись в предвкушении общения с молодым гением, признанным учёным и победителем прошлогодней Нобелевской премии в области медицины. Сам он, к слову, никак не мог гордиться этими званиями, потому что лекарство от рака, за которое ему и присудили знаменитую награду, было найдено совершенно случайно, и это уязвляло его, как человека науки, самолюбие. Да и мечтал он когда-то о премии по химии, никак не по медицине, но жизнь не спрашивает, а ведёт под руку по только ей одной известной дороге. В конечном счёте он всё равно перебрался в биохимическую отрасль, полюбил анатомию и даже около года проходил обширную практику в местной муниципальной больнице. И препарировал трупов. Не самое веселое занятие, но, Вэриан должен был признать, увлекательное и исключительно любопытное. Хотя его короткий обморок при первом вскрытии пополнил копилку смущающих моментов его жизни, от которых хочется если не провалиться под землю, то сбежать куда подальше так точно. Адира за пару секунд определила первого зрителя, чей вопрос будет удостоен ответа, но чей-то совершенно серьезный и, казалось, очень напряженный голос с левого прохода у стены заставил её отвлечься. - Прошу прощения, но у меня есть вопрос. Ковровое покрытие немного приглушало цоканье невысоких каблуков, пока "выскочка" медленно приближался к сцене. И Вэриан очень надеялся, что ему просто, чёрт побери, показалось. Но вот в голубоватом свете проектора блеснул поднятый золотой значок, а хвойно-зелёные глаза внимательно зацепились за его дрогнувшие губы. - Не могли бы вы пройти со мной?***
Выходя в коридор чужого университета, Вэриана на пару мгновений ослепили льющийся из широких окон солнечный свет и сияющие в этом свете бежевые стены, так резко контрастирующие с погруженным во мрак залом, из которого он молча вынырнул вслед за девушкой. Ему было неприятно. Было горько и обидно. Он, в конце концов, злился и очень сильно! Но Кассандра как всегда была внешне абсолютно спокойна и непоколебима. Почти безразлична, но хвойные глаза не переставали напряженно осматривать его. Он хотел бы знать, когда она обзавелась таким хищным взглядом. Черное пальто, в тон перчатки, всё те же кудряшки чуть выше плеча и строгие черные штаны. В светлом, почти белоснежном коридоре она выглядела особенно жутко. Словно чернильное пятно на одной из картин Рапунцель. Мрачное выражение лица поддерживало это ощущение. - Тебе придется переехать, - без каких-либо объяснений бросает она. Вэриан почти захлебывается негодованием. Из-за этого слегка слишком шумно вдыхая воздух и сжимая в кулаках края своей белой рубашки. Он так и не избавился от этой привычки. - Ты издеваешься? - шипит он со всей возможной злобой. Учёный чуть подрос, и теперь их разделяло около десяти сантиметров. Около десяти сантиметров в пользу Кэсс, разумеется. Она не отвечает, только раздражённо вздыхает и складывает руки на груди. Смотрит сверху вниз, как на вредного, надоевшего ей школьника. Этот взгляд заставляет его понять, что ничего, что б вас, вообще не изменилось. Он для неё всё ещё ребёнок, и, видно, очень проблемный. Захотелось просто закатить глаза, проигнорировать девушку, плюнув на всё, и, наконец, вернуться домой. Собственно, так Вэриан и сделал. Вот только сбежать не дали. Верно, это же только ей позволено постоянно сбегать. Как только парень попробовал обойти Кассандру, его путь преградили рукой, ладонью крепко прижатой к стене. Девушка слегка нависла над ним, заставляя немного пыли от бежевой краски осесть на спине его бордового жилета. - Слушай, ты можешь злиться на меня сколько угодно, но сейчас твоя жизнь в опасности, - тихо рычала она, похоже, слегка теряя самоконтроль. Можно подумать, что она беспокоится. Да, подумать можно, поверить - нет. - И без тебя уже понял, мамочка, - хмыкнул он. Ей Богу, она ведь больше не работает в полиции, так с какой стати ей вообще приходить? Разве она не должна заниматься делами, в которых жертвы уже и не дышат? Вот Вэриан ещё жив, да и, кроме моральных, никаких травм не получал. Так что, дамочка, вы ошиблись адресом, на выход, пожалуйста. Если вдруг ему перережут горло, вот тогда можете заглянуть на огонёк, а до тех пор мы в ваших услугах не нуждаемся. - Так какого, - она коротко вдохнула и натянуто улыбнулась, явно с трудом сдерживая грубые слова, - Вы, милейший, соизволили покинуть свою обитель и направились в столь людное место? - Во-первых, это не твоё дело, - "Во всех смыслах" добавил про себя он. - А во-вторых, позвольте поинтересоваться, миледи, с каких пор за мной следят работники Убойного отдела? Не помню, что бы я кого-то убивал. Кассандра хотела что-то ответить, но очередной заинтригованный шепоток за спиной оборвал её мысль. Вокруг мрачной женщины, прижавшей подростка (а кто узнал в нём Нобелевского лауреата, удивился ещё сильнее) к стене и спорящей с ним о чём-то, наверное, личном так жарко, уже образовалась небольшая толпа из любопытных студентов. Профессоров пока близко не было, а потому молодые люди активно переговаривались, обсуждая такую "экстравагантную парочку" и род отношений между ними. Некоторые рисковали и подкрадывались ближе, надеясь услышать разговор на пониженных тонах, но вряд ли преуспели в этом, особенно после того, как их заметили. И, может, прежний Вэриан от такого излишнего внимания залился бы краской, потупил взгляд, с дрожью в руках представил бы, что сейчас о них думают окружающие, но нынешний он лишь тяжело вздохнул и кинул на собеседницу ещё один осуждающий взгляд. Вокруг его скромной персоны и без того слухов немало витает, особенно после того громкого дела с его отцом и сектантами, так теперь новая волна нахлынет. "Запретный роман", "Нападение после очередного выступления", "Полиция снова подозревает сына в нападении на отца" или ещё что поинтересней. Ведь узнать в Кассандре детектива, что вёл когда-то его дело, было не сложно. Построить десятки теорий, исходя из вида бывшей полицейской, прижимавшей к стене бывшего подозреваемого, ещё легче. А если вспомнить, что из полиции она ушла сразу после закрытия дела культа Зан Тири, то журналисты могут разойтись на славу. - Поговорим не здесь, - ещё более раздраженно рыкнула она и, схватив парня за запястье, повела к выходу. Тот немного посопротивлялся, но в итоге лишь покачал головой и сдался. Серьезно, она ведь понимает, что делает только хуже, почти "крадя" его на глазах у толпы свидетелей? Он, конечно, не думает, что Кэсс ему чем-то навредит, но вот остальных такая сцена точно насторожит. Как минимум. Кто-то вот, вроде, потянулся набирать на телефоне номер полиции. Мало ли что.***
На улице было прохладно, хотелось поскорее забежать в какое-нибудь уютное местечко и согреть себя кружечкой горячего шоколада. Потому что Вэриан уже два года не пьёт кофе. Он будоражит болезненные воспоминания. Учёный на ходу оборачивает вокруг своей тонкой шеи голубой шарфик, который ему ещё в своё время связала покойная матушка. Не сказать, что эта вещь была особенно дорогой сердцу, но это единственный её подарок, не ставший ещё слишком маленьким. Хоть что-то из того, что она вязала "на вырост" для новорожденного сына, подошло по размерам. И на том спасибо, ему, кажется, даже приятно. Кассандра бескомпромиссно открыла перед ним дверцу переднего пассажирского сидения и не сводила с парня взгляда до тех пор, пока он покорно не сел в машину. Когда же девушка***
Специально обученные сотрудники суетились в оставленном за спиной доме, упаковывая труп для отправки в следственную лабораторию на более крупное и полномасштабное обследование. Рядовые полицейские же, по приказу нового агента, ведущего дело, отправились обшаривать весь дом и его окрестности на предмет окровавленного кирпича. Вообще, было очень странно то, как сильно и глупо упирался в своё мнение Эндрю, потому что даже если бы следствие посчитало, что оснований для возбуждения уголовного дела было недостаточно, на стандартном вскрытие несостыковки бы нашли. Хотя, если быть честным, их вполне себе проводили спустя рукава, - иногда даже буквально, - так что маленький осколок пенистого камушка, который на рентгене спокойно могли спутать с частью черепа, мог быть и не обнаруженным. Иными словами, способности Вэриана на глаз (!) определить нехарактерные для костей сколы на малюсеньком, размером не более половины сантиметра, осколке пришлись как никогда кстати. Как он позже пояснил, это было не сложно, потому что мало какой осколок черепа может иметь абсолютно прямую грань. Да и на ощупь он был более пористым, нежели человеческие кости. А его последующее спокойствие и участие в обсуждении места преступления и вовсе были невероятным подвигом в его-то состоянии. Это было бы даже круто. Было бы, если, как только они с Кэсс вышли из пугающего дома, его ватные ноги не подогнулись бы, и девушке не пришлось подхватывать учёного до того, как он грохнется в снег от переизбытка чувств. Но стоило Вэриана пару раз встряхнуть, перекинув его руку через свою шею и придерживая его за талию, и химик с побледневшим лицом пришёл в себя. Так они до машины и дошли, хотя в таком предобморочном состоянии парень с невероятным трудом передвигал ноги. - Боже, и куда ты такой в медицину полез-то... - причитала девушка, усаживая его на пассажирское сидение. - Между прочим я прекрасно прошёл медицинскую практику, - пробурчал смущённый своим состоянием Вэриан. Но и его же понять можно! Он только что не просто увидел жертву убийства с полагающимися ей ужасными ранениями, но ещё и знатно обследовал самую интересную часть. Вот уж к чему точно не готовили на курсах в центральной муниципальной больнице. Хотя... Был один случай, когда студентам показывали жертв автомобильной катастрофы. Там был целый букет из ожогов ну-здесь-уж-точно-несовместимо-с-жизнью степени, переломов всего чего можно и нельзя и, чего уж там, парочки смятых в ничто голов. Вот только те тела были настолько изуродованы, что уже даже не походили на людей. А врачи не искали их фотографий, не копались в их жизнях. Студентам не требовалось опознавать пострадавших, наоборот, они предпочитали не воспринимать это как человека. Поэтому, наверное, было легче. Можно было абстрагироваться и забыть, что когда-то у этого была личность, жизнь и куча мечт. Да и пара капель валерьянки, которую накапали особо впечатлительным - в число которых Вэриан, разумеется, входил, - сделали своё дело. А тут, как говорится, с места в карьер. Парень, между прочим, ещё и дождался момента, когда они с Кассандрой останутся одни на улице, и только тогда позволил себе немного потерять сознание, так что он сделал всё, что только мог. - Да знаю я, ты молодец, - легко согласилась Кэсс, уже пристёгивая свой ремень. - Ты прекрасно держался. "Прямо как два года назад." - Спасибо. Но мне бы... - учёный слабо взмахнул руками, пытаясь натолкнуть собственное сознание на продолжение фразы. - Руки вытереть и... И рот прополоскать. Парень неосознанно скривился, потому что плеваться на землю при других воспитание не позволяло, но и отвратительный металлический привкус на языке не давал покоя. Может, если бы это был действительно первый труп в его жизни, то Вэриана бы всё же вырвало. - В бардачке есть влажные салфетки, бутылка с водой и мятные леденцы. Бери сколько хочешь. Кассандра немного подождала, пока парень закончит стирать с себя недавнее знакомство со смертью, и даже успела отправить сообщение о том, чтобы в лаборатории готовились к поступлению тела и хорошенько, в темпе вальса, обследовали его. - Ну как? Хотел бы завтра встретиться с убийцей, или тебе хватило впечатлений? - с усмешкой поинтересовалась девушка, с сочувствием наблюдая за тем, как Вэриан засыпает в рот сразу четыре леденца. Тот помолчал с пару секунд, а потом повернулся к собеседнице и с усталостью, могло даже показаться, что с некой обречённостью, спросил: - А у меня есть выбор? - Ну, в общем, - удивительно замялась Кассандра. - Я могу завести тебя утром к Рапс. Собственно, я рассматривала вариант, где ты находился под её защитой, но ни у неё, ни у Фицерберта нет боевого опыта, да и работы психолога и актера не позволят им постоянно за тобой присматривать. А их охранникам, как бы Рапс их ни расхваливала, я не доверяю. Она сделала небольшую паузу. - Но ненадолго я могу оставить тебя у них. Хочешь? Сказано это было так тепло и заботливо, что, если честно, учёный чуть не подавился одной из конфеток. - Завтра? А что нам делать сейчас? - неуверенно перескочил на другую тему парень. - Перед встречей с убийцей лучше собрать все сведения. Пока проходит осмотр дома и самого тела, мы можем заехать к тебе домой и перевезти твои вещи ко мне. Но было бы неплохо ещё съездить к жене жертвы в больницу, - перечислила задумчиво девушка, изо всех сил стараясь не акцентировать внимание на двоякости переезда парня в её квартиру. В конце концов, это же вынужденное решение. Ничего личного. - Тогда поехали в больницу, - с серьезным выражением лица ответил Вэриан. И если прошлые его фразы вполне могли сочетаться с шепелявостью, вызванной леденцами во рту, то эта заставила Кассандру наклонить голову, приложить к своей улыбке кулак и содрогнуться от сдерживаемого смеха. Сидящий рядом парень тоже хихикнул пару раз. Опять же, чуть не подавившись.***
Больница, по своему обыкновению, встретила их холодным светом. Яркие, стерильно белые стены, безликие, постоянно куда-то спешащие врачи и обеспокоенные родственники, караулящие ничем не примечательные для других палаты. Вэриана всё это, как и раньше, успокаивало, и лишь немного тревожило его то, с кем им предстоит здесь поговорить. Кассандру же, напротив, всю жизнь раздражали больницы, а в особенности она не выносила въедающийся в кожу запах лекарств и медицинского спирта. Стоило отметить, что от самого Вэриана схожий запах исходил почти круглосуточно. Жена жертвы, что стала главной и единственной свидетельницей смерти собственного мужа, слегла в больницу почти сразу после с нервным срывом. Это не было чем-то необычным, но на молодого учёного подобное всё же произвело впечатление. Интересно, каково это, когда твой собственный отец на твоих глазах до смерти забивает того, кого ты, наверное, любила, да ещё и ради твоей собственной безопасности. Должно быть, такое очень сложно осмыслить. Вэриан даже представить себе не может, как отреагировал бы он сам. Камилла Донован, похоже, и сама не знала, как должна реагировать. Кажется, она вообще не осознавала, что чувствует. Всё, что она могла понять про себя, так это то, что в груди словно свернулся тяжёлый клубок чего-то горького и глубоко неприятного, давящий на сердце и лёгкие, но и распутывать его отчего-то не хотелось совершенно. Она не была сейчас уверена абсолютно ни в чём, однако каким-то уголком своего мутного сознания знала, что если хоть попробует подумать о чём-то, если заставит себя размотать этот злосчастный клубок, то пропадёт. Пропадёт навсегда и никогда не сможет вернуться. Поэтому хоть что-то делать она отчаянно не желала. Да и зачем? Одноместная палата была достаточно уютной, хоть и одинокой. Её койка была удобной, пусть её и перевели в полусидячее состояние. Успокоительное ей тоже очень нравилось, от него в голове было так пусто и легко, что даже тяжесть в груди не так сильно волновала. Не было ни одной мысли или воспоминания. Если бы ей позволили, то она пожелала бы остаться в таком состоянии навсегда. Когда в её тихую и погружённую в умиротворение палату вошли двое незнакомых, она не обратила на это ни капли своего внимания. Смотреть строго вперёд, видеть что-то в пустоте - ей нравилось это. Да и какая разница, зачем они сюда пришли, если никто всё равно не сможет вернуть её к жизни? - Камилла, - мягко прозвучал незнакомый женский голос, пробравшийся до её сознания слово через толстый слой ваты. - Камилла, мне нужно с Вами поговорить. Чужая ладонь в прохладной кожаной перчатке легла на её запястье, и эта прохлада, казалось, самую малость отрезвила её. Женщина повернула своё неестественно умиротворённое лицо к посетителям и, не удостоив стоящего у прикрытых дверей парня даже мимолётным взглядом, уставилась прямо в глаза сидящей на стуле у койки девушке. "Молодая, - подумалось внезапно Камилле. - А смотрит на меня как на душевно больную." - Как Вы себя чувствуете? - тихо спросила незнакомка. И Камилла даже почти задумалась над этим вопросом. На мгновение она была готова рассказать про давящий ком, из-за которого сердцу с каждым разом биться всё тяжелее и из-за которого лёгкие словно скованны тяжёлыми цепями, не позволяющими раскрыться им крыльями и впустить достаточно воздуха. - Мне хорошо, - шепчет она, искажая бледные губы в неуловимой улыбке Моны Лизы. Но Камилла не выглядит как человек, которому "хорошо". У неё фиолетовые круги под глазами, у неё спутанные медные волосы, у неё пустой взгляд и разбитая от побоев губа. Вэриан думает, что так нельзя выглядеть, когда "всё в порядке". Кассандра знает, что так выглядят, когда всё просто ужасно. - Камилла, у Вас есть семья? - с доброжелательностью в голосе аккуратно осведомляется Кэсс. - Конечно, - не раздумывая, отвечает женщина, совершенно не меняясь в лице. - Можете рассказать мне о ней? - продолжает она, незаметно поглаживая пальцами чужое запястье. Миссис Донован молчит пару секунд. Этот вопрос почему-то кажется ей непонятным. - У меня две дочери, - бездумно проговаривает она и замолкает. Она переводит взгляд на свои руки - на правом запястье алеет след чьих-то грубых пальцев. А клубок в груди неожиданно начинает колоться. - Дочери - это прекрасно, - согласно кивает Кассандра, ни на секунду не расслабляясь. - А они хорошо себя ведут? - Да, - быстро оживает женщина. - Они настоящее чудо. Тине шесть, а она уже так хорошо читает. А Мина прекрасная старшая сестра, всегда мне во всём помогает. Такая хозяйственная девочка, просто загляденье. - Прекрасно, - вновь кивает Кэсс. - Вы, наверное, очень гордитесь ими. - Конечно, - шире улыбается женщина. - Бог послал нам таких ангелочков.Нам.
- Да, любые родители будут рады таким детям, - Вэриан вновь поразился тому хищному взгляду, который приобрела девушка за время своей работы. Она следила за любой эмоцией, что проскользнула на смертельно бледном лице свидетельницы. - У меня есть муж, - проговорила она ошеломленным голосом. Словно сама пыталась осознать это. - У Вас был муж, - убирая свою руку, холодно поправила Кассандра, заставив удивленно и испуганно обернуться на себя не только свидетельницу. - Ч-что..? - мгновенно осипшим голосом заблеяла Камилла. Ком в груди начал не просто колоть, он почти буквально разрывал легкие на лоскуты. Но девушка лишь тихо вздыхает и поворачивает голову к своему сопровождающему. - Вэриан, выйди на пару минут, - каким-то уставшим голосом просит она, на что получает пару секунд недоумения и уверенное отрицательное мотание головой. "Ну что за ребёнок," - думает она. По правде говоря, Кэсс не думала, что потерпевшая будет в таком состоянии. Не хотела она, чтобы такое было первым, что он увидит на допросе. Но работа есть работа. Ему придется смириться. - Расскажите про своего отца, Шона Мэдисона, - резко обрубила Кассандра, вновь повернувшись к женщине. Вэриан же, стоящий в стороне, боялся дышать в столь резко изменившейся обстановке. Он помнил, что встретились они с Кэсс именно на его собственном допросе, но то, что он наблюдал сейчас, было чем-то невероятно непонятным. Да ещё и просьба выйти... Он не уверен, что сможет с уверенностью сказать даже, чего именно сейчас добивается девушка. - Да кто ты такая? - наконец находит, что спросить, Камилла, похоже, совершенно вышедшая из невменяемого состояния. В её карих глазах теперь уже вместо безразличия плещется ужас и растерянность. Она тоже совершенно сбита с толку. И Вэриан не совсем уверен, что это хороший результат. - Позвольте представиться - Кассандра Ренфри, уполномоченный агент Убойного отдела, - отработанным движением отстегнув и показав небольшой золотой значок с пояса, быстро проговорила девушка, после чего вернула своё удостоверение на место. - Итак, Ваш отец - бывший военный, верно? Не дав и секунды на осмысление ответа на её вопрос, Кэсс окончательно выбила женщину из колеи. - Д-да... - испуганно икнула она. - Насколько я знаю, такие люди очень строго воспитывают своих детей, - спокойно продолжила напирать агент. - О-о чём В-вы? - Камилла, Ваш отец бил вас в детстве? Женщина резко встрепенулась, словно связанная птичка, и уже чуть ли не плача пролепетала: - К-конечно.. Нет! - Вы боялись его, Камилла? - не переставала Кэсс, заглядывая выпытывающе прямо в душу. - Н-не-ет... - с отчаянием проскулила внезапно вся сжавшаяся свидетельница. И от вида такой беспомощной и забитой тридцатилетней женщины, что сейчас более походила на маленькую девочку, на которую начали кричать, загнав в угол и занеся кулак, у Вэриана внутри, кажется, что-то оборвалось. Ему впервые захотелось одернуть Кассандру и заставить её, наконец, замолчать. Потому что это страшно. Это очень страшно. Это просто ужасное чувство, когда ты не можешь дышать из-за икоты, когда от слез на лице остается жжение, когда голос срывается, когда голова раскалывается от крика, когда его тень накрывает тебя словно солнечное затмение, а ты любишь. Просто любишь. Что Кассандра может знать об этом? Пусть она просто заткнётся уже. - Вы боялись его... - Не-ет! - перебивает она агента. - Поэтому, когда... - Нет! - Он сказал Вам... - Не правда! - Кэсс, - напряженно шипит Вэриан, но она даже не оборачивается. - Вы соврали полиции, сказав, что Ваш отец ударил его лишь дважды! - рыкнула наконец девушка. Бывшая миссис Донован закрыла лицо руками и зарыдала, громко, навзрыд и так обречённо, что сомнений не оставалось - это искренние эмоции. Невозможно сыграть отчаяние так хорошо. За дверью палаты уже послышались обеспокоенные вопросы врачей, что даже в коридоре услышали крики одной из пациенток. А Вэриан только сейчас заметил, что Кассандра закрыла дверь на щеколду изнутри, как только они вошли. Сама девушка вскочила со стула и силой открыла лицо свидетельницы, заставляя истерящую женщину смотреть на неё. - Камилла, Вы дали ложные показания! - повысила голос Кэсс, чтобы женщина смогла услышать её. - Это противозаконно, и Вы должны были это понимать! В какой-то момент Кассандра чувствует, что учёный не выдерживает и хватает её за руку, пытаясь оттащить от свидетельницы, но у них нет времени на его моральные терзания. Нужно было выходить, когда она просила. - Камилла, вас могут посадить за это! С кем тогда останутся ваши дети?! - продолжала пытаться докричаться до сорвавшейся женщины агент Убойного отдела, которая просто выполняет свою работу. Её руку отпускают, и она знает, что Вэриан побежал открывать дверь врачам, потому что его сил здесь недостаточно. Он напуган и злится. Кэсс понимает. Но и объяснить ему сейчас не выйдет. - Завтра экспертиза выявит правду, и Вашего отца будут судить, если Вы не измените показания, то Вас посадят вместе с ним! - только и успевает договорить Кассандра, когда взбешённые медики в несколько рук отталкивают её и пытаются угомонить вновь истерящую пациентку. Они стремительно бегут за новой порцией успокоительного, пока сама Кэсс только отмахивается от претензий какого-то врача, одной рукой забирает висящее на спинке стула пальто, второй ведёт под руку мрачного паренька, ощущая, как его трясёт. И не совсем ясно, от злости на неё, или от ужаса. До самой машины они идут в тишине. Кэсс не знает, с чего начать разговор. Как объяснить, и надо ли вообще что-то пояснять, ведь он может и не послушать. Вэриан похож на Рапс больше, чем кажется на первый взгляд, и он, несомненно, не может терпеть таких методов. Слишком он сострадателен, слишком мягок. Это не очень хорошо, особенно в том взрослом мире, куда он попал раньше положенного. - Зачем ты так? - разочарованно и зло шепчет он, когда агент нажимает на брелок и слышит ответный сигнал машины. Кассандра поворачивается к нему всем телом. Она действительно не знает, как заставить его понять, но он же умный, правда? Он должен знать, что одной поддержкой и улыбкой помочь всем невозможно. - Я уже не раз видела таких, как она, - с мимолётным вздохом начала она. - С ними происходит ужасное, и один из выходов, что они находят, является абстрагирование от всего мира. Если бы она продолжала утопать в своём горе, что стало бы с её дочерьми? Они и без того потеряли отца и деда, их мать - всё, что у них осталось. Ей необходимо собраться ради них. - И ты думаешь, что крики и угрозы помогут ей собраться? - недовольно кривит он губы. - А ты думаешь, что иначе она бы послушала? - в свою очередь девушка сложила руки на груди. - Она должна принять правду. Я сказала лишь то, что она и без того знала, но не хотела думать об этом, потому что было слишком сложно. Вэриан не ответил. Лишь в горькой задумчивости опустил взгляд на белоснежный покров под ногами. Да, он определённо всё ещё ненавидит снег. - Её посадят, - глухо продолжает Кэсс. - Если она не расскажет правду, то её посадят, а детей сдадут в детдом. А это, иногда, хуже смерти. Он в недоумении поднимает на неё взгляд, но Кассандра ничего не объясняет. Ни боли, сквозившей в последних словах, ни, похоже, настоящей причины, по которой она была столь строга к Камилле Донован. Но это правильно. Они не настолько близки, чтобы раскрывать свои самые потаённые проблемы, которых у каждого успело прилично накопиться. Почему-то сейчас они оба особо остро понимают, что их отношения как-то совсем не ладятся. Они думают по-разному. Верят в свои моральные устои, резко контрастирующие рядом друг с другом. Для Кассандры цель оправдывает средства. Для Вэриана целей не существует, есть только сам путь, ведущий в неизвестность. Девушка молча открывает перед ним дверцу пассажирского сидения, потому что он, похоже, слишком задумался, а на улице холодает. Даром, что скоро последний месяц зимы. Ветра иногда жуткие поднимаются. Вэриан запоздало садится в ещё не до конца прогретый салон, и с тяжёлым вздохом откидывается на спинку, стоит этой очень уж галантной леди прикрыть за ним дверь. Кассандра садится рядом и по привычке хватается за руль, хотя им ещё нужно время, дабы собрать мысли и, хотя бы, понять, куда им вообще сейчас направляться. - Вэриан, - спустя недолгое молчание, вновь решает заговорить Кэсс. - Я понимаю, что всё это выглядело более, чем жестоко, но просто подожди и ты увидишь, что это было необходимо. У неё есть дети и ради них она должна собраться. У неё нет времени на страдания, и она должна была это понять. Учёный, кажется, действительно ещё раз обдумывает её слова, после чего коротко кивает. В конце концов, она должна знать свою работу, и ему стоит хоть немного ей довериться. Если Камилла сможет побороть свою боль, быть может, это и будет того стоить. - Прости, - неожиданно произносит он сипло. - За что? - Я помешал тебе на допросе. Мы ведь так ничего и не успели выяснить. Кассандра лишь добро ухмыльнулась. - Ничего страшного, в этот раз её показания не были необходимыми. Если она от них не откажется, то мы сможем опровергнуть их в суде. К тому же, завтра нас ждёт беседа с самим Шоном, а это поважнее будет. - Она бросила быстрый взгляд в его сторону, понимая, что парень и морально и физически истощен. - Слушай, сегодня был отвратительной день. Но если тебя это беспокоит, то я не злюсь. Правда. Он улыбается уголками губ и обессиленно прикрывает глаза. Вот уж точно не самый удачный день в его жизни. - Вэриан, это тяжёлая работа, - в очередной раз проговаривает Кэсс, словно думает, что это поможет. - Я просто хочу сказать, что то, что произошло сегодня... Всё это было не в первый и не в последний раз. Кровь - далеко не самое ужасное в этой работе. Хуже всего то, что каждое дело - это далеко не одна уничтоженная жизнь. Люди теряются, и мы не всегда можем им помочь. - Я понимаю, - так же кивает он. Вообще, он и до этого думал, что понимает. Но одно дело - читать об этом, смотреть фильмы и сериалы, а совсем другое - видеть своими глазами, как несчастная женщина в одно мгновение теряет своих близких и почти сходит с ума. Как она кричит в паре шагов от тебя, как бессознательно скребет ногтями свои руки, как мечется по всей койке и давится слезами. - Можем мы.. - его голос устало сипит и затихает. Это не похоже на голос молодого человека. - Можем мы поехать домой? Кассандра немного теряется от того, как неожиданно тепло звучит слово "дом". Звучит как место, где тебя будут ждать, где ты можешь спрятаться от этого чокнутого мира, как место... Где теперь ты не будешь один. Странное чувство, когда два человека зовут домом одно и тоже место. - Конечно. Давай поедем домой.***
Для начала они решили перенести всё самое необходимое. Оказалось, что необходимых вещей у Вэриана было немного, прямо как те два года назад. Хватило одного рюкзака с ноутбуком и повседневными мелочами, маленькой переноски с Руддигером и средних размеров походной сумки, которую они нашли в кладовке квартиры Квирина. Разговор о питомце, к слову, не был длинным. Кассандра на вопросительный взгляд парня без промедлений кивнула и сама помогла собрать специальный корм полосатого. Поэтому уже спустя пару часов учёный неловко проходил в открытую перед ним входную дверь, за которой находилась достаточно просторная гостиная. По обе стороны от входа располагались шкафы для верхней одежды, на пару метров впереди, спинкой к вошедшим, располагался обычный чёрный диван, рядом одно большое кресло, а перед ними на стене, над старомодным кирпичным камином, висел телевизор. Из-за тёмно-бордовых обоев и пушистого тёмного ковролина комната выглядела мрачновато и, как про себя обозвал Вэриан, в стиле какого-нибудь киношного главы мафии. Да ещё и этот камин. Камин, что б его побрали! Их парень в живую, да ещё и в жилом доме, видел, собственно, никогда. Однако, шкафы у левой стены, заполненные разнообразными книгами, наградами, некоторым коллекционным оружием, - Кассандра уверяла, что на всё есть разрешение - а также домашнее покрывало на кресле, рукотворный рисунок двух подруг в рамке на том самом камине и небольшая кормушка для домашней совы значительно оживляли это место. Вообще, после обхода всей квартиры, на который Вэриан осмелился только с разрешения хозяйки, парень оказался более чем впечатлён. Всё вокруг казалось немного пустым и одиноким, но при том необычно доброжелательным. Словно маленький закрытый мир, доступный лишь избранным. Так, наверное, можно было охарактеризовать и саму хозяйку. Из, как оказалось спустя уже пару минут, довольно уютной тёмной гостиной небольшой коридор вёл в оставшиеся три комнаты и светло-голубую кафельную уборную в конце. Первая дверь справа вела в личную спальню Кэсс, столь же темную, отделанную в чёрно-серых и дымчато-зелёных тонах. Двуспальная кровать, - как там же пояснила сама девушка, отец настаивал на выборе квартиры с надеждой на будущую семейную жизнь дочери - большой чёрный дубовый шкаф во всю стену с раздвижными дверцами и пара таких же тумбочек у кровати. Дверь напротив вела в более светлую комнату поменьше, с бежевыми стенами и деревянным паркетом. В ней имелся небольшой шкаф, односпальная кровать и широкий стол, с округлым краями и множеством полок. Большое окно прикрывали зелёные шторы. Вся мебель была из светлого дерева, а сама комната называлась "гостевой", хотя в ней явно читалась надежда шефа полиции на внуков. Именно эта комната и была отдана Вэриану, из-за чего, будем честны, ему было не просто неловко, а даже очень стыдно. Всё же с таким положением дел как у них, и тем фактом, что рядом с Кэсс теперь постоянно будет крутиться малолетний учёный, её отцу ещё неизвестно сколько придется подождать. Вэриан тогда подумал, что своей беспомощностью, верно, он сильно подпортит девушке её личную жизнь. А что, если у неё уже есть парень? В конце концов, прошло два года, и ей ничего не мешало найти себе кого-нибудь. И как тогда объяснять её парню, почему с ней должен жить какой-то ребёнок? Час от часу не легче. Оставшаяся комната дальше по коридору ожидаемо оказалась кухней. Светлой, серо-белой, с большим столом и парочкой горшков с маленькими растениями на подоконнике. Рыться в многочисленных ящиках у парня наглости не хватило, поэтому он скромно вернулся в гостиную, где Кассандра успела развести небольшой костерок за чугунными решётками камина. Удивительно и, как казалось самому учёному, очень небезопасно, но не ему с его прошлой домашней химической лабораторией судить. - У тебя красивая квартира, - сказал он первое, что пришло на ум. Руддигер, опасливо прячущийся за ногами хозяина, грозно посматривал на пушистого Филина, восседавшего на деревянной жердочке. Сам Вэриан тоже не раз бросал на птицу взгляды, но лишь из восхищения. Само наличие у учёного ручного енота непрозрачно намекало на его любовь к необычным питомцам. И по его скромному мнению, совы были более чем необычным явлением в столице. - Спасибо, - отозвалась сидящая в кресле девушка. Она невольно улыбнулась, когда её новый сожитель взял на руки своего пушистого друга и начал заботливо его поглаживать. Новое место, новые люди, чужие птицы, бедный енот был в шоке, но в руках хозяина заметно расслабился. Это многое говорило о самом Вэриане. Плохие люди редко так нравятся диким животным. Довольно забавно было то, что по дороге из дома Квирина, с которым Вэриан всё же коротко поговорил по телефону, - отец всё ещё был на работе, и надолго отвлекать его было нельзя, хотя оба они очень друг о друге волновались - Кэсс успела рассказать, что когда-то в детстве мечтала о попугайчике, потом о хомячке, а после как-то внезапно загорелась идеей завести енота, но так и не собралась. Зато приручила Филина и была более чем довольна жизнью. А вот теперь ещё и давняя мечта детства исполнилась - будет у неё енот. И всего-то нужно было съехаться с шестнадцатилетним другом-гением-учёным-за-которым-гоняется-какой-то-там-культ-сатанистов. Делов-то. - Ещё не так поздно, - начала Кассандра. - Я могу помочь с распаковкой, или сделать нам ужин. - Нет, спасибо, - устало улыбнулся парень. - Я, пожалуй, поскорее лягу спать. День действительно был безумным. - Хорошо, - легко согласилась она, вспоминая свой вечер после первой встречи с трупом. Однако, учёный не поторопился уйти и, потоптавшись на месте под вопрошающий взгляд девушки, неуверенно спросил: - Надеюсь, я не буду тебе сильно мешать? - О чём ты? - Ну... - отвел он взгляд, немного сильнее прижимая теплого енота к груди и утопая пальцами в мягкой шерсти. - Твои близкие ведь могут неправильно понять. Кэсс вздернула бровь, после чего снова усмехнулась, правильно понимая, что пытается сказать учёный. - Не беспокойся об этом. Рапс с Юджином я оповещу позже, но они тоже успели познакомиться с культом, так что всё поймут. Со своим отцом я поговорила ещё вчера ночью, когда он сообщил мне о твоём заявлении в полицию, и пусть он был не в восторге от плана, но ничего изменить не мог. А больше из близких у меня никого нет. Вэриан удивлённо взглянул на неё и запоздало кивнул. Ведь он заметил. Она не упомянула свою мать. Но он не тот человек, что может спрашивать об этом. - Я тогда пойду в душ. - Можешь взять полотенца из тумбочки рядом с раковиной.***
Сил особо не было. Зато тем для "подумать" скопилось столько, что если бы дыхание не выполнялось организмом на уровне рефлексов, то Вэриан, скорее всего, задохнулся бы. Парадоксально было то, что ничего из витающих в голове мыслей он никак не мог основательно обдумать. А в новой обстановке ему всегда не спалось. Потому он уже около двадцати минут бесцельно смотрел в потолок, лежа на чужой кровати в чужой комнате чужой квартиры. И лишь тихое сопение свернувшегося калачиком у головы Руддигера было самым родным и самым успокаивающим. Этот зверёк был с ним так долго. Сколько было Вэриану, когда отец сжалился и позволил сыну найти себе хоть одного друга, чтобы скачущему от класса к классу гению не было так одиноко? Лет десять-одиннадцать? Можно считать, что уже половина недолгой жизни енота была отдана этой проблематичной семье. Вэриану всегда было страшно думать, что будет, когда Руди больше не сможет быть рядом. Тихий стук в дверь застал учёного врасплох. Он медленно приподнялся на кровати, в тщетных попытках понять, показалось это ему, или нет. Повторного стука не последовало, потому парень уже готов был списать случившееся на своё уставшее воображение, но тихие шаги за дверью казались вполне реальными. Он не думал, что в квартиру агента Убойного отдела ворвались бы в первую же ночь его здесь пребывания. Это было бы глупо, да? Он надеялся, что да. В будущем нужно будет обговорить с Кассандрой какие-нибудь специальные сигналы, быть может даже придумать секретный стук, чтобы они могли безопасно впускать друг друга. Пока же учёный решился положиться на своё предчувствие и поспешил открыть дверь своей новой комнаты. Кэсс к тому времени уже почти ушла в свою спальню, но обернулась на звук и остановилась в странной неуверенности. Она уже была в домашнем, и это, если честно, выглядело ужасно непривычно. Видеть её в простых бриджах и сероватой футболке было странно. Вот очень странно. И забавно. Она выглядела в этом немного мягче, нежели в своём строгом чёрном пальто или в безукоризненных рубашках. - Ты стучала? - неловко уточнил парень. Она выглядела, без сомнений, хорошо, но без своих очков он слабо это видел. - Я подумала, что мне всё же стоит тебе кое-что сказать, - повела она плечом и, всё же прикрыв дверь своей комнаты, подошла чуть ближе. - Прости, если разбудила. - Я не спал. Всё хорошо. Он очень надеялся, что она не обратит внимания на его бессонницу. Вэриану не хотелось бы говорить об этом сейчас. - Я просто... - начала она, но запнулась. Такой же растрёпанный, в домашнем свитере и без очков. Она помнила, как однажды без предупреждения появилась на пороге его дома ранним утром. Она помнила, как именно после этого визита она начала называть его Воробушком. Потому что он был слишком беззащитным и хрупким. А ещё она помнила его без очков, но таким она его видела только на жертвенном постаменте сектантов. Сейчас он, однозначно, выглядел намного лучше. И, что поражало больше всего, он выглядел как-то необыкновенно правильно. Кассандра тогда подумала, что Вэриан слишком гармонично смотрится в её квартире. Вэриан всё ещё думает, что Кассандра очень похожа на свою квартиру. И где-то здесь, определённо, была какая-то метафора, но, чтобы собрать её воедино, им обоим пришлось бы высказать свои мысли вслух, а это пугало каждого. - Слушай, - со вздохом всё же продолжила Кэсс. Ей было очень неудобно говорить что-то такое, но даже она понимала, что иначе их отношения не смогут исправиться. - Это насчёт моего исчезновения два года назад. Вэриан заметно поджал губы. Они так и не подняли этой темы за весь день, и он был зол. Разумеется, он не забыл об этом. Как вообще можно было выкинуть предательство из головы, когда последние годы ты без устали гадал, в чём причина. Искал свои ошибки, пытался оправдать свою первую любовь, а в итоге понимал, что тебя просто бросили, как только стал не нужен. - Мне правда очень жаль, что всё так произошло, и я обязательно всё тебе объясню, как только мы разберёмся с этим делом. Кассандре всегда было сложно просить прощения. Она выглядела ещё более неуверенной, чем сам парень перед ней. Отрицать было невозможно - они чувствовали себя незнакомцами друг для друга. - Да, - кивнул он, отводя взгляд, и очень старательно усмехнулся. - Сейчас я и правда не лучший слушатель длинных историй. Девушка лишь промолчала. Она глубоко вдохнула. Это казалось пыткой. - Но я хотела, чтобы ты знал сейчас, что я... - Она думала, что если он снова заглянет ей в глаза, то будет ещё сложнее. Но слова только легче сорвались с языка. - Я никогда не хотела бросать тебя. Я просто хотела защитить тебя и правда думала, что поступаю правильно. И мне было тяжело. Я знала, что тебе будет больно, и я ненавидела это. Он описал бы это как горько-сладкое чувство. Вэриан помнит, что всегда желал услышать это от неё, думал, что тогда без раздумий простит и примет. А сейчас он смотрит ей в глаза, видит искренность, знает, что она не врёт, и с одной стороны он счастлив, а с другой - хочется кричать и обвинять её, потому что "она ненавидела причинять ему боль"? Серьезно? Может, тогда, стоило придумать что-то получше растаптывания всех его чувств? И неужели это была столь огромная опасность, что нельзя было отправить даже небольшого сообщения с одноразового телефона с чем-то вроде "Прости, ты мне важен, но мне нужно исчезнуть. Не воспринимай на свой счёт"? Горькое, очень горькое чувство с ложечкой мёда. И вот что ему сейчас делать? Вообще, Вэриану кажется, что он неправильно себя чувствует, не так, как должен обычный человек. Вроде в такие моменты люди говорят, что "тепло в груди разливается", а ему холодно. Холодно, потому что он злится, но всё ещё хочет обнять Кэсс, согреться и, может, хоть немного почувствовать себя в безопасности. Почувствовать себя дома. Люди же так делают, когда им говорят, что о них беспокоятся? Вот только обнять Кассандру страшно. Спустя два года она казалась ещё более... Далёкой. Вроде и не чужой, но и не близкой. Словно знакомый незнакомец. И Вэриану это чувство ужасно не нравится. - Не всегда легко понять, хорошо ли ты поступаешь, - с трудом находится он. А ведь правда, сколько ей тогда было? Двадцать три? Она сама была ребёнком, что она могла ещё придумать? - И я хотел услышать это от тебя. В любом случае, того не изменить и... Злость злостью, а он хочет её вернуть. Хочет, чтобы всё было как раньше. И пусть это невозможно, но они же могут хотя бы улучшить то, что происходит между ними сейчас? Ему стоит попробовать. - И я благодарен тебе, что сейчас ты со мной, - тихо добавил он, медленно прикрывая свою дверь. Она ведь мгновенно сорвалась, как только узнала, что кто-то ворвался в его квартиру. Она, не раздумывая, бросилась защищать его, сколько бы проблем это ни вызвало. Это ведь что-то значит, верно? Окончательно закрывая дверь, он с грустной улыбкой проговорил так, чтобы она услышала: - Спасибо, Кэсси. Вэриан хочет, чтобы она знала - он старается подпустить её ближе. Ответит ли она тем же - выбор лишь её.***
В допросной странный приглушённый свет. Темно-серые стены, давящее на сознание маленькое пространство метра два на два и одинокий железный стол с парой стульев. Вэриан отмечает про себя, что полицейские от допросных Убойного отдела ничем не отличаются. Это заставляет воспоминания всколыхнуться. Он тоже успел посидеть на стуле подозреваемого. Через одностороннее стекло он видит сидящего в этой маленькой комнатке пожилого мужчину. Он выглядит крепким, пусть немного суховатым, но в угловатом лице и невозмутимо сложенных на столе руках можно разглядеть человека, прошедшего не мало битв. Военный. Это чувствуется. Учёный так и не решился войти к этому человеку, к этому убийце в допросную. Даже под покровительством Кассандры ему было бы ужасно страшно. Потому сейчас он собирался наблюдать за всем из смежной комнаты, наполненной устройствами, записывающими всё происходящее на допросе. Непрерывная видеосъемка отображалась на небольшом экране справа от химика и помогала ближе рассмотреть преступника, а аудиозапись позволит ему слышать весь допрос, происходящий за звуконепроницаемым стеклом, в реальном времени. И даже так, даже будучи закованным в наручники, даже огражденный от Вэриана стеклом, не позволяющим ни увидеть, ни услышать наблюдающего, даже в такой ситуации этот человек заставляет учёного мелко дрожать от чувства беззащитности. Мужчина же и не знает, что Вэриан там, а ему всё равно страшно. Он впервые видит человека, решившего отнять чужую жизнь. Конечно, он видел обезумевших сектантов, не ценящих людей вовсе, но те воспринимались иначе. Им была безразлична жизнь как таковая, а вот сидящий перед ним обменял одну жизнь на другую. Решил чью-то судьбу, отобрал чьё-то будущее, забрал человека у целого мира. Так, словно он был Богом. Вэриан не был верующим, но это всё равно вызывало в нём бурю негодования. С чего этот человек решил, что он в праве решать, кому жить, а кому нет? Кто он вообще такой, чтобы считать своё мнение истинно верным? Парень отвлекается от этих мыслей, когда видит, как Кассандра входит в допросную с папкой в руках и присаживается на стул спиной к наблюдательному стеклу. Вэриан жалеет, что не сможет увидеть её лица, не сможет понять, что она чувствует, говоря с убийцей, не сможет увидеть, как ведёт себя агент Убойного отдела в такой ситуации. - Итак, мистер Мэдисон, - спокойным голосом начала она. - Меня зовут Кассандра, и я новый детектив, занимающийся Вашим делом. Мужчина насмешливо хмыкнул и приподнял уголок сухих губ. - А что произошло с прошлым? Тот парень мне даже понравился. - Во время своей речи мужчина в старческой охровой рубашке непроизвольно покачивался. Как обычный дедушка, рассказывающий истории своей увлекательной жизни внукам. Хотя своих внуков он больше, скорее всего, не увидит. - Его отстранили от дела, - всё с той же невозмутимостью ответила девушка. - И я не удивлена, что он пришёлся Вам по душе больше, - она усмехнулась. - Земляки, как никак. Кассандра рассказала Вэриану об этом, когда они ранним утром ехали на этот допрос. Прочитав личное дело Шона Мэдисона, агент узнала, что тот был не просто военным, он был одним из тех войск, которые были посланы от бывшей Сапорийской Республики, присоединённой к Короне ещё в начале прошлого века посредством политического брака. Спустя столько времени Республика почти полностью утратила свой суверенитет, потому не имела права отказать Короне в предоставлении части своей военной силы. Эндрю Хьюберт был таким же Сапорианцем, чей отец точно так же был вынужден с женой переехать в Корону и воевать за неё. И пусть рождён он был здесь, Эндрю упрямо не желал принимать эту страну за родину. Иными словами - политические разногласия. Именно они смогли так быстро сплотить двух совершенно незнакомых друг другу людей и заставить одного из агентов Убойного отдела настаивать на убийстве по неосторожности, что могло значительно сократить или же вовсе спасти от тюремного срока Шона. К огромному сожалению, на вопрос Вэриана, можно ли привлечь Хьюберта за такой непрофессионализм, девушка лишь горестно покачала головой. Для обвинений в сторону одного из детективов столицы нужно что-то большее. - Так значит, - немного недовольно заговорил подозреваемый. - Если его отстранили, то и мои показания, которые я ему давал, недействительны? - Почти, - сдержанно кивнула Кэсс. - В таком случае мы просто проверим у Вас, правильно ли он всё записал. Девушка доброжелательно улыбнулась и открыла папку. - Давайте повторим: Вы приехали к дочери и зятю в прошлую субботу, так? - Так, - кивнул мужчина. - Ками позвонила мне и сказала, что отвезла девочек в зимний лагерь, а Эрик после выходных выйдет на работу. Вот она и подумала, что мы могли провести время вместе. - Покойный знал о Вашем визите? - невзначай полюбопытствовала она. - Знал, - снова кивнул он, хотя слово он как-то мимолетно растянул, словно у него резко ухудшилось настроение. - Хорошо. - Кэсс быстро пробежала глазами по странице с делом и продолжила: - Ваш зять, Эрик Донован, весь следующий день выпивал, так? Шон кивнул, не говоря ни слова. Его лицо оставалось относительно спокойным, а карие глаза выражали почти полное безразличие. - Неужели он не стыдился напиваться прямо перед отцом жены? - вздёрнула бровь Кассандра. - Да что там, - горестно махнул мужчина рукой. - Он по выходным всегда пил, и никакая совесть его никогда не гложила. Пропил он её. И давно уже. Девушка понимающе вздохнула. - Значит, поздно ночью Вы услышали крики. Расскажите, пожалуйста, ещё раз, как всё было, - слегка отодвинув папку, попросила она. Мистер Мэдисон нехотя начал: - Услышал крик Ками, грохот какой-то, ну и побежал к ним на первый этаж - моя гостевая-то на втором была. На всякий случай забежал по дороге в главный зал, там ведь у нас коллекционная бита лежала, вот я для самозащиты и прихватил. А когда добежал до их спальни, дверь была нараспашку, смотрю, - Шон сжимает кулаки. - А этот подонок мою дочку на кровати душит. - Подозреваемый заговорил более эмоционально. - А сам-то амбал какой, как я его в таком возрасте от неё оторвал бы? Да ещё и вусмерть пьяного, скотина такая. Вот я битой и замахнулся. Говор у мужика был простой, старческий. Слушая его, Вэриан никак не мог избавиться от ощущения неправильности происходящего, когда дедушка, вместо захватывающей истории из своей молодости о какой-нибудь шалости, рассказывает о совершённом им убийстве. - Тюкнул разок по голове, чтоб вырубить чёрта, а он только качнулся, отошел немного, ну я его и второй раз тюкнул, а то мало ли чего ещё удумает. А там что-то так хрустнуло жутко, он как свалился, так и не двигался больше. Я пригляделся, а у него голова разбита совсем. Подумал ещё тогда, что перестарался, сам себе удивился. - Шон немного снизил тон и голос его стал печальным. - Ками тогда так заплакала, у меня аж сердце кровью облилось, ну я и давай звонить куда надо. Свинья свиньей, но не убивать же. Мужчина провел рукой по седым волосам, вздохнул и заглянул собеседнице в глаза. - Я ж не думал, что так сильно вдарю. Сами понимаете, разозлился в край, вот и сорвало. - На ваших глазах били Вашу дочь, кто не разозлится? - подтвердила девушка. - Ну, - кивнул Шон. - Я ж и раньше подозревал, но Ками говорила, что он её не трогает. А тут такое... - Вас любой родитель поймет, мистер Мэдисон. - Кассандра вновь взяла папку и, перевернув пару страниц, придвинула её подозреваемому. - Как по мне, так ничего страшного, если забить такую тварь до смерти, верно? Перед мгновенно лишившемся всех чувств мужчиной лежал рапорт с места преступления. На нескольких фотографиях виднелся старый кусок кирпича, наполовину измазанный в земле и, очевидно, крови. Подписи к фотографиям гласят, что второе орудие убийства было найдено наспех закопанным на заднем дворе вместе с окровавленной тряпкой для мытья полов. Фотографии второй находки присутствовали там же. Не говоря ни слова, агент Убойного отдела перевернула и эту страницу, пока убийца Эрика Донована неотрывно смотрел в лежащую перед ним папку. На следующей странице была лишь одна фотография. На ней был изображён маленький красный осколок в железном тазике. - Это отколовшийся во время удара кусочек кирпича, - сухо пояснила она. - Его нашли в теменной области мозга покойного. Кассандра вновь медленным и даже тягучим движением перевернула страницу. - А это - фотография, которая стояла на тумбочке у шкафа. Рамка сломалась, когда Ваш зять пытался отползти от Вас и случайно задел тумбочку. А это, - она показала на вторую фотографию. - Ковер, который задрался под ним, потому что Вы за ноги потянули Эрика назад. Шон молчал, хмуря брови. Разумеется, он понимал, что плох в сокрытии улик. Как оказалось, даже больше, чем он думал. - А теперь, - заговорила детектив, опираясь сложенными руками о стол. - Давайте я расскажу, что тогда произошло на самом деле. Плечи его бессильно опали. Он взглянул на неё обреченно, да и так застыл, не в силах противиться. - Он действительно напился, - начала она с жестоким спокойствием. - Напал на Вашу дочь, Вы ударили его один раз, у него подкосились ноги, и он упал на колени. Тогда Вы ударили снова. Он почти потерял сознание, упал лицом вниз, но неожиданно попытался отползти от Вас. Он задел тумбочку, и фотография слетела с неё. Что-то в голосе Кассандры неуловимо изменилось. Он словно стал более... Стальным? Безжалостным? Вэриан невольно вздрогнул. - Фотография с Вашей любимой дочерью и двумя очаровательными внучками. Теми женщинами, которых он был не достоин. Особенно тогда. Он валялся у Ваших ног, пытался подняться, но не мог встать даже не четвереньки. Он был даже хуже свиньи, не правда ли? Разве такое могло не то что вредить Ками, разве оно вообще имело право находиться рядом с ней? И Вы поняли, что ему больше не место здесь. Вэриан приложил ладонь ко рту. Ему казалось, что Кэсс сама сейчас была там. Сама была в той спальне, стояла над оглушённым мужчиной с битой в руках и мечтала добить его наконец. Ему отчего-то стало очень плохо. - Вы схватили его за ноги и оттащили обратно. Тогда в Вас плескались гнев и ненависть. Они придавали Вам сил. И Вы ударили ещё раз. А потом ещё, и ещё, и ещё. Вы сбились со счёту, но руки уже устали. Ками забилась в дальний угол и рыдала, она закрывала руками лицо и иногда хрипела из-за синяков на горле. Она ведь всегда так делала в детстве, верно? Захлебывалась слезами где-то в углу, пока Вы решали все проблемы. Шон склонил голову, прикрыв глаза. Ком в его горле не давал даже вздохнуть. Он протер лицо сухими жилистыми руками, которые войной были обучены убивать, и вновь застыл. А эта дьяволица никак не останавливалась. - Вам было мало. Потому Вы вышли из дома, перед этим на всякий случай подняв фотографию и только потом протерев руки в прихожей половой тряпкой. У гаража всегда валялось много мусора, и Вы были уверены, что найдёте там какой-нибудь кирпич. Вы вернулись в спальню и сделали ещё один удар, после чего ушли вновь, чтобы закопать и тряпку, и кирпич на заднем дворе. Теперь Вы были уверены, что он мертв. Но Ками плакала ещё сильней. - Хватит, - хрипло произнес он, отнимая руки от лица. - Я убил его. Я признаюсь. Эти слова были полны безысходности и тихой усталости. Все понимали, что это не могло быть аффектом, это было обдуманным решением. Это было настоящее убийство. - Расскажете почему? - впрочем, не выражая особой заинтересованности, спросила детектив. Мужчина невесело усмехнулся. - Почему бы и нет? - с той же горькой улыбкой спросил он. - Не хочу, чтобы его запомнили несчастной жертвой. Последние слова он зло выплюнул, после чего вдохнул, как в последний раз, и заговорил: - В день, когда я приехал к ним, он пригласил меня выпить с ним в баре. Знаете, как мужик с мужиком. У него всегда были проблемы с алкоголем. Он пил слишком много и слишком бездумно. Куда ему, сопляку, до меня? - вновь усмехнулся он, а после мгновенно помрачнел. - Было уж под полночь, он рассказал мне, что хочет уйти от моей дочери. Сказал, что она его достала, что он её больше не хочет и что, как только их разведут, он заберет детей и укатит куда подальше. Он шмыгнул носом и только тогда Вэриан понял, что у мужчины глаза блестели от влаги. Он смотрел на Кассандру с болью и обидой, словно вновь перед ним был пьяный зять. Мэдисон старчески качался всем телом и часто мотал головой. Он больше не был страшным. Он был разбитым и злым, ведь, похоже, смерть обидчика не принесла облегчения. - Вы понимаете? - хрипящим голосом спросил он. - Эта вусмерть пьяная скотина мне в лицо заявляла, что выкинет мою дочь в чём мать родила на улицу, просто потому что у него достаточно денег на хорошего адвоката, а она, видите ли, не работала ни дня. Не работала она! - воскликнул он, взмахнув руками в наручниках. - А то, что Ками каждый день сама содержала дом, воспитывала двух детей и заботилась об этой псине, это для него пустой звук! Мужчина зажмурил глаза, а когда раскрыл их и чуть пригнулся к собеседнице, во взгляде его было слишком много боли. - Мало того, он хотел забрать девочек, - со слезами в голосе сказал он. - Хотя ни разу в их воспитании не принимал участия! Да я же понимал, что он и их бить начнет, как бил Ками. А он к утру даже не помнил, что говорил. Представляете? Зашептал он последнее слово. Вновь прикрыл глаза и продолжил тише: - На следующий день он только и делал, что "опохмелялся". К вечеру допился окончательно, а потом... это. Мэдисон ещё раз протер лицо. Он был прекрасным военным. Стойким и выносливым. А ещё он был отцом и дедушкой. Тогда он оказался ранимым. Потому что любви в маленьком словечке "Ками" было немерено, а любовь, как известно, делает слабым. - Он мою кровиночку и раньше ж бил. Говорил я ей уходить, а она его любила. Угрожал ему, а он смеялся, мол, да что этот старикашка мне сделает. А я.. я сделал. Кассандра всё так же молчала, хотя лицо её уже нельзя было назвать безразличным. Губы немного поджаты, хвойные глаза сощурены. А во взгляде что-то неописуемое словами. - Ваша дочь дала ложные показания, - не шепотом, а скорее немного шепчущим голосом проговорила она, словно просила объяснить это. Шон дернулся и как-то панически заговорил: - Она была в ужасе. Я... я запугал её. Она не виновата. Детектив помедлила немного, но всё же кивнула. - Своих детей она любит больше, чем боится Вас, - слабо улыбнулась Кэсс. - Камилла изменила показания и рассказала, что произошло на самом деле. Мэдисон поначалу удивленно распахнул глаза, после чего неуверенно переспросил: - Ей ничего не будет? - Ничего, - подтвердила девушка. По его тёплой улыбке было понятно, что он гордился своей доченькой, что, наконец, смогла постоять за свою семью. А потом девушка перед ним вынула из той же папки один листок и протянула его мужчине. Вместе с ручкой. То было документом о чистосердечном признании. Шон Мэдисон подписал его с той же слабой улыбкой, а отдал со слезами в уголках уставших глаз. - Знаете, я ни о чём не жалею. Мне и так не долго осталось. А они... он никогда, никогда, никогда больше не обидит моих девочек.***
Камилла Донован пришла в офис Убойного отдела ранним утром. Она желала говорить только с Кассандрой Ренфри, потому осталась ожидать её в личном кабинете детектива. Там же она и дала новые показания. Женщина была бледна и выглядела очень болезненно. Она часто хрипела, её голос был слабым, потому что прошлым вечером она чуть не сорвала его в дикой истерике. Руки тряслись как при лихорадке, она не раз касалась забинтованной шеи или запястья. Кассандра быстро записала новые сведения, а потом остановила женщину, когда та собиралась подняться со стула и уйти. Агент протянула Камилле небольшую визитную карточку с витиеватым именем "Рапунцель" и тихо сказала, что ей помогут, если она захочет помочь самой себе. - Если не ради себя, то ради детей, Камилла, - сказала она тогда. - Вы - всё, что у них осталось. Так будьте с ними. Помогите друг другу, иначе никак. Женщина заплакала, прижимая карточку к груди, где колючий ком немного размотался, продолжая рвать шипами внутренности. Она кивнула, не в силах что-либо произнести, и ушла. А Вэриан, стоящий в углу, с замиранием сердца смотрел на Кассандру и обещал себе верить в неё чуть больше. Потому что добро не всегда выглядит как добро. Зло и вовсе часто прячется под личиной добра. Жизнь - сложная штука. В ней мало в чём можно быть уверенным. И Вэриану хотелось быть уверенным хотя бы в ком-то.***
Шона Мэдисона выводили из допросной двое рядовых. Он не сопротивлялся, шел спокойно, пусть шаги его и были тяжёлыми. Кассандра вышла за ним, но остановилась там же, у порога, провожая мужчину лишь выразительным взглядом. Дверь рядом открылась почти в тот же момент, и когда девушка всё же обернулась, что-то оборвалось. Её плечи опустились, а в глазах появились искренние теплота и нежность. Вэриан стоял у дверей комнаты наблюдения, стирая последние слёзы рукавами. Красные щеки и дрожащие губы выдавали всё, что только можно было. Она знает это чувство. Первый убийца всегда западает в сердце навсегда. Не важно, хладнокровный ли это маньяк, или же родитель, грызущий глотки за своих детей. Никогда нельзя остаться равнодушным. Это переворачивает мир, меняет сознание, ранит, в конце концов, и ранит очень больно. Она знает, что в этот раз ошиблась. Шон Мэдисон никогда не ударил бы свою дочь. Кассандра подходит к маленькому ученому и понимающе улыбается, поглаживая его по спине. Она думает, что время не имеет значения, этот человек всегда останется очаровательно ранимым. - Я решил, Кэсси, - тихо говорит он, и от старого прозвища у неё снова теплеет в груди. Она не отвечает, ждёт пояснения. Оно следует. - Я хочу помогать. Я могу помогать. - Вэриан... - выдыхает девушка, и её улыбка незаметно пропадает. - Я знаю, что предлагала тебе присоединиться ко мне, когда я работала в полиции. Но там мы расследовали только кражи, взломы, нападения, окончившиеся не летально... - Как со мной и моим отцом, - понимающе продолжает ученый. - Да. Но это другое. Это Убойный отдел. Здесь необходимо работать с трупами. Одна лишь химия здесь не поможет. - Кэсс! - сжимая руки в кулаки, повышает он голос. - Я буду следовать за тобой в любом случае! А так это будет обоснованно, полезно.. и у тебя не будет проблем с начальством! Какой ещё вариант ты здесь видишь?! Он прав. Конечно, он прав. Но ей всё равно тяжело его впутывать. Даже если это то, чем она занималась последние два дня. - Я правда не хочу тебя в это втягивать. - Я уже втянут, - уверенно смотрит он на неё. - С тех пор, как два года назад заинтересовал плохих людей. Это не только твоё дело, но и моё. - Мы говорим не только об организации, - напоминает Кассандра. Она, честно, не знает, зачем спорит. - На этой работе ты будешь видеть самое ужасное, на что способны люди. Это то дно, тот мрак, то безумие, что скрывают в себе они. Как ты можешь быть готовым к такому? Вэриан медлит, но отвечает абсолютно честно, смотря своими небесными глазами так неподдельно. - Я не готов. Никто не может быть готов. Но среди всех, в этом смысле, у меня фора. Потому что в четырнадцать меня чуть не принесли в жертву какому-то дьяволу. И я, - он усмехается. - Кажется, даже не свихнулся. Я справился. Справлюсь и с этим. Он запинается, отводя взгляд, но сейчас им стоит быть откровенными. - Если ты.. поможешь. Кассандра вздыхает и улыбается шире. Она позволяет себе обнять его за плечи. - Идём домой, Воробушек. Он повинуется. И всё же чувствует себя сейчас немного дома. - Знаешь, - улыбается он в ответ. - Думаю, мне всё же нравится эта кличка.