Нашей жизнью правят трое: Госпожа Удача, Господин Случай и мы сами.
Сегодня он поедет в Хогвартс. На свой последний седьмой курс. Не то, чтобы он любил этот старый замок, но все же было в нем что-то, что заставляло желать вернуться туда. Кроме того, не было абсолютно никакого желания оставаться. Хоть дома было и тихо, не было скандалов, но что-то подсказывало парню, что все это затишье перед бурей. И все бы ничего, но если это хоть как-то навредит его матери, он сам лично придушит отца. Ещё и предстоящее сватанье. Его предупредили, что на рождественских каникулах устроят смотрины возможных невест. И что-то подсказывало парню, что кандидаток будет много. Ещё бы, не каждый раз появляется возможность породниться с величайшим магическим родом Британии. И всем, конечно, плевать на мнение как самого парня, так и многих из кандидаток. Больше всего Драко бесила фраза, сказанная отцом сегодня за завтраком. — Только не надо раздувать из этого трагедию. Никто не просит вас жить вместе вечно. Поженитесь, заведете наследника, вырастите его, а дальше живите так дальше или разводитесь. Никто не просит тебя хранить ей верность, но первые три года попробуй с этим повременить. — напутствовал сына Люциус Малфой. После этих слов, Малфой младший смотрел на мать и по ее спокойному лицу понял, что эти двое и сами придерживались такой политики. Ему стало обидно. За мать, за отца, за себя, за то, что он прекрасно это знал, и все равно надеялся на… что-то. Драко был заносчив, самоуверен, груб и хитёр, но, также — он был умен, честен, в первую очередь с самим собой, и, как ни странно, выработал в себе, смотря на, как он думал, идеальную семью, преданность к людям, которые дороги ему, и которым дорог он. Да, он не особо любил своего отца, но Драко никогда и никому не позволит оскорбить того, даже если оскорбление вполне оправдано. Он боготворил свою мать, даже в периоды, когда она любила приложиться к бутылке хорошего вина, и, находясь под шафе, могла ударить сына. Он был благодарен своим друзьям, ценил их, дорожил ими и доверял им. А ещё он четко осознал, что влюбился. Черт побери, он должен был это принять, и он принял, а теперь узнает, что это не имеет никакого значения. Теперь два варианта: отказаться от семьи или отказаться от любви. Этот год будет явно весёлым.***
Первокурсники смотрели на потолок в Большом зале, и никак не могли свыкнуться с тем, что у них над головой было черная гладь, усеянная миллионами звёзд и тонкий, едва заметный серп луны. Они смотрели на профессоров. Одни с упоением и долей страха. Другие с уважением и интересом. А третьи откровенно пренебрегали мудростью, что исходила от этих людей. Она же старалась на них не смотреть. Особенно на директора. Девушка чувствовала, как учителя изучающе осматривают будущих студентов. Более внимательно смотрели деканы факультетов. Профессор Флитвик смотрел на детей, выискивая возможных орлят. Мадам Стебль, словно неизвестные растения, пробуждала непонятные чувства. Рядом с ней начинаешь чувствовать себя пчелкой, или бабочкой, что обязательно должны подлететь к этому цветку. Профессор Макгонагалл сохраняла на лице строгость, но глаза были переполнены такой любовью и материнской заботой, что не оставалось сомнений — перед ними была сильная львица, способная перегрызть глотку любому, кто посмеет навредить ее львятам. Наверное, только профессор Снейп оставался холоден, пускай и смотрел на них с интересом, но это, скорее, был интерес охотника, хищника. Он искал нечто большее, чем возможных студентов. Он искал будущих хищников. Скоро начнется распределение, а за ним первый курс ее обучения. Следом последовал звон металла о стекло. Да настолько громкий, что все ученики тут же замолчали и посмотрели на директора. Даже слизеринцы и те не смели говорить, пока идёт вступительная речь. Хотя, если прислушаться, можно было услышать лёгкие перешептывания. — Прежде чем начать распределение, — начал Дамблдор. Его голос был мягким и убаюкивающим, но ей он показался приторным. — Хочу поздравить вновь прибывших студентов с новым учебным годом, в особенности, хотелось бы поздравить седьмой курс. К сожалению, для вас это будет последний год, проведенный в этих стенах, но я надеюсь, что некоторые из вас вернуться к нам в качестве учителей. Вы прошли эти годы бок-о-бок, вы стали семьёй. А в семье принято не только ссориться, но и мириться. Поэтому в этом году все четыре седьмых курса будут жить и учиться вместе. — Дождавшись пока на всех столах успокоятся студенты, директор продолжил свою речь. — После распределения студенты, победившего в прошлом году факультета, будут подходить по очереди, чтобы узнать с кем будут жить в грядущем году. Жить будете по четверо студента с каждого факультета, работать обязаны вместе на любом из уроков. Правил квиддича это нововведение не коснется. Итак, не будем задерживать юных волшебников. Передаю слово вам, Минерва. — Спасибо директор. — Голос женщины в зелёном был строг, но мягок. Да она точно воспринимала студентов как своих детей. Причем похоже всех. Откуда она это знала? Это был один из ее даров. Чувствовать другие эмоции. В детстве у нее были из-за этого проблемы. Сейчас она могла настраиваться на людей. Правда, ей было сложно во время сна: она чувствовала всех вокруг. Их кошмары, их фантазии, их мечты, их облегчение или разочарование по утрам. — Сейчас я буду называть ваши имена, услышав свое, вы будете подходить ко мне, и я надену на вас распределяющую шляпу. — Тем временем продолжила профессор. — Валентайн Гилберт! — Из толпы первокурсников вышел темный парень с ярко выраженным страхом на лице, но при этом он пытался сохранить последние крошечки самообладания, и не упасть поднимаясь к женщине. У него почти получилось. Сколько же эмоций испытал парень, когда на его голову опустилась лёгкая ткань шляпы. — Рейвенкло! — После этого стол синих взорвался аплодисментами. Дальше девушке было уже неинтересно. Она оглядывала остальных студентов, придавая особое внимание семикурсникам. Девушка начала с барсучат. Скука. Они просто боялись того, что не смогут найти общий язык со своими будущими соседями. Орлят же одолевало волнение, интерес. Львы, как ни странно, были в своих эмоциях похожи на змей. Они брезговали. Хотя за слизеринским столом было одно пятнышко. Кто-то предвкушал и надеялся. Ориентируясь на всплеск эмоций, девушка увидела бледного блондина с серыми как гроза глазами. Лицо его выражало крайнее отвращение. Интересно… На кого же он надеется? Адалинда… — Макгонагалл запнулась, она смотрела на лист, пытаясь понять, правильно ли прочитала фамилию, а девушка уже готова была выходить. — Адалинда Поттер! Сказать, что в зале стало тихо, ничего не сказать. Все задержали дыхание. И только два голоса разбили сложившуюся тишину. — Возможно, это просто однофамилица. — Слова были сказаны где-то за столом Гриффиндора. Семикурсник. Рыжий парень с веснушками под глазами. — Рон, тебе ли не знать, что в магическом мире не бывает однофамильцев. — Сказала девушка сидящая напротив. Кстати, довольно красивая. Каштановые волосы и большие карие глаза. Рядом с ней сидел парень, от которого буквально исходил коктейль чувств. Смятение, удивление, растерянность, непонимание, неверие и… надежда? — Мисс Поттер, я попрошу вас подняться ко мне. — Ах да, ее же назвали. Ну, что же, была не была.***
Вместе? Этот старик похоже сошел с ума. Другого объяснения Гарри найти просто не мог. Гермиона с Роном что-то обсуждали, спорили, но Гарри было все равно. Вместе со Слизерином. Со змеями, а если они решат поселить его с Малфоем? Нет. Ну, учителя должны понимать, что это опасно для них. Должны ведь? — Гарри? Сколько учеников на Гриффиндоре? — Спросила неожиданно Гермиона. — Гермиона, вот это сейчас обязательно? — Гарри был раздражён. Ещё и Гермиона задала глупейший вопрос. — Гарри, сколько учеников на Гриффиндоре? — Уже более требовательно спросила Гермиона. — Ну допустим 15, — Гарри даже стало интересно, к чему был этот вопрос. — А на Слизерине? — 15. Гермиона, к чему ты ведешь? — Подожди. А на Рейвенкло? — 12, а на Хаффлпафф 10. Некоторые гриффиндорцы будут жить только с слизеринцами. — Понял, к чему вела Гермиона. — Если точнее, то трем. А теперь вспомни, какой курс победил в прошлом году. — Слизерин. — Что же, будем надеяться на то, что наше имя назовут раньше, чем дело дойдет до Серебряного трио. — Адалинда… — Гарри посмотрел на их декана. Раньше она никогда не запиналась, даже, когда он сам ждал пока его вызовут. — Адалинда Поттер! — Шок? Если чувство, будто тебя облили ледяной водой, а потом окунули в бодроперцовое зелье, а потом наложили Империо, можно назвать шоком, то да. Гарри испытал шок. — Возможно, это просто однофамилица. — Попытался объяснить ситуацию Рон, который только оправился от шока. — Рон, тебе ли не знать, что в магическом мире не бывает однофамильцев. — Гермиона была права. В мире магии фамилии играли очень многое. И это не было как-то связано со связями. Наследие. Фамилия была составляющей Рода. А Род — это сила, это семья, это проклятия и преступления. Полукровки или чистокровные волшебники наследовали силу и магию своих предков. Это играло им неплохим подспорьем, но вместе с силой они получали и долги, кровные или даже магические. Магглорожденные имели свою чистую магию, в какой-то степени они были слабы, если, конечно, где-то далеко в их роду не было какого-то волшебника. Но соответственно их магия и кровь были чисты от долгов и преступлений, что могли бы на них лежать. При желании они могли создать свой собственный Род. — Мисс Поттер, я попрошу вас подняться ко мне. — Из толпы первокурсников вышла девушка с черными как смоль волосами. Смуглая кожа. Девушка шла уверенно и спокойно поздоровалась с Макгонагалл. Ее лицо было невозмутимо, когда ей на голову опустилась шляпа. Ненадолго в зале воцарилось молчание. — Слизерин! — И стол, за которым сидел Малфой, взорвался аплодисментами. Девушка невозмутимо пошла к столу, где ее радостно приняли. Надо будет потом поговорить с этой Поттер. Вскоре распределение закончилось, и директор Дамблдор призвал всех к тишине. — Я приветствую всех новых студентов. Надеюсь, ваша магия, ваши сердца и ваши мысли будут направлены на помощь своим новым друзьям. Теперь я хотел бы представить вам нового преподавателя Защиты от темных искусств… — Это было уже ежегодной традицией. На первом курсе у них преподавал Квиринус Квирелл. Профессор оказался сумасшедшим, помешанным на поиске вечной жизни. На втором курсе пригласили знаменитого Гилдероя Локхарта, оказавшегося пустышкой, чьи подвиги были не больше, чем фарс. Третьим преподавателем стал друг отца Гарри — Римус Люпин. Тот оказался оборотнем. Одно Гарри мог сказать точно — это был лучший учитель из всех. На четвертом курсе преподавателем стал бывший мракоборец — Аластор Муди. «Грозный глаз» преподавал жёстко, но зато показывал то, что не один другой учитель не показал бы. На пятом курсе пришла самый ужасный и скучный учитель из всех возможных — Долорес Амбридж. «Женщину в розовом» прислало само Министерство магии. На шестом курсе их учителем стал Северус Снейп. После прошлого года многие ученики, в том числе и Золотое трио, зауважали его и даже начали прощать ему его придирки. Да и у Гарри с Северусом сложились относительно мирные отношения. А летом так вообще профессор приехал к ним на Гриммо и помирился с Сириусом и Римусом. Теперь же у Гарри со Снейпом были в какой-то степени дружеские отношения. — Я знаю про легенду, что место преподавателя этого предмета проклято, но я надеюсь, что наш новый профессор задержится у нас на дольше, чем на один год. — Тем временем продолжил Дамблдор. — Прошу любить и жаловать — профессор Аннабель Поттер! А вот это уже было не смешно. Слишком много Поттеров под одной крышей, если учесть тот факт, что Гарри считал себя единственным. — Теперь я попрошу учеников, всех кроме седьмого курса, идти в свои спальни. Старосты проведите первокурсников и объясните им правила. — Как только дверь за последним учеником закрылась, профессор продолжила. — Сейчас я буду называть учеников факультета Слизерин, вы подходите ко мне, и я надеваю на вас уже знакомую вам шляпу, которая уже назовет, с кем вам суждено учиться. И так начнем. Дафна Гринграсс! Из-за стола змей вышла высокая девушка с длинными кучерявыми волосами цвета вороньего крыла. Она брезгливо надела шляпу и начала ждать пока шляпа решит одной ей известным способом, с кем ей придется мучатся весь оставшийся год. — Ученик факультета Хаффлпафф — Чжоу Чанг! Ученик факультета Рейвенкло — Падма Патил! Ученик факультета Гриффиндор — Парвати Патил! Дальше все было как в тумане. Одни имена сменяли другие. Гарри, Гермиона и Рон вскидывали головы каждый раз, когда называли их факультет. — Винсент Крэбб! — Ученик факультета Рейвенкло — Агата Остер! — Гермиона посмотрела на друга. После следующего студента останутся только ученики Слизерина и Гриффиндора. — Ученик факультета Гриффиндор — Динэас Томас! — Теодор Нотт! — Ученик факультета Рейвенкло — Паула Павл! Ученик факультета Гриффиндора — Невилл Лонгботтом! — Вот и все. Золотое и Серебряное трио сольются. — Блейз Забини! — Ученик факультета Гриффиндор — Рональд Уизли! — Сказать, что эти двое были не обрадованы результатом, ничего не сказать. Гарри даже захотелось отсесть от друга. — Персефона Паркинсон! — Ученик факультета Гриффиндор — Гермиона Грейнджер! — А вот тут Гарри не знал, за кого боятся больше: за редкостную стерву или за свою подругу. Гарри понял, с КЕМ ему придется находится в одной команде. Он посмотрел на Малфоя, ожидая увидеть презрение, злость все что угодно, но не… облегчение, которым светилось лицо Драко. — Драко Малфой! Дальше Гарри уже не слушал. Он знал, чье имя прозвучит дальше. Его больше волновало выражение лица его заклятого врага.