По ту сторону Воображляндии

       Эрик Картман важно вышагивал по больничному коридору. На выпяченной груди болтался бейджик с пропуском, который жиртрест демонстрировал всем вокруг, давая понять, что он здесь не просто так расхаживает. Стоявшие в коридоре военные лишь закатили глаза и посторонились, давая Эрику пройти. За четыре дня своего пребывания здесь этот парень задолбал уже всех и не по разу. Сегодня, похоже, его жертвой снова должен был стать главврач, так как толстый пацан именно туда и направлялся.        Постучав в дверь и услышав тихое: «Да да, войдите!», Картман тут же с самой жеманной улыбочкой зашёл в кабинет, привлекая внимание корпевшего над какой-то документацией главврача. Увидев посетителя, то всплеснул руками:        — О Господи, это опять ты! Парень, ради всего святого, что тебе опять нужно?!        — Что вы, что вы, — Картман поудобнее устроился в кресле напротив, — Разве я не могу выразить вам свою благодарность? В конце концов, именно благодаря вам мой друг…        — … в стабильном состоянии! — заключил за него врач, снова согнувшись над своими бумажками.        — Позвольте вам напомнить, что стабильность — это НЕ всегда хорошо, — Картман недобро прищурился, — Особенно когда вверенный вам пациент не выходит из комы, за него дышит аппарат ИВЛ, а всё, что делают ваши коллеги, это говорят, что «они делают всё возможное».        — Мальчик, мы врачи, а не боги, — вздохнул врач, вспомнив свежий отчёт о состоянии пациента Кайла Брофловски: никакой положительной динамики не наблюдалось, и надежда на то, что парень выкарабкается из этого вегетативного состояния, таяла с каждым днём, — И мы действительно делаем всё, что в наших силах…        — Да в жопу себе засуньте эти ваши тупые обещания! — взорвался Картман, вскакивая на ноги, — Ваши тупые дегенераты даже откачать его не смогли, а я смог! Так что даже не смейте мне говорить, что вы там задницу рвёте!        Главврач устало вздохнул, ожидая окончания гневной тирады толстого пацана. Когда побагровевший от злости Картман, наконец, проорался и затих, пытаясь отдышаться, мужчина отложил в сторону ручку и пробормотал:        — Что тебе нужно в этот раз? Мы уже предоставили тебе комнату в отеле при госпитале, позволили посещать друга каждый день и даже разрешили бесплатно питаться в нашей столовой, так чего тебе ещё надо?        — Ладно, док, вы меня раскусили, — Картман плюхнулся обратно в кресло, сложив руки в замок, — Мне действительно нужно, чтоб вы мне коё в чем посодействовали.        Выдержав театральную паузу, Эрик продолжил:        — Мне нужно, чтобы вы дали своё письменное разрешение на то, чтобы я сдал кровь как донор для переливания Кайлу.        — Молодой человек, вы в своём уме?! — главврач аж уронил сползшие с носа очки, — Это совершенно исключено!        — Ваша медицина ему не помогает, а внутри этого жида уже одна из моих почек! У нас одинаковые группы крови, и поверьте, моя кровь точно поставит его на ноги!        — Во-первых, пациент Кайл Брофловски больше в переливании крови не нуждается, у госпиталя достаточно запасов крови каждой группы. Во-вторых, чтобы стать донором, нужно быть совершеннолетним, здоровым и не страдать ожирением.        — Эй, блять, я не жирный, у меня широкая кость!        — Мальчик, проваливай отсюда, пока я не вызвал охрану! — рассердился врач, хлопнув рукой по столу, — И не смей больше тревожить меня из-за такой чуши, а то переведём твоего друга туда, где тебе не будет доступа!       … — И вот представляешь, Каел, этот козёл отказался тебя спасать! — после неудачного разговора Эрик уже знакомым маршрутом потащился в знакомую палату, где под сплетением проводов и писком приборов лежал его должник. Кивнув медсёстрам, чтобы те вышли, Картман уселся на стул и принялся жаловаться Кайлу на то, какие все в этой больнице пидорасы. Ну, пожалуй, только повар не пидорас, потому что кормят в столовой отменно.        — А вот если бы они тебе мою кровь перелили, ты бы мне потом не только яйца отсосал, а ещё бы всю свою жизнь потом был моим личным рабом! — мечтательно протянул Картман, выуживая из кармана тот самый договор. Тот уже успел изрядно поистрепаться, бумага на месте сгибов потёрлась до дыр, которые Эрик заботливо подклеил скотчем. Судебную печать Картман тоже защитил скотчем, как и подпись Кайла, будто это было последним, что оставил после себя рыжий еврей, пока был в сознании.        — А вообще, ты заебал вот так вот валяться, — пробормотал Картман, перестав любоваться соглашением и подняв взгляд на бессознательного Брофловски, — Слышь, жидяра, давай уже приди в себя!        Ответом ему был лишь шум аппаратов, благодаря которым Кайл до сих пор был жив. И абсолютно беспомощным: отключи аппарат ИВЛ — и еврей умрёт через несколько секунд. Казалось бы, отличная возможность для Картмана поквитаться за всё и сделать мир чуточку лучше, уменьшив еврейскую популяцию на целого одного представителя, но только вот почему-то именно таким Эрик хотел видеть Кайла меньше всего. Что бы он там не говорил, живой и здоровый Брофловски ему нравился гораздо больше. Пусть даже их конфронтации порой достигали нехилых масштабов, и оба не раз пожелали друг другу мучительно сдохнуть (одному от СПИДа, а другому от ожирения), Кайла Картману не заменит никто. Ни нытик-хиппи Стэн, ни озабоченный нищеброд Кенни, ни «задница без дырки» Баттерс. Никто.        — Эй, Каел… — жиртрест подавил в себе желание взять друга за руку, не хватало ему ещё еврейских микробов нахвататься, — Помнишь, когда мы в блядской пещере застряли? Ну её ещё тогда затопило, и ты единственный, кто меня тогда спасал… ну, пытался спасти.        О том, что Картман вполне мог плыть сам, а не навалиться мёртвым грузом на Кайла, если б не сожрал по собственной тупости фальшивые сокровища из «Убежища контрабандистов» (и потом ещё два дня ими срал), и о том, что они оба определённо бы утонули, если бы Стэн и Кенни не нырнули за ними, Эрик решил не рассказывать. Сейчас был не тот предлог.        — Я тут короче думал, что даже не сказал тебе тогда спасибо, хотя, блять, это ты мне должен спасибо говорить, я твою задницу чаще своей спасал!        Отчасти это действительно было правдой, во всяком случае семья Брофловски до сих пор не знала, кто же вытащил их тогда из пафосного урагана в Сан-Франциско, и чьи непомерные страдания помогли Кайлу излечиться от смертельно опасного геморроя. Да даже то, что жид сейчас в больнице, а не в гробу — заслуга Картмана.        — Что, нечего сказать? — съязвил Эрик, вглядываясь в бледное лицо в обрамлении потускневших ненавистных рыжих кудряшек, — Ну и не говори, без твоего пиздежа моим ушам гораздо спокойнее!        Взгляд Картмана упал на шею еврея, где отчётливо виднелись синяки от удушения монстром. Сглотнув, Картман прогнал из головы воспоминания о том, как Челмедведосвин покалечил рыжего. Ему это и так по ночам снится, будто на повторе, и каждый раз Эрик ничего не может сделать, лишь смотреть, как убивают его друга.        — Ты ведь не сдаёшься, Кайл… — совсем уже тихо сказал Картман, силясь не выдать дрожащий голос, — Неужели ты позволишь себе проиграть какой-то воображаемой поеботе, придуманной обсоском Элом Гором?        Дверь в палату резко распахнулась, впуская сразу пятерых. Хотя жирная мамаша Кайла во главе всей этой процессии могла вполне сойти ещё за троих.        — Кайл!        Едва не снеся Эрика со стула, Шейла начала кудахтать вокруг своего сыночка. Джеральд с Айком на руках пытался сдерживать свою темпераментную жену, дабы та в эмоциональном порыве не уничтожила пару приборов.        — Кайл! — Стэн ловко обогнул всё ещё охуевающего Эрика и потряс Брофловски за плечо, — Старик, очнись, это я!        — Ты совсем ёбу дал?! Не трогай его! — взвизгнул Картман, треснув Марша по руке. Тот в недоумении уставился на жиртреста, только сейчас осознав, что он тоже здесь. Чета Брофловски тоже замерла на месте, привлечённые визгом Эрика. Кенни, норовивший было тоже подойти к Кайлу, попятился назад, и его чуть не ударило дверью, когда в палату ворвались медсёстры во главе с врачом.        — Быстро все отошли от пациента! В палате не больше трёх посетителей! — рявкнул врач на съёжившегося Кенни, и тот поспешил покинуть помещение, — Остаются только члены семьи, остальные на выход, живо!        Мысленно представив себе, как этого врача потом насилует пони, Картман потащился к выходу, едва ли не за шиворот таща за собой Марша, который немигающим взглядом вперился в неподвижное лицо лежащего без сознания друга, как будто видел его сто лет назад.        — Стэн, милый, вы с Кенни ждите нас в отеле, а мы поговорим с доктором, хорошо? — крикнула Шейла перед тем, как Картман закрыл дверь. Выволочив Стэна в коридор, Эрик возмущённо накинулся на самую подходящую для срыва злости жертву — Маккормика.        — Какого хуя, блять, вы здесь все забыли?! — Картман тряс Кенни, грозя порвать ему и без этого многострадальную куртку.        — А ты почему здесь? — Маккормик с трудом высвободился из захвата, стукнув жиртреста по ручищам, — Ты разве не спасаешь больных раком жопы в Пенсильвании?        — Это не твоё нищебродское дело! Почему жидовские родаки здесь?! Это ты, Марш, им распиздел? — прорычал Картман, развернувшись к Стэну. Тот всё ещё тупо смотрел на закрытую дверь, переваривая увиденное, поэтому за него ответил Кенни:        — Эрик, ты пиздец тупой. Когда ребёнок попадает в больницу, родители узнают об этом самыми первыми.        — Заткни пасть, нищий! Ладно родаки Кайла, но на кой хуй вы с этим хиппи здесь?        — Потому что мы его друзья, толстожопая ты мразь! — рявкнул на него Стэн, отойдя наконец от своего первичного шока и вставая рядом с Кенни, — И Кенни прав, ты то сам что тут делаешь?        Картман недобро прищурился:        — Друзья, говорите? Заебись! Ты, Марш, очень вовремя съебался, а тебя, Маккормик, здесь вообще быть не должно.        — В смысле, блять, съебался? Меня в портал засосало, а потом меня военные в вертолёт запихнули! — заорал Стэн, — Я спрашивал про Кайла, но мне ничего не сказали, и богом клянусь, если б я знал, я бы тебя к нему на километр бы не подпустил!        Картман набрал было побольше воздуха в грудь, чтоб наорать на Марша в ответ, но в последний момент закрыл рот, сжав кулаки и злобно сверкая глазами. На крики из палаты Кайла высунулась медсестра и шикнула на них, предупредив, что если они не прекратят орать, то их больше никогда сюда не пустят. Картман моментально взял себя в руки, и выдохнув, подтолкнул пацанов.        — Пошли, договорим в другом месте.        Немного удивлённые такой внезапной сменой настроения жиртреста, Стэн и Кенни послушно последовали за ним. Картман привёл их в столовую, жестом приглашая занять один из столиков и помахав повару. Тот сразу загремел посудой.        — Эй, мне как обычно! — крикнул Эрик, а потом бросил взгляд на Марша и Маккормика, задержав взгляд на последнем, и добавил, — Три порции!        — Жиртрест, какого чёрта? — снова завёлся Стэн, — Нахуя ты притащил нас сюда, мы не жрать приехали, а к Кайлу!        — Успокойся, истеричка, — Картман по-хозяйски подвинул к себе графин с водой, — К Кайлу сегодня ты уже не попадёшь, скажи спасибо его жирной мамаше.        — Эрик, а ты то что у Кайла делал? — подал голос Кенни, — Я так понял, ты тут сам не первый день ошиваешься!        — Надо же, Кенни, а я думал, ты настолько бедный, что продал свою наблюдательность! — хмыкнул Картман. Им принесли подносы с едой, и жиртрест многозначительно пододвинул их пацанам:        — Держите, я сегодня угощаю! У меня тут своего рода привилегии, которые НЕ КАЖДОМУ даются.        — Охуеть… — пробормотал Маккормик, глядя на еду, — Это точно ты, а не твоя хорошая версия из параллельного мира?        — Очень остроумно, нищеброд, жри давай, пока я не передумал! И ты тоже, хиппи!        Стэн даже не притронулся к еде.        — Сначала на вопрос ответь. Что случилось с Кайлом после того, как меня засосало в портал?        — Стэн, вот ты такой кусок говна, честное слово, — Картман закатил глаза, — Ты же не только мне мешаешь жрать, но и нищеброду, хоть его бы пожалел!        Жующий кусочек отбивной Кенни поперхнулся, а Стэн в ярости стукнул по столу:        — Кончай выёбываться, жиртрест! Там в палате Кайл в коме, а ты у тебя тут смехуёчки твои!        — Ты за базаром то следи, сучка! — зарычал в ответ Картман, — Я, в отличие от некоторых, Кайла не бросал.        — Я тоже его не бросал!        — Ещё б ты его не бросил, — пробубнил Кенни, — Он же так и не обсосал твои яйца?        — Ты сегодня на удивление проницательный, Маккормик, неужели твои родители разбогатели и пересадили своему сыну мозг?        — Пошёл на хуй, жиробас, — Кенни продемонстрировал ему средний палец, но Картман был уже так занят поглощением еды, что не увидел этого жеста. Стэн молча буравил Картмана взглядом, Кенни, решив, что этим двоим надо разобраться самим, продолжил доедать свою отбивную, которая оказалась чертовски вкусной.        — Ты хочешь знать, что там произошло? — вдруг тихо отчеканил Картман, отодвигая от себя пустую тарелку, — Я тебе, блять, скажу, что там произошло, Стэн. Тебя засосало в портал, Челмедведосвина засосало следом. Повсюду кровь и кишки, а посреди всего этого «твой лучший друг» в состоянии клинической смерти. И чтоб ты знал, урод, это я его откачал, когда это не смогли сделать дебилы с дефибриллятором.        — Охуеть… — выдохнул Кенни, выражая их общую со Стэном реакцию. Нет, он конечно знал, что жиртрест — страшный человек, но вытащить человека с того света только для того, чтобы тот выполнил условия соглашения — это сильно. Интересно, а если бы это он проспорил Картману, то может быть вообще перестал бы умирать?        А Картман встал из-за стола, подходя к Стэну почти вплотную, и прошипел:        — Пока ты там развлекался, я вытащил Кайла с того света. Так что помни об этом и даже не смей разевать в мою сторону свою пасть, понял? И когда Кайл очнётся, я позабочусь о том, чтобы тот сполна выполнил свои обязательства. Желаю приятного вечера.        Эрик вразвалочку потопал к выходу, оставляя шокированных пацанов в одиночестве. И только выйдя из госпиталя, он от души ударил кулаком в стену, вкладывая всю свою злость и бессилие.        — Кайл, сукин ты сын, быстрее приходи в себя, пока эти двое не поймут, что дело не только в соглашении… — горестно провыл он в пустоту, нащупывая в кармане тот самый листок. Почему-то мысль о долгожданной награде за проигранный спор больше совсем его не грела.