***
— Я жду объяснений, мадам, — холодно бросил Бонапарт вечером того же дня, не оборачиваясь и продолжая разглядывать разложенные на столе карты. Он вызвал её в свой кабинет, хотя Анна Павловна и отнекивалась плохим самочувствием. В висках действительно тянуло тупой болью. — Объяснений? — Да, я требую, чтобы вы назвали причину такого вашего поведения нынешним днём, — император выпрямил спину, от чего сразу стало видно, как были напряжены его плечи. — Вы не можете ничего от меня требовать, — задохнулась в возмущении Анна, поджав губы и сцепив руки. — Я представительница императорского дома, а не одна из ваших полячек! К тому же, я не сделала ничего запрещённого. — Неужели, — негромко хмыкнул Наполеон, поняв, наконец, что руководила его дражайшей супругой уязвлённая гордость. — Но сейчас, mia cara, я говорю с вами не в качестве императора великой Франции, — он сделал заметный акцент на слове, указывающем на его регалии, — а как ваш муж перед Богом и людьми. Извольте же ответить. Анна Павловна не могла пошевелиться. Всего её самообладания хватило лишь на то, чтобы ещё выше поднять подбородок, как она была научена с самого детства. Ей говорили, что следует уметь держать себя при любых обстоятельствах, но никогда не учили, как при этом сохранить ясность рассудка. Сейчас она чувствовала, что вот-вот не сможет контролировать слёзы. Или того хуже, потеряет сознание. Бонапарт в нетерпении развернулся на каблуках, впиваясь взглядом хищных глаз в сжавшуюся фигурку жены. Ребёнок, да и только. Девчонка, которую безуспешно пытались приучить к царственной надменности, не сумев справиться с врождённой кротостью и покорностью. По-видимому, из-за этого Александр и не решался отдавать сестру без согласия строгой матери. — Я… Она тяжело сглотнула. Дышать вновь стало невыносимо сложно. Одно лишь его присутствие, взгляд лишали её какого-либо спокойствия и твёрдости. — Я вас внимательно слушаю, продолжайте. Анна вздрогнула, затрепетав, и вдруг рванулась в сторону двери, намереваясь просто сбежать. Трусливо, да, но она не находила другого выхода. Наполеон в два шага преодолел разделяющее их расстояние, не позволив этому произойти. Его ладонь громко ударила по деревянной поверхности совсем рядом с головой Анны. Теперь он оказался непозволительно близко к ней, если, конечно, такие слова были уместны в отношении супругов. — Куда же вы? — его выдох опалил её шею. Анна Павловна оказалась зажата между ним и дверью. Она чувствовала, как его грудь, вздымаясь, прижималась к её спине, и слышала испуганное, заходящееся в сумасшедшем ритме биение своего сердца. Бонапарт же тихо и размеренно дышал, и, казалось, его совсем не смущало их положение. — Вы так меня боитесь? — хмыкнул он, припадая губами к её виску в ни в чём не обязывающем поцелуе. — Я никого не боюсь, — прошептала Анна, пытаясь отвернуться. — Вы дрожите, как птичка в клетке. Его поцелуи спустились ниже, туда, где мочка уха соединялась со щекой, затем на шею с пульсирующей ярёмной веной. Анна Павловна действительно задрожала всем телом, силясь развернуться к мужу, чтобы попытаться его оттолкнуть. Он сам обхватил её за плечи, сначала с силой сжав, но потом всё же расслабил пальцы, осторожно поглаживая предплечья и локти. Плавными прикосновениями Наполеон заставил Анну повернуться к себе лицом. Она не поднимала на него глаза, уперевшись взглядом в узор сюртука. — Что вы от меня хотите? — её сжатые кулачки уместились на его груди. Анна чувствовала спокойный стук его сердца, но ей отнюдь не становилось легче от того, что Бонапарт не отягощал себя напрасным волнением. Он ничего ей не ответил, только решительно сбросил её руки и, обхватив горячими ладонями лицо, поцеловал в плотно сомкнутые губы. Анна Павловна дёрнулась назад, от неожиданности приоткрыв рот, и поцелуй стал более жадным, требовательным. По её спине побежали мурашки, а из-за сладкого и горячего томления в груди перехватило дыхание, и она нерешительно схватилась за его руки, коротко выдыхая ему в губы и с силой зажмуривая глаза. Когда она почувствовала, как трещат застёжки на платье, было уже поздно пытаться что-либо остановить. Она знала это слишком хорошо. — Зачем вы танцевали с тем мальчишкой? — прошипел он сквозь зубы, дёргая ткань, из-за чего маленькие пуговицы звонко разлетелись по полу. — Мне стало скучно, а он предложил потанцевать, — на выдохе проговорила Анна, чувствуя, что ещё немного, и она задохнётся. Её одновременно переполняли горечь из-за такого отношения к ней Наполеона и лёгкое чувство окрыления, потому что она всё же была ему не совсем безразлична. — Вы могли сказать мне, что вам скучно, — зарываясь пальцами ей в прическу, заметил Бонапарт. — Вы были заняты иным обществом, — прозвучал упрёк в ответ, прежде чем Анна вновь ощутила его губы на своих. — Дела могли бы и подождать. К тому же, я находился в том же зале. — Вы две недели не обращали на меня внимания. — Вы сами бегали от меня всё это время. Дышать стало тяжело им обоим, но они продолжали словесную перепалку, желая высказать друг другу всю обиду и невозможность продолжения такого поведения. Бонапарт при этом умудрялся сохранять здравый смысл, поэтому старательно подбирал ответные выпады, удивляясь, сколько обиды скопилось за столь короткое время на него у Анны. — Неужели вы столь ревнивы, что не позволите мне общаться с кем бы то ни было кроме вас? — задыхаясь от его объятий поинтересовалась она, понимая, что Наполеон утягивал её в сторону постели. — Месье Лефевр-старший едва не увёл сына с торжества, увидев ваш в его сторону взгляд. — И что было не так с моим взглядом? — Вы словно хотели всех испепелить. — А я и хотел…Глава 3
28 ноября 2020 г. в 09:12
Через две недели после свадьбы был созван торжественный приём, который должны были посетить высшее общество Франции и контролируемых ею земель и послы дружественных стран, в том числе и России. Резкого ухудшения отношений императорской четы никто не заметил. Хотя бы потому, что Анна Павловна практически не появлялась на публике, а проводила всё время в комнате или в саду, где садилась на скамейку в самом удалении от посторонних глаз и читала. Читала всё, что попадалось под руку, кроме любовных романов. С Наполеоном, кажется, она виделась также нечасто. Приём пищи у них стал проходить раздельно, а если они и обедали вместе, то разговоров не вели.
По вечерам Бонапарт приходил в её комнату, заходя внутрь без стука, исполнял супружеский долг и сразу же удалялся в свои покои. Ни разу ни до, ни после близости они не поговорили, чтобы попытаться наладить общение.
Перспектива и в самом деле быть лишь женщиной для рождения ребёнка Анну Павловну пугала. Если Бонапарт не воспринимал её как законную жену, значит сразу же после появления наследника вполне мог быть не против избавиться от неё. Например, отправить её в самый дальний монастырь своей империи или какой-нибудь дворец без права общения с ребёнком. Но, она была уверена, Александр бы никогда не позволил этому произойти.
— Мадам, — услышала она тихий голос прямо позади себя и обернулась к Наполеону, замершему, словно статуя, с заложенными за спиной руками, — улыбайтесь хоть немного, иначе все решат, что вас здесь мучают.
Анна Павловна постаралась придать лицу более весёлое выражение, неловко приподняв уголки губ. Хотя мысли её совсем не соответствовали внешнему состоянию. Бонапарт же, увидев ответную реакцию, едва заметно кивнул и удалился к своим маршалам, вновь оставляя супругу один на один с великосветским обществом.
Она переступила с ноги на ногу, совершенно не зная, что делать. Общество знатных дам, с интересом её разглядывающих в своем дружном кругу, ей претило. Ей хотелось поскорее сбежать от всех, закрыться в комнате и не впускать никого, включая мужа. Единственным возможным способом было сказаться больной, и Анна Павловна уже собиралась осуществить свою задумку, как вдруг прямо перед ней появился один из приглашённых гостей.
— Ваше Величество, — склонился он перед ней в низком поклоне, хотя почти на голову превосходил её по росту, — Мари Ксавье Жозеф Лефевр, сын маршала Франсуа Жозефа Лефевра.
И улыбнулся, хотя глаза его остались холодными. Может быть лишь каплю заинтересованными.
— Рада с вами познакомиться, месье Лефевр, — заученно кивнула Анна Павловна, разглядев в группе мужчин, до этого окружавших Наполеона, того самого маршала, который был представлен ей ранее. Самого Бонапарта с ними теперь не было.
— Простите за дерзость, Ваше Величество, но могу ли я рассчитывать на один танец с вами? — тем временем продолжил беседу Мари, растягивая слова словно патоку, заставляя Анну Павловну обратить на себя внимание.
Анна старалась найти подходящие для отказа слова, чтобы не обидеть неожиданного кавалера. Ей не хотелось, да и не особо подходило по статусу танцевать с кем-либо кроме мужа. Хотя на балах в России её партнёрами по танцам довольно часто становились молодые дворяне. Сама же она предпочитала быть в паре с братом Николаем. Они оба не особо любили такие вечера и спасались от скуки только благодаря обществу друг друга.
Услышав звонкий смех в противоположной стороне залы, Анна Павловна совершенно бессознательно перевела туда взгляд. От увиденного кровь отлила у неё от лица, из-за чего встревоженный и продолжительным молчанием, и её состоянием Лефевр взглянул туда же.
Наполеон беззастенчиво рассказывал что-то молодой даме, при этом держа её за руку и склонившись к самому её уху. Это было непозволительно, это компрометировало не только самого Бонапарта, но и Анну. Она изумлённо подняла брови и приоткрыла рот, совершенно потеряв прежнюю невозмутимость, но не представляя, как реагировать.
— Вы не знаете, кто это? — сама не понимая почему, обратилась Анна Павловна к Мари, не глядя на него, но чувствуя, как тот забегал глазами по её лицу.
— Графиня Мария Валевская, — тут же отозвался Лефевр, не решившись добавить, какие отношения связывали императора с этой женщиной. Анне это было и не нужно, она прекрасно поняла всё сама, ведь уже не впервые слышала это имя. В российском обществе эта тема давно вызывала много сплетен и слухов.
— Что ж, — подняв подбородок и постаравшись вернуть прежний настрой, хотя глаза защипало от слёз обиды, Анна Павловна с болезненно-лёгкой улыбкой перевела взгляд обратно на собеседника, — месье Лефевр, я не против танца с вами. К тому же, сейчас, кажется, будет полонез.
Ещё раз поклонившись, Мари Ксавье подал молодой императрице руку, приглашая её в танец. Анна Павловна легко приняла протянутую ладонь, напряжённо поджимая губы. Они успели занять нужную позу прежде, чем зазвучала музыка, и влились в поток танцующих. Лефевр сохранял между ними положенную дистанцию. Он держался прямо, с достоинством, не позволяя себе лишний раз дотронуться до императрицы, но его глаза при этом хитро блестели.
Анна Павловна же танцевала, смотря прямо перед собой на пуговицы явно дорогого мундира, лишь изредка бросая короткие взгляды под ноги. На стоящего в стороне Бонапарта она старалась не обращать внимания, хотя и чувствовала, как её прожигали его глаза.
— Как вы находите Францию, Ваше Величество? — любезным тоном осведомился Лефевр, следуя приличиям, требующим от кавалера сказать несколько слов даме, хотя и видел, что та совершенно не была готова вести разговор.
— Не могу судить. Я не была нигде дальше дворца, — спокойно заметила Анна Павловна, наконец посмотрев на Мари. Он был чем-то похож на её двух старших братьев. Должно быть, дело было в светлых кудрях и прямом взгляде.
— Очень жаль. Я надеюсь, вам представится возможность лучше узнать нашу страну в ближайшее время.
По окончании танца Лефевр вновь поклонился Анне и сопроводил её на то место, откуда и пригласил, попутно благодаря за честь, которую она оказала, танцуя с ним в паре. Через пару мгновений к нему уже подошёл отец, отводя его в сторону и называя домашним прозвищем «Коко». Анна Павловна, услышавшая это, едва заметно усмехнулась, но затем сразу же приняла прежний задумчивый вид.
А уже через пятнадцать минут она всё же покинула торжество, просто сбегая от пронзительного и яростного взгляда Наполеона, жгущего не хуже огня.
Это можно было бы списать на ревность. Но, она помнила, он её ни капли не любил.