Easier to run / Легче убежать.

Я очнулась, распахнув глаза. Дышать было тяжело, а голова как будто стала каким-то большим и тягостным камнем, который всеми силами тянет вниз. Вроде бы ничего такого мы не делали, просто лежали вместе и наслаждались обществом друг друга на каком-то гамаке в бассейне. Почему же тогда какое-то опустошение внутри? Кажется, что пустота, что ничего во мне нет. Тут я заметила пустую бутылку из-под какого-то там виски. Я напилась! Но как? Зачем? А Скуало что, со мной? Или он разрешил? Столько вопросов и никаких ответов. Капитан Варии спал сном младенца, то бишь возникало какое-то волшебное ощущение, которое придавало некую легкость, легкомысленность, когда взгляд касался его умиротворенного и необычайно странного молчаливого лица. Мне оставалось лишь вздохнуть и закрыть глаза. Я помню, как его губы касались моих губ, помню его прикосновения и весь трепет, который наполнил душу. Помню его взгляд, который не был размягчен ни на йоту: такой же холодный, жесткий и до жути принципиальный. Но было что-то другое, то, что заставляло пристально всматриваться, не отводить взгляда и прижиматься к нему все сильнее и сильнее. Помню, как было хорошо и тепло, как билось быстро мое сердце, как в голове все кружилось, и мысли, переживания отошли на второй план. Его пальчики скользили по моей коже, избавляя от одежды, от оков, которые мешали получить большего удовольствия, которые мешали прижаться еще ближе, почувствовать друг друга еще глубже, почувствовать себя единым целым. Помню, как я не могла скрывать своего возбуждения и восхищения, как я стонала постепенно все громче и громче, подзуживаемая поцелуями и близостью мечника. Головная боль с приходом воспоминаний отошла на второй план. Я полностью погрузилась в ту атмосферу, которая существовала перед моим сном, перед алкогольным опьянением, перед тем, что послужило причиной тому, что я схватилась за бутылку. Меня разрывало от того, как четко я теперь все происходившее могу представить. Помню, как царапала, не жалея белую спинку, ноготками от, переполняющих тело, чувств. Как сначала было больно, словно проткнули чем-то тело, как его прикосновения немного сбавляли боль и успокаивали меня. Это было незабываемо, прекрасно и неописуемо! Помню, как его дыхание щекотало, как было жарко и легко. Языки переплетались, танцуя свой какой-то танец, пальцы сближались, чувствуя подушечки пальчиков друг друга. Мое дыхание сбивалось, а голова наполнилась какими-то не совсем дозволенными для повседневного обдумывания картинками. Я распахнула глаза и повернулась к Скуало. Интересно, сколько времени мы здесь провели? Серебристые волосы развевались по всему гамаку, оседая на пол. Они были все запутаны, им требовалась помощь расчески. Я тихонько коснулась его плеча, груди. По телу прошла волна благоговения и трепета. Мужчина, наверное, моей мечты он, иначе, если логично рассуждать, я бы в него не влюбилась. Получается, капитан соответствует моему представлению об идеальном мужчине. Как-то мысли у меня повернулись не в ту сторону. До меня только дошел тот замечательный факт, что мы с ним были раздеты. А как иначе-то? Я содрогнулась и, смущаясь своей наготы перед кем-то, потянулась за одеждой, которая лежала на холодном полу относительно недалеко. Подтянув к себе вещи, я хотела было встать с импровизированной кровати, но передумала, боясь нарушить сон Скуало, боясь нарушить тишину и спокойствие, которое действовало притягательно и умиротворяюще. Его ресницы колыхнулись, он что-то пробурчал и положил свою руку мне на талию. Я не двигалась, я молчала, улыбаясь. Может, будет потом все плохо, серо и уныло, безвыходно и печально, но сейчас-то все хорошо. Очарованно я глядела на него и теребила своими его пальцы. Интересно, сколько сейчас времени и сколько мне еще осталось до тренировки с Леви-А-Таном? Да, а как там у них с Вайпер? Я пристыженно закусила губу. В последнее время я интересовалась только своими проблемами, а на других, образно говоря, наплевала с высокой колокольни. Вдруг я бы смогла исполнить роль Бела, ведь, немногим благодаря ему, у нас что-то со Скуало произошло. Я в этом уверена. Если бы не Каваллини, то, кто знает, сколько бы времени продлилось наше гармоническое сближение, и произошло ли оно вообще. Может, я смогла бы также подтолкнуть Вайпер к решению всех проблем и концу страданий, внушив ей то, что бы она пошла признаваться к Грозе в том факте, что она-то женщина, а не мужчина, как предполагалась в самом начале знакомства. А как там поживает сам Бел? Как правило, о чужой жизни много пекутся те, у кого своя либо не удалась, либо не заслуживает какого-либо внимания, так как интересно ничего нет и не предвидеться. Принц не похож на того, у кого что-либо не удалось или ненормально. Однако… Меня как будто током пронзило, молнией или супер длинной иголкой. Все в единый миг помутнело и стало каким-то отчуждённым. Я сильно закусила губу от боли, которая вдруг появилась на горизонте, дабы не разбудить мечника. Он не виноват в том, что со мной что-то происходит. Моя голова была готова взорваться, мое тело было готово распасться на бесформенные куски, дабы больше не испытывать того, что вдруг нежданно-негаданно поглотило меня буквально. Я сжала ткань гамака руками и скривилась. Постепенно в моей памяти всплывало все, что происходило после нашей любви, скажем так, со Скуало. Мы долго целовались, казалось, что наша ненасытность еще долгое время не сможет восполниться в полной мере. Мы долго терлись носами, долго смотрели друг другу в глаза и касались друг друга, пробуждая какие-то мурашки, которые, беснуя, что прервали их сон, блуждали по всему телу. Мы долго не хотели засыпать, я помню это. Все это как бы прокручивалось прямо у меня перед глазами. Мне казалось, что я схожу с ума. Так нелепо и неожиданно, так странно и по-дурацки. Постепенно наши глаза стали наливаться тяжестью, через некоторое время мы провалились в темную бездну сна. У Скуало, видимо, сон был неимоверно хороший: битвы, сражения, падения врагов и позор, который никогда не смыть недоброжелателям. Вот с этого места все и пошло наперекосяк. Именно с этого места мне стало больней, чувствовалось, что на меня что-то давит. Нематериальное, но тяжелое, незнамо откуда появившееся. Комната, погруженная в темноту. Одинокий ночник освещает небольшую территорию неярким светом. Это лицо я бы пожелала забыть навсегда, а заодно урезать все воспоминания, связанные с этой личностью. Почему он мне снится? Почему? Я сидела на каком-то деревянном стуле, не управляя своим телом. Я не могла двигаться, не могла что-то сказать, могла лишь созерцать Лавлиэта, и темноту, которая в каком-то смысле жгла и опаляла глаза. Такое чувство, что меня насильно приволокли сюда, насильно приманили душу, приманили именно для этого злосчастного разговора. Словно это не мой сон, словно это не совсем то, что должно было у меня быть после бурной ночи. Это все он, братец. Видимо, помогает ему очень сильный иллюзионист, раз он смог выкрасть мой сон и заменить его на не совсем сон. - Осталось совсем немного, дорогая сестрица. – Я вздрогнула, когда услышала звук голоса, которого я ненавидела всем сердцем. Мне хотелось вскочить и убежать куда-то, убежать подальше, дабы не видеть больше его глаз и не слышать его, и не созерцать его лицо, его тело. Но мне приходилось сидеть, приходилось смотреть на него, приходилось подавлять свой страх. Он всегда любил те моменты, когда мне становилось страшно, когда я была на грани своих возможностей, когда я была готова на все, лишь бы поменять декорации, лишь бы уйти из злосчастного места, которое привело меня в такое состояние. Он любил наблюдать за беспочвенными попытками, любил потом давать какую-то загадку, которая была только частицей правды, только наталкивала на правильный ход мыслей. Я прожила с ним практически всю свою жизнь и мне, к сожалению, если что вспомнить, есть от чего содрогнуться и забиться в угол в нескончаемой истерике. - Молчи, молчи. Тебе не понадобятся слова, когда ты будешь признавать меня правым во всем, когда ты поймешь, что сбегать из своей собственной семьи было глупым поступком. – Мне хотелось отвернуться, хотелось исчезнуть, хотелось превратиться в атомы, но лишь бы больше его не слушать. Он вселял только одним своим видом страх, вселял также и уважение, так как добился многого, начав с нуля практически. Он выстроил свою империю, сделал семью Седеньо такой, какой видел ее в своих глазах. Мира хотела бы другого наверняка, мама, наверное, отстранила его от должности самого главного и поставила бы его на свое место, рамки которого он не должен переступать. Все тряслось от всяких темных мыслей, которые посещали рассудок. Поджилки дрожали, а пальцы похолодели. Я хотела вырваться из этого плена, хотела найти тепло, убежище, которое скрыло бы меня от этого братца, от Лавлиэта, который наверняка не даст мне спокойно дожить свои лета, не даст пожить и года, и полгода без его непосредственного участия в моей жизни. Он найдет меня. Рано или поздно. Каков будет конец, не знает никто. Лучше поздно, пусть будет в моей серой жизни как можно больше светлых деньков. - Осталось совсем немного. Совсем чуть-чуть. Ты даже представить себе не можешь, как скоро произойдет наша встреча. – Уголки его губ поползли вверх, а я закричала. Хотелось плакать, как маленький ребенок, который увидел что-то потустороннее, что на деле оказалось обычной шваброй. Хотелось топать ногами и барабанить кулаками по чему-нибудь. Я не люблю испытывать страх, не люблю преклоняться, но делаю это с завидным постоянством. - Что, не нравиться тебе такой расклад? Что, не хочешь ты уходить с насиженного местечка? А придётся, голуба моя, придётся. Выбора у тебя не будет. – Что-то снова пронзило меня, что внутри стало функционировать и наводить повсюду свои правила. Что-то бежало во мне, что-то содрогалось и вытягивало все оставшееся тепло. Что-то мучало меня, что-то доставляло мне боль. Сердце быстро-быстро стучалось. У меня в голове был какой-то хаос. Все перепуталось, перемешалось и смешалось, слившись, со страхом. И вправду, мне нравилось жить в Варии, нравилось находиться рядом с мужчинами, нравилось быть вместе со Скуало и поддерживать беседы с Вайпер, Леви-А-Таном, Бельфегором. За несколько дней, недель все как бы породнилось со мной немного. Действительно, замок покидать мне ни за что на свете не хотелось. Лавлиэт расхохотался и погасил свет. Скверный у него, гадостный характер. Он даже добро сделает так, что лучше бы он его не делал, превратив, таким образом, только в подобие хорошего поступка. Чернота облепила меня, темень была повсюду, не видно было ни зги. Я слышала лишь свое дыхание и стук сердца, больше – ничего. Я никогда не любила одиночество, никогда. Я распахнула глаза и часто-часто задышала. Вот то, что мне приснилось, вот то, из-за чего я, по всей видимости, и напилась. А как тут было не напиться? Видимо, было мне очень фигово, что выдула в одно рыло бутылку виски. А я же вообще не пью, не балуюсь с такой непредсказуемой штукой, как алкоголь. Затуманила жидкость мои мысли, обратила на некоторое время волнения, переживания в прах. Помогло мне оно только вот на непродолжительное время и с последствиями. Я прижала к себе одежду и через некоторое время начала одеваться, наплевав на то, что могу потревожить сон мечника. У меня тут такое происходит, такое! Когда оделась, я схватила бутылку и приложилась к горлышку. Но, к сожалению или к счастью, остались какие-то жалкие капли, которые, попав в мой организм, ни на что не повлияли. Я отбросила бутылку и вздрогнула. Зачем же я вспомнила этот сон!? Слезы стали появляться в моих глазах, пальцы почему-то вмиг стали ледяными. Я поджала к себе колени, зубы стучали. Мне хотелось одного – зачеркнуть свою память, забыть все и вся. Брат! Он найдет меня и вернет под свою контроль, который лучше назвать гнетом. Брат отомстит мне за мои поступки, он меня сотрет с лица земли, если захочет. Он может превратить мою жизнь в Ад, так как знает меня, как облупленную. Все-таки росли мы с ним вместе, он знает меня с самого моего рождения. Ему было четыре, когда на свет появилась я. На несколько минут я выпала из течения жизни, на несколько минут передо мной предстала сосущая пустота. Я ничего не видела, ничего не слышала, лишь мысли поглощали меня и мой рассудок. Я сама себя накручиваю, сама себя толкаю в бездну безумия и нескончаемого страха перед братом. Нужно побеждать его – мысленно для начала. Однако и это для меня было не выполнимым. Господи, как сильно он меня запугал, как сильно брат меня, видимо, ненавидит, раз сделал из меня такую припадочную. Самой аж тошно от этого становиться. Самой неприятно, что я позволяю себе переживать такие, терзающие душу, эмоции, но поделать ничего не могу. Даже не пытаюсь. У меня сразу же опускаются руки, сразу пропадает желание. Знаю, что это плохо и не есть хорошо, но мне становиться наплевать на данный факт. Моей целью становится просто забыть об этом, просто закидать это другими проблемами, дабы как можно больше времени не думать о таком отягощенном. На меня плеснули какой-то водой. Я распахнула глаза и вскочила, часто задышав. Очень часто. Мамочки родные, куда же я качусь!? На меня ошалело смотрел Скуало, который, одетый только в брюки, держал в руке уже пустой стакан. Я села на гамак, меня все еще немного колотило. Как же я могу себя накрутить, напугать, раздув проблему до, пугающих рассудок, размеров. Из мухи делаю слона. Из очень большой мухи очень огромного слона. - Что с тобой твориться-то!? – крикнул Скуало, надеясь, что я его услышу и смогу что-нибудь ему ответить. – Просыпаюсь, а с тобой какой-то фигня. Заснуть, блин, даже нельзя! С тобой вечно что-нибудь случается! – Я кивнула и тупо смотрела на пол. Я не могла прийти в себя после того, как вспомнила тот злосчастный сон, которого спугнул добрый дядя Алкоголь. Чтобы привести мысли в порядок, понадобиться долгое время, которого, как мне кажется, у меня нет. - Лавлиэт меня скоро найдет, - пробормотала я, севшим голосом. Слезы скатились по моим щекам. Как же так. Все было хорошо совсем-совсем недавно. Почему же так мало? Почему же так мало времени упало на счастливую мою долю? Чем же я так нагрешила, что у меня один неприятности? Скуало непонимающе пронзил меня стальным взглядом и присел совсем рядышком, подставив плечо, дабы я на него упиралась, когда мои силы покинут меня. - С чего ты решила? – спросил он. Его волосы коснулись моей руки, его дыхание было слышно всем телом. Входя в определенном участке тела, его дыхание распространяется повсюду с ужасающей скоростью. Казалось, к моей душе прикоснулось что-то хорошее, что-то искренне желающее мне добра. Я облизала губы и положила голову на его колени, вытянув ноги . Он смотрел мне в глаза, а я глядела в его. Между нами завязывалась невидимая глазу нить, которая нас теперь объединяет. И под напором взглядом она становиться все крепче, тверже. Он все ожидал от меня ответа. В его глазах было столько решимости и холода, что я не понимала, откуда он берет то тепло, которым он меня сейчас согревает. Откуда он черпает покой, который помогает ему смиренно ожидать, когда я, наконец набравшись решимости, скажу, что именно со мной приключилось. Однако сказала я ему что-то приблизительно походящее на правду. Ничего такого, ничего компрометирующее меня. Вдруг он посчитает меня психованной или какой-то шизофреничкой? Вдруг он параноиков не любит, не уважает тех людей, которые испытывают страх. - Я просто знаю. Лавлиэт найдет меня даже здесь, в Варии. Найдет и… будет что-то страшное. Чувствую я. – Мне трудно было подбирать слова, трудно было их произносить. Как будто в горле комок какой-то застрял, который все никак не хотел покидать пределы моего организма. Он фыркнул и коснулся тыльной стороной руки моей щеки. Он мне ничего не ответил, но было понятно все то, что он хотел бы произнести. Наверняка он бы наорал на меня, наверняка бы обозвал идиоткой, которая не думает о том, как будут вести себя другие люди. Суперби не тот, кто бросит человека. Был бы тот простым воином, находящимся в его подчинении, или простым человеком, который совершенно случайно оказался в эпицентре, никаким боком его не касающейся, битвы. За коллег своих он горой, за Босса – тоже. Хоть и ругается он с ними, хоть и отношения у него со всеми скользкие, относительно далекие, но все же Акула защитит тех, кого считает нужным, защитит тех, кто занял хоть какое-то место в его широкой душе и открытым сердце. Он скрывает свою некую сущность под воплями и руганью, пытаясь все равно помочь. - Ерунда. Не переживай, - сказал лишь он, замолкая. Страх постепенно отступал, теряя позиции. Суперби за несколько минут, секунд привил мне веру, надежду в не такое плохое будущее, каким я себе его рьяно так представляю, какое я жду, не предвидя ничего боле радостного. Я кивнула, отгоняя все негативные мысли. Хватит с меня психозов, не железное мое тело и не бесконечное здоровье. Я села, таким образом, оказавшись спиной к Суперби, и посмотрела на гладкую воду бассейна. Где-то чернел силуэт Ало – его бесстрашной акулы, которую Скуало наверняка любит или уважает. Где-то рябилась гладь, откуда-то дул ветерок и поступал свежий воздух. Я вздохнула и попыталась напялить улыбку на свое измученное лицо. Конечно же, получалось у меня это не так хорошо, как хотелось бы. Все-таки этот сон пошатнул меня, затмил все то волшебное, которое произошло буквально перед самим потрясением. Люди помнят боль, ненависть и предательства, хорошие и светлые воспоминания блекнут гораздо быстрее, гораздо быстрее становятся не очень актуальными. Люди любят терзать себя самостоятельно, никакого маньяка и в помине не надо. Они самостоятельно приносят себе боль, накручивая. Дураки. Я прекрасно понимала, что в число этих дураков вхожу и я сама, которая обожает основательно покопаться в себе, в проблемах, в главных страхах и негативных дум. Пытаясь, конечно же, таким образом, найти какой-то выход, которой бы сопоставил все в несколько другом ключе, ибо все проблемы решать зачастую опасно. Сразу же наваляться новые, которые будут сложней и запутанней. Всех камней, скажем так, с дороги не уберешь. Что-нибудь да точно будет – такова правда жизни; истина, которая правит миром. Его рука коснулась моего плеча, постепенно опускаясь куда-то все ниже и ниже. Я встала с гамака и, повернувшись, потянула за собой капитана. Его тело сводило меня с ума и заставляло забыть обо всем напрочь, в чем я была, собственно, ему очень благодарна. Меня отпустило. Мне больше не было столь страшно, мне больше не хотелось реветь и куда-то убегать. Независимо откуда выдвигаться в путь, независимо от точки финиша. Главное – бежать, главное находиться в движении, дабы времени на думы не оставалось. - Пора уходить уже. Времени-то, наверное, много прошло. – Скуало усмехнулся и рукой поднял мой подбородок чуть-чуть вверх, таким образом, приближая к себе. Его губы коснулись моих как-то быстро. Лишь секунду назад он просто смотрел на меня, а в следующую секунду наши языки уже переплетаются. Поцелуй длился, казалось, целый час, а то и два. Однако на деле все было в пределах минуты, может, двух. Оторвавшись от меня, он отвернулся и прошел несколько шагов в сторону. - У меня еще тут дела, можешь идти, - крикнул он мне. Я кивнула и последовала куда-то, дабы понять, что именно я могла пропустить за свое наверняка долговременное отсутствие. Вдруг тренировку? Мне же кто-нибудь да и отпилит голову, без всяких там рассуждений на тему вездесущего гуманизма. - Катерина, Катерина, Катерина, - пробормотал Скуало куда-то в пустоту. Вскоре за свое счастье надо будет сражаться, отстаивать его, доказывать то, что он его достоин. И он будет, будет махать мечом до последней капли крови, до последнего вздоха, будет делать все возможное, дабы одержать победу. Он видел тот страх, который сковал девушку, которой чуть ли не свел ее с ума, растоптав рассудок. Видел, как ее мелко трясло, как она сжимала ткань гамака, как слезы катились из ее глаз. Видел бессилие в ней, видел панический страх. Он не выносил, когда кто-нибудь опускал руки, отдаваясь страху. Он обязательно подымет эти руки, чего бы это ему не стоило.