Easier to run / Легче убежать.

Открылась дверь, Катерина отвлеклась и пропустила удар в плечо. Леви-А-тан полоснул ее деревянным мечом в пол силы и опустил свое оружие. Они решили перейти на учебные оружия, дабы не останавливать удары, а продолжать их и показывать, таким образом, что ранили. Девушка скривилась от боли, но ненадолго, так как улыбка появилась на губах Седеньо практически сразу. На нее смотрел Скуало Суперби. Как же долго она его не видела: его взгляд, его серые глаза, которые как-то равнодушно окутывали ее взглядом, словно какой-то дымкой, его оскал, его серебряные волосы, которые шевелились сами собой от любого дуновения. Сердце чуть ли не выпрыгнуло из груди, а копье само собой опустилось на пол, выпав из разжавшихся рук Катерины. Она встрепенулась, блеск появился в глазах. В последнее время в ее жизни было только обучение искусству ведения боя. И все. Естественно, девушке это уже порядком надоело, но говорить об этом кому-либо она не решалась, так как и так в Варии на птичьих правах, на нее еще время тратят, а она, значит, нос воротить будет. Не есть хорошо. Вопреки всем ожиданием мечник подозвал Леви и стал что-то с ним обсуждать. Катерина немного ссутулилась и приуныла. Не такой она ожидала свою встречу долгожданную с мужчиной. Ну здравствуй, суровая реальность! Она посмотрела на копье, которое лежало около ее ног, и толкнула его куда-то. Все так опротивело. Такое чувство, что она здесь вечность. Серые стены, лицо Леви, стальная дверь, за которой таилась свобода – все так осточертело и приелось, что хотелось выть. - Катерина! – крикнул Гроза. – Тебя хочет видеть Занзас. Иди к нему, отложим тренировку на потом. – Девушка хлопнула ресницами и как-то отчужденно прошествовала к Леви-А-Тану и стоящему рядом с ним Суперби. С какого такого перепугу она понадобилась Занзасу? Что она натворила? Что не так сказала? Вдруг ее ждет какая-то ужасная новость, что-то ужасное в целом. Седеньо вздрогнула. Ее пугала неизвестность, тем более, неизвестность, которая напрямую связана и с ней, и с Боссом всея Варии, который не отличался доброжелательностью по отношению к другим. Он не просто так ее зовет. Она промолчала, ничего не сказала, лишь коснулась рукой холодной стальной двери и приготовилась идти. Ее вел мечник. Он шел впереди, ничего не говорил. Девушка непонимающе пронзала взглядом его спину. Все же было хорошо? Они же не ссорились? Тогда почему он с ней не разговаривает? Поматросил и бросил, так!? Слезы сразу же наворотились на глаза, все стало мутным и неопределимым. Ей давно хотело плакать. Плакать от того, что она не в состоянии что-либо изменить, что живет, как птичка в клетке только не золотой, а обычной. Плакать потому, что никому, по сути, не нужна, что одинока и в своих предпочтениях, и по жизни. Даже любовь ее оказалась несчастной. Все вдруг сгустилось и стало давить на психику. Она остановилась, не собираясь больше идти за капитаном. Все вдруг так навалилось и опустилось на нее. Будь все материальным, то Катерина была бы уже, наверное, по пояс в земле. Скуало остановился и недоуменно повернулся назад, не чувствуя больше шагов девушки за собой. Крупные слезы катились по ее щекам и, срываясь с ее лица, исчезали из поля зрения. Она так смотрела на него, словно он ее предал, словно облил ее с головы до ног холодной водой и выпустил на мороз. Она надумала себе что-то и теперь, по ее мнению, не оставалось ничего, кроме как плакать. Он сделал шаг вперед, к ней, дабы понять, узнать, что встревожило девушку, однако она сделала шаг назад и еще один шаг, сделав дистанцию между ними еще больше. Суперби сделал еще шаг и еще, она пыталась отступать, но была непрозорлива, так как сократил он всю дистанцию буквально в один миг. Руки ее дрожали, а правая все порывалась подняться. Катерина что-то хотела сделать, но все не решалась. Губы шевелились, но звуки почему-то так и не смогли слететь с ее губ. Безвыходность. Правильны ли ее мысли или все совершенно не так, как она себе представляет? Катерина вдруг ощутила себя дурочкой. Словно она в детском саду и сейчас пытается вымолить прощение, не желая терять такого друга. Она надеялась на нечто большее, чем ничего. Ее задело за живое это проклятое молчание, которое постепенно выпивало все соки. Ей хотелось что-то прошипеть, но она не могла. Его глаза приковали ее взгляд. Дыхание практически остановилось, а слезы высохли. - П-п-почему ты со мной не разговариваешь? – прошептала девушка, чувствуя, как тело начинает бить дрожь. С ней всегда так происходило, когда она накручивала себя, когда слишком волновалась, и настроение было ниже, чем ниже плинтуса. Так всегда было, когда Лавлиэт, находя слишком обидные слова, подчеркивающие реальность, кидал ими ей в лицо, насмехаясь. Они были еще детьми. Брат не понимал, что это очень жестоко с его стороны, думал, что это просто игра, просто так. Однако Катерина страдала, не получая защиты ни от кого. Она ударила кулаком по его груди, потом вторым кулаком. Слабо и наиграно. - Ты ничего не спрашиваешь, - ответил он, отрывая ее руки от себя и опуская их. Катерина вдруг разглядела ту печаль, которая чудилась ей раньше, в первые дни знакомства в глазах Суперби. Разглядела тоску и некую обиду. Однако не понимала, почему он испытывает эти эмоции, чувства. Точно не из-за нее, но из-за кого тогда? Что изменилось, пока она махала копьем? Сколько вообще времени-то произошло? - А… а так сказать… что-нибудь было… слишком трудоемко? – спросила девушка, разделяя предложение на части и выговаривая их, делая паузы. Он покачал головой. Его пальцы коснулись подбородка, и, надавив на него, чуть приподняли. - Занзас ждать не любит. – Каждое слово отдавалось в ней каким-то стеклянным скрежетом. Словно кто-то внутри нее бил стеклянные фужеры. Рывок. Ее губы коснулись его губ. Капитан даже не пошевелился, не ответил на поцелуй, но и останавливать ее не собирался. Катерина прильнула к нему, прижалась и почувствовала запах моря, запах волн. Он не обнимал ее, но и не отталкивал опять же. Они прошли еще немного и остановились чуть поодаль от кабинета Занзаса. Девушка облизала губы и вдруг, отыскав его пальцы, сжала их. Они были холодными, ледяными. В Скуало словно не было тепла, словно кто-то опустошил его, оставив только несколько капелек на донышке. Его взгляд смотрел на картину, которая изображала какое-то сражение. Она пыталась привлечь его внимание и выяснить хоть что-то. На ровном месте ничего не могло произойти! - Скуало, Скуало… - шептала она для того, чтобы он ей ответил. Она не хотела мириться со своим поражением, поэтому, как непонимающая намеки упрямая ослица, все пыталась наладить с ним какой-нибудь контакт. Наплевать на все. Она так долго его не видела, а, увидев, в каком-то смысле потеряла. – Скуало, почему ты это делаешь, почему ты мучаешь меня! – крикнула Катерина, как раненая птица, которой все равно уже, кто убил ее, кто полакомиться ею. Не все равно лишь то, на кого она оставляет своих птенцов, кто о них позаботиться. - Для того чтобы потом было не так больно. Лучше сейчас, чем потом, через некоторое время, - глухо прошипел он, отталкивая ее от себя. Почему все так? Почему жизнь все решает без ее участия и согласия? Что он такое говорит? Им все равно придётся расстаться? Но зачем, почему!? Она схватила его за рукав плаща. Вырвавшись, он схватил ее за запястье и сжал его. – Поверь, лучше сейчас, лучше избавиться от всего побыстрей, нежели тянуть все. – Катерина замотала головой. Она не хотела ничего понимать, да и не понимала. Все так сумбурно происходило, словно это не реальная жизнь, а самое настоящее кино или сон. Сейчас будут титры, прозвучит «Стоп! Снято! Свободны!». Дыхание захватило, а сердце забилось с новой силой. Он притянул ее к себе, видимо, все-таки не удержавшись, и все целовал и целовал. Жадно, с нетерпением и досадой на самого себя. Его рука все еще сжимала ее запястье, но уже как-то хлипко и лишь для показухи. Катерина чувствовала, как его язычок скользит по ее язычку, как касается зубов, как медленно и детально изучает всю территорию его рта. Голова закружилась, на секунду показалось, что она разобрана на молекулы и атомы. Она не существует в материальном мире, лишь на уровне эмоций в виде какого-то облачка. Наконец его губы оторвались от губ Катерины. Его рука опустила ее запястье. Скуало без лишних слов и движений повернулся и пошел, не оглядываясь. Девушка испытывала странное желание побежать за ним, остановить или пойти за ним. Ныло что-то в груди. Не зря все это он затеял, не зря. Он не такой, который может поматросить и бросить. Не такой. Она коснулась ручки двери кабинета Занзаса и надавила на нее. Проскользнув внутрь, Катерина чихнула. Пахло алкоголем, курением и еще чем-то терпким и еле-еле уловимым. В кожаном кресле сидел Занзас, его ноги были на столе, а в руках бутылка наверняка дорогущего виски. Взгляд был хмурым и серьезным. Он был ничуть не пьяным или накуренным. Он давно привык к таким градусам и к такой жизни. Для него это нормально. Катерине бы, наверное, хватило и полбутылки этого виски, как не треть, чтобы забыться и упасть прямо на пол, так как ноги не собирались нести ее в чью-либо кроватку. - Садись, мусор, - сказал он. Его голос был каким-то хриплым, мужским воистину. Ни тебе здравствуйте, ни тебе прощайте. Девушка села, закинув ногу на ногу. День сегодня какой-то тухлый, что ли. Катерина рассматривала комнату и увидела в углу лигра, которого доселе не замечала. Он рыкнул и зевнул, обнажив свою пасть, которую показывать слабонервным опасно. Катерина поежилась и отвернулась. Она была все еще под впечатлением от поцелуя Скуало. Получается, прощальный был поцелуй-то. Может, Занзас что-нибудь прояснит, скажет великодушно, что именно ее ожидает в ближайшем будущем. Однако у него были совсем другие вопросы, совсем другая тема, совсем другое его интересовало. - Ну что? – спросила Катерина, устав просто так сидеть. Смелости в ней прибавилось с того момента, как ей мягко намекнули о том, что что-то случиться и расставаться им с мечником все равно придется. Будет, что будет. Какая уже разница. Брови Босса Варии сдвинулись, а пальцы, держащие бутылку, напряглись. Больше он ничем, скажем так, не прокомментировал вопрос Катерины. Молчание становилось для девушки опять же невыносимым. Вариец как будто бы собирался с мыслями или все думал – надо ли вообще затевать разговор с этой девчонкой? Или подбирал слова. Это, видимо, что-то, что каким-то боком касается ее, совсем немного, частично, но все же. Иначе было бы все по-другому. Катерина просто это знала. Смуглый цвет кожи, черные, как вороново крыло, волосы, белая рубашка, какие-то перья и что-то еще на шее висит. Плохие мальчики всегда выглядят привлекательно и маняще. Однако сердце девушки было занято, хоть и частично разбито на данный момент. - Помнится, кто-то мне что-то должен. Уточняю, ты должна исполнить любую мою прихоть, любое желание или приказ, иначе… ты сама, думаю, поймешь, что будет. – Катерина удивленно подняла брови вверх, мучительно вспоминая, о каком таком устном договоре говорит Занзас. Любой приказ, любую вещь. Глаза расширились, девушка вспомнила, что пообещала ему выполнить все что угодно, взамен Босс предоставлял ей право жить в Варии, вернее, остаться в ней и спокойно существовать, не боясь, что ее кто-нибудь выдаст брату. Примерно как-то так, конечно, в некоторых утверждениях она могла ошибаться, но не в этом суть. Она вцепилась пальцами в ткань кресла, напротив стоящего от Занзаса, и уставилась на него, ожидая. Он же может сказать совершенно все! Девушка вспомнила, как гадала, как боялась, что в один прекрасный момент ее позовут и заставят сделать что-то, что потом ей будет сниться в страшном сне или при вспоминании будет вызывать лишь стыд и угрызения. - Что Вы хотите? – пробормотала Катерина, смотря на губы варийца. Отвертеться не получится, если она, конечно, не хочет жить на улице и с трудом доставать себе еду, про новую одежду даже не упоминается. Он без всяких неуверенности и раздумий выкинет ее из замка пинком под зад, если она покачает головой и, грубо говоря, пошлет на три веселых буквы. - Переспи со мной. – Его губы поразила улыбка, они растянулись в похабной ухмылочке и как-то весело смотрели на девушки. Катерина поджала губки и вздрогнула. Она не понимала, что ей делать в такой ситуации. Босс, конечно, мужчина хоть куда, видный и притягательный, но сердце сжималось, когда она думала, что станет изменять Скуало. Ей казалось это низким и недостойным какой-либо женщины. Она, получается, продается в какой-то степени. Но что делать, если она отказаться тупо не может. Жизнь же тогда закончится, и ничто ее не спасет, никто и пальцем не пошевелит. Она, как зверек, которого загнали в угол, глядела на Занзаса, пытаясь что-нибудь сделать, ничего, собственно, не делая. Бред, но верить будешь в любую хрень, когда тебе припрут к стенке. - Что-что? – Катерина хлопнула ресничками и прикинулась дурочкой. – О чем вы таком говорите-то. Это как понимать-то. - Расслабься, - сказал Занзас, делая глоток из бутылки, стоящей рядом. – Это шутка, так что смейся. – Катерина выдавила пару смешков и совершенно серьезно без чего бы то ни было была вся во внимании. Такой поворот событий отнюдь ее не удивил. Что-нибудь в таком духе она тоже вполне предполагала. Ну а что? Босс тоже человек. – С тобой я спать не буду, ибо незачем особо да и зачем мне нужна какая-то служанка, тем более, у которой уже есть свой фаворит, который погибнет, но башку мне оторвет за такое. Жалко будет терять такого зама. – Занзас коснулся подушечками пальцев стола и провел по нему несколько сантиметров. Катерина посмотрела куда-то в сторону, вспоминая в ярких красках сегодняшний разговор со Скуало. Между ними больше ничего нет, и не будет. Причину, конечно же, ей объяснить и разъяснить не потрудились. Не посчитали нужным вообще ставить ее в известность, лишь жирно намекнули для того, чтобы она все поняла и сделала соответствующие выводы, не учиняя каких-либо препятствий. - Мне нужно от тебя другое. Совсем другое. Рассказ, слова, впечатление, воспоминания тоже, может быть. – Девушка закусила губу и закрыла глаза. Что же он тянет, а! Тянет кота за резину, таким образом, заставляя ее содрогаться всей душой при одной мысли, что может произойти дальше. Кто знает, что у него на уме, что он может выкинуть. Босс неповторим, никто его не знает так, как он себя. – Расскажи мне о своей матери, - наконец выдохнул он и приложился к бутылке, на этот раз выхлебав все, что там оставалось. Катерина теперь удивилась не на славу, не для показа или поверхностно, она реально готова была поклясться, что глазные яблоки хотели выпадывать из глазниц и отправляться в увлекательное путешествие по замку свои ходом. Мама? Мира Седеньо? Зачем ему это нужно. Девушка стала теребить ткань блузки, в которую она сегодня была одета. Кажется, они были знакомы, общались какое-то относительно продолжительное время, но что с того-то! Это не мешало бы ему попросить что-то другое, более полезное и нужное, более приятное, то, для чего нужно было встать и пойти, сделать что-то своими собственными руками. - Зачем Вам понадобилась моя мама?! Ее давно нет в живых. – Катерина терялась. Как с ним разговаривать о том, что ее давно с давних пор лишает покоя. Они с братом очень редко садились и обсуждали Миру, когда потребность такая возникала. Они редко перечисляли ее качества, вкусы и предпочтения, всегда ограничиваясь смешными воспоминаниями, которых в арсенале было не так уж и много, но, тем не менее, все на подбор были очень славными и теплыми. Мама – это то светлое и ясное, что существовало ее в душе. Это было высоким и ценным для Катерины. Воспоминания, утверждение, знание ее биографии и некоторых принципов, предпочтения в оружии, в тактике видения боя и еще в многих не касающихся друг друга вещах. Зачем все это Занзасу, для чего именно? Вдруг у него есть какая-то цель, которая впоследствии не понравится девушке в корне, так как наверняка насилия и жестокости будет много. Очень много. Босс не божий одуванчик и даже не борец на стороне добра и справедливости. Он истинный мафиози в единственном числе. Именно таким Катерина раньше и представляла членов организации мафии. Такими же притягательными, грубыми и в какой-том мере обаятельными, любящими крепкие напитки и курево, самодовольными, сильными до чертиков и имеющими в подчинение верных людей. - Не задавай лишних вопросов, мусор, - вдруг прошипел он сквозь зубы. – Не твоего ума дело с чего и почему я решил тебя спросить о Мире Седеньо. – Без всяких вопросов сиди и рассказывай все о той, которую я выше уже упомянул. – Катерина взвилась. Он, конечно, вправе располагать ее жизнью и будущим, так как все зависит непосредственно от него и держится буквально на соплях, но это не дает ему какое бы то ни было право лезть в ее личное, лезть ей под кожу и выхватывать самое дорогое и сокровенное. Это ее мама, это тот человек, который на протяжении нескольких лет ей был ближе всех. Несмотря ни на что, Катерина любила ее, так как не любить собственную мать могут лишь какие-то единицы, в число которых девушка не входила и входить не собиралась. - Я должна знать, - твердо произнесла Седеньо. – Мира – моя мама. Я не буду о ней рассказывать кому попало. Вы ей никто и мне вы тоже – никто. Да, вы Босс, вы можете себя позволить многое буквально все от А и до Я, но лезть глубоко в человека, выгребая то, что Вам, по сути, не надо, в каком-то смысле низко, попахивает гнильцой. – Ох, кто же ее тянул за язык!? Этот взгляд запомнится ей на долгое, весьма продолжительное время. Он так взглянул на нее, что она почувствовала это каждой клеточкой тела, каждой прожилкой и мускулом. Багровые глаза как будто поглощали ее, заставляя видеть сцены с кровью, с убийством и насилием. Они показывали ей то, чего она боялась, чего пыталась избегать всеми силами, от чего, как от огня, отпрыгивала, про чего знать ничего не желала без особой и веской надобности. Она в который раз убедилась, что человеческая жить, хоть и хрупка, хоть и не имеет стоимости, легко отнимается с завидным постоянством. Иногда даже из-за ерунды. Миллионы галактик не сопоставимы с одной душой, с одной жизнью. Однако сохранять ее в неприкосновенности очень сложно и опасно. - Да ты же ничего не знаешь! Кто тебе дал право судить меня и так отзываться!? - Катерина пожала плечами и отвела взгляд. Голова кружилась, перед глазами все плыл красный цвет. – Я просил тебя по-хорошему. Всего несколько слов, всего несколько предложений и словосочетаний. - Зачем это нужно? Почему это так важно и необходимо Вам? – спросила Катерина мучавшие ее вопросы. Просто так Босс Варии ничего не сделает, просто так он бы ее спрашивать не стал, значит, есть что-то, что является железобетонной причиной, руководствуясь которой Занзас и пошел на данный шаг. Он молчал. Конечно же, говорить что-то служанке, которая не стоит даже и обуви твоей, не слишком-то хочется. Это наверняка тайна, которую, наверное, никто не знает и не узнает. Катерина, вдруг взглянув на него, испытала неуловимое желание все ему рассказать, не требуя ответов на ранее поставленные вопросы. Она что-то прочитала по его лицу, до чего-то дошла собственным умом, который работал тогда, когда, по сути, не очень-то и надо. Догадка озарила Катерину, и она удивленно выхватила бутылку из рук варийца и пригубила ее. Такой ответ на ее вопрос был неожиданным, но очень действенным. Она должна будет ему рассказать, если не все, то большую часть точно. Дело в том, что… - Смотрю, ты догадалась. – Он сжал руки в кулаки, не заметив, что он лишился бутылки, от которой в данный момент прихлебывала девушка. – Именно. По твоей реакции вижу, что ты понимала. Да, я любил твою мать. И сейчас, говоря честно, люблю. Помню ее и чту память о ней. – У Катерины челюсть буквально отвисла. Одно дело обо всем догадываться, а другое – слышать все непосредственно из уст главного, скажем так, действующего лица. - Да не может такого быть, - пробормотала девушка, давясь горькой жидкостью. Но Занзас кивнул, полностью разбив все мысли о том, что она ей не так послышалось, и она в корне ошибается. – Но ей же наверняка было намного больше, чем Вам, ну, при знакомстве. - Ну и что, - прохрипел Занзас, глядя невидящим взглядом в стену.