В моём тихом омуте

      Сегодня в Сноудине искуственное небо было бледным, красно-фиолетовым. Хоть и не было солнца, казалось, довольно светло и даже приятно. Такое небо было своего рода умиротворением.       Раннее утро, тихое и спокойное, не частое явление в Подземелье. Пока любители этиловых угощений отсыпаются по углам, а Гвардия совершает очередной бесполезный обход вокруг, в поисках чего бы то ни было, здесь не было ни души. Только где-то там, на одной веранде, сидел старик с трубкой и покуривал её, смотря на царящую безмятежность, которая происходила только в такое время. Непременно, уже ближе ко дню, Сноудин непременно оживёт, начнётся новый, возможно даже продуктивный (даже в плане рекордной выпивки прекрасного этила) для некоторых день. Пока пели лишь птички, непринуждённо шелестел ветерок, не предвещающий ничего плохого. Царила тишина.       А на поляне, в неглубоких территориях леса Сноудина, куда иногда заходили самые разные личности по самым разным причинам, сегодня мелькало две приметные фигуры: гвардеец в багровой броне и красновоолосая рыба с протезами левой руки и глазницы. Кажется, основным источником шума были эти двое, потому что время от времени кто-то не стеснялся смеяться на вес лес, а кто-то вопил, а иногда даже оба. Это были Папирус Скелет и Андайн Фиш, двое старых друзей, верные напарники, и, в какой-то степени, собутыльники. Правда, что первому, что последней, было, на удивление, не до бутылок. Скелет наконец-то смог вырваться с работы хотя бы на некоторое время, чтобы провести время со своей дорогой подругой, которая в кой-то веки начала выходить на улицу после долгого проживания в лаборатории под бесконечными капельницами и прочим ужасом, который она успела описать. Багровые доспехи гвардейца в цветочных росписях приятно переливались красными оттенками цветов на свету. Андайн же, по мнению Папируса, была одета более безвкусно, учитывая то, как она любила одеваться в чёрно-красную одежду: хоть она и была в своей излюбленной чёрной майке с разбитым красным сердцем по центру, тёмно-синими грязноватыми джинсами и в красных лаковых сапогах. Только вот хвост на голове она больше не носила — всё же, ходить с распущенными волосами ей куда приятнее, да и такая пышная красная причёска только больше привлекала внимания, а сверху на ту футболку, на неё был накинут светло-коричневый кожаный плащ, с бежево-розовыми округлёнными заплатками на локте и плечах. Левая рука полностью была без рукава.       Андайн что-то весело рассказывала Папирусу, смеясь, крича и жестикулируя, пока тот стоял и устало, но наблюдал за ней. И неясно, слушает он её или наслаждается тем, что она вообще осталась жива, лишь иногда он смеялся вместе с ней, дабы совсем не скиснуть. Но понять, что на самом деле было на уме высокорослого скелета, это было невозможно из-за его притуплённого взгляда и лёгкой ухмылки, которую он стойко держал. Требование организма в досуге давало о себе знать. Хотя, Андайн хорошо помогала ему развеяться — её постоянный шуточный трёп, который она обожала нести всем подряд, и звонкий смех поднимал настроение, а истории из лаборатории, как и все, заставляли ненадолго отключиться от мира работы и погрузиться в полную деградацию. Андайн умела развлекать своим любимым фирменным театром абсурда и, господи, по этому наверняка скучал не только Папирус. Андайн обожала юморить на любую житейскую тему, да и почти в любой ситуации, а сама она большую часть времени всегда была на позитиве и старалась поднимать всем окружающим настроение. Из раза в раз, по большей части, у неё это всегда получалось.       Папирус редко встречался с Андайн, ведь, как уже говорилось ранее, она всё время была в койке под присмотром самого великолепного и неповторимого В.Д. Гастера, пока скелет работал в поте лица в Королевской Гвардии, можно считать, что за двоих. Он старался время от времени посещать её, напоминая о себе, даже несмотря на заваленный и крайне неоднозначный график.       Но он чертовски был рад её видеть каждый раз. Очень рад. — Хееей, Папс, смотри как я могу! — и с этими словами, рыба стала сгибать свою левую руку так, чтобы предплечье было параллельно груди.       На предплечье появились три пушки (три дула маленьких пулемётов), которые тут же стали стрелять!       Бах-бах-бах-ба-бах!!!       А с громким свистом, Андайн поехала… назад. — ЮХУУУУУУУУУУУУУУ!!! — визгнула она радостно.       БАМ!       Она врезалась спиной в огромную ель. Протянув гулкое «Ааааууууууч», рыба пошатнулась, но всё же смогла устоять на ногах. Спустя секунду на её голову упала солидная куча снега, отчего она ещё и недовольно фыркнула. Пока Андайн отряхивалась и не очень добро бурчала, комментируя себе же подобный смешной таран, Папирус подошёл к ней с нескрываемой усмешкой: — Ты пока будешь к этому протезу своему привыкать, успеешь ещё тридцать раз поломаться и лишить себя ещё какой-нибудь конечности. — Папирус едва ли не усмехнулся. — Ньех, тебе оно надо, дорогая селёдка? — Зато я рукой стрелять умею, без магии! — гордо выдала она, широко улыбаясь, — И даже таким образом круто перемещаться! А ты так не можешь, цветочный лох! Соси! — она показала средний палец и язык скелету. — Да мне похуй, — бросил Папирус, — перспектива того, что у меня вместо глаза будет какая-то огромная гайка с лампой, а вместо руки — железка с странной жижей внутри… пугает.       Андайн сделала пару шагов вперёд с не менее уверенным лицом. — На самом деле — очень даже удобно! — начала рыба оправдываться, — Да, сначала вообще с ума сходишь со всех этих новшеств — но потом привыкаешь постепенно. — Я уже из-за одного имбицила чуть глаза в пятнадцать не лишился, мне этого поголовно хватило.       Андайн вспомнила это. Вспомнила то, как Папирус ходил ещё в школе с перевязанной глазницей. И это было на забиве, насколько она помнит. — Это было очень давно, Папирус… — в миг рыба стала грустнее. — Да-а, — протянул он, — давно.       Рыба ухмыльнулась: — Тебе хотя бы этот шрам идёт. — подмигнула она. — В смысле? — Я теперь ещё больше стрёмно стала выглядеть с этим механическим глазом с автоматическим прицелом, ночным зрением и ещё какими-то плюшками, но, в общем-то, я уже прикинула, что буду делать в этой прекрасной жизни дальше. — И что же?       И она с гордостью ответила, поставив руки в боки и возвысив голову с прикрытыми глазами: — Пугать всех своим устрашающим видом. — От тебя и до этого шарахались как от лавы, я тебя обрадую. — Я знаю, — рыба щёлкнула пальцами, — но теперь эффект-то усилится! Я как аниматроник какой-нибудь… — Смотри, от счастья только не обосрись, аниматроничек. — Пошёл на хуй. — ухмыльнулась Андайн.

***

      Скелет и рыба медленно шли по большаку, ведущий в Сноудин. Эдакая прогулка у них образовалась после Андайновской демонстрации новых функций тела. Теперь настал черёд гвардейца рассказывать свои прелестные истории из жизни, которые порождали в Андайн любопытства ничуть не меньше: — Асгор долбаёба кусок, с каждым днём он всё больше и больше дуреет, — жаловался ей Папирус, стоило Андайн только поинтересоваться его делами, — Папирус, сделай то, Папирус, сделай это, Папирус, выполни сё, Папирус, иди нахуй, Папирус, помой мне очко, Папирус, отрежь себе хуй! — и гнусно добавил, — Заебал.       Несмотря на три шуточных последних примера, из-за которых она едва не засмеялась, всё же сочувствие к другу у неё проявилось: — Всё настолько плохо?       Андайн верила Папирусу. Ещё со времён Коалиции она заметила, что Асгор и вправду становился всё более странным. Нет, даже не так. Самые первые странности начались после революции его жены, а дальше — всё шло по наклонной.       «Странные времена были. Боюсь представить, что сейчас.» — Да. — выдохнул Папирус, после чего последовало краткое молчание. — Настолько. — А что он конкретно просит тебя делать? — Во-первых, я должен делать за день около двадцати отчётов. — ЧТО?! — вскрикнула Андайн. — Я, блять, о том же! — Какие нахуй двадцать отчётов?! — рыба была возмущена подобной несправедливостью, она один-то отчёт терпеть не могла и лишний раз скидывала работу на Папируса, а тут двадцать, — Какие, сука, отчёты?! О ЧЁМ НАХУЙ?! — двадцать это перебор даже для скелета. — Ну-с, смотри… — почесав затылок, начал рассказывать высокорослый, — Отчёт, непосредственно, о работе Гвардии. — Это ясно. — Отчёт по расходам на Гвардию, потом… финансирование проектов, издержки, налоги…       И Папирус начал перечислять. Уже на восьмом пункте Андайн вспылила: — Этим вообще не ты должен заниматься!!! Какого святого члена?! — Ну, у нас государственный финансист сдох от какой-то там инфекции в ноге, которая дошла до органов и… пиздак. Поэтому решил прекрасный наш король всю эту хуйню на меня спихнуть. — Блять, чтооооо… А почему ты именно??? А к-как же Штиль? У него дохрена помощников! — По его словам, мол, они заняты более важными вещами. — развёл руками скелет, — Да и кто с нуля так хорошо ориентируется в документации, как ты, Папирус?! — О боже, — рявкнула рыба, — говорила я тебе, еблана ты кусок — все эти офисные хрени до добра не доведут! Получите-распишитесь.       Папирус пропустил мимо несуществующих ушей оскорбление, продолжая бубнить: — Всё равно, это еще не всё. И хуй с этими двадцатью отчётами, я их делаю весьма быстро, руку-то набил, да и работа в области бухгалтерии мне никогда не давалась особо тяжко. Но, понимаешь, на мне же ещё Гвардия долбаная висит? Я же ещё за ними должен следить, отдавать приказы. А чтобы отдавать приказы — я должен не только патрулировать все местности, впитывать информацию, как губка, торчать над картой двадцать четыре на семь и первым получать какие-либо новости, но и… а, бля, ты сама знаешь все мелочи, тебе, к счастью, можно не объяснять. — Папирус устало рыкнул под конец.       Скелет посмотрел на рыбу, та уверенно кивнула. — Ну так вот, управление Гвардией занимает приличное количество времени. А из-за навала с теми же отчётами — я не способен смотреть, кто там чем занимается и кто там кому надрачивает, раз дел нет. Конечно, я уже Джерри трижды пизды дал, когда видел его у Гриллби вместо поста, но я уверен, что он не единственный такой «прогульщик». — Опять Джерри за своё… — процедила рыба, — А что насчёт… Гвардии… М-да, дело — масляное говно. Вообще тебе не завидую, брат, жизнь дерьмище. А Гастер хрен пойми, когда меня выпишет! — Чую, тебе тоже будет «очень весело», Андайн. Лучше отдыхай, пока время есть. Я бы душу сатане продал, лишь бы день… поспать например… — Пиздец… — Андайн хлопнула ладошами, сказав басом, — Папирус хочет спать! Где бы записать.       Папирус, снова проигнорировав то, что его перебили шуточной фразой, закончил: — Или наварганить спагетти. — А, ну это уже больше на тебя похоже. — усмешка. — ТАК НЕТ ЖЕ! — крикнул он внезапно, — Это вообще не вся история. Дальше только интереснее! — с нескрываемым сарказмом подчеркнул высокий скелет. — Что может быть хуже офисной работы? — Например вчера он просил зайти к нему в «личные покои». Сейчас ты узреешь всю феерию пиздеца, в котором я один прыгаю сутками без перерывов! Ну, я захожу к нему, значит, стража меня пропускает. Слуги там ходят всякие, уборщики, монстров много разных и интересных. И просил он меня зайти… в ванну.       По выражению лица Андайн стало ясно одно: следующая удивительная история Папируса уже стала очень интересной. — Та-ак? — Ну и захожу я. В ванну. — Заходишь. — Этот жирный гандон сидит такой в ванне, с пеной, с уточкой с отгрызенной головой.       Рыба стала сдерживать свой смех. С озлобленной экспрессией высокорослого рассказ уже выходил весьма забавным. — А дальше что? — А этот клоун попросил ему спину потереть…       Андайн громко засмеялась. Впала в истерику. — А потом ещё засор в туалете устранить… Да хули ты ржёшь?!       Рыба не могла остановиться, это было слишком неожиданно. — Посмотрю, — обиженно буркнул скелет, — как ты ему будешь спину тер… а, да, ты же с ним трахаешься.       Андайн кулаком ткнула Папируса в плечо. — Я не знаю, как на это реагировать просто… пхахаха! — еле унялась рыба, — И причём тут «трахались»? Это тебя ебать вообще не должно! — Ты же мне об этом с особым увлечением рассказывала три года назад! — Мы о тебе вообще говорим, долбаёб!!! Кхм! Ладно. Теперь уточню. Ты сказал, что в его «покоях» есть уборщики и слуги? — Да. — И он попросил ТЕБЯ, чтобы ТЫ оторвался от дел, пришёл К НЕМУ, и… помог помыться? — И очистить засранный им же туалет.       Андайн промолчала, не зная, как такое комментировать. Смеяться уже не хотелось. — Вот и я о том же, Андайн. — проговорил Папирус. — Подожди. А ты не пробовал… ну… скажем… послать его нахуй? В культурной форме, разумеется. — Меня он полгода назад чуть не казнил, когда я ему, видите ли, кофе не принёс в Гвардии, хотя он попросил это Догго сделать! — Ёбаный в рот… — А ещё недавно он казнил Доггерина. Знаешь за что? — Боюсь уже предста…       Скелет перебил её: — Потому что тот случайно упал перед ним.       Андайн с ещё большим недоумением промолчала. — Отвечаю, это было на моих глазах. Доггерин споткнулся о какой-то гвоздь торчащий, ну и этот пидорас шерстяной орёт: «КАЗНИТЬ ЭТОГО ХУЕБЕСА»! Причём, все думали, что это… шутка. Даже я так подумал. А оказалось — хуй там плавал с Лодочником! — С Асгором что-то ОПРЕДЕЛЁННО не так. — утвердила рыба. — И я даже догадываюсь, что с ним. — Поделишься своей теорией? — Одно слово. — секундное молчание. — Ториэль. — Согласна. — вдруг ответила Андайн. — Не знаю как, не уверен даже наполовину, но моё чутьё подсказывает именно это.       Напряжённое молчание, тянущееся в две минуты. Скелет и рыба дошли до Сноудина. — Папс… если вдруг что… — начала Андайн, — Помни — я тебя приму с распростёртыми объятиями у себя дома. Даже если на тебя объявили в мировом розыске, за который заплатят миллион G. Я тебя укрою от жандармов козлоёбищных! — Да… С-спасибо.       Рыба действительно заметила, что Папирус, мягко говоря, не в духе. А его рассказы заставили Андайн поёжиться. Теперь в Гвардию не так сильно хотелось, зная, что её там может ожидать.       Наконец, они зашли в жилые районы. — Мне очень приятно, что ты стараешься уделять мне время, но… если у тебя его нет — не нужно мучиться! Я пойму, если тебя нагружают или… что-то в этом духе. Из-за меня-то не нужно разрываться. — Я сам решаю, на что и на кого мне тратить своё время. — твёрдо ответил высокий скелет. — Я всё равно чувствую, что ты безумно устал… — с грустью в тоне произнесла Андайн, — Банально твой голос это выдаёт. Я просто хочу, чтобы тебе же было лучше. — Я и так тебе за всё благодарен, Андайн… — Но на тебя сейчас, по сути, наваливают… и мои обязанности… и твои. Ты неделями домой не возвращаешься! — Похуй.       Андайн нахмурилась. Ускорила шаг, повернулась. Встала перед Папирусом. Скелет остановился. Недовольным глазом рыба посмотрела в его усталый взгляд. — Не похуй! — буркнула она, а затем взяла его за плечи, — Папс, ну правда, не надо… Я ещё минимум две недели буду ходить и заниматься одной бесполезной ахинеей, лишь бы время скоротать. Ты вот знаешь, что я вообще дома делаю? — Дрочишь? — с каким-то пофигизмом спросил он, но и место для чёрной иронии находилось. — И это тоже, — рыба щёлкнула пальцами, — и кстати, этой прекрасной железной рукой очень удобно пользоваться… только промывать после хорошо надо бы… — Сейчас же избавь меня от своих шедевральных подробностей, — скелет отвернулся, — у меня секса не было месяц.       Андайн ударила себя по лицу. — Ты даже о Сансе забыл. — уже с насмешливостью проговорила она, — Бездушный! — Не забыл, а просто не до него. Плюс, он сам не звонит и не посещает меня. Наверное, у Гастера тусуется, ибо этот долбанутый учёный его может тоже начать заваливать. — Хей, не отзывайся так о Виндингсе. — Папирус обернулся, услышав это от Андайн, — Он классный парень.       Сильно удивился. — Что? — Почти всё время, что я лежала в лаборатории… он приходил ко мне. Ну, то есть, не только потому что нужно было проверить моё состояние здоровья, руки и башки. Иногда просто говорил со мной, даже телевизор мне приносил, лишь бы мне лучше стало. Особенно когда я лежала днями под наркозом и мне было плохо. Мы с ним неплохо начали общаться, должна сказать… зря на него быкуешь. Совершенно спокойный господин, любящий заниматься сразу несколькими охватами наук. Плюс он действительно очень умный… много чего интересного может рассказать.       Папирус застыл на месте. Такого вердикта о учёном от Андайн он не ожидал. — Местами он реально странный! Но это у всех учёных припиздь такая, зуб даю. Я же была девушкой Альфис, знала её круг общения и проникала в него. Отвечаю, все учёные — ебанутые, с этим надо просто смириться.       Виндингс ему не понравился с самого начала. И, как бы Санс не старался улучшить между братом и отцом отношения, Папирус твёрдо стоял на своём. И если появлялся какой-то момент, где можно съязвить или выразить очередное недовольство, скелет им яро пользовался. Останавливать его было бесполезным, что и понял Санс.       Гастеру же было плевать на все истерики Второго Объекта. — А что насчёт Санса… — протянула рыба, хоть как-то пытаясь скрасить неловкое молчание, — Ну… как бы тебе сказать… Я его недели две назад встречала в Шафране и Призмарине.       Папирус с ещё большим недоверием посмотрел на Андайн. — А ты что там делала? — День рождение Бальмонта. — Сука! — нерадостно бросил скелет. — Мы там даже не бухали особо, точнее, они. — быстро опешила рыба, — Мне-то вообще нельзя пить. Быстро отпраздновали и разошлись. Видите ли, у всех какие-то дела были неотложные. Одна я и была свободна походу.       Андайн повернулась и начала идти дальше по дороге. Папирус сию секунду пошёл за ней. — А я ебучие отчёты делал… всю ночь. Так подожди. Санс был в Шафране? Он тоже что ли его день рождения праздновал? — Нет, он там с какими-то левыми типами был в приватной комнате на втором этаже. В карты играл.       Эти фразы Андайн заставили Папируса ещё больше скривить физиономию в недоумении. — В карты…? — Ну, я не придала этому значения. Ну играет — и играет. Просто с ним поздоровалась и мимо прошла в толкан. — рыба ухмыляется, — Я тоже дома, кстати, игру скачала на свою шарманку и играю в неё.       Неосознанно Папирус тут же поинтересовался этим: — Что за игра? — The confrontation of heaven. Сокращённо — кофра. Новая ММОРПГ, в которой я всех ебу короче. Не думала, что за свою жизнь я буду играть… в компьютерные игры. Но мне прям пиздец понравилось! — Сразу видно — у тебя крыша улетела от этой изоляции ещё дальше. — Ага. Знаешь, как мне скучно? Я уже устала дрючить за компьютером, даже пробовала другую игру скачать. Я бы ведьмака прошла, о котором говорят в Мире Людей и иногда здесь, но, у меня, по словам Онионсана, комп сдохнет, нужно, мол, железо другое брать. Поэтому, начала играть в Clood IX, и, честно, на фоне её восхвалений, я эту игру не оценила.       Папирус лишь буркнул: — Никогда не любил игры… Всегда до плохого доводят. — Да нет. В играх нет ничего плохого, просто развлечение. И… Я не думаю, что именно Санс настолько конченный, чтобы… ну… скажем… играть за деньги. Я думаю, он по фану. Он так знаешь, там, с этими рандомами, расслабленно сидел, потягивал самокруточку… — Ещё и бухал? — А вот этого я не видела. — пожала Андайн плечами. — Сука, надо как можно быстрее разобраться со всеми заданиями от Асгора и уёбывать домой. — начал нервничать скелет, — Я с ним не вижусь нихрена! — и тут Папирус задумался, — Хотя, стоит отметить, что когда дома ночую, я порой Санса не вижу что вечером, что ночью, что утром. Даже специально в его комнату захожу. Его нет. — Может, у Гастера днями сидит? — рыба многозначно подняла бровь. — И не приходит домой? Я неделю назад два дня дома был, намёка на то, что Санс хотя бы на пять секунд телепортировался… не было! Это странно, учитывая то, что он хочет только спать и жрать в этой никчёмной жизни. — Он сам твердил, что хочет работать в лаборатории с Гастером, именно для этого возвращал. Может, они там какое-то крутое изобретение создадут? Как мой протез руки? — Без понятия, Андайн. Я не могу его контролировать, пока в таком дерьме нахожусь.       Небольшое молчание, тянущееся в три или четыре минуты. Наконец, пройдя мимо своего дома, Папирус остановился. — Бьюсь об заклад — Санса даже сейчас нет дома.       Скелет подошёл к двум почтовым ящикам. Вытащил связку ключей, выбрал два медных и сильно похожих по форме друг на друга. Открыл оба ящика. — Оба пустые. Ключи, кроме меня, есть только у Санса. Значит, почту он забирает. — И твою тоже? — Да. И то, что присылают для меня — кладёт на стол. — скелет обернулся к Андайн, — Зайдёшь? — Давай. Давно у тебя дома не была.

***

      Но стоило зайти им в прихожую, как тут они ощущали едкий запах горчицы, неслабо ударяющий в нос. Ощущалось головокружение. — Ёбаный рот этого казино бля… — Давненькооо тебя тут не было, — усмехнулась Андайн.       Папирус гневно выпалил: — Я его выпорю нахуй.       Гостиная не выглядела лучшим образом. — Картина маслом — когда Великий и Ужасный Папирус слишком занят и у него нет дополнительных сил даже на уборку!       Пыль, грязь, бутылки из-под горчицы, опрокинутое кресло, в очередной раз выбитая дверь комнаты Санса. На кухне пахло какой-то гарью. Местами были какие-то бумажки, а напротив лестницы наверх в углу стояла тумба, заваленная книгами. Но даже несмотря на то, что Папирус возмущён подобным, усталость, опять же, брала своё. — Ну, когда у меня ещё свой дом в Ватерфолле был — там беспорядок был и то хуже. И ты это помнишь. — О, да. Помню. Но и это недопустимо! — Папирус немного прошёлся по гостиной, — Ладно… САААААААААНС!!! — крикнул он на весь дом.       Но в ответ тишина. — Говорю же, его опять тут нет. Зато беспорядок наводить успевает. А неделю назад такого не было! — Папирус изнеможённо вздохнул, — Либо я настолько устал, что уже начинаю игнорировать этот хаос, с которым я изо дня в день боролся…       Папирус рухнул на диван. Голова его упала на бутылку из-под горчицы. — Да ёбаный ж ты хер! — дёрнулся он, тут же рукой опрокинув бутылку и резко встав, — Он тут вписку устроил без меня?! — Больше похоже на то, что он бухал один.       Высокий скелет с рыбой оглядели комнату. — Или какого-то друга пригласил. — Или кого-то из тех чудиков с которыми он в картишки играет. — Андайн, я из-за тебя теперь ещё больше с ума схожу. Санс… в Шафране и Призмарине… Играет в карты… С какими-то «рандомами». Это уже звучит как тревожная музыка. — Прекрати себя накручивать. — буркнула рыба, — Не думаю, что он чем-то серьёзным помышляет. Просто развлекается и работает. И радуется взрослой жизни без детей.       Но что-то Папируса заставляло рьяно нервничать. Пока Андайн пыталась поддержать его и хоть как-то успокоить, скелет, накручивая себя и уже представляя десятки вариантов развития событий, ненавязчиво взял в руки смартфон и набрал брата. — И всё же… я позвоню ему. Сейчас.       Андайн прислонилась правой рукой к стене.       Звонок…       Гудки.       Ещё гудки.       Больше гудков.       «Абонент не отвечает. Пожалуйста, оставьте сообщение.»             ПИИ-И-ИП.       Папирус тут же завершил звонок. — Идиот. — раздражённо пробурчал он, — И так постоянно. — Ладно, признаю, если бы я была на твоём месте — может, я бы тоже начала волноваться. Но, если хочешь, мы можем заскочить в лабораторию Гастера. — Я с ним не собираюсь разговаривать, пошёл этот цивил улыбчатый нахуй. — Да ёбаный ж ты хер! — рявкнула Андайн, топнув ногой, — Ты хоть иногда не веди себя как мудак! — И это мне говорит Андайн Фиш? — Да! — Охуеть. — он засмеялся, Андайн укоризненно посмотрела на него. — Ебанат ты психованный. — Заткнись нахуй.       Ещё одно молчание, более недоброе.       Папирус молча подошёл к тумбе, стал осматривать этот беспредел. Взял книгу с белой коркой. — «Шутки-хуютки», — лениво прочитал Папирус, — М-да.       Швырнув книгу назад, чему даже Андайн удивилась, Папирус стал осматривать книги. — «Квантовая физика»… «Временной континуум»… «Сетевые системы»… «Баллада Великой Андухи — Рыбьей Бицухи»… — О, респект! — Пиздец блять, вкусы хуже, чем у Меттатона. — отбросив очередную книгу, Папирус резко произнёс, — Ха?       Полетел оторванный клочок бумаги. Одним махом Папирус словил его. Посмотрел на содержимое.       На листке было написано одно: «Пароль — 0481784662e5lls1, Л.А, сейф». — Чего? — не понял Папирус. — С-Сейф?       Повисла тишина. Андайн подошла ближе к гвардейцу и посмотрела в написанное. — Инициал Л.А. — вдумчиво произнесла рыба, — Мне одно в голову приходит… лаборатория Альфис? — Я сначала тоже про это подумал. Но сомневаюсь, что… — Чернила непростые. — перебила она.       Присмотревшись к чернилам, Папирус выдал следующее: — Это и не чернила скорее всего. — А что это?       Папирус снял перчатку и отбросил её в сторону. Дотронулся пальцем до засохших чернил, напряг в пальце магию. — Хм. — задумался он, — Напоминает порчу. — Порчу? — Некоторые монстры пишут стихией порчи, если ты не знала. Как аналог чернил — хорошая идея. Только я не помню, чтобы Санс умел пользоваться порчей… — Это и не его записка скорее всего. — Почерк его. — Уверен?       Папирус укоризненно посмотрел на Андайн: — Я, по-твоему, глазницами ебусь? — Вполне. — тут же ответила рыба. — Что?! — возмутился гвардеец. — Ты же устал. — Андайн улыбнулась.       Папирус снова посмотрел на листок. — Я идеально знаю его почерк и ни с чем не спутаю даже под веществами. — А есть ручки, пишущие порчей? — Может и есть, подобными мелочами я не интересовался. Но, сомневаюсь, что это дешёвое удовольствие. Я бы на такую хрень не стал бы тратиться.       Папирус сунул листок с паролем к себе в инвентарь. — Но, если я окажусь в Королевской Лаборатории, может, я займусь проверкой.       И тут Андайн вспомнила… — БЛЯТЬ! Папс! — Что?! — Я вспомнила! У Альфис реально был какой-то сейф…       Скелет вопросительно посмотрел на неё. — И? — Мне кажется, это пароль от него. Я ещё помню, какой-то её коллега очень просил открыть этот сейф, на что она так огрызалась… — Сейф имеет ценность. — Да… И листок оказался у Санса.       И это… действительно было подозрительно. Даже очень. — Интересно. Ну, я посмотрю… — Мы сейчас можем пойти в лабораторию Гастера. Уже две веские причины. — А… точно. А где её сейф стоял, ты не знала? — Вроде на складе, но после появления Гастера там всё перелопатить могли. Можно ещё у него про сейф спросить, может, видел? — А может, он спизданёт, а сам его успел взломать и забрать всё содержимое. — Да ты погоди, может этот пароль не от него даже! А может, Гастер знал пароль? — То есть, ты хочешь сказать, что Альфис хранила этот сейф после смерти Гастера как зеницу? Более тридцати лет после его смерти? Это звучит уже безумно. — Папс, прошло не тридцать лет… чуть меньше.       Папирус гневно фыркнул: — Да похуй вообще. Пошли разбираться. — скелет направился к выходу из дома. — Только если Санс уже не вскрыл этот сейф. — Ура, приключения! — обрадовалась Андайн. — Я так по ним скучала! — Пиздец.