***
Поэтому, на изучение этой комнаты, он решил кого-то позвать. Этим монстром оказался… Напстаблук. — Спасибо, что согласился. — Да мне самому интересно, не благодари. — Интересно что? Про Асгора что-то новое узнать? — Естественно. В конце-концов, мы теперь главные участники истории, я считаю, что нужно как можно больше информации… Несмотря на то, что Асгор сдох, у нас осталось много вопросов… Как ты помнишь, из допросов много мы не выпутали, даже самое «близкое» окружение Асгора если и понимает, что с ним произошло и почему он настолько позволил себе полететь в далёкое на хуй, то не до конца. К тому же, Асгор крайне закрытый в себе хер жирный, это ты и сам знаешь. — Не понаслышке. — Вот тем более. Путь в неизвестную комнату вела лестница вниз. — А как ты открыл её вообще? — Потянул за книгу под названием «Заметки по приготовлению кисломолочного хлеба»… я хотел её убрать, а потом потух факел рядом горевший. Я его зажёг снова, потух с другой стороны, зажёг и… вместо книжной полки открылась потайная дверь. — Любопытно. Когда они спустились, автоматически зажглись факела. Это была небольшая, прохладная комната в тёмно-блёклых тонах, по центру которого стоял стол, украшенный черепами. — Похоже на склеп. — проговорил Напстаблук. — Причём, на очень безвкусный склеп. — Ты тут гробы видишь? — Нет, но сам антураж напоминает склеп. Даже запах какой-то тяжёлый, будто застоявшейся смерти. — Ты так говоришь, будто часто сидишь в склепах. — Ну… Бывало, будучи призраком. — Ах… Призраком. Монстры осмотрели комнату. — Книжки какие-то… Если это ещё одна библиотека… — Скрытая. — проговорил Папирус. — Ещё более скрытая, чем то, что у нас сейчас зовётся архивом. И кстати, на счёт запаха ты прав… Отдаёт чем-то гнилым. Напстаблук поправил очки, которые в полусвете очень ярко блеснули. — Это что? — Включил свою синестезию. Посмотри, откуда источник запаха. Робот дошёл до стола, затем обошёл его и остановился возле большого каменистого шкафа, который отдалённо напоминал какой-то саркофаг. Напстаблук открыл его. — А, ну да. — сказал он нейтрально. — Я, в общем-то, не удивлён. Папирус, быстро подойдя, посмотрел… Там были полностью сгнившие останки каких-то монстров. Скелет насчитал минимум троих монстров, каждый из которых был разрезан на несколько кусков испорченной плоти. — Псих. — процедил он. — Я? — удивился робот. — Асгор. Ты-то тут причём? — Я думал, тебя удивила моя реа… точнее, отсутствие реакции. — Мне плевать. А теперь отойди, я хочу посмотреть… — Фу блять… Ты чё творишь? Папирус взял одну голову в руки и посмотрел. — Папирус? — Бот. За спиной появился бот. — Анализ. — Алло? Ты что пытаешься сделать? Бот выпустил на голову луч. — Внимание! Идёт анализ… Пожалуйста, подождите. — Папирус! — ПЫТАЮСЬ ЕГО ОПОЗНАТЬ, ХУЛИ НЕ ПОНЯТНО?! — гаркнул он. — Внимание! Информация по части тела: голова. Данная голова… не опознана. Причина: жертвы нет в базе данных. — Понятно… — Ты серьёзно? — Мне интересно, кого он держал. На Асгоре и так много убийств, в том числе и тех монстров, дело о пропаже или убийстве которых не раскрыты. Многим их семьям интересно о их пропаже… — Тебе не насрать? Какое вообще дело до этого тебе лично? — А то, что среди них были и гвардейцы тоже. — злобно посмотрел на него Папирус, положив голову обратно в шкаф. — Тебя так интересуют гвардейцы? — Да. Если ты не гвардеец — язык попридержи, ибо своими попытками выёбываться ты только себя идиотом выставляешь. «Он реально с каждым днём всё более доставучий. У меня даже появляется желание ему врезать несколько раз до полусмерти.» — Максимум, что здесь идиотское — ваш локальный культ гвардейцев, который кажется ещё более психбольным, чем религиозный фанатизм. — Трижды повторять не буду: заткнись. Напстаблук вредно прыснул и направился куда-то в сторону, а Папирус решил осмотреть поверхность стола. Свечи, чернила, сложенные бумаги, какие-то конверты, золотой пыльный бокал для вина… Папирус увидел приметную книжку, которая была подписана изящными золотыми чернилами: «Дневник не слишком творческого импровизатора». Стоило ему открыть первую страницу, как первое предложение, написанное на бумаге, пробудило интерес: По правде говоря, я не понимаю, почему не смог предложить Франческо подобное сотрудничество. Мои мысли ведут себя странно. «Франческо?» На свадьбе будто мои эмоции притупились, уступая страсти, доселе которой не было и убывая мою серьёзность. Я не понял, что произошло. «Он про Ториэль…?» В меня будто что-то вселилось. Я сам не в своей тарелке и я это чувствую с недавних пор. Этот… мужчина. Он очень странный. Будто после него всё перевернулось. «Мужчина?» Кажется, мы не найдём с Ториэль общий язык. Я её испугал. Папирус задумался. «Сколько этим записям лет? О каком сотрудничестве идёт речь?» Папирус листнул дальше. Фиктивного брака не будет. Что ж, Виенна была права. «Виенна?» Сначала связывать строчки между собой по смыслу было просто, но когда Папирус пролистал порядка десяти страниц, содержимое строчек стало напоминать генератор случайных фраз: То, что попадает в раковину устрицы, не повреждает жемчужину. Очевидно, это не обо мне. Или моя жемчужина фальшивая. Отец будет мной недоволен, снова. Но да какая разница, если он лежит мёртвый? Теперь мы друзья. Он угостил меня чаем. «Это вообще друг с другом связано? И… Он рад, что его отца убили? Накануне его свадьбы???» Папирус едва ли не замер. «А возможно ли то, что он был в сговоре с матерью Ториэль? Он был одержим Ториэль и вполне на такую херню мог пойти… хоть ему и было 18 лет.» Но стоило вспомнить записи про некое «сотрудничество», скелет решил листать дальше, но уже чуть быстрее, дабы сначала собрать побольше информации, а потом склеить её воедино, если возможно. Я будто меняюсь. Подобно водовороту. Смотря на себя в зеркало, я вижу чёрта. Когда смотрю на себя в воду — начинаю блевать, но не от собственного отсутствия красоты (я хорош и замечателен), а скорее от того, что хочу ещё пива. «Ничего не помню. Чувствую в себе злость… кажется, и на себя тоже. Ториэль с подбитым глазом… Чёрт бы меня побрал!» До чего же прекрасно смотреть на этих жалких монстришек, неспособных даже два слова взять против меня. Я БОГ. Папирус вздохнул и стал листать ещё быстрее, пропуская по несколько страниц. Записи дошли до того, что Асгор писал рецепты о том, как печь пирог из дворовых собак. По всем этим записям можно было видеть, как Асгор всё больше и больше пишет о чём-то странном, ирреальном и бредовом и как его возможно реальные мысли стирались. Пролистав таким образом больше половины дневника, структура записей стала… меняться. Убей или будь убитым................................................................ После нескольких точек, на строке они внезапно свернули вниз и с помощью их Асгор нарисовал… спираль под фразой. Начались каракули и странные рисунки, не менее странные записи: ОН ХОЧЕТ НАС УБИТЬ. Я ЗНАЛ, ЧТО ОН НАМ НЕ ДРУГ. И рядом, следующей строчкой, без отделения от предыдущей, было написано: О ком я писал здесь? «Он всё время упоминает какого-то мужчину, отца, какую-то Виенну и Ториэль… Пару раз видел упоминания Мракобеса, Штиля, Альфис, Гастера, Миссис Поппи, ещё какие-то малознакомые имена…» Я БУДТО СЛОМАННЫЙ. БРАКОВАННЫЙ. ГРЁБАННАЯ ПЕЧАТЬ. Я НЕ МОГУ ЕЁ СНЯТЬ. Извини, отец. «Печать?» Я каждый раз всё больше с ума схожу. Меня обвиняют в том, что я не делал! Точнее, делал, но я почему-то не верю, что я мог сделать это! Умом наживают, а безумием и старое проживают… Однозначно обо мне. Что мне делать? «Мужчина… Печать… Безумие… Есть ли на самом деле в этом связь?» Я пишу о какой-то печати, но не понимаю. Ториэль сегодня выглядит недоброй. Я начинаю запоминать то, как избиваю её. Мне даже нравится её страдальческое лицо. Гастер не смог излечить Чару… ЯСНОВАВСЁЗАБЫЛТВОЮМАТЬБЛЯТЬ В основе любого невроза — неспособность забывать. Не согласен. Я нервничаю когда снова всё забываю. Во мне кипит злость и тревога. Я не мОГу сопротивляТЬСЯ. НУЖНО. СТАТЬ. СИЛЬНЕЕ. ОТЕЦ. Папирус стал листать дальше. Осталось совсем немного и последняя надпись на последней страницы была написана очень странным и крупным шрифтом: П О М О Г И Т Е Папирус напрягся. — Что за… «Какую-то откровенную херь прочёл, но она будто смысл имеет. От чего страдал Асгор и знал ли кто-то про это?» — Записки сошедшего с ума. — пожал плечами рядом стоящий Блук. — Кажется, наш дорогой Асгор в какой-то момент понял, что он и вправду поехал крышей. «Это очень интересно… И даже как-то неудобно.» — И, кажется, пытался с этим бороться… По крайней мере, вопросы определённые у него были. — Но никому решил не рассказывать о своих проблемах… — вздох. — И это его главная ошибка. Забивать на собственное психическое здоровье — удел крайне самонадеянных долбаёбов. — Асгор не слишком был доверчив, чтобы открываться какому-нибудь специалисту. Напстаблук осторожно перехватил дневник и стал листать его сам, как показалось Папирусу, скорее больше для вида. — Думаю, у него бы хватило на хорошего психомага, который мог бы без слов залезть в его башку. — Я думаю, что он очень ценил некоторую конфиденциальную информацию, которую лишним глазам и ушам точно не нужно было осваивать. И это я тебе как король говорю. — У тебя так много тайн? — Есть кое-что, конечно, как и у любого монстра. — И тем не менее, у тебя есть Гастер за спиной, Папс. — Да, это замечательно. Мне очень повезло, ньех-хе-хе. — А ему не повезло. — Лучше скажи, что узнал. Или ты стоял как истукан и смотрел на то, как я его дневник листаю? — Пф, нет конечно. — улыбнулся он. — Я изучил содержимое книжных полок. Пожалуй, здесь он хранит вообще всё: даже сокровенные какие-то записи. Где-то цеплял взглядом кричащее название тетради под названием «100 причин забыть мать». — Мать? — не понял Папирус. — Валери Дримурр. Считается пропавшей после смерти мужа… Ну и по совместительству — она моя подружка. — Подружка? — Да… — протянул он. — Она жива, это так, небольшой секретик. — Эм? А… Она… Она вообще здесь живёт? — Да, в Центре, я ей недавно помог даже в Новом Доме отвоевать квартирку получше, ибо из-за реставраций она чуть было дома своего не лишилась. Лично лицезрела весь Асгоров пиздец и троекратно жалеет, что не сделала аборт. Мудрая женщина. — Почему-то я почти никогда не слышал о матери Асгора. Расскажешь? — Она очень неприметная и не любит внимание, отношения с Асгеиром у неё были холодные. Почему она вообще за него вышла и родила от него ребёнка, по правде сказать, я так и не понял, она всячески избегала этих тем. Но вот что интересно: под именем Валери, то есть, под своим истинным именем, она известна ровным счётом до смерти Асгеира. После смерти она использовала магию иллюзий и свалила под своим чуть менее знаменитым псевдонимом «Евдокия» стала… портнихой. Не самая престижная работа, но зато с душой. Обожает спокойствие. — А ты прям уверен, что она Валери? — Сама сказала. — А ты с ней как познакомился…? — Мне нужен был портной — вот так и познакомились. — Давно это было? — Лет… двадцать назад, наверное. — Напстаблук отвечал лениво. — Если не больше. Это давняя история. — Зачем призраку нужен был портной? — Для Клайда. Он попросил. А ты почему интересуешься? — Просто интересно… банальные вопросы. — Мог бы и сам догадаться. — всё это время он не отвлекался от чтения. — Дневничок и вправду интересный. — Будто он не просто сам начал сходить с ума… — Ну… Есть и такое. Из-за Ториэль наверняка. «Блять, а ведь так он и не сказал, что нашёл.» — подумал Папирус. — Нет, Блук. Не в Ториэль дело. Дело будто в том, что произошло что-то ещё. — У него сдох сын. — короткое молчание. — И условно дочь. — И это тоже, но… Будто ещё что-то произошло. — Что? — Не знаю. Он всё время обвиняет какого-то мужчину в происходящем и часто пишет о том, что «отец будет недоволен». Его отец мёртв уже много лет, а о мужчине я… так и не понял, кого он подразумевает. Я доверяю записям здесь и верю шестому чувству гвардейца, что тут что-то есть. Папирус взял у Блука в свои руки дневник и перелистнул. — Тут Асгор пишет о своей симпатии к некой Виенне Ди`Амур. — Это королевская династия в Тербии… Любопытно. Асгор имел связи с Тербией. — Более того, Виенну он знал с детства, ибо каждое лето родители его возили в Тербию, к тому же, там его обучали фехтованию. Они были долгое время на связи, даже после смерти его жены. Виенна старалась поддерживать его… Тут даже есть фраза про последнее от неё письмо — незадолго до начала Коалиции… После этого о ней нет информации. — Надо бы поспрашивать про эту Виенну Ди`Амур и, может, даже пригласить к нам. Чувствую, увлекательная беседа задастся. — Слишком наперёд думаешь. — О, да ладно, раз уж информацию собираем! Кхм. Я кое-что нашёл тоже. Напстаблук протянул странную папку. — Что это? — Все жертвы Асгора, в частности те, кому не посчастливилось оказаться на стуле у Мучителя. Забавно, Санс работал не один. У Асгора было несколько королевских убийц. — Об этом я знаю, одного я даже случайно спалил с поличным однажды. На удивление, рыпаться не стал, показал и доказал, кто он и на кого работает и мы мирно разошлись. — вздох. — Пришлось сделать вид, будто я этого не видел. — Думаю, он бы тебя убил, если бы ты не был лидером КГ. Папирус стал просматривать имена дальше и приподнял бровь: — Тут даже моё имя есть. — Тебя он захотел убить за твою же «наглость», и, думаю, ты помнишь, как прошёл наш «дворцовый переворот». Но меня удивило больше не это. Напстаблук взял папку и стал листать, остановился на одной странице. — Смотри. Все жертвы Мучителя, да? — Да. — Смотри последнюю жертву, которая не отмечена галкой как «убит». — …Чего? — Папирус чуть не подавился, даже при условии того, что давиться ему нечем, — АНДАЙН? — Охуеть, да? Причём, в деле Мучителя об этом ни строчки. Я сейчас даже в архив зашёл, чтобы убедиться. — В какой архив? — Который в электронном формате. И да, я так через свою голову умею делать, как и дорогой Меттатон, поблагодаришь потом Гастера за такие чудные новшества. — Эм… А Санс же, вроде, сам ушёл с поста «судьи»? — Именно. Откуда тут имя «Андайн» взялось… Причём, если пролистать все страницы, то её имя больше нигде не светится. Будто он на что-то взбесился жутко, а потом что-то произошло и передумал её убивать. — Или Санс отказался. — Папирус задумался. — Хотя, зная его отношение к ней и её отношение к нему… Это как я и БП почти. — Ты дневник полностью смотрел? — Нет. Но если Андайн его «любовница» (мне почему-то даже стыдно это произносить), то, может… Что-то да есть. — Я думаю, она ему не дала просто, вот он и обиделся. — Андайн стала с ним спать намного позже. — А может это была первая неудачная попытка??? — Блук, отъебись. — Но ведь теперь интересно ведь, почему он решил убрать Андайн в один момент? — ухмыльнулся робот. — Навряд ли он передумал, у него такой функции в мозгу отродясь не было. «Андайн уже тогда была лидером КГ. Но даже если так… Почему? Мне казалось, Асгор её уважал до последнего. Или это тоже приступ его безумия и он смог это вовремя остановить? Увольнение Санса не более чем совпадение…» — Это всё, что ты нашёл? — Самописная книга про «100 способов забыть мать». — И как же? — Пункт первый: отвлечься. Пункт второй: отвлечься. Пункт третий: отвлечься. — Там так и написано? Робот тут же протянул ему книгу. — Да. — Папирус стал её листать и тут же скривил лицо, — Я проспойлерю: только на сотом пункте он напишет «забыть». Скелет сразу же листнул на последнюю страницу. ПУНКТ ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЫЙ: Отвлечься. ПУНКТ СОТЫЙ: ЗАБЫТЬ И СТЕРЕТЬ. — А тебе эта, эм, Валери, не рассказывала про Асгора? — Асгор для неё не очень желанный ребёнок и она не смогла из-за этого дать ему должного внимания и поддержки. — Судя по всему, она вообще не принимала участия в его жизни, а учитывая то, что он ещё тот истероид, его очень оскорбило то, что мать вообще им не интересовалась. В основном Асгор воспитывался Асгеиром. — Следуя из дневника, есть ещё один вывод: кажется, Асгеир был весьма строг к Асгору. — Естественно, ведь речь шла о наследнике. Асгеир куда больше заботился о собственном государстве, чем Асгор и ему очень важно было ответственно подготовить сына к тому, что однажды его не станет. — Что ж… Асгеир тоже не идеальный. Воспитать монстра, подобного себе, у него не вышло. — По правде сказать, это извечная проблема всех государств, где соблюдается монархия. Одни дети растут избалованными, другие — в чрезмерно строгих условиях под предлогом того, чтобы они «дохера не выёбывались и помнили о том, что сделали родители великого для того, чтобы у них с малых лет было всё», третьи наследнички так вообще самый отпадный тип — воевать с родственниками начинают, иногда даже с родными, за эту сладкую власть, чего стоят разного рода семейные цареубийства, о которых даже ты 100% наслышан. Более того, рожая выблядка только в замену себе и не воспринимая личность… с вероятностью 99% хрен из него выйдет король. — Тут, возможно, ты и прав. «Я теперь даже Гастера хочу попросить через некромантию на время воскресить Асгора, чисто чтобы поболтать… как иронично и наивно. А это вообще возможно, если я его в фарш изрубил?» — Лады, — сказал Блук. — Пойду глазами пробегусь по его идеям для Подземелья, там какие-то тома прям написаны.***
Прошло, по крайней мере, пара часов… — Пиздец он ёбнутый нахуй, — сказал Блук. — Он тут реально блять хотел какой-то хаос устроить, чтоб мы друг друга перебили к херам собачим! — И знаешь ради чего? — хмыкнул скелет. — Ради того, чтобы люди видели, что своих нам не жалко видите ли и что мы озверевшие убийцы. — Ну и бред… Он действительно хотел опозорить всех монстров и выставить из всех до единого бездушными! Я думал, таких идиотов не бывает. — К сожалению, бывают. — Как хорошо, что мы его отчекрыжили. — Ага. — А ты что читаешь? — «Планы о КГ». — А, ну конечно, тебя ж не интересует, как твой предшественник хотел убить всем мозги. Папирус недобро посмотрел на Блука. — Какая, к чёрту, разница? Сейчас кто король — он или я? — Именно, какая разница, если он сдох? Какое тебе дело до этих планов его в КГ, если ты всё равно там всё под корень перелопатил? Логика Напстаблука поражала. — Тебе делать больше нечего, Напста? Ты намеренно начинаешь язвить? — Почему сразу «язвить»? Я только вопросы задаю. — Хуйню ты несёшь, а не вопросы задаёшь, серьёзно, прекращай уже этот цирк. Выноси мозги кому-нибудь другому, если у тебя так жопа зудит. — вздох. — Я хочу посмотреть, в какой ансамбль пиздеца Асгор планировал превратить КГ и, как бы это сейчас парадоксально не звучало, может, что-то подчерпнуть для себя. — Чего??? — У нас тоже тоталитаризм, не забывай. Полной свободы не бывает, от неё только ещё больше проблем, потому что одни легко переступают чужие границы, а другие, буквально, кричат о том, чтобы им дали инструкцию «что делать». Все пытаются дать мнимую свободу, дозволенную, иначе по-другому никак. И, что самое забавное, немногие понимают эту, казалось бы, простую истину. Может, мир был бы чище. — Навряд ли. Все монстры ещё те идиоты… Как и люди, в общем-то. — И здесь тоже своя доля правды. Папирус отложил книгу и снова взял дневник в руки. — Ты его уже читал. — Ещё раз хочу…***
— Какая-то печать стояла на Асгоре. — задумчиво протянул Напстаблук. — Скорее всего, «мужчина», которого он упоминает, имеет к этому прямое отношение. Но он ни разу не упоминал его имя. — Или упоминал, но завуалированно. — Подумаем рационально: если этот мужчина имеет связь с печатью, значит — он опытный психомаг, а отсюда уже можно следовать тому, что этот мужчина — не очень слаб. — Может, Асгеир на него печать поставил? — Почему он? — Он хоть и считается воином ближнего боя, но есть некоторые заметки, где были упоминания о том, что Асгеир ими хорошо владел. У него в целом была хорошая магическая составляющая. — И тем не менее, в Воинах Света по силе ему уступал Герсон и, возможно, Аннет. Мракобес и Ботаника были ему неровней. — Воины Света были сильнейшими, нахер ты их сравниваешь? Напстаблук ответил не сразу: — Лучше покажи потом заметки про печати… Мне, как бывшему жителю при Асгеире, очень интересно про это почитать. — Напомни. — Папирус не смотрел на робота. — А если говорить о мужчине… И всё же если отбросить твой бред про Асгеира, ибо «Асгеир» и «мужчина» у него не одно и то же, то… Судя по тому, как часто он о нём пишет и что он с ним там делал, то, есть предположение, что это либо какой-то учёный, либо какой-то придворный маг. — Но у Асгора не было придворных магов. — А учёные у него есть. — С ним только Гастер был. — Ну, Гастер он и в Африке Гастер. — До Гастера с ним был… Не главный королевский учёный, а как его там… — Сигард? — Да, о котором, к слову, в один момент вообще перестала идти речь и его нарекли пропавшим без вести. — Но он не был магом… Точнее, у него вообще не было магии. — Сигард был нейробиологом, в частности изучал и психомагию. Знаю, звучит бредово, но ему отсутствие магии не мешало. Может, он на Асгоре эксперименты проворачивал? — Тогда почему Асгор ничего не говорил? — спросил Папирус. — Да хуй его знает, отмороженный. Или, как ты упоминал ранее, ему стирали память по чуть-чуть. Ну, мы уже мало что узнаем. — И всё же интересно, кто поставил печать, зачем, насколько она изменила его. Может, всё было бы иначе… Тем более, что на Ториэль он тоже жениться не хотел. — А везде пишут, что он вожделел её каждый божий день. — Вот именно поэтому мне и кажется, что это Асгеир. — И он его третировал после смерти? Нет, извини. Тем более, что печати умирают вместе с их создателями! Папирус задумался. — Ладно. Но мне всё равно кажется, что это кто-то из его родни, возможно, даже мать Ториэль… Меня теперь втройне это напрягает, учитывая то, что убийство Асгеира и так было крайне специфичным и даже тупым. — Павлерия — сестра Мракобеса. Делай вывод из этого. Если она смогла завалить его — значит, она не такая уж и слабая. — Она это планировала. Планировать может любой. — Ну и что? Папирус отложил дневник и выдохнув, процедил: — Да ничего, блять… Но меня теперь распирает. — Ну попроси Гастера, бля, воскресить Асгора на время… Как тогда, с Ольгой Сульголэ. — Ты видел вообще, во что я Асгора превратил в тот день, имея в руках тесак? — Ну… Думаю, он постарается. Или можно его же опросить, может, он что-то знает.