Покатаемся на карусели?

Антон не торопясь брёл до дома, покуривая сигарету. Настроение было слишком хорошее, ведь он уверен, что после этой встречи все обещания забудутся. Даже его друзья отвернулись, не имея больше сил терпеть всё это. А Арсений? Всего лишь очередной преподаватель, думающий, что может чем-то помочь, что-то изменить. Такие быстро сдуваются, увидев всю безысходность. И даже тот факт, что они родственные души, не имеет значения, если один из них уже давно похоронил себя. Но вся эта ситуация забавляла Антона. Перед тем, как полностью броситься в бездну, он решил позволить бросить верёвку. Ему было интересно, как глубоко она сможет достать на этот раз. Выбросив окурок у подъезда, парень направился к лифту и выжидающе облокотился о стену, смотря на белый потолок с множеством трещин. Он давно уже хотел переехать. Может, в другой конец города, а может за сотни километров от Питера. А лучше вообще сразу в ад. Там должно быть тепло. И место для Антона явно уже забронировано. Ухмыльнувшись пустоте, русоволосый вошёл в лифт, поднимаясь на десятый этаж. Он мечтал завалиться в постель и забыть этот бредовый день. И, найдя ключи в кармане, направился к своей квартире, но, сделав меньше десяти шагов, остановился, не веря своим глазам. — Что ты тут делаешь? — прикрытым спокойствием поинтересовался Антон, смотря на стоящую рядом с его дверью девушку. — Это правда? — Ирина отчаянно сжала пальцы, надеясь услышать отрицательный ответ. — Ты опять употреблял? Илья говорил, что в последнее время ты сам не свой, но я не думала… Не… Я не… — Ира, — ласково перебил её Антон, тем самым остановив ненужный поток мыслей. — Если ты уже всё знаешь, зачем пришла сюда? Девушка нахмурилась, делая шаг в сторону парня. Она не могла не заметить его внешние изменения от чёрной элегантной рубашки до синяка на щеке. Недовольно сжав губы, она слёзно посмотрела в зелёные глаза напротив, ожидая увидеть сожаление или надежду, но там веял лишь холод, полностью уничтожающий всё внутри их обоих. — Я волнуюсь. Антон, мы же друзья. Ты знаешь, как мне дорог… Мы что-нибудь придумаем. Ты же знаешь, Серёжа всегда был импульсивный, — Антон умилялся от её доброты и даже позволил себе улыбнуться, от чего кончики губ девушки немного поднялись вверх, и она уже более уверенно продолжила. — Нам просто нужно сесть и поговорить. Ребята тебя поймут. Особенно Илья. Ведь Оксана и для него была как сестра… В миг Антон помрачнел. Он уже не слышал, что ему говорит Ирина. В горле застрял ком, а грудная клетка поднималась в надежде не задохнуться от собственных страхов. Рукой он провёл по светлым волосам, скрывая тремор. Девушка не сразу заметила, что парень почти отключился, и хотела подойти к нему, но тут Антон резко выдохнул: — Не подходи. Минуту они так и стояли, пока русоволосый не успокоился и, не скрывая презрения, не посмотрел на собеседницу, тем самым вгоняя её в большее непонимание. — Ты лучше всех знаешь, что Серёжа никогда не поднимет руку без причины. Особенно на друзей, — тихо произнёс Антон, не давая возможности что-либо ответить. — Ты всегда была наивна. Мне даже боязно за тебя. Всё ещё веришь, что можно всё исправить? — парень оскалился, и девушка попятилась назад, широко распахнув глаза. — Не лезь туда, где ты не нужна, дура. Холодно и грубо. Парень следил за слезой, стекающей по красной щеке. Затем второй и третьей. Но, не шевелясь, стоял как статуя, не выражая никаких эмоций. — Я ведь считала, что мы друзья, — еле слышно прошептала Ирина, стараясь вытереть слёзы рукавом куртки. — Мы уже давно друг другу никто. Мне жаль, что ты увидела это лишь сейчас, — последний раз посмотрев на Антона, с потерянностью, девушка всхлипнула и, скрывая лицо за прядями волос, направилась в сторону лифта, проходя мимо парня, даже не прощаясь. Двери закрылись, а он всё ещё остался стоять на месте, но через мгновение ярость овладела его мыслями и, ударив кулаком о дверь собственной квартиры, Антон сполз на корточки, прикрывая глаза. Злость и презрение брали верх и все старания сохранить хоть что-то живое, человеческое, были в миг уничтожены. Очередной раз ударив рукой о дверь, Антон поморщился от боли. Прежние раны раскрылись, и маленькие пятна крови вновь появились на белой коже. — Дурёха, — тяжело выдохнул парень, а на щеке почувствовал что-то тёплое. Он заслужил всё это. Наперекор всему миру он шёл, терзая себя. И это только его крест. Он никому не позволит тащить свою же вину. Больше нет.

***

Всю ночь Антон ворочался на кровати от кошмаров. Они часто преследовали его во снах, и парень уже свыкся. Но каждый раз видеть мёртвые глаза сестры и безжизненное тело было слишком сложно. Ведь он мог остановить её. Мог спасти, но позволил случиться беде. — Антон, давай поклянёмся, что всегда будем вместе? — в тот день, сидя в больнице, где их мать только что умерла, спросила Оксана, со слезами смотря прямо на брата и больно вцепившись в его руку. — Даже смерть должна забрать нас вместе. Антон, пожалуйста, скажи, что ты никогда меня не оставишь. Что мы всегда будем вместе… — Но именно ты меня и оставила, сестрёнка, — прошептал парень, сидя в темноте и, не способный больше уснуть. Найдя сигареты на столе, он вышел на балкон в одном белье. Было холодно, но Антон как будто не чувствовал продрогшие пальцы рук. Нервно пытаясь зажечь огонь, он выронил сигарету, смотря, как она медленно падает вниз. — Блять, — лбом облокотившись о перила он громко завыл. Он не соображал, сколько времени прошло. Секунды стали минутами, а пространство вокруг исчезло, оставляя только холодный металл и пол. Когда голос охрип, и взгляд сфокусировался на огоньках фонарей в округе, он всё же достал другую сигарету и не без трудностей зажег её. Скорее всего было раннее утро, так как начало светлеть, и Антон был рад, что ему не придётся опять засыпать. На работу сегодня не надо, философии у него не было, но парень решил провести время в университете. Может, если окружающие увидят его, то окончательно поймут, что ему не нужна помощь. Зайдя в комнату, Антон взял телефон со стола. Время было почти пять утра. От недосыпа чувствовалась слабость, и парень пошел на кухню — сварить кофе, попутно надевая штаны и белый свитер. Только сейчас он почувствовал холод и озноб. Глаза слипались, а в животе было пусто. И пока он искал свою кружку, на телефон пришло сообщение. Не представляя, кто ему мог написать в такое время, русоволосый нахмурился, посмотрев на экран.

Неизвестный 04:48

Антон, ты в порядке?

Парень растерянно провёл рукой по волосам и отбросил телефон подальше, возвращаясь к приготовлению кофе. Но выглядел он немного встревожено и даже напугано. Могло ли быть, что он недооценил связь истинных? Если это так, то игра затянется, а ему очень этого не хотелось. В следующий час он просто сидел на диване, окутанный в плед. Озноб всё ещё не сходил, но бодрящий напиток хотя бы помог полностью разлепить глаза. Телефон в очередной раз заявил о новом уведомлении. Антон раздражённо взял его в руки, открывая все непрочитанные сообщения от Арсения, готовый просто выйти через балкон от такой настойчивости.

Неизвестный 05:06

Ты, наверное, спишь. Извини, если разбудил.

Неизвестный 05:22

Прости, меня не покидает чувство тревоги.

Неизвестный 05:39

Малыш, напиши, как проснёшься.

Читая всё это, парень думал, а стоит ли что-то ответить. Он уже давно не спит, и, возможно, из-за него и преподаватель не мог уснуть. Он понятия не имел, каким образом работает вся эта связь родственных душ. И пока что она не приносила ничего, кроме дискомфорта. В любом случае их не связывало ничего, кроме этого глупого суеверия, и Антон просто забил, не собираясь ничего писать. Он никому ничем не обязан, и никто не имеет права чего-то требовать. Уже в университете, сидя на первой лекции, Антон пожалел, что вообще пришел сюда. Он даже не мог голову держать ровно. А смысл слов преподавателя был настолько непонятным, что изредка русоволосый задавался вопросом, что за язык они изучают. Нервно теребя ручку, он поглядывал на время, дожидаясь окончания лекции. И когда их отпустили, он быстро сгрёб свой рюкзак, направившись в уборную. Озноб только усилился, как и дрожь в теле. Лоб покрыл холодный пот и, повернув кран, парень плеснул себе в лицо холодной воды. Неужели все походы в университет будут заканчиваться так плачевно? Грустно усмехнувшись, Антон поправил пряди волос и, посмотрев на измученное отражение в зеркале, спокойно развернулся, направляясь покурить. Он решил пойти во двор кафедры философии. Там никто его не знал, да и была надежда на компанию Ляйсан. Хоть они и не были друзьями. Они и не стремились ими быть. Просто знакомые, которым есть, о чём поговорить. Издалека увидев знакомую фигуру, русоволосый мягко улыбнулся, вставая напротив девушки и спиной прислоняясь к дереву. Она молча протянула пачку сигарет, и парень, не отрывая глаз от её лица, достал одну, благодарно кивнув. — Хреново выглядишь, — подытожила Ляйсан без единого намёка на жалость. Скрестив ноги и, одну руку пряча в кармане, парень произнёс: — Скажи что-нибудь, чего я ещё не слышал. Вокруг была шумиха, как и каждый рабочий день. Голоса людей раздражали. Все эти фальшивые улыбки и лесть. Ветер поднимался, навязчиво ероша волосы Антона. Запах дыма направился прямо в сторону прохожих, отчего те поморщились, отходя подальше. Парень лишь презрительно хмыкнул, произнося: — Вообще нет настроения идти на пары. Ляйсан посмотрела на него, что-то обдумывая, и как будто сама себе кивнула в подтверждении. — Можешь пойти со мной. У меня философия. Изучаем Артура Шопенгауэра. Разбираем его творение Мир как воля и представление, — выпустив дым из лёгких девушка пожала плечами. — Если, конечно, это тебя заинтересует. — Предлагаешь свалить с лекции, чтобы пойти с тобой? — хмыкнул Антон. — Почему бы и нет. Заходя в кафедру, они направились по знакомой парню дороге. И только сейчас он сообразил, что даже не спросил имени преподавателя, хотя следовало бы. Что же, это может быть занятно. Придя за пять минут до начала лекции, они зашли в аудиторию, только по сравнению с прошлой, тут стол стоял прямо у входа, и Антон не имел возможности скрыться от голубых глаз, что с удивлением следили за ним. Видимо, сама судьба не позволяет им разойтись. — Ты что тут делаешь? — нахмурился Арсений, руками упираясь в стол. Парень хотел подойти и разгладить эту морщинку на лбу, но тут было слишком много свидетелей. Ляйсан остановилась у второго ряда парт и с непониманием и интересом любовалась этой картиной. Русоволосый же подошел чуть ближе к брюнету и, взяв чёрную ручку со стола, покрутил её в руке. — Пришел учиться, — без насмешки и сарказма. Просто сухой факт. Но, подняв взгляд на уже спокойного и уверенного преподавателя, не смог удержать улыбки, вспомнив свою маленькую шалость вчера в кофейне. — Не бойтесь, приставать не буду, — в ответ возмущённый взгляд, хотя что-то игривое блеснуло в голубых глазах. Помахав ручкой перед носом, Антон сделал пару шагов назад, произнося: — А это я одолжу. Мне же надо чем-то писать? И поспешил занять место с Ляйсан, а Арсений так и остался стоять в лёгком смущении. Такое поведение студента его умиляло. Он как котёнок, показывающий свои коготки. И чем непослушней, тем интереснее будет его приласкать. И он никогда не признается, что Антон забрал его любимую ручку, что рад видеть парня здесь, у себя, хоть тот скорее всего прогуливает свои пары. — Занятное зрелище, — прокомментировала Ляйсан, когда они уселись в середине. — Не расскажешь? Задумчиво покрутив взятую ручку, русоволосый отметил её немалый вес. Она была металлическая. Посмотрев на Арсения и встретившись с его заинтересованным взглядом, Антон тихо ответил: — Он мой истинный. Девушка больше не задавала вопросов. Это не её дело. — Что же, думаю, можем начать, — произнёс Арсений оглядывая студентов. — Сегодня я бы хотел уделить больше времени произведению «Мир как воля и представление». Давайте поговорим о том, с какими теориями нас знакомит эта работа. Мужчина увлекся беседой о метафизической системе трансцендентального идеализма Канта, пытаясь вытянуть ответы из студентов, но то ли книгу никто не читал, то ли их не интересовала философская дискуссия. Антон же просто сидел, не отводя взгляда от брюнета. Тот как всегда выглядел слишком идеально. Пиджак, не скрывающий крепкое телосложение и красиво обтягивающие джинсы. Только сегодня волосы не слушались, и чёлка падала на лоб. Но даже это не разрушило образ аристократа. Отчаявшись, Арсений немного грустно улыбнулся, предложив: — Философия Шопенгауэра придерживается того, что вся природа, включая человека, — это выражение ненасытной «воли к жизни». Если кто ответит, что такое по мнению Шопенгауэра воля, обещаю поднять оценку на следующей контрольной. А философы неуверенно поглядывали друг на друга. — Философия Шопенгауэра придерживается того, что вся природа, включая человека, — это выражение ненасытной воли к жизни, — выдохнул Антон, обращая всё внимание на себя. Преподаватель скрестил руки на груди, не понимая, как этот студент из факультета филологии мог знать больше, чем остальные из кафедры философии. — Может пояснишь? — Арсений не хотел упустить шанс получить ответ. — Ну, тут всё просто. Именно благодаря этому желанию жить человечество испытывает страдание. Желание большего — причина ещё больших страданий, — бросил Антон и уже чуть тише добавил. — Жизнь — это страдание. Арсений почувствовал смену эмоций. — Довольно пессимистично, но это так, — согласился преподаватель и, делая пару шагов в сторону аудитории, посмотрел прямо на русоволосого. — При таком раскладе, какой смысл этого страдания? — А разве он есть? — поинтересовался студент, забывая о том, что они сейчас на лекции. Его взгляд стал пустым и отстранённым. Именно этот взгляд был настоящий. Именно он пугал Арсения. — По словам Шопенгауэра, искусство — это спасение от всего абсурда. Но разве искусство может быть этим всем, что заставит человека жить? — По-твоему, человека нужно заставить жить? — Арсений был откровенно заинтересован и выжидающе следил за студентом, который поднял свои зелёные глаза прямо на него. — По-моему, человека ничто не может заставить жить. Не все просили о жизни, не все хотят жить столетия, — минуту стояла гробовая тишина, пока мужчина не похвалил Антона за размышления и не перешёл к более подробной аргументации. — Даже приятно знать, что я не одна такая безнадежная, — произнесла Ляйсан, чем вызвала тихий смешок со стороны парня. Он больше не лез в разговоры, в руке покручивая ручку и погрязнув глубоко в своих мыслях. Очнулся лишь когда девушка стукнула его, говоря, что им пора уходить. Встав, Антон закинул рюкзак на плечо, направляясь к преподавателю. — Думаю, она Ваша, — и положил ручку на стол. Брюнет приподнял брови, ухмыляясь. — Да неужели? — он оглядел своё имущество и уверенно произнёс. — Ты же ничего не записывал. Так зачем брал? — Чтобы Вас выбесить, — пожал плечами студент, отстраняясь от стола. Ляйсан стояла у двери. От такого ответа Арсений хищно ухмыльнулся, делая шаг в его сторону. — Поверь, Антон, меня сложно довести. Особенно такими способами. — Ну тогда представим, что мне просто нужна была ручка, — предложил Антон, поворачиваясь в сторону выхода, но Арсений его окликнул. — Антон, скажи, ты… в порядке? — вроде самый простой вопрос, но русоволосый встал как вкопанный, ища правильный ответ. У него же всё отлично? Вряд ли, но он свыкся с нынешним состоянием, обманывая всех, даже себя. — Конечно, — выдохнул сквозь зубы и быстрым шагом направился за дверь. Арсений остался один в пустой аудитории. Он видел, что это была ложь. Самая отчаянная, что он видел. Он чувствовал эту боль и хотел вырвать грудную клетку вместе с душой, но лишь достал телефон из кармана и, сев на стул, дожидался гудков. Через десять секунд послышался голос друга и, прикрывая глаза одной рукой, Арсений с горечью произнёс: — Паша, я так больше не могу. Мне нужна твоя помощь.