Покатаемся на карусели?

Хотелось кричать до потери голоса, но также на век замолчать, чтобы никто не лез с расспросами. Хотелось убежать так далеко, где никто даже имени не спросит, но сил хватило лишь на дрожащих ногах дойти до угла улицы. Тёплые слёзы засохли на щеках от холодного ветра, который запутал пряди волос девушки, разнося их в разные стороны. Она остановилась, не зная, куда идти, и покачнулась на месте от бессилия, готовая сползти на колени. И плевать, что грязно и холодно, а прохожие бросают странные взгляды, не торопясь что-либо делать. Ляйсан этого и не нужно было. Ей было больно. Холод, что так долго сопровождал, начал убивать её саму. Это не её судьба. Разве Бог мог так ошибиться? Разве Бог мог отнять жизнь у кого-то лишь чтобы она почувствовала тепло? Тепло, которое оставляет ожоги не только на коже, но и на душе. Девушка потихоньку начала оседать на землю, желая провалиться сквозь неё, но за спиной услышала быстрые шаги и уже знакомый запах одеколона. В последний миг почувствовала крепкую хватку поперёк талии, что не позволила грохнуться посреди улицы. Ладонями опёршись о сильную грудь, Ляйсан носом уткнулась в чужую шею, перевязанную тёплым шарфом. Прерывистое дыхание и дрожащие пальцы. Воздуха не хватало, и девушка чувствовала себя как загнанный зверь. Второй ладонью Павел успокаивающе гладил её спину, в мыслях гадая о причине такой реакции. — Тише, малышка, тише, — шептал он, вспоминая их первую встречу, а Ляйсан дрогнула, намереваясь вырваться, но мужчина лишь крепче её обнял, оглядываясь по сторонам и зло сверкнул взглядом на недовольно их обходящую женщину. — Пусти, — приглушённо произнесла Ляйсан, ещё раз попытавшись вырваться, но железная хватка не исчезла. — Нет, — уверенно произнёс Павел, прикрывая глаза и чувствуя раздражение и усталость своей истинной. — Отпусти! — уже крикнула девушка, выворачиваясь на месте от таких нежных прикосновений и на миг у неё получилась освободиться, но тот перехватил её уже спиной, прижимая к себе и заключив в кольцо рук. От безысходности Ляйсан не сдержала нового порыва слёз и, не имея возможности их убрать, лишь закрыла лицо волосами, надеясь спрятаться от взгляда карих глаз. Но Павел не слепой. Он хотел позволить девушке выплакаться. Он чувствовал, что ей это было нужно. И только крепко держал её, тихо шепча прямо на ухо: — Не бойся. Я тут. Поплачь. Я с тобой. И Ляйсан не сдержалась. Ей было всё равно, что они на улице, что где-то в кафе Антон возможно ждёт её, что она пообещала сама себе не показывать страх и отчаянность другим. Всё это лишь её, и она надеялась, что никогда не найдёт своего истинного. Девушка помнит, как отец бил её, как говорил, что она лишь пустое место, не достойна быть его дочерью. Она помнит глаза матери, которые безжизненно смотрели прямо на неё в тот день, когда отец ушёл. Когда он даже, не назвав причины собрал вещи и покинул их дом. Ляйсан больше не верила в этот бред об истинной любви. Она больше не могла любить. Она и не хотела. Но теперь, когда тёплые руки держат её, не позволяя спрятаться от собственного страха, девушка хотела просто остаться на месте и чувствовать доносящееся тепло и то, как чужие эмоции нежно окутывают её разум. Никто не знал, сколько времени прошло, но лишь когда истерика подошла к концу, оставляя хрупкое тело изредка содрогаться, Павел развернул девушку лицом к себе, пальцами вытирая её слёзы. Он мягко улыбнулся, и Ляйсан могла заметить небольшие морщинки вокруг его глаз. Слишком нежно. Пожалуйста, не смотри на меня так, — хотела сказать, но вместо этого тихо шепнула: — Я не боюсь. Пусти. И на этот раз мужчина отпустил девушку из цепких рук, но не отошёл. Он спокойно следил за её метаниями, думая, как бы просто поговорить. — Бояться нормально, — всё-таки произнёс. — Ненормально отрицать свои страхи. — Ты психолог? — хмыкнула Ляйсан, на что Павел усмехнулся, убирая руки в карманы. — Вообще-то психотерапевт, — поправил, довольно улавливая лёгкий шок в глазах напротив. — Но сейчас я тут не как профессионал, — и, чуть подумав, взял ладонь девушки в свою поглаживая и добавил. — Сейчас я тут ради нас… И только… Прикрыв глаза и сделав тяжелый выдох, Ляйсан надеялась, что сейчас проснётся в своей кровати и что всего этого не было. Что это лишь шутки разума и, возможно, она потихоньку сходит с ума, но открыв глаза, она увидела всё ту же улыбку, что так трогала душу. Страшно. Выдернув руки, девушка сделала пару шагов назад, грозно произнося: — Нет никаких нас. Я не поверю в эти глупые иллюзии. Тебе не стоит… Не надо… — Ладно, ладно, тише, — Павел протянул ладони, показывая жест примирения. Он задумчиво рассматривал девушку, что нервно подскакивала на месте, а глаза покраснели из-за слёз, и поправив свой зелёный вязанный шарф, спокойно поинтересовался. — Ты боишься или не доверяешь? — Я просто больше не верю, — прошептала Ляйсан, растирая глаза и пытаясь сфокусировать взгляд на мужчине. Поджав губы, она замолчала, понимая, что прежде ни с кем не была так откровенна. Это пугало. Хотелось остановить время и перемотать плёнку, но в жизни даётся лишь один кадр. Его можно уничтожить, стереть, сжечь, но вместе с этим исчезнет и память, и смысл… Павел достал кошелек из кармана и, найдя свою визитку, протянул её своей родственной душе, замечая смятение в её глазах. — Мой номер, — пояснил, но видя нескрываемую недоверчивость чуть мягче добавил. — Просто на всякий случай, если захочешь поговорить или… нужна будет помощь, — убедительно, осторожно. Внушить, что есть выбор. — Я не навязываюсь, но просто ради моего спокойствия. Пожалуйста. И капкан закрылся.

***

Антон скептически смотрел на Арсения, пытаясь осмыслить его слова, но проникнуть в мысли преподавателя так и не удалось. Взяв кружку кофе, что принадлежала Павлу, парень хмыкнул, заметив от такой наглости приподнятую бровь напротив. — Ваш друг всё равно нескоро вернётся. Жаль, если кофе остынет, — решил пояснить и тут же задать интересующий вопрос. — Десять дней, значит? Может хотя бы объясните, для чего? Антон не мог не смотреть в эти голубые глаза. Как будто перед ним сидел ангел, укравший цвет неба. Так поэтично. Но Арсений был слишком идеальный… Жалко даже разбить, измазать в собственной грязи… Таким не место рядом с ним. — Да, десять дней, — подтвердил мужчина, скрещивая ноги и усаживаясь поудобней. Парень так и сидел полубоком к окну. — А причина… — сыграв лицо задумчивого персонажа, он лишь посмеялся, напомнив. — Ягнёнок, ты же сам говорил, что сейчас мой ход. Или ты забыл? Усмешка и блеск в глазах, на что Антон стал нервно постукивать пальцами о чашку, привлекая заинтересованный взгляд. — Помнится мне, Вы опоздали. Пропустили свой бросок костьми, вышли в аут… Что поделать, — и, криво улыбнувшись, парень презрительно облокотился спиной подальше от стола. — Медленно играете, Арсений Сергеевич. — Просто кое-кто не соблюдает правила, — пожал плечами преподаватель, отпивая кофе. Он и в самом деле не надеялся на такую быструю встречу. Парень был непредсказуем. И даже связь душ не позволяла понять его. Были отрывки, вырванные куски, поверхностная пустота, но также кое-что глубокое, спрятанное от всего мира, о чём парень и сам забыл. — А правил и не было, — медленно, по слогам произнёс Антон, не веря, что продолжает это общение. — Вы тут, потому что я Вам это позволил. Вы играете, потому что мне интересно, как долго Вы продержитесь, — в зелёных глазах сам бес танцевал вальс, и Арсений не мог пошевелиться. Он понимал, насколько Антон прав. Захочет он исчезнуть, и брюнет ничего не сможет с этим поделать. Шансов победить мало. Шансов на победу почти нет. — Но тем не менее я позволяю Вам сделать свой ход. Жаль, если Вы так быстро уйдёте с шахматной доски. — Значит, я лишь пешка? — грустно улыбнулся преподаватель, принимая такой исход. Сейчас главное правильная стратегия, и гордости здесь места не было. — Моя просьба неизменчива. Русоволосый сощурил глаза, пытаясь увидеть что-то, что было рядом, но неуловимым. Как призрак. Лёгкие шорохи как от занавесок во время сильного ветра. Окно открыто и позволяет уловить сильные колебания, но воздух не поймать. Он входит тихо, оставляя лишь погром. И не всегда разбитые вещи можно починить. — Позвольте поинтересоваться, для чего Вы просите у меня десять дней? — со стороны беседа выглядела как деловая встреча и никто бы не додумался, о чём же они на самом деле разговаривают. — Хочу показать тебе, что значит быть живым… — после этих слов повисло гробовое молчание. Антон впал в ступор. Нечитаемым взглядом упёрся в брюнета, а в мыслях карал себя за такую позволительность. Нагнувшись вперёд, парень одним локтем упёрся в колено и, положив подбородок на ладонь, не мог совладать с рвущимся истерическим смехом, от которого у Арсения пробежали мурашки по коже. Егор насторожено взглянул на единственный занятый столик, но решил не вмешиваться, куда не просят. Хотя, чувствовал ответственность за Антона, и был готов прийти на помощь, если понадобится. Русоволосый с насмешкой покрутил головой, не веря в услышанные слова. — Быть живым, да?.. — его глубокий голос проник в самую душу преподавателя. — Забавно… — Что именно тебе кажется забавным? — мужчина пытался сохранить спокойствие, на что парень только снисходительно улыбнулся, поясняя: — То, что даже почувствовав мою душу, Вы пытаетесь найти что-то живое во мне. Ведь что бы быть живым, нужно хоть что-то живое иметь внутри. — Тем лучше для тебя, не так ли? — решил вступить в игру Арсений. — В таком случае, что тебе стоят эти десять дней? Тебе даже нечего бояться. Ты в любом случае в выигрыше, ягнёнок. Очередной раз, услышав эту кличку, парень нахмурился, но ничего не сказал. Преподаватель был прав. Что он теряет? Да и отступать уже поздно, поэтому, допив кофе, Антон встал, убирая гитару ближе к стене, и сквозь зубы выдохнул: — Ладно, десять дней… И что теперь? Арсений победно улыбнулся, неспеша вставая со стула, и подошёл к Антону, всё ещё стоявшему рядом со столом. — Ну, я пропустил свой ход, так что позволь получить компенсацию… Протянув руку к щеке парня, мужчина одним рывком притянул его к себе и, воспользовавшись недоумением русоволосого, настойчиво впился в его губы, отрубая все пути к отступлению. Антон попытался оторваться, но брюнет крепко его держал, требовательно кусая его губы. Ни капли нежности. Ни капли сожаления. Парень на миг забыл, что они в кафе. Арсений подтолкнул его к стене, одной рукой зажимая запястья над головой, а другую положил на грудь, чувствуя ускоренное сердцебиение парня и неровные выдохи из груди. Склоняясь вниз к шее, мужчина обжигал своим дыханием нежную кожу парня и оставлял поцелуи, тем самым вырывая тихий стон. Ухмыльнувшись, Арсений вернулся к мягким губам Антона, блаженно вдыхая запах кофе. Он пальцами зарылся в светлые пряди волос и, оставив последний поцелуй, отстранился, довольно смотря на подрагивающие ресницы парня и красные щёки, а в зелёных глазах был гнев и холод, от чего преподаватель быстро отпустил своего студента, делая пару шагов назад. Антон так не привык. Он не беспомощный. Но Арсений как будто пытался отнять последний глоток воздуха, оставив безжизненное тело посреди пустыни. Зарыть заживо. И первый раз за долгое время парень почувствовал страх. — По Вам ад плачет кровью, — зашипел студент, хватая свой рюкзак и быстрым шагом направляясь к выходу. — Антон, — окликнул его брюнет, садясь на свое место и даже не повернув головы, напомнил. — Десять дней. Пожалуйста, ягнёнок, не забудь. Громко хлопнув дверью, Антон вытащил пачку сигарет из кармана и, найдя огонёк, направился по длинной улице в сторону остановки, надеясь встретить Ляйсан по пути. Он не был уверен, куда делась девушка, но, пройдя пару сотен метров, в конце улицы увидел две знакомые фигуры. Выдыхая дым, парень пошёл вперёд, смотря, как Павел протягивает маленькую карточку Ляйсан и девушка впала в ступор от непонимания. Сначала он хотел остановиться где-нибудь неподалёку, ведь всё-таки это не его дело, но, увидев растерянность и недоверчивость в её взгляде, всё-таки подошёл к ним, одним движением вырывая визитку из рук Павла, и чуть удивился, прочитав, что он профессиональный психотерапевт. — Ну надо же, — и, демонстративно положив её в карман куртки Ляйсан, отстранённо посмотрел на мужчину, выдыхая дым и выбрасывая окурок на землю. — Думаю, Арсений Вас уже заждался. У него достаточно впечатлений, так что Вы не заскучаете, — и, приобняв ошеломлённую девушку, на последок кинул. — И не стоит чего-то ожидать от этой встречи. Это ничего не меняет. Павел мог только стоять, глупо моргая и не веря тому, что происходило в последние минуты. Он не привык, что его отбрасывают. Что уловки не работают и его обошёл простой парень. Но в тоже время он был рад данной интриге. Тем интереснее будет наблюдать за другом. — Ну, Арс, удачи тебе с ним, — посмеиваясь, мужчина развернулся в сторону кофейни. Хотя и чувствовал грядущие беды.

***

— Не городок, а прелесть, — произнёс Антон стоя у остановки и смотря на капли дождя, что покрывали дороги. Ляйсан до сих пор не поднимала взгляда на него и нервно теребила пряди волос, что парень не мог не заметить. — И что же тебя так беспокоит? Девушка дрогнула, уставившись на лужу прямо у ног, и невольно выдохнула, опуская руки. — Просто… Такое ощущение, что… что-то не так… Знаешь, как будто до этого я была не…я? И сейчас что-то дрогнуло… И… Мне страшно, Антон… — шепнула Ляйсан, наконец посмотрев в глаза парня. — …Вдруг всё это не правда? Вдруг я просто вообразила себе что-то и… Теперь не могу понять суть? Не могу увидеть всей картины?.. Я… Что мне делать?.. Ведь, буквально час назад всё было нормально, но эта встреча… Я не верила… Я не думала… Чёрт… Так не бывает… Почему опять я? Для чего? Зачем? Я же больше не могу… не могу… любить… Но, блять… Девушка прикрыла лицо руками, а Антон просто обнял её в надежде успокоить. Он понимал её замешательство. Он и сам был не в лучшем состоянии. Всё было слишком странно. Неизвестно. Даже… с надеждой? — Я не знаю, Ляйсан, не знаю, — всё, что мог сказать. Дождь ненадолго заглушил боль, что оба так долго скрывали. Пальцы подрагивали от холода, а проезжающие машины оставляли лишь капли луж на одежде. Через пару минут телефонный звонок прервал их раздумья и, отпрянув от девушки, Антон достал мобильный, но, увидев входящего адресата застыл. Серёжа. Русоволосый посмотрел на Ляйсан и, не отрывая от неё взгляда, ответил. — Что тебе нужно? — холодно поинтересовался, вспоминая их последнюю встречу. Но голос Серёжи на том конце звучал приглушенно и слишком отчаянно: — Антон, Илья в больнице… Подумал, ты захочешь знать… Я… Мы не знаем, выкарабкается ли он, но… В общем, если ты всё ещё считаешь нас своими друзьями, пожалуйста, приходи… Антон… Ты… ты нам нужен, пожалуйста…