***
Гермиона пошла подальше от купе, где сидели мародеры. Доносился веселый гомон из-за закрытых дверей, отдающийся звоном в ушах, заполоняющим мысли. Это было странное чувство радости, что все они живы и счастливы, и боли, что она еще больше боится потерять их всех. И еще бы немного, и от избытка скрываемых эмоций девушка стала бы непредсказуемой. Еще бы чуть-чуть, и волшебница бы крепко обняла Джеймса, разрыдалась на груди Сириуса, задушила бы голыми руками Петтигрю, и, конечно же, испортила весь свой план, тут же затаив в них непонимание и подозрение. Это было ни на йоту не легче, чем она даже могла себе представить. Но она лишь приветливо улыбалась, беседовала с ними, слушала. Гермионе было как никогда комфортно с ними, ей нравилось слышать издевки Сириуса и Джеймса, обращенные друг к другу, смущенные и тихие извинения Ремуса и не связывающийся с образом крестного Гарри флирт, на который не хотелось злиться, как сделала бы она раньше, но сейчас… Ей хотелось и побыть рядом с ними, напитаться их присутствием, запомнить каждый их жест, каждый взгляд, и убежать, чтобы только не видеть их в своей голове, когда будет закрывать глаза. Мерлин, как же сложно было держать определенную дистанцию в их отношениях уже сейчас. А чего же тогда ждать в конце года? А еще через год? Когда она покинет их насовсем? Нельзя было полагать, что Грейнджер не привяжется к ним, она уже была готова сделать что угодно, лишь бы быть все время рядом. Нет, она опять думает о них, об этих безрассудных, храбрых мародерах. Нельзя. Гермиона устало размяла шею, подняв и опустив голову, и увидела, что дошла до последнего вагона, остановившись у двери, ведущей на небольшую открытую платформу. «И как я вообще не буду о них думать, если целый год буду их учителем?». Открыв дверь, Гермиона вышла на площадку, ветер ударил в спину, заставив до этого бережно уложенные Аурелией волосы сбиться на лице в ужасный спутанный комок. Разгребая кудрявые пряди, девушка прошла к перилам, но ударилась ногой обо что-то, тут же выставив перед собой волшебную палочку. — Добрый день, профессор, присаживайтесь, я не против компании, — сказала сидевшая на полу девушка в забавном фиолетовом платье с расшитыми по подолу помпончиками, с длинными белыми волосами, волнами спускающимися на плечи. Гермиона, облегченно выдохнув, убрала палочку и всмотрелась в лицо незнакомки. В Грейнджер можно было прочитать удивление: она догадывалась, кто перед ней. — Откуда ты знаешь, что я преподаватель? — любопытно спросила девушка, наклонив набок голову. — Вы очень нарядно выглядите, вряд ли стали бы так одеваться, чтобы спрятать все за обычной школьной мантией. И ваша военная реакция выдает в вас опытную волшебницу — никак не школьницу, — просто ответила блондинка, добавив. — И еще вы сказали вслух, что целый год будете учителем. — Действительно. Я что, и правда, сказала это вслух? — рассмеявшись, спросила Грейнджер, наконец, садясь рядом с ней на пол, свесив вниз ноги. — Боюсь, что да, — кивнув, ответила девушка. — Но если это был секрет, то я могу сохранить его. Я люблю хранить чужие тайны. Секреты нужны… — Чтобы ими делиться, — закончила Гермиона, теперь на все сто уверенная, что знает эту девушку. — Нет, я, конечно, здесь инкогнито, но через несколько часов меня представят перед всей школой. Так что секрет будет уже просроченным, — ответила новая преподавательница, весело улыбнувшись, про себя замечая, что за этот день улыбка на ее лице была чаще, чем за весь этот год. — Я — Эванна Розье, Когтевран, — представилась девушка, взглянув на Гермиону немного отстраненным взглядом. — Профессор Гермиона Дрейер, Защита от Темных Искусств, — ответила волшебница, пожав протянутую ладонь мамы Полумны Лавгуд. — Я люблю это место, сюда никто не приходит. Поэтому можно подумать и посмотреть на виды. А еще ветер здесь хорошо сдувает всех мозгошмыгов, — загадочно улыбаясь, стала рассказывать Эванна. — У вас их, кстати, очень много, это может быть вредно для вашего мозга. — Мне тоже очень нравится здесь, — сказала Дрейер. — А что, они действительно могут быть так опасны? — Скорее всего, вы слишком много думаете и мало делитесь своими мыслями, а мозгошмыги их любят, через уши попадают в череп и вызывают размягчение мозга, — неизменно спокойным тихим голосом пояснила Розье. — Тогда надо чаще бывать на улице, чтобы ветер сдувал их, — сказала Гермиона. — Или избавиться от этого груза мыслей. На сильном ветре можно простудиться. Я всегда могу выслушать, под предлогом, что вам нужна помощь, чтобы сделать венки из дьявольских силков, — предложила когтевранка, поворачиваясь к своему преподавателю, заставив волшебницу улыбнуться и опустить голову на придвинутые к груди коленки. — Но сейчас вам лучше побыть одной, а мне давно пора покормить свою мантикору, — добавила девушка, вставая на ноги. — До свидания, профессор. — До встречи, — лишь ответила Гермиона уже закрывающей за собой дверь Эванне. Так она ехала, думая об очень многом, пока поезд не стал снижать скорость, приближаясь к родному Хогвартсу. Грейнджер перелезла через перила, легко спрыгнув на рельсы, не боясь даже сломать свои каблуки после многочасовых тренировок с Лией по ходьбе в этих адских туфлях. Но сейчас она уже к ним привыкла. Когда поезд стал подъезжать к платформе, профессор трансгрессировала к главным воротам школы и поспешила внутрь.***
В Большой зал стали стекаться студенты, весело галдя и смеясь, предвкушая прекрасное начало учебного года. Они рассаживались по своим столам, ожидая, когда соберутся все учителя, и начнется распределение первокурсников на факультеты, для которых это был один из самых волнительных моментов, а для остальных, уже прошедших через это — один из самых раздражительных. Все с нетерпением желали приступить к роскошному школьному ужину и отправиться в свои постели, ведь, несмотря на приятное время, проведенное в Хогвартс-экспрессе, все жутко устали. Но все-таки волнение тучами спустилось и на лица некоторых старшекурсников, сидевших за столом Гриффиндора, которые спорили друг с другом и постоянно оглядывались; одна девушка особенно рьяно возмущалась, тыкая своим пальчиком в грудь парня. — Ты просто невозможен, Сириус Блэк! Ее здесь нет, и если б я знала, что такое произойдет, то точно бы забрала ее к нам в купе, — покраснев, чуть ли не сливаясь со своими рыжими волосами, восклицала Лили. — А если с ней что-то случилось? А ты сидишь здесь абсолютно невозмутимый, как будто все в порядке. — Эванс, а скажи на милость, откуда тебе знать, что что-то не в порядке? — спросил парень, еле сдерживая вскипающую ярость, и только Джеймс прочитал в его интонациях еще и ничуть не меньшее переживание за девушку. Лили возмущенно выдохнула и зло посмотрела в лицо Блэка, резким движением откинув волосы на спину, пытаясь, видимо, выжечь на нем взглядом пару фраз о том, какой он безответственный эгоист. — Лили, может, и правда ее повезли отдельно, и сейчас она с первокурсниками, Макгонагалл или Дамблдором? — осторожно вступился за друга Поттер. Гриффиндорка положила голову на сложенные на столе руки и утомленно простонала. Не поднимая головы, она обратилась к Люпину. — Ремус, но хоть ты-то скажи им, — с искренней мольбой в голосе попросила староста. — Я хочу сказать, что мы все волнуемся не меньше, Лили, особенно потому, что мы должны были во всем ей помочь, — спокойно ответил он. — Но когда мы спрашивали Гермиону о факультетах, она сказала, что отдает предпочтение Гриффиндору. Это значит, что она еще не распределена, а только желает учиться здесь. Так что предположение Джеймса вполне имеет место быть. — Что послужило причиной этого сыр-бора? Вас слышно за милю, — спросила Кэсси Медоуз, только что подошедшая к однокурсникам вместе со своими соседками по комнате. — Праздник идиотизма, — сквозь зубы сказала Лили, встав из-за стола. — Чтоб я еще раз доверилась вам и оставила Гермиону на вас — да никогда! — закончила девушка и, взяв Алису Стоун за руку, пошла подальше от мародеров. — Лили в гневе — это страшно, но расстроенные вы в первый день в школе — страшнее, — сказала симпатичная Марлин, вызвав смешок Кэсси, и вместе с ней последовала за подругами. Все четыре парня сидели жутко угрюмые, надеясь, что все действительно обойдется. Они чувствовали вину за то, что вывели ее на разговоры о семье и друзьях, возможно, расстроивших ее до слез, а сами преспокойненько шутили всю дорогу, наплевав на ушедшую девушку. Ну, так считали все. Все, кроме Питера. Он злился, но не на себя — на нее. Его вдруг обуяла такая зудящая зависть. И в голове повис вопрос: а стали бы так волноваться его друзья, если бы он пропал? Хотя больше его раздражало, что они были знакомы с ней всего ничего, а уже готовы что угодно сделать, лишь бы с ней ничего не случилось. — Не переживай, Хвост, она найдется, — сказал Ремус ободряюще, но как-то грустно потрепав его по плечу. Но Питер лишь дернул уголком губ и уставился своими маленькими крысиными глазенками на слизеринский стол. Теперь ему все равно, ему наплевать, будут ли о нем заботиться друзья, будут ли беспокоиться. Теперь у него появились более могущественные приятели, благодаря которым он в конце прошлого года получил долгожданную Черную метку. Он до дрожи в коленках боялся предстать перед Темным Лордом, но еще сильнее боялся встретиться с ним, будучи на другой стороне. Он давно считал своих дружков глупцами. Кто в здравом уме будет бороться с таким волшебником? Но они собирались это сделать. — Эй, постойте-ка, вон она с Дамблдором, — сказал, вскочив, Джеймс, за ним тут же поднялись на ноги Ремус и Сириус. На лицах парней отразилось облегчение, а лицо Петтигрю только больше помрачнело. Гермиона действительно встретилась в холле замка с директором и теперь шла, переговариваясь с ним в полголоса на ничего толком не значащие темы: о поездке в экспрессе, учениках и школе. Когда они поравнялись со столом, Блэк хотел будто что-то сказать, но замолк, увидев, как девушка мельком взглянула него и как ни в чем не бывало продолжила говорить с Дамблдором. Волчий слух Люпина уловил часть их диалога. — Как я вижу, мисс Дрейер, вы уже познакомились с самыми неугомонными учениками Хогвартса, — сказал, улыбнувшись, профессор. — О да, я думаю, из них выйдет толк, — доброжелательно ответила девушка, на что директор закивал. Ремус нахмурился в замешательстве, пытаясь проанализировать услышанное. — А почему она не в форме? Ей что, не сказали? — спросил растерянно Джеймс, рассматривая юбку, блузку и накинутую кремового цвета мантию новой знакомой, подходящей вместе с Дамблдором к учительскому столу. — А я вот что-то не уверен, что распределение происходит рядом с учителями, а не рядом с другими учениками, — хмуро заявил Сириус, наблюдая, как Гермиона садится на стул, галантно отодвинутый Дамблдором. — Может, стол перепутала, — буркнул Хвост. — Может, ты ослеп на последние пять минут, но она прошла туда вместе с Дамблдором, который весьма не против, чтобы она расположилась там, — отчего-то очень зло спросил Сириус, взглянув на Питера так, что он тут же захотел уйти от него подальше. — Сириус, — предупреждающе сказал Ремус. — Лунатик, — начал Блэк, закрыв глаза и выдохнув, чтобы не сорваться, — если ты вдруг не заметил, то я не понимаю, какого Мерлина здесь происходит? Его ужасно бесило, что он не мог разобраться с чем-то моментально; бесило, что он запутался в этой странной девушке. Кто она? «Нет! — промелькнуло в мыслях. — Не может быть». — У меня есть кое-какие догадки, — спокойно ответил Люпин раздраженному другу. — Поделишься? — любопытно поинтересовался Поттер. — Распределение начинается, — сказал Лунатик, поворачиваясь в сторону заходящих вслед за деканом Гриффиндора первокурсников. Все распределение проходило для мародеров как в тумане. Казалось, оно длится настолько долго, что уже настал следующий вечер. Сириус настроился на одно единственное имя, не обращая внимание на другие, не аплодируя вместе со всеми. И когда последняя девочка уселась за когтевранский стол, его как будто стукнули по голове, когда он осознал, что имя Гермионы назовут в несколько ином свете. Он опустил голову на ладони, слушая как Дамблдор, выходя из-за стола, начинает ежегодное приветствие. — Добрый вечер, дорогие ученики и профессора! Я рад приветствовать вас снова в нашей школе, — заговорил директор, сделав паузу. — Но прежде, чем я продолжу, я хотел бы представить вам нового преподавателя по Защите от Темных Искусств, приехавшего из прекрасной Франции, мисс Гермиону Дрейер. Девушка встала, осмотрев зал, задержалась на остолбеневших мародерах ненадолго и, улыбнувшись, приветственно кивнула студентам, снова занимая свое место за столом. В голове Сириуса мысли роились словно пчелы. — Не может быть, — ошалело прошептал Джеймс. — Она наш преподаватель? — задал он вопрос, не ожидая на него хоть какого-нибудь ответа. Лицо Блэка еще больше потемнело. — Также хочу сказать, что для шестых и седьмых курсов в этом году будет открыт дуэльный клуб, руководителем которого также назначена профессор Дрейер, — таким же тоном продолжил Дамблдор. — Просто замечательно, — буркнул себе под нос Бродяга. — А теперь для вновь прибывших сообщаю, что посещение Запретного леса строго запрещено за наличием в нем огромного количества опасностей. Не желая больше вас томить, давайте споем школьный гимн на любой мотив, кто как захочет, и приступим к пиру. И раз, два, три, — сказал Дамблдор, взмахнув руками как дирижер. И все запели песню, только мародеры сидели, думая каждый о своем, но в тоже время об одном и тоже — о ней. А она пела вместе со всеми гимн, грустно улыбаясь. Если бы хоть одному человеку в зале было интересно посмотреть на Гермиону внимательнее, они бы точно увидели в ее глазах далеко не веселье, а глубоко запрятанную скорбь. После на всех столах появились самые изысканные и вкусные яства, но мародеры лишь ковыряли вилкой в тарелке, так особо и не притронувшись к еде. Они ждали лишь, когда она подойдет и объяснится. А разве она должна была это делать? Вовсе нет. Но они отчего-то все равно ждали. Когда мародеры увидели, как Гермиона поднимается из-за стола и направляется к выходу, сразу отодвинули от себя всю еду. Но девушка, похоже, и не собиралась убегать, а шла целенаправленно в их сторону. — Вот, что я называю грандиозной шуткой, — хитро ухмыльнувшись, сказала подошедшая Грейнджер. — От шутки должно быть смешно, — прошипел Сириус, обиженно посмотрев на нее, нахмурив брови. — И почему же вы, профессор, не оповестили нас о своей скромной должности? Ремус ткнул друга локтем в бок, пытаясь сделать всю эту ситуацию хоть немного менее неловкой. Но Блэк только подливал масла в огонь. — Простите, вы не спрашивали меня об этом, — нахмурившись и подняв голову выше, ответила Дрейер. — А если б сказала сама, то через пять минут у вас появились бы неотложные дела, которые вынудили бы вас покинуть купе. А для меня было важно пообщаться с вами, — серьезно продолжила она. — Мы волновались. Не приходила ли эта мудрая мысль в вашу голову? Думали, бедная девочка потерялась, с ней что-нибудь случилось, а оказывается, она просто решила пошутить. Знаете, надеюсь, ваши друзья, если они, конечно, у вас действительно были, придумывали шутки намного лучше, чем это делаете вы. — Сириус, — сквозь зубы проговорил Ремус, пытаясь оттащить Блэка подальше, но тот дернул плечами, стряхивая его руки с себя. — Я этого не планировала, и когда ушла, то просто потеряла счет времени. Поезд стал подъезжать, и мне уже нужно было в замок к директору, я не успела предупредить вас и врать не хотела тоже. И простите, что заставила нервничать из-за меня, — сказала Гермиона, круто развернувшись на каблуках, встряхнув каштановыми локонами, и направилась быстрой походкой к дверям Большого зала. — Орущую мандрагору тебе под подушку, Бродяга. Какого ты ей это все наговорил? — возмущенно спросил Джеймс. — А что, я не прав? — сложив на груди руки, парировал Сириус. — Ты не прав в том, что она учитель, и ты не имел права высказываться в ее адрес в такой грубой форме, еще и оскорблять ее погибших друзей. Она права, узнай мы, что она учитель, то сразу бы ушли в другой вагон, не то что купе, — стал объяснять ему спокойным тоном Ремус. — И еще, если ты не заметил, то она извинилась. — Скажите мне, что ни в поезде, ни сейчас, вы не наговорили ей ничего, — с мольбой в глазах проговорила подошедшая Лили, до этого стоявшая с девочками на другом конце стола. — Ну-у, — протянул Поттер, почесав затылок и сняв очки, чтобы потереть переносицу. — Так и знала, — обреченно вздохнула Эванс. — С вами разберусь позже, — сказала она, взглянув на злого, как все черти, Сириуса и уставшего Джеймса. — А на нас, Ремус, первокурсники. Они уже заждались. — Уже иду, — ответил он, похлопав по плечу Бродягу, но тот лишь дернулся и чуть ли не бегом покинул Большой зал. — Я за ним, а то опять натворит дел, — тут же сказал Сохатый, отправляясь вслед за другом. А все остальные отправились в гостиную, и только один Питер плелся самый последний, прожигая обиженно-злым взглядом спины впереди идущих, потому что всем опять было на него наплевать. У всех опять были дела, в которых он, Пит, был не нужен им.***
Когда повеселевший Джеймс притащил в комнату все еще хмурого Сириуса, там, на кровати, уже сидел уставший Ремус, пытающийся разговорить обиженного не понятно на что Питера. — Вы что, с ума все посходили сегодня? — широко улыбнувшись, спросил Поттер, пропихивая в дверной проем Бродягу. — Да пошел ты, Сохатый, — ответил ему Блэк, все-таки не удерживаясь и падая с грохотом на пол. — Мы в Хогвартсе, господа мародеры! А лица у вас, как будто сейчас уже начнутся экзамены, — заявил Джим, параллельно подавая руку Сириусу, который демонстративно это проигнорировал, встал сам, стряхнув с себя невидимые пылинки, плюхнулся на свою кровать, положив руки за голову. На это Поттер, также улыбаясь, лишь пожал плечами. — Ну вот, наш Бродяга был впервые обижен девушкой, тогда как всегда на месте нее был он. Правда ведь, ловелас? — насмешливо дернул бровями Джим. — Заткнись, а? — выдыхая, сказал ему в ответ Блэк, заставив Поттера хмыкнуть. — Я слышал от тебя эти фразы в течение всего часа, когда ты, поджав свой облезлый собачий хвост, поскуливая, убежал из Большого зала. Милая, куколка. Как ты еще называл нашего нового профессора? — продолжал как ни в чем не бывало Поттер, но был прерван прилетевшей в лицо подушкой. — Так вот, все мы знаем, что наш дорогой Бродяга не привык к подобным обломам, его это задело за живое, пощекотало его раздутое эго, но с тобой-то что, Лунатик? И с тобой, Хвост? — спросил он, садясь на пол. — Я просто устал, к тому же недавно было полнолуние, — просто ответил на это Рем. — Я тоже. Не спал всю ночь, сейчас ужасно клонит в сон. Вот и все, — кивая головой, протараторил, солгав о причине своего ужасного настроения, Питер. — А я-то уж думал, что вас тоже оскорбила эта прекрасная шутка от мисс Дрейер, — поджав губы, сказал Джеймс. — Ну согласись, Бродяга, она ведь тебе понравилась. Вся такая нежная, загадочная, но при этом нескучная. — Что бы подумала Эванс, если б услышала тебя? — сложив губы в усмешку, заявил Блэк. — И если тебе так интересно мое мнение, то она мне вовсе не нравится. Посмотри-ка, самая умная нашлась! Ты серьезно считаешь, что это можно назвать чем-то смешным? — Нет, меня, конечно, несколько ошарашила эта новость, но если посмотреть на ситуацию со стороны, то это действительно было уморительно, особенно потому, что было очень неожиданно; особенно потому, что за выражение твоего лица я бы заплатил всем своим состоянием, чтобы только увидеть его еще раз, — победно улыбаясь, ответил Джим. — На свою бы оленью морду посмотрел, — пробурчал Сириус. — И вообще я считаю, что она не сможет нас научить хоть чему-нибудь полезному. Она же нам почти ровесница! — сев с прямой спиной, заявил он. — Да, она молода, — начал Люпин, — но думаю, что Дамблдор не стал бы выбирать на эту должность кого попало, особенно оценивая нынешнее положение дел. Но в любом случае первый урок у нас у нее вместе с Когтевраном, завтра и сможем убедиться в ее компетентности. — Или некомпетентности, — кивнув, дополнил Блэк. — И если ты не забыл, то в прошлом году у нас был просто замечательный преподаватель по ЗоТИ, который толком ничему не научил и ушел восвояси. Ты тоже говорил, что Дамблдор не стал бы брать кого попало. На эту должность идут от безысходности, никому не хочется работать одногодкой. — А, по-моему, она классная, — просто сказал Джеймс, продолжая думать о своем. — Да мы поняли, что у тебя новая Эванс, — едко ухмыльнувшись, ответил на это Сириус, снова откидываясь на подушки. — Нет, Лили никто не заменит, — проигнорировав усмешку, сказал Поттер. — А вот у тебя, похоже, наконец екнуло сердечко еще при первом взгляде на Гермиону. — Не строй из себя еще большего оленя, Сохатый. Этого не случится, не в этой жизни. Это при моем появлении девушки должны падать в обморок, — самодовольно возразил Бродяга, зарывая глубоко внутри надоедливое чувство самообмана. — Давайте не забывать, что мы говорим о преподавателе, — качая головой, но все же не скрывая улыбки, поправил Ремус. — Не зуди, Лунатик, — сказал Джеймс, — не включай старосту, когда это не нужно. А что думаешь ты, Пит? — спросил он, поворачиваясь к Петтигрю. — Не знаю, она мне не нравится, — насупившись, ответил Питер. — Она кажется мне очень странной. — Вот! — воскликнул Блэк. — Хоть один здоровый человек в этой комнате. — Хорошо, допустим, — серьезно начал Джеймс, — если тебе так наплевать на нее, то почему ты единственный так близко к своему ранимому сердечку воспринял эту шутку и настолько занижаешь ее только в своих глазах. Боишься, что влюбился? — провокационным тоном спросил он. — Может, потому что ты постоянно о ней говоришь и спрашиваешь? — язвительно сказал он, думая о том, что действительно, с чего его, Сириуса Блэка, так обеспокоила эта ситуация, ведь в любом другом случае он бы посмеялся над ней вместе с Джимом. А что сейчас особенного? Ничего. Это все не должно его беспокоить. — Но это дело принципа. Теперь я покажу ей, что значит грандиозная шутка, после которой она в слезах уволится из школы, — закончил он, тут же повеселев от появления в голове понимания дальнейших своих действиях. — Мне кажется, или Джеймс вовсе не этого добивался, — нахмурившись, повернулся Ремус в сторону двух брюнетов. — Если она действительно хороший профессор, то вполне выдержит присутствие Бродяги и его планы, — пожав плечами, ответил Поттер. — По-моему, так поступать неправильно, — продолжил Люпин. — Где кнопка по выключению твоего занудства, Луни? — кидая вторую подушку, но уже в Ремуса, спросил Бродяга. После чего в него полетел ответный снаряд от пострадавшего оборотня, и завязалась нешуточная борьба, повлекшая за собой еще более вымотавшихся, но безумно счастливых мародеров и груду разбросанных повсюду перьев.