ПРОЛОГ:
«Нити прошлого»
— Все мы рождаемся лишь для того, чтобы однажды стать чьим-то воспоминанием.
***
Глава 1: Лейла Хартфилия
Эта история берёт своё начало в большом портовом городе Харгеоне. В таком обычном и по своему величественном, как и весь наш современный мир. Одно отличие — это совсем иная вселенная, хоть и очень похожа на нашу. Никакой магии, никаких чудес. Помощи ждать не от кого, поэтому здешние люди верят только в свои собственные силы. Но ещё сильнее они веруют в деньги — именно они основа мироздания. Вот и наша героиня родилась далеко не в бедной семье. Ещё с пелёнок Люси росла в особняке Хартфилиев, как принцесса из сказки, хотя совсем не являлась таковой. Обычная девочка, в роду которой, возможно, когда-то и были дворяне, но в наши дни это не имеет значения. Находился её огромный трёхэтажный дом где-то на окраине, будто вдали от цивилизации, окруженный роскошными садами, что широко раскинулись на гектары от самого строения. И всё это добро было собственностью её семьи. Сама девочка была всегда окружена вниманием слуг и, полностью лишенная любви отца, воспитывалась в строгости, а о том, чтобы выйти дальше огромных ворот, за которыми кипела жизнь, не могло идти и речи. Но в таком, казалось бы, большом, богатом, и завсегда людном, месте был лишь один человек, которого Люси невероятно сильно любила. Это была Лейла — её мать. Девочка была точной, но маленькой, копией этой женщины: золотистые волосы, что с блеском переливались на солнце; бледная нежная кожа, которая являлась признаком голубых кровей; большие карие глаза, в коих было столько счастья, что они словно светились, даже во тьме; а великодушное сердце малышки умещало столько любви, что её хватило бы поделиться со всем миром. — Мамочка, а я похожа на принцессу? — с восторгом спрашивала светловолосая девчушка лет шести, танцуя в пышном розовом платье, юбка которого взлетала и парила на воздухе, словно маленькое облачко в лучах заходящего солнца. — Как это — «похожа»? — удивилась мать, а её алые маленькие губы растянулись в милейшей улыбке. Она вопросительно вскинула темные тонкие брови, что сильно различались с цветом волос. Женщина сделала пару быстрых шагов к дочке и, резким движением, схватила её за талию обеими руками. Момент, и счастливая малышка уже взмыла вверх, когда Лейла подняла её над собой и начала кружить, — Ты же и есть самая настоящая принцесса, забыла, Люси? Кроха звонко хихикала, а с её головы слетела маленькая шляпка. Солнце сразу осветило её бледное личико. На щеках заиграл лёгкий румянец, скрывая и без того еле заметные веснушки. Внезапно мать побледнела. Потемнело в глазах, и она быстро опустила своё дитя, а сама тут же рухнула на ближайшую лавочку, вытирая испарину на лбу шёлковым платочком. Как только её шестилетняя дочь почувствовала твёрдую почву под ногами, то тут же отправилась искать свой головной убор среди цветов, не заметив ничего подозрительного. — А принц у меня будет? — снова интересовалась Лю. Дети в её возрасте часто мучают родителей нелепыми вопросами, но Лейлу это никогда не утомляло. — Конечно, будет, — через силу усмехнулась женщина. Она чувствовала себя неважно, но старалась не показывать этого, чтобы не пугать малышку. Лейла переводила дух на скамье в тени дерева, но не забывала внимательно следить за своим чрезмерно любопытным чадом. Передвигаясь немного неуклюже, осторожно, чтобы не пораниться, малютка топала по сочной траве. Зелень под её маленькими ножками покорно прогибалась, тихо шелестела и устало вздыхала, жалуясь на свою печальную участь. Внимание девочки привлек прыткий серенький кузнечик. Он неожиданно выпрыгнул из травы, порхая маленькими голубыми крылышками. Топот Люськи напугал его, и он решил преодолеть большое расстояние за один прыжок. Малышка с интересом наблюдала за траекторией полёта этого насекомого, и стала следовать за ним по пятам. Наблюдая, мать забавлялась смешной походкой и игрой своей крохи. Маленькая Люси же совсем позабыла о том, как должна вести себя юная леди. Она так увлеклась процессом, что даже не заметила, как ползёт по газону, пачкая травой своё милое платьице. Словно неопытный котёнок на охоте, та кралась за кузнечиком, увлеченно высунув язык. Но мать не стала делать дочурке замечание, ведь не видела ничего дурного в её поведении. Она просто позволила ей отвлечься от ненужных правил и по полной насладиться моментом. Когда кузнечику в очередной раз удалось сбежать, Люсиль нахмурила бровки и недовольно фыркнула. — А какой он вообще, этот принц? — внезапно вспомнила златовласка о чём говорила с мамой ранее. — Ну… — протянула Хартфилия старшая и приложила к устам указательный палец, немного задумавшись. — Он красив собой, умён, красноречив и галантен, — с восторгом перечисляла родительница, представляя этого ослепительного юношу в своей голове. — Но это всё не так важно, правда? Главное, чтобы он меня любил! — улыбчиво воскликнула девочка, надев шляпку, которую наконец-то отыскала. Она смеялась так мило и искренне, что сердце Хартфилии старшей замирало. Лейла так сильно любила свою маленькую принцессу, и точно знала, что из неё выйдет прекрасная, как внешне, так и душой, девушка. Мама была с ней рядом всегда, что бы ни случилось. Их любимым местом для игр был живописный сад у дома, но, чем старше Люси становилась, тем больше появлялось вопросов. В десять лет девчонка впервые сбежала с урока. Она никогда не ходила в школу. Учителя сами приходили к ней домой, ожидая её в библиотеке. Но один раз она покинула занятие в слезах, чем шокировала своего учителя международной экономики. Как обычно, преподаватель дал Люси скучное практическое задание, которое она всегда с блеском выполняла за десять минут. Остальное же время девочка просто притворялась, что усердно пишет что-то в тетради, а всё свободное время посвящала романам. На одном из таких занятий она читала удивительную книгу о дружбе и вечном приключении. Поглядывая на преподавателя, чтобы не попасться, она всё больше растворялась в захватывающем сюжете. Её с каждым разом сильнее поражали главные герои, ведь их сила дружбы могла преодолеть любую беду. Но внезапно Люси перестала видеть буквы, они почему-то расплывались, не позволяя прочесть себя. Как вдруг капля за каплей на желтоватых страницах начали появляться мокрые следы. Теперь девочка ясно видела как её слёзы катились на текст, а вместе с этим пришло осознание, что за всё время у неё так и не было ни одного друга. Прежде она не задумывалась об этом настолько сильно, но сейчас книга просто выбила её из колеи, вернув в жестокую реальность. Переступив границы дозволенного, Люсиль разревелась и выскочила из библиотеки. Слух о её выходке молниеносно достиг строгого отца. Он был в ярости, ведь как раз в этот день семья Хартфилиев должна была предстать на людях в полном составе. Намечался светский банкет, что был крайне важен для бизнеса. Отец готовился принять дома людей, намеревавшихся стать его деловыми партнёрами. Всё должно было быть на высоте: ломящиеся от закусок столы; улыбчивые и скромные слуги; роскошные наряды хозяев, сшитые по последнему писку моды. Но всё это находилось под угрозой из-за его несносной дочери, которой внезапно вздумалось сбежать в самый ответственный момент. Мать тут же заступилась за девочку. Она вызвалась сама поговорить с дочерью, хотя совершенно не знала где её искать. Благо горничная видела, как юная госпожа направилась в сад. Узнав об этом, Лейла, хоть и не надолго, успокоилась. Она предположила, что Люси уединилась у белого мраморного фонтана - в месте, где они часто гуляли вдвоём. Но в душу закралась доля сомнения, что сейчас Лю могла быть где угодно. На улице уже стемнело, в траве запели сверчки. Женщина сильно переживала, она как можно скорее хотела выяснить, что произошло. Поэтому, не медля ни секунды, последовала в сад. Схватив подол пышного малинового платья трясущимися от нервов руками, она бежала по скверу, освещаемая светом фонарей. Сзади складки юбки пружинили и раскачивались из стороны в сторону, пока она бродила по коридору из ровно постриженных кустарников. Как же в этот момент она проклинала чёртову усадьбу за её огромные масштабы. Звенящим эхом доносился цокот женских каблуков по серой узорчатой плитке, коей были вымощены все дорожки. Причёска уже совсем распалась, и накрученные локоны спадали на её слегка оголённые плечи, касаясь белых рюшей платья. А золотую заколку, что некогда скрепляла волосы в аккуратный пучок, теперь Лейла легонько сжимала в ладошке. Сердце Хартфилии старшей бешено колотилось. Горячий от бега воздух сбивался комом в её лёгких, и не в силах бежать дальше, женщина сдавленно кашляла, опираясь на фонарный столб. Фонтан ещё так далеко, а сил совсем не осталось. Она была на грани, рисковала потерять сознание, но упорно продолжала поиски, иногда останавливаясь, чтобы отдышаться и оглянуться по сторонам. Наконец, добравшись до середины сада, она увидела жёлтую макушку своей девочки. Девочка сидела на краю фонтана, болтая ногами в воде. Брызги попадали на её роскошное голубое платье и неизбежно превращались в темно-синие пятна. Свет фонаря падал на золотистые узоры юбки и сверкал, рассыпаясь бесчисленным множеством крохотных отблесков. При малейшем движении девочки, они оказывались где угодно: на её лице, руках, или на мраморной статуе русалки, из кувшина которой бежала струйка воды. Лейла совсем не злилась на дочку, она наоборот вздохнула с облегчением и была невероятно счастлива, когда нашла её невредимой. Ноги женщины гудели от утомления и боли, но она не подавала виду. Девочка оглянулась, окинув маму взглядом, и тут же отвернулась, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. Мать спокойно присела рядом, сняла туфли, и, следуя примеру дочери, опустила ноги в прохладную воду, чувствуя как напряжение и усталость постепенно сходят на нет. — Мама, скажи, почему у меня нет друзей? — грустно проговорила дочка, взглянув на неё своими большими светло-карими глазами. — Разве нет? А как же я? — усмехнулась родительница. — Но ты же моя мама, это другое, — протянула девочка, подняв глаза к небу. — Ну какая же ты вредина, Люси. А я считала тебя своей лучшей подружкой и хотела рассказать свою самую большую тайну, — Лейла сделал вид, что обиделась, явно зная, что дочку заинтересует её секрет. — Тайна? Какая? Расскажи! — радовалась Лю, а мама хитро посмотрела на неё. — Если хочешь знать, подвигайся ко мне ближе, — подмигнула та, а девчушка с интересом придвинулась. — Ещё ближе, — сказала Лейла Хартфилия, маня её пальцем. А потом у самого уха прошептала «я тебя люблю». После чего стала щекотать её и брызгаться водой, а дочурка беззаботно смеялась. Мама уговорила её вернуться в дом и приготовиться к светскому мероприятию. Позже этот, казалось бы, уже безнадёжный вечер, всё же удалось спасти, и гости остались довольны. Хотя отец после такой выходки ещё долго испепелял дочь взглядом, пока все были заняты ужином. Но тогда Лейла невзначай наступила ему на ногу, мило улыбаясь, чем тут же усмирила его гнев. Люси сильно была привязана к матери, кроме неё она ни с кем больше не общалась. Отца она почти не видела, лишь изредка за приёмами пищи он удостаивал её своим присутствием. Джуд всегда был занят, много трудился на благо семейного бизнеса, над которым нужен был строгий надзор. По крайней мере так Лейла объясняла то, почему он никогда не играл вместе с ними. Мать была для неё целым миром, но этому счастью не суждено было длиться долго. И вскоре эти радостные моменты стали лишь воспоминаниями в голове дочери. Лейла на протяжении всей жизни была слаба на здоровье, но старалась не показывать этого. До последнего скрывала своё состояние от дочурки, зная, как она важна для неё. Но чем Люси становилась старше, тем сложнее маме было находить оправдания её частым обморокам и визитам в больницу. Время неумолимо летело, постепенно высасывая из Лейлы жизнь. Когда девочке было всего тринадцать лет, мать уже была не в состоянии покинуть постель, и врачи настояли на госпитализации. Люси надеялась, что она поправится, всё время навещала её вместе с отцом, и проводила в её палате очень много времени. Но маме не становилось лучше, она уже больше месяца не вставала с кровати и стремительно угасала прямо на глазах у своей семьи. Врачи делали всё возможное, по их словам, но однажды утром Лейла не проснулась. Люси ещё ничего не знала о матери. Отец велел ей ждать дома, но его не было слишком долго. Девочка переживала, ведь мама не брала трубку. Может с ней что-то случилось? Что, если ей стало ещё хуже? Дочь могла только догадываться, выглядывая в окно отцовскую машину, как вдруг из-за высокого забора показался медленно подъезжающий черный Ford. Люси всегда не любила этот автомобиль из-за его мрачного цвета, но сейчас была ему очень рада. Она тот час подорвалась с места, спускаясь по огромной мраморной лестнице к главному входу. Раньше она так не радовалась возвращению отца, и тем более никогда не встречала его у порога. Входная дверь лениво отворилась, издав протяжные грубые скрипы, больше похожие на последний рёв раненого и загнанного зверя. На пороге, в свете бледно-алых лучей заходящего солнца, стоял Джуд Хартфилия. Это был высокий, светловолосый солидный мужчина с усами, и в каштанового цвета смокинге. Завидев дочь, он тут же занервничал, и отводил взгляд, чтобы не видеть её грустных глаз, вымаливающих ответ. Он хотел просто пройти мимо неё, потому что не знал как сказать ей, но Люси ухватила его за рукав пиджака. У девочки душа разрывалась от догадок, но отец тут же грубо отдёрнул руку и посмотрел на неё серым взглядом. Люси не успела сказать и слова, а папа молча промчался вверх по лестнице в свой кабинет. Ошарашенная его безразличием она застыла на месте, но, как только вышла из остолбенения, тут же последовала за ним. Словно волк в клетке, Джуд метался по комнате от угла к углу, с опаской поглядывая на приоткрытую дверь. Он боялся, что в дверном проёме появится Люси, но её всё не было. Отец кинулся к мини-бару, достал оттуда хрустальный стакан и бутылку дорогого виски. Сосуд уже был открыт ранее, но мужчине с трудом удалось раскупорить его, так как большие руки ужасно тряслись. И как только он сел за стол, вошла дочь, застав его за бутылкой. — Папа… — тихо отозвалась напуганная девочка. Отец на мгновение остановился, но продолжал молчать. Люси несмело вошла в отцовский кабинет, где она никогда не бывала прежде, но не отходила никуда дальше порога. — Что-то случилось с мамой? — ещё тише спросила она, её глаза мгновенно погрустнели. — Случилось, — ответил мужчина сдавленным, хриплым голосом, и тут же опустошил бокал с крепким напитком, — Твоя мать умерла. — Нет, этого не может быть, — почти неслышно шептала Люси, повторяя пугающую своей правдивостью фразу несколько раз. Из больших карих глаз мгновенно брызнули слёзы. Она не верила его словам, это абсолютно не укладывалось у девочки в голове, — Мама… Нет! Она не могла умереть! — дочь уже переходила на крик, рыдая, — Ты лжёшь! Мама бы никогда не поступила так со мной! Она обещала всегда быть рядом! — Заткнись! — заорал Джуд, а в стену полетел стакан спиртного, разбиваясь на множество мелких осколков. У Люси перехватило дыхание, объятая страхом она попятилась назад. Следом за бокалом в расход отправилось всё, что было на его рабочем столе. Он просто скинул все вещи на пол одним движением руки. Схватившись за голову, девочка в слезах убежала, слыша, как отец продолжает крушить свой кабинет. Хартфилия закрылась в своей просторной комнате, которая теперь казалась ей ужасно пустой, мрачной и одинокой. Она прильнула к двери и бросила взгляд на высокие стены. Обои всегда были розовыми, ведь это был её любимый цвет, но сейчас будто почернели, померкли, как и душа Люси. Девочка сорвалась с места и рухнула на огромную кровать, что из-за своей невероятной мягкости, теперь казалась ей, таким отвратительным и всепоглощающим, зыбучим песком. А за стенами кипела и бурлила жизнь. Горничные хлопотали по поводу уборки, повара беспрестанно бегали по кухне ведя друг с другом споры о меню. Телефон то и дело разрывался от звонков. Весть о смерти Лейлы Хартфилии разлетелась по городу за считанные часы. Естественно, всем хотелось выслужиться перед богатейшей семьёй Харгеона и высказать свои соболезнования, только вот никто не брал трубку. Слёзы и горе с ужасающей скоростью поглощали, душили ни в чем не повинную Люси. Спустя час её завсегда прекрасное милое личико превратилось в отекшее безобразие, которое уже мешало нормально дышать. Девочка очень долго рыдала взахлеб, переходя на стадию истерики. Она кричала и плакала, жадно глотая воздух, давилась и кашляла, после издавая громкие хрипы и мычания. В голове Хартфилии ежесекундно всплывали воспоминания о Лейле, и она утопала в них, как в грязном зелёном болоте, без возможности выбраться. Она всё ещё не могла принять тот факт, что её мамы больше нет на этом свете. И что теперь она никогда не сможет обнять Лейлу и сказать, как она любит её. Никогда… Время перевалило за полночь. В комнате девочки по-прежнему царил мрак, ведь даже луна в этот день стыдливо скрылась за темными тучами. Послышались первые, но невероятно сильные, раскаты грома, будто они были совсем рядом с домом Хартфилия. Дождь начал противно барабанить по подоконнику её комнаты, набирая всё большую силу. Под дверью стоял уже давно остывший ужин, который принесла сюда обеспокоенная прислуга. Но Люси уже ничего не слышала. Измотанная горем и истериками, она впала в глубокий сон, и пролежала так почти до обеда. А когда очнулась, её страдания стали повторяться по кругу снова и снова. Девочка повсюду видела ласковый образ Лейлы. Уже второй день она была без воды и еды, но не ощущала ни жажды, ни голода. Она чувствовала только бесконечную боль в душе, от которой всё внутри разрывалось на части.