По битому стеклу нашего солнечного завтра

      Потеря близкого человека заставляет буквально сходить с ума. Для этого достаточно лишь одной мысли. Только представьте. Одно самое маленькое воспоминание, такое хрупкое и нечеткое, является той самой спасательной соломинкой. Мы так тщетно пытаемся ухватиться за неё, чтобы снова, пусть лишь на мгновение, увидеть того человека, которого больше нет. В сердце становится так пусто и темно, будто кто-то украл оттуда свет, а он так долго таился в глубине души и зажигался от одного лишь взгляда, слова или нотки голоса. Но его больше нет. Ни любимого человека, ни света внутри.       Именно это и происходило с нашей Люси. Она чувствовала, как тихо к ней подкрались одиночество и отчаянье. Девочка впала в глубокую депрессию, пытаясь отыскать образ матери в своём подсознании. В это время к ней хотела достучаться служанка, но Хартфилия ничего не слышала, или просто делала вид, что не слышит. А за дверью голоса становились всё громче. По началу они сливались в один, а затем расходились в диссонансе. Вдруг удар, дверь срывается с петель и с грохотом падает на пол. Люси не сразу поняла что происходит, она медленно посмотрела в сторону дверного проёма, где встретилась взглядом со строгими тёмно-синими, как омут, глазами. Длинные голубые волосы, бунтарская одежда… Вне всяких сомнений, это была она. Серебряные серьги, продолжением которых были нежно-голубые кристаллы, тонко звякнули на ушах женщины, но лишь в то мгновение, когда та резко обняла бедную девочку, чтобы утешить. А затем украшения смолкли навек, и в комнате слышалось лишь надоедливое тиканье часов. На щеках синеокой дамы блестели прозрачные дорожки слёз. Она изо всех сил прижимала к себе племянницу, затаив дыхание.       — Аквариус? — тихо произнесла Люсиль, не до конца осознавая происходящее.       Возможно, вы удивитесь, мой милый читатель. Вопреки всем уже сформировавшимся впечатлениям о Джуде Хартфилии, именно он позвонил Аквариус и рассказал о произошедшем, яростно уговаривая её приехать в Харгеон. Она никогда не была в восторге от избранника младшей сестры — Лейлы, открыто презирала его, ведь он часто заставлял жену плакать. И когда Аквариус узнала столь ужасные новости, то словно сорвалась с цепи. Она выплеснула на мужчину всю свою злость, а он не стал её осуждать. Лишь попросил приехать ради Люси, которой, как кислород, нужна была поддержка близкого человека. Сам же Джуд совершенно не имел понятия как утешить дочь. И хотя отец не был близок со своей кровинкой, он оказался прав. В таких жарких объятьях родственницы, девочка сразу вспомнила, что, кроме матери, у неё был ещё один любимый человек. Тётя, которая часто приезжала, когда она была маленькой. Люси сразу перебрала в душе моменты из детства, когда они вместе с Аквариус веселились в парке аттракционов. Эти счастливые воспоминания заставили раненое сердце снова биться. Она вдруг больше не чувствовала себя столь одинокой и покинутой всеми.       Но, к сожалению, это чувство было мимолётным. Хартфилия опять вспомнила те резкие и колючие слова Джуда о смерти мамы. Сейчас она представляла отца злодеем, её мозг просто не был способен принять внезапную кончину Лейлы. Она решила, что во всём виновен он. Он довёл маму. Голова кружилась, и Люси совершенно перестала соображать где вымысел, а где реальность. На руках у тёти она потеряла сознание, хотя самой девчонке казалось, будто она, такая крохотная и беспомощная, тонет в осколках разбитого отцом стакана, а её маленькие ручки были по локоть в крови. Она безуспешно пыталась карабкаться и цепляться за это стекло, на котором образ матери и все связанные с ней воспоминания, отражались, как в калейдоскопе. Мрак поглощал бы её и дальше, если бы не тихий и ласковый зов, пробудивший от этого жуткого кошмара. «Люси» — слышала девочка снова и снова. Чей-то голос твердил её имя, пронзая тьму, как меч, своим ясным и теплым светом. Она стала хвататься за это свечение из последних сил и неожиданно проснулась. «Вот оно что… Так это был сон?», — подумала Хартфилия, открыв глаза, но тут же зажмурила их. Комната показалась ей ослепительно белой, и девочка стала часто моргать, пока не привыкла к яркому свету. Виной всему были беспощадное сияющее солнце и распахнутые занавески. Сначала Люсиль подумала, что находится где-то не дома, но после присмотрелась - это точно её комната. Девочка хотела было приподняться, но это удалось ей не сразу, так как она была ослаблена. Голова сильно болела и пульсировала так, будто вот-вот взорвётся. В бледной руке торчала игла, через которую из капельницы по трубочкам текла какая-то жидкость, а дальше растекалась по венам. За окном звонко щебетали птицы, объявляя конец всем тревогам. Но так ли это?       — Люси! — обеспокоенно вскрикнула Аквариус, подбегая к постели девочки, — Слава Богу, ты очнулась! Я так переживала… — Она села на край кровати и стала стыдливо вытирать слёзы, которые так и катились из синих глаз. Под нижними веками появились чёрные разводы от потёкшей туши. Она всегда красила ресницы в несколько слоёв, чтобы те казались длиннее. Но сейчас, когда макияж испорчен, создалось ощущение будто реснички и вовсе исчезли.       — Тётя, это правда ты? — девочка потянулась к женщине свободной рукой, но тут же опустила конечность, потому что та казалась какой-то неподъёмной.       — Да, Люси. Теперь я рядом и никуда не уйду, — мягко ответила она, обняв племянницу. Тонкие, словно нить, черные брови женщины извивались змейкой, а на лице читалась грусть.       Аквариус была из тех женщин, чьё настроение всегда оставалось загадкой. Сейчас мило улыбается, а через минуту серьёзна и строга. Она была непредсказуема, как бескрайнее синее море, в пучине которого таится немало тайн. Это и придавало ей какого-то волшебного шарма. Грусть и радость были редкими эмоциями на этом красивом личике. Зачастую же она всегда была чем-то недовольна, и сердилась на окружающих. Такой она была с самого детства. На ней сказался дефицит внимания, любви и заботы. С появлением младшей сестры — Лейлы, до старшей доходили лишь остатки родительского тепла. И со временем, трудные жизненные ситуации всё больше ожесточали её. Но в глубине души пряталась всё та же маленькая обиженная девочка. И только в самых крайних случаях Аквариус выпускала её наружу. Это произошло и сейчас, когда она лишилась родной сестры, и чуть не потеряла любимую племянницу.       — Что случилось? — спросила хриплым голосом Люси, отходя от страшного сна и дурных мыслей. Печальное выражение лица Аквариус мгновенно сменилось гневом. Теперь вокруг неё витала злая аура, а зрачки сердито сверкали.       — Ты потеряла сознание и пролежала так несколько часов. Ты чуть не угробила себя, идиотка… — прошипела она сквозь зубы, сжимая ладонь в кулак настолько, что ногти впивались в её кожу. Она вся сотрясалась от злобы и гнева, — Нет… Это только моя вина. Я должна была приехать раньше. Я себя никогда не прощу...       — Тётя, знаешь… — голосок девчушки дрожал, как осиновый листок, а слёзы так и просились наружу, наполняя её прекрасные карие очи. Эмоции, подобно волнам во время бушующего шторма, захлестнули и накрыли Люси с головой. Она снова дала волю чувствам, хоть и была истощена. Её всхлипы становились всё громче, — Мама… Она…       — Знаю, мне очень жаль, — проговорила Аквариус, отодвигая девочку за плечи, и посмотрела ей прямо в лицо, — Я знаю, как сильно ты любила её. Ты потеряла мать, а я единственную сестру. Я тоже чувствую боль. Да, она не сравнится с твоей, но я, как никто другой понимаю тебя. Но знаешь, не думаю, что Лейла хотела бы видеть, как ты себя медленно убиваешь. Она любила тебя больше жизни, и всегда хотела, чтобы ты была счастлива. Не заставляй её грустить, там, на небесах, ладно? — она ласково вытерла слезинки под глазами племянницы своей рукой, и ещё крепче обняла её.       — Я очень скучаю по ней, — полушепотом произнесла Люсиль, зарываясь носом в голубые волосы родственницы. Она чувствовала тепло, когда прижимаясь к тёте, та трепетно потирала её спину широкой ладонью.       — Но Лейла всегда будет рядом с тобой. Она продолжает жить в твоём сердце, пока ты помнишь о ней. Хотя бы поэтому ты должна наслаждаться жизнью, Люси, — женщина начала говорить сначала мягко, а потом перешла на свой привычный сердитый тон, — Не мори себя голодом больше, так нельзя! Ты должна кушать!       — Прости. Я больше не огорчу маму и тебя, — виновато прошептала Хартфилия. Сердитое лицо Аквариус вновь сменилось сдержанной улыбкой. Она стала гладить девочку по макушке, слегка причёсывая тонкими пальцами её спутанные золотистые волосы.       — Ничего, всё наладится, теперь ты не одна. У тебя есть я, Люси. Вместе мы уж точно справимся с этим горем.       Племянница лишь коротко кивнула, но на душе стало куда легче. От таких пламенных и искренних речей тёти, юная Хартфилия стала чувствовать себя не такой одинокой. Девочка смогла осознать всё происходящее, но уже не ощущала боль потери так сильно, как прежде. До приезда Аквариус ей казалось, буд-то смерть мамы тяжким бременем пала на её хрупкие плечи. Она была не в силах идти дальше. Но теперь было впечатление, что этот груз раскололся на две части и разделился между двумя родными сердцами. Да, Лейлу она никогда не забудет, и часть этих тягот продолжит нести всю оставшуюся жизнь. Зато теперь девочка знает, что не одна, и что есть ещё на свете человек, который любит её. Душа наконец обрела то долгожданное равновесие. Так Люси думала. Она пообещала себе, что будет продолжать жить.       Всю неделю, пока Хартфилия приходила в себя, Аквариус находилась с ней рядом. Женщина всячески отвлекала племянницу от дурных мыслей, и это работало на славу. Девчушка стала улыбаться, пусть уже не так ярко и весело, как когда-то в детстве. Казалось, будто она наконец забыла о всём, что с ней случилось. Но так было лишь до тех пор, пока тётя гостила в их особняке. Отпуск женщины подошел к концу, и пришла пора возвращаться в другой город к семье и работе. Она обещала навещать девочку и часто звонить ей. Как бы там ни было, Акве было нелегко оставлять свою кровиночку, но расставание было неизбежным. И вот они уже стояли на улице при свете фонарей, что освещали дорогу к большим кованным воротам. Небо почти потемнело, уже стали виднеться яркие звездочки, подмигивая и блистая над головами двух людей, связанных крепкими узами. Лёгкие порывы ветра весело играли с их волосами. Пахло свежестью, цветами и скошенной травой. Видимо, последнее — дело рук работника, что уже много лет тщательно ухаживал за садом. Из клумб, что около дороги, доносились серенады влюблённых сверчков. Возвращая воспоминания девочки в тот самый вечер, когда она сбежала с урока, а после с мамой сидела у фонтана. Такое чувство, что это было совсем недавно.       — Люси, знаешь… — Аквариус грустно опустила ресницы и взяла племяшку за руки, — Ты можешь поехать со мной в Магнолию. Станем одной семьёй, я познакомлю тебя со своим мужем и дочерью. Она на год младше тебя. Уверена, вы подружитесь, — лепетала она, сжимая пальцы племянницы в своих ладонях. Она была очень увлечена этой внезапной идеей, и хотела забрать девочку с собой, но Люси почему-то не была так рада. Даже наоборот, в её глазах появилась ещё большая печаль. Хартфилия высвободила свои руки и прижала их к груди.       — Прости, но я не могу, — тихо ответила светловолосая девчушка, запинаясь, — Не пойми неправильно. Я не хочу тебя обижать, но ведь в этом доме я выросла. Этот сад с фонтанами и статуями, сам особняк, и то, что в нём находится — всё это связано с мамой. Я не могу так просто оставить это место, — произнеся эти слова, Хартфилия оглянулась, чтобы посмотреть на свой дом, что был так ей дорог.       — Вот как... — вздохнула женщина и улыбнулась, — Пусть будет так, как ты того хочешь, но никогда не забывай, что я думаю о тебе, ладно? Рядом я или в другом городе — не важно. Помни, что я всегда готова тебя поддержать. И если что-то случится, я всегда приду на помощь, обещаю, — она спокойно прикрыла глаза и улыбнулась уголками губ, чтобы скрыть свои слёзы. Девочка бросилась в её объятья, не сдерживая эмоций. Взамен Люси пообещала тёте, что будет такой же счастливой, как раньше. Но несмотря на слово, что она дала ей, вернуть свою прежнюю жизнь теперь было невозможным.       «Уже ничего не будет, как раньше», — осознала Люси, когда в очередной раз осталась одна в поместье семьи Хартфилиев. А как же её отец? — спросите вы. Этому несчастному мужчине не было никакого дела до своей дочери. Он был настолько убит горем от потери любимой жены, что с головой погрузился в семейное дело. Внезапная кончина супруги сильно отразилась на бизнесе, и тот оказался под угрозой. На его сохранение требовалось ещё больше усердия. Днями и ночами Джуд пропадал в своём кабинете, похоронив себя заживо в стопках деловых бумаг. Конечно, работа не пошла бы без рюмки спиртного. Где выпивалась одна, там наливалась вторая - так образовывался замкнутый круг. Заглушая свои душевные терзания работой и алкоголем, он позабыл о том, что его ребёнок страдает ничуть не меньше.       Люси всё время была предоставлена сама себе, в доме не было того, с кем бы она могла поговорить. Все были заняты своими важными делами. Конечно, прислуге никто не станет доплачивать за то, что они возятся с богатенькой девчонкой. Хартфилия вынуждена была сама справляться со своими проблемами и мыслями. Да, она часто общалась с Аквариус по телефону, узнавала много нового. Но чаще всего, когда она оставалась наедине, её друзьями были лишь книги из огромной семейной библиотеки. Каждый раз, погружаясь в чтение, она представляла свою счастливую жизнь, а в действительности же вовсе перестала радоваться. Становясь всё мрачнее с каждым днём, она закрыла своё сердце на замок.