Стадия дельта

— Так что там с ругару? — Рассказывал о них Пугалу. — Нечего о них рассказывать. Жестокие, мстительные, да к тому же ещё и людоеды. И помнят, что делали, когда превращаются обратно в человека. Таких надо стрелять сразу, как увидишь. — У старины Проповедника порой радикальные способы борьбы с теми, кто не соответствует его идеалам. Алексей Пехов, «Страж»

      — А ещё говорят, они людей жрут! — тихо-тихо донеслось сзади.       У Саигрея дёрнулся глаз. А ещё у него появился очевидный кандидат на ночное дежурство.       Этот мужчина хотел считать себя справедливым командующим. Старший и опытнейший из четырёх магов их отряда, герой битвы под Ргоссом, проведший в походах и вылазках больше времени, чем эти сосунки жили на свете, Морго Саигрей прекрасно понимал эмоции своих подопечных. Он знал восемь методик поднятия боевого духа в такие моменты, но, тут мы рискнём повториться, опыт его был слишком обширен, чтобы опираться на подобные знания. Этот самый опыт подсказывал: объективно в Канерданских горах было страшно до полного отупения. А если и до него в голове было не слишком много мозгов, то чего уж удивляться, что два дня спустя после первого перевала парни начали травить абсолютно идиотские байки. Правда, Саигрей рассчитывал, что до каннибалов детишки всё же доберутся ещё не скоро, хотя бы пару дней спустя, и ровно после этого же, наслушавшись самих себя, начнут дружно ссаться в сёдла от ужаса.       Все такими были.       Для Саигрея данный визит в Канерданские горы был шестым, и, спасибо, он хорошо помнил, что случалось в предыдущие пять. Каждый раз, как на часах у костра оставался кто-нибудь из молодняка, к утру его приходилось снимать с высоких деревьев, утирать сопли, слёзы и выдавать выговоры. И это в лучшем случае. Один такой же «вьюный» как-то не выдержал и сиганул в пропасть после бессонной ночки на дежурстве.       Канерданские горы — не для слабонервных, это Саигрей прекрасно знал. Знал он также и то, что ни в Никарен, ни в Шатаар слабонервных и не брали. Напротив: каждый раз в начале пути он получал сборную солянку из слегка нагловатых, вальяжных, но талантливых и уверенных в себе сосунков, и каждый раз на второй-третий день после перевала Костей у кого-то из них случался нервный срыв или ещё чего поинтереснее. Аура у этого местечка была такой, что закачаешься. Правду сказать, Саигрей и свой собственный первый визит сюда едва помнил: всё было расплывчатым и туманным, словно весь путь он проехал в слезах.       Именно понимание всего этого, а также природная нелюбовь к несправедливым наказаниям, и не давала Саигрею назначать ночные дежурства этим детям просто так, чтобы «набрались опыта», «закалили нервы» или потому что кто-то из них командующему не нравился. Но так как и дежурить постоянно сам мужчина не мог, он отправлял в дежурства накосячивших. Вьюнки на то и вьюнки, даже полумёртвые от ужаса, они всё равно оставались обормотами, которых хлебом не корми, дай что-нибудь запороть. Зато, зная о его системе построения графика дежурств, эти юноши хотя бы старались делать это как можно реже и незаметнее. У них, естественно, нихрена не получалось, но Саигрей ценил подобные усилия.       Всё равно потом они сами собой сходили на нет после перевала. На этом участке пути даже самые адекватные курсанты натурально сходили с ума. И опыт вновь подсказывал Саигрею: упоминание диких слухов о мэварах, вроде каннибализма — первый звоночек.       — А если на их земли заходят без разрешения, они ловят одного из вторженцев, убивают, забираются повыше, чтобы их видели остальные, и всем домом едят его голову, — продолжал шептать один из курсантов позади.       Саигрей обернулся, опершись ладонью о туловище фороссы, чтобы глянуть, у кого именно так некстати развязался язык. И… Бинго.       — Курсант Авирэ, — вкрадчиво позвал мужчина. — То, что в истории было один раз — это не правило, а исключение. Вообще-то мэвары довольно дружелюбны, если извещать их о своём приезде раньше, чем за две недели, и на их территории без разрешения не колдовать, не охотиться, не удить рыбу и не нарушать традиции. Если вы сейчас не прекратите сеять панику, вы будете первым, кого я начну знакомить с мэварским гостеприимством.       Курсанты, даже старшие, отличались от взрослых опытных магов одной простой вещью. Маги из речи Саигрея вычленили бы главное, сделали свои выводы и сформировали наиболее тактически верную линию поведения. Курсанты… Ну, курсанты пропустили мимо ушей всё действительно важное и испугались остального.       — Но это было, командующий! — не смутился Авирэ. Его вообще трудно было смутить. Саигрей не любил такой типаж: мало того, что никаренец, так ещё и, как положено, лучший на курсе, талантливый, уверенный в себе заводила. Несмотря на то, что Авирэ перед миссией явно собирал информацию о Канердане, он использовал её, чтобы травить байки, а не делать выводы. — Вам не кажется, что нам лучше знать, к чему говориться, и не убирать оружие далеко? История-то имеет свойство повторяться.       — Нет, — отчеканил Саигрей.       — То есть вы хотите сказать, что истории об опасности мэваров — досужие вымыслы, и наши головы в безопасности?       — Как жаль. Вполне возможно, для твоей головы, Авирэ, это стало бы лучшим исходом, — иронично заметил другой курсант. Командующему пришлось вновь крутиться в седле, дабы взглянуть и на него. — Все равно по назначению не используешь. Командующий уже всё тебе сказал.       Небольшая кавалькада растянулась по узкой горной тропе. Всадники держались друг за другом на расстоянии половины крупа ездовой фороссы. Со своего места во главе процессии Саигрей мог с удобством разглядеть разве что блестящие пластины на боках зверей. Ну и лица уставших, напуганных местным колоритом курсантов, когда кто-то из них выбивался из ровного строя или когда тропинка начинала сворачивать.       То ли раньше действительно было лучше, то ли характер у Саигрея испортился окончательно, но теперешнее сопровождение не нравилось ему совершенно. Кроме того молодого человека, что ехал замыкающим и прямо сейчас стойко игнорировал желание Авирэ поругаться. И дело тут даже не в личной приязни. Курсант Ирнеин действительно был из этой компании наиболее интересным кадром. Взрослый, как для курсанта, этот двадцатичетырёхлетний маг отличался потрясающим умением выжидать. Недавно (разумеется, ещё до въезда на землю мэваров) Ирнеин удивлял всех умением обращаться с острогой. Саигрей получил искреннее удовольствие, наблюдая за тем, как этот крепкий, здоровый юноша сидел в полной неподвижности, забывая, кажется, даже дышать и не реагируя ни на ветер, ни на холодную воду до тех самых пор, пока добыча не подплыла достаточно близко. Выверенный и просчитанный до последнего движения рывок просто не мог не оказаться успешным.       Курсанта Ирнеина выгодно выделяло это умение выжидать. Это не было манерой рыбалки или даже природной осторожностью. Скорее всего, она лишь лежала в основе того, что с возрастом и под присмотром наставников Шатаара превратилось в стиль жизни. Ирнеин выжидал, прежде чем заговорить, прежде чем пошутить или уколоть кого-то ядовитой шпилькой, перед тем, как выдать продуманный и подробный план. Этому юноше не требовалось семь раз отмерять, чтобы единожды отрезать. Ирнеин предпочёл бы измерить один раз, но так, чтобы наверняка.       Морго Саигрей с высоты своего опыта мог запросто увидеть, какое большое будущее ждало этого въедливого паренька. Если, конечно, мэвары их не прикончат. Потому как шутки шутками, но ведь и слухи на пустом месте не рождались.       — Мэвары действительно людоеды, — задумчиво заметил Саигрей, пристально осматривая скалы, немой угрозой нависшие над тропой. — Но своих они не трогают. Мэвар не убьёт мэвара ни в дуэли, ни за женщину, ни за территорию. С гор они не спускаются, если, конечно, не произойдёт что-то исключительное, и поэтому на жителей окрестных деревень или представителей семьи Дальо они тоже не охотятся. На стол попадают те, кто нарушает давно озвученные и понятные правила. Впрочем, это тоже довольно редкое явление. Насколько я слышал, в последний раз такое происходило около сорока лет назад. Так что если рассуждать о каннибализме, то самым честным будет такой ответ: да, мэвары едят человечину, но от случая к случаю. Мэваров, которые никогда в жизни не пробовали плоти разумных, во всех родах абсолютное большинство. Но если дать им повод, они не откажутся вас сожрать. Поэтому прекратите трепать языками.       — Но ведь мэваров не раздражают говорливые гости, — снова подал голос Ирнеин. И снова с насмешкой.       Саигрей тяжело вздохнул.       — Они раздражают меня.       — Настолько, что вы готовы нас отдать на ужин мэварам, если не утихнем? — поинтересовался Авирэ, подгоняя фороссу. Зверь тихо стрекотал, перебирая длинными ногами.       — Неверная формулировка вопроса, курсант, — спокойно отозвался командующий, а затем скосил глаза на форму Авирэ. Бордовая. Никарен. Впрочем, ничего удивительного. В Шатааре учили выпытывать информацию умнее. — Правильный вопрос звучал бы: «Считаете ли вы, господин командующий, себя способным отбить нас у мэваров, если мы вляпаемся?»       После этих слов упаднические настроения в отряде заметно исправились. Курсанты даже поулыбались. Впрочем, общая атмосфера Канерданских гор, хилые деревца, похожие на костлявых старух, цепляющихся за камни, и листья, отдалённо напоминающие обрывки кожи, быстро вернули всё на места.       — Под Ргоссом вы отбились, — с изрядной долей уважения в голосе заметил курсант Герв’Ис из центра их кавалькады. — А там ведь маги были, а не горные дикари, у которых ни силы, ни оружия, ни тактики…       Командующий Саигрей поморщился, сжимая пальцами твёрдый прохладный выступ на шее фороссы. Зачарованные перчатки защищали руки от порезов об острые пластины, но даже с ними можно было легко ощутить болезненное натяжение ткани и лёгкий отголосок стёртой боли.       — У мэваров очень сильный культ крови, — наконец задумчиво протянул Саигрей, сворачивая к подъёму.       — Магия крови?       — Что-то вроде. Магия крови, ритуалистика — нечто среднее между ними. И в то же время нечто совершенно самобытное. Абсолютно неразведанная форма волшбы. Мэвары, как известно, все родственники в том или ином смысле. Если между двумя членами рода нет кровной связи, её создают искусственно. Обряды, какие-то операции… Подробностей особо никто не знает, но я точно могу сказать, к чему это приводит. Мэвары — настоящий кошмар для дознавателей. Какими бы сложными заклятьями они ни пользовались, те покажут одно и то же: кровь у каждого члена одного рода абсолютно идентична, словно они — части единого живого существа. И… Курсант Ирнеин, расскажите, как вам даётся пси-магия? Вы ведь на последнем курсе, значит, уже должны были с ней познакомиться.       Молодой человек удивлённо вскинул светлые брови. В лучах Фира он казался окутанным белым сиянием, как фитиль свечи — пламенем. Но кроме наблюдательности и пси-магии шатааровцев также учили разгонять собственную реакцию. Именно поэтому юноша ответил уже спустя несколько секунд:       — С трудом. Это самый проблемный раздел магии из тех, с которыми мне приходилось сталкиваться.       — Но вы освоили его?       — На достаточном уровне.       — Вот как? На достаточном? — Саигрей сделал вид, что задумался. — Вы можете, скажем, прочитать чужие мысли? Или сказать, кому из нашего отряда сейчас больно и почему?       — Чтобы сказать, что Герв’Ису натирает седло, не обязательно прибегать к пси-магии, командующий, — хмыкнул Ирнеин. — Но да, я могу. И мысли читать тоже. Если, конечно, на цели нет щитов и она не находится дальше, чем на расстоянии вытянутой руки от меня. Ну и ещё… Ряд условий.       — То есть на среднем уровне, — подвёл итог Саигрей, оборачиваясь. Остальные курсанты слушали их, боясь пикнуть. Мужчина усмехнулся. — Вы ведь хотите стать ищейкой, курсант? Тогда вам стоило бы взять дополнительный спецкурс. Пси-магия — главное оружие дознавателя. Впрочем, человеку не под силу чрезмерно её развить. Но вот мэвару… Что, если я скажу вам, что любой мэвар может прочесть мысли своего товарища, в какой бы точке планеты тот ни находился? И не нужен ни зрительный контакт, ни предварительное соглашение, ни специальные ритуалы?       Курсанты молчали. Все до единого. Казалось, местный чуть разреженный воздух пугал их столь сильно, что юноши решили и вовсе его не вдыхать.       — Это…       — Уникально, не правда ли? Мэвары уникальны. Они живут по принципу «то, что принадлежит одному, принадлежит роду; всё, что принадлежит роду, принадлежит каждому». — Саигрей вновь обернулся, ожидая реакции, но ничего не увидел и рассмеялся. — Сложно? Добро. Упростим. Представьте, что у вас есть небольшой дом, а в нём — овца и десять золотых на чёрный день. У вашего соседа есть дом и один золотой, доставшийся от деда, и пятеро детей. У женщины, что живёт через улицу, есть дом, а золотых нет вообще, зато есть неплохие ткани, которые остались ей как приданное, которое уже она собирается передать собственной дочери. И, наконец, недалеко проживает бедняк, у которого отобрали и дом, и деньги, остался только слабый, крошечный магический резерв. И при этом все вы — не люди, а один маленький род мэваров. У рода всё общее. Вопрос — чем из перечисленного вы можете пользоваться, что принадлежит вам?       — Если судить по вашим словам, то у меня-мэвара в таком случае есть три дома, одиннадцать золотых, овца и набор тканей.       Воцарившаяся тишина была ожидающей. Любопытной.       — Неверно, — спокойно возвестил Саигрей, а затем, заметив лица курсантов, шкодно улыбнулся. — Вы забыли сказать, что у вас ещё есть шестеро детей и магический резерв. То, что дети мэваров могут даже не знать своих родителей, ведь их кормят разные матери, за ними ухаживает и их воспитывает весь род, давно известно. Именно поэтому у мэваров нет фамилий. Но что ещё интереснее: магия у одного рода тоже общая. Вот только одиннадцать золотых любой из рода может взять и потратить в любой момент. Дом легко потерять при пожаре или землетрясении. Но магия неизменна, и исчерпать её не выйдет, пусть даже весь род пользуется. И он пользуется. Если в роду сорок мэваров, и пятеро из них — маги, то колдовать могут все. И их общая сила при этом равна сумме силы каждого из пяти ворожеев. Именно поэтому большие рода мэваров — это страшно. Сразиться с пятью слабыми магами просто. Сразиться с четырьмя десятками ворожеев, каждый из которых силён, как пятеро — совсем другое. То, что среди мэваров появился Резервуар — катастрофа. Попытайтесь представить, что мощью, способной за день выкосить целый Край, обладают каждый из тридцати мужчин-мэваров рода Тэртакватсурэ. Впечатляет? Сейчас эти тридцать живых существ вместе сильнее любого государства с регулярной армией, осадными орудиями и магическими подразделениями. Им под силу весь мир захватить… К счастью, мэваров такое никогда не интересовало. Но за вторжение в свои горы они всё ещё готовы разорвать любого. И да, мне не хватит сил остановить их. Именно поэтому мы будем рассчитывать на благоразумие вождя. Всё же проблемы, связанные с мощью Резервуара, у всего рода тоже стали общими. В любом случае, не хотелось бы портить с ними отношения. Уникальность мэваров — та самая причина, по которой огромные Канерданские горы с их ценными ископаемыми оставили под эгидой этих дикарей. Маги мечтают изучить их и уже десятилетиями ведут переговоры. Резервуар из мэваров стал бы настоящим подарком… И если его отдадут с миром, у вас троих на счету будет удачный рейд в эти края, а это статусно. Да и потом вы сможете возвращаться сюда уже без боязни. Вы останетесь в общей памяти рода как друг, и уже будете не просто людьми-из-под-гор, которых в случае чего можно поймать и съесть. Вы станете так называемыми «низинными» — друзьями мэваров, не живущими в горах. А, значит, будете неприкосновенны. Именно поэтому я прошу вас мысленно перебрать все правила поведения, которые я вам уже озвучивал, и ни на шаг от них не отступать. Стойте.       Небольшой отряд замер моментально. Фороссы тихо перещёлкивались о чём-то, возможно, отмечая изменившуюся обстановку. Стоило отметить, что на взгляд ничего не изменилось. Нигде не мелькали тени. Не шумели наполовину облысевшие скрюченные деревья. Не выл ветер. Не скрипели под чужими ногами камни.       Саигрей медленно вытащил из рукава короткий нож и поднял его над головой, демонстрируя острое лезвие. А затем, вытянув перед собой другую руку, столь же медленно и молча оставил на основании ладони крошечный порез, из которого сию секунду выглянула одна-единственная капля крови.       Каждому из курсантов было подробно описано, когда можно, а когда нельзя в общении с мэварами хвататься за оружие. Даже больше: каждый из них и правда внял предостережению своего командующего. И всё равно, когда от отвесной скалы, где ещё мгновение назад никого не было, стали отделяться люди, курсанты машинально потянулись к револьверам.       Они замерли все вместе. И трое молодых людей верхом на неподкупно спокойных фороссах, и рослый широкоплечий командующий, высоко поднявший перед собой порезанную ладонь, и мэвары прямо перед ним. Все рассматривали всех. Вот только на лицах юных магов можно было разглядеть любопытство, опасение, удивление… Даже навидавшийся всякого Морго Саигрей выдавал собственную тревогу, пусть и одним только взглядом. На лицах же мэваров не разобрать было ничего. Все они казались какими-то… одинаковыми, словно вылепленными из общего куска.       В «делегации» мэваров было шестеро мужчин и четверо женщин. И, что сразу бросалось в глаза, каждый из них, включая тех же женщин, были заметно выше гостей. Даже самая молодая и приземистая девушка-мэвар возвышалась над спешившимся Саигреем на полголовы.       Они были темноволосыми и загорелыми. Крепкими. Каждого из них можно было смело отправлять работать на завод или мануфактуру. И наверняка любой мэвар оказался бы сильнее опытных мужиков-рабочих, привыкших таскать тяжести по двенадцать часов на дню.       А ещё они были красноглазыми. Все до единого. Можно было заметить и светлые, яркие радужки цвета артериальной крови, и тёмные, почти чёрные, как переспелые вишни, но на свету заметно отдающие алым.       Саигрей медленно спешился. Именно в этот момент из рядов мэваров выступила девушка. Её глаза, отдающие буйным багрянцем, пристально следили за тем, как Морго сделал несколько шагов вперёд и замер с вытянутой рукой, будто упершись ладонью в стену. Тогда и она шагнула навстречу, осторожно, как крадущаяся хищница, и замерла напротив командующего. Усмехнулась, кривя пухлые губы, и двумя руками обхватила ладонь Саигрея, будто рассматривала порез, хотя на самом деле не разрывала зрительного контакта. А затем, всё так же глядя в глаза мужчине, чуть наклонилась и поймала языком каплю крови, сорвавшуюся с напряжённой ладони.       — Низинный Морго, — задумчиво протянула она, и притом почти без акцента. Только слова, чересчур короткие для мэваров, эта девушка стремилась растянуть так, что они звучали сплошной чуть гудящей песнью. — Уже командующий?       Саигрей молчал, лишь медленно опустил руку. Слова в обращении с мэварами зачастую бывали не нужны. Куда большее они могли понять сами. Особенно если перед этим дать им испить своей крови.       — Дело важное, — решила девушка. — Я провожу вас к Матери.       Она развернулась и зашагала вперёд, не обращая внимания на острые холодные камни, впивающиеся в босые ноги. Курсанты на мгновение засмотрелись на то, как маятником качалась её длинная коса, то и дело проносясь мимо бёдер, скрытых ловко выделанной шкурой какого-то животного. А затем вся кавалькада неторопливо двинулась за мэварами, ступая на ещё более узкую звериную тропу.       Мимо мелькали пучки сухой травы, скалы и чахлые, скрюченные кусты. Мэвары проходили мимо них совершенно беззвучно. И даже когда тонкая ветвь, усеянная шипами, зацепилась за открытую голень одного из них, тот даже головы не повернул, прошёл мимо. А на его коже, заметно отдающей бронзой, не появилось даже царапины.       — Я думал, жуть будет, когда они начнут нападать, все такие громкие и увешанные наполовину съеденными головами, — шёпотом сказал Авирэ, наклоняясь к Герв’Ису. — Но так, кажется, даже страшнее.       В абсолютной тишине кавалькада пересекла сквозную пещеру и, наконец, выбралась на обширный горный луг, окружённый с одной стороны приземистыми деревцами, а с другой — нависающими скалами.       Казалось, мэвары сами не знали, чего хотели. Их небольшие домишки, хаотично разбросанные по лугу, были сделаны то из осколков горной породы, промазанных каким-то тёмным липким составом, то из дерева, а то и вовсе были помещены в сердце полого холма. Вокруг не было ни заборов, ни иных мерок, хоть как-то разграничивающих территорию. Нечто, смутно напоминавшее огороды, наслаивалось и пересекалось. Трое женщин рвали какую-то лиловую траву с одной грядки, ничуть друг другу не мешая. Только проехав глубже, курсанты заметили, что у многих домов и вовсе дверей не было. Нечто, смутно напоминавшее их, лежало отдельно перед домом. Это были и толстые перегородки из нескольких шкур, натянутых на деревянную раму, и даже связанные между собой толстые ветки. Видимо, этими конструкциями на ночь перекрывали входы в жилища, дабы не пустить туда холодные ветра. Людей или мэваров, возжелавших пройти в чужое жилище, они бы всё равно не удержали.       Когда кавалькада проезжала мимо, мэвары оборачивались. Следили за пришельцами красными, словно налитыми кровью, глазами, и не скрывали настороженного интереса. Вот только никто так и не обратился к сородичам, сопровождавшим Саигрея и его команду, чтобы выяснить, кого и зачем они привели. То ли то, что знал один мэвар, знали и остальные, то ли это было проявлением доверия, то ли о приезде «низинных» был заранее предупреждён не только вождь, но и каждый житель этой своеобразной деревни.       Мимо протекали хлипкие незапертые дома, кривые огороды, кострища, тщательно присыпанные сероватым песком, и пещеры, выдолбленные в горной породе. В очередной из них процессия и остановилась.       — Форосс привязать, оружие оставить в сёдлах, — едва слышно приказал Саигрей, следя взглядом за их провожатыми, скрывшимися в тёмной глотке пещеры.       Курсант Ирнеин, который, как истинный шатааровец, с оружием обращаться не особенно-то и умел, лишь пожал плечами и скинул перевязь с несколькими метательными ножами, закрепив её на луке седла.       Герв’Ис, что с блаженным стоном спешился и тут же потёр поясницу, не был так спокоен. Он переглянулся с не менее возмущённым Авирэ и трогательно прижал к груди револьвер.       — Остаться совершенно безоружными против… Них?       Авирэ даже шагнул назад. На многочисленных креплениях его камзола держались патронаши, дополнительными кобуры с револьверами, ножны с кинжалами, метательными звёздочками и Грани знают с чем ещё. Чтобы полностью разоружиться, этому никаренцу потребовалось бы минут десять.       — Мы и так совершенно против них безоружны, — невозмутимо припечатал Саигрей. — Явившихся вооружёнными к вождю Тэртакватсурэ не просто съедят, а съедят заживо. Давайте не будем давать им повода.       Никаренцы переглянулись, а затем стали синхронно стаскивать с себя боевое обмундирование, извлекать лезвия из рукавов и сапог, а гарроты — выуживать из пояса.       Когда всё потенциально опасное, но безусловно бесполезное против мэваров, оказалось снято и уложено в дорожные сумки, посланцы магов тоже прошли в пещеру. В центре её ровно горел костёр, и сероватый дымок беспрепятственно уходил в обширную трещину на потолке. У неровных стен были сложены звериные шкуры: хорошо выделанные, блестящие и лоснящиеся. В больших городах любой мастер отдал бы всю свою годовую выручку, лишь бы заполучить их себе: всё одно заработал бы в разы больше, сшив из них мантию или манто для двора. А здесь, в этой пещере, это потенциальное богатство использовали, как подстилки, дабы не сидеть на холодных камнях. И мэвары сидели, расположившись у стен так, дабы центр оставался свободен. Там, у костра и света, остался лишь один человек.       — Всеблагая Мать Тэртакватсурэ, — громко сказал Саигрей, а затем едва заметно кивнул курсантам в сторону пустующих шкур у стены, куда они тотчас понятливо уселись. — Мы прибыли к тебе с просьбой.       На его зов обернулась женщина. Сложно сказать, сколько ей было лет. Таким, как она, могло с равной долей вероятности оказаться и тридцать пять, и шестьдесят. Первая буйная весенняя молодость осталась для неё позади, пышный летний рассвет тоже оставлял её, но стылое осеннее увядание ещё не успело прочно захватить вождя в свои объятия. Её волосы, пусть и изрезанные нитями седины, всё ещё были тёмными, как панцирь боевой фороссы. Яркие алые глаза и губы не успели лишиться ни красивой формы, ни цвета. Но глубокие морщины уже прошили спокойное лицо, а солнце, ветер и постоянное беспокойство за благо рода закрепили их, не оставляя ни малейшей надежды вернуть этому лицу юную гладкую свежесть.       Тэртакватсурэ тоже опустилась на шкуру, в отличие от остальных, разложенную неподалёку от костра, а затем подняла руки. В абсолютной тишине длинные и острые ногти, «украшающие» пальцы вождя, как птичьи когти, проскользили по подушечкам пальцев, перерезая кожу.       Саигрей опустился на шкуру напротив вождя и лишь прикрыл глаза, когда женщина потянулась к его лицу, одной рукой оставляя горизонтальную черту на его лбу, а второй — вертикальную, на щеке.       — Всеблагая Мать, — официально начал Саигрей, прикасаясь пальцами к следу крови на щеке. — Ваше гостеприимство не знает равных, но мы прибыли сюда не ради него. До нас дошли слухи, что новая Трещина расколола одну из гор. Вам известно что-то об этом?       Тэртакватсурэ в ответ дотронулась изрезанными пальцами до глаза, а затем и до губ.       — Обещает рассказать всю правду, что видела сама, — прошептал сидящий в отдалении Ирнеин, привлекая внимание остальных курсантов, но не мэваров, что не отрывали взгляда от своей Матери, что как раз начала говорить.       — Зев Боли распахнулся, верно. Гора плачет и кровоточит. Мэвары плачут и истекают кровью вместе с ней. Но мэвары знают, что это не навсегда. Ещё не успеет вырасти новое поколение, а рана станет шрамом. Гора перенесёт нанесённую ей обиду, как бы она ни была сильна.       — Если вы желаете, мы могли бы обезопасить вас, — осторожно начал Саигрей. — Обвести защиту вокруг ваших домов и угодий. Закрыть Трещину невидимой стеной, чтобы землетрясения и другие… слёзы горы не доходили до вас.       Тэртакватсурэ в ответ на это лишь усмехнулась, а багряные капли покатились вниз с её тонких губ.       — Только слабых смоет слезами. Моему народу это даже пойдёт на пользу. Мэвары живут здесь дольше, чем ты можешь себе представить, низинный. Каждый камень на этой горе покрыт нашей кровью. А кровь сильнее слёз. Она поможет нам удержаться, даже захлебнись гора плачем. — Привстав на колени, женщина внезапно бросилась вперёд, как рассерженное дикое животное, а затем её длинные ногти впились в ткань одежд Саигрея напротив сердца. Курсанты ещё несколько секунд смотрели на это в немом изумлении, а затем стали вскакивать на ноги с разной степенью ловкости, явно собираясь защищать своего торжественно-спокойного командующего и в то же время — не решаясь действовать без приказа. — А теперь скажи, низинный, зачем ты на самом деле потревожил гору мэваров? Что тебе нужно?       Загнутые пальцы женщины, вооружённые почти птичьими когтями, стали скользить вверх. Оставили кровавый след на ключицах, плотно обхватили шею, сжали подбородок и, наконец, замерли у губ.       — Достопочтимая Мать права, даже в низинах говорят, что мэвары с лёгкостью выстоят против Трещины, какие бы бедствия она ни вызвала, — задумчиво протянул Саигрей, глядя в глаза Тэртакватсурэ. — А ещё говорят, будто недавно у мэваров кто-то, скорее всего, ребёнок, подошёл к Трещине слишком близко. И вернулся от неё другим.       Вряд ли вождю понравилась такая правда. Мэвары славились своим единством. Слова «предательство» не было в их языке, как и слов «разобщённость», «одиночка», «отщепенец» или «беглец». Этот народ не выдавал своих и не умел торговать людьми. Однако не терпели мэвары также и лжи, которую, в отличие от них самих, довольно часто произносили люди-из-под-гор или даже низинные люди. Бороться с неприятной правдой для мэваров было куда проще, чем бороться с ложью, которая неприятную правду ещё и прикрывала, иначе зачем она нужна?       Тэртакватсурэ медленно отсела от Саигрея, возвращаясь на своё место. Курсанты, настороженно переглядываясь, шумно попадали обратно на подстилки.       — Вам нужен наш ребёнок.       — Мудрая Мать должна понимать, что этот ребёнок уже не ваш. — Теперь в голосе Саигрея появилась твёрдость, куда более привычная курсантам. Маг больше не просил, но и к угрозам ещё не перешёл. — Он получил мощь, с которой не сможет справиться. Вы знаете, как люди-из-под-гор называют таких, как он?       — Резервуары, — с акцентом припомнила Тэртакватсурэ.       Саигрей кивнул.       — И дети катаклизма. Резервуары — потому что такие дети впитывают энергию Трещины, причём в таком количестве, которое попросту не нужно даже самым амбициозным магам. Они как огромные водохранилища: в них слишком много влаги, чтобы выпить самим даже за всю жизнь. И слишком много для одной деревни или даже города. Водохранилища обычно дарят жизнь целому Краю, но даже Края не в силах иссушить его полностью, а только удерживать воды на приемлемом уровне, чтобы не прорвало плотину. Резервуары такие же. Их плотина — годы обучения и тренировок, а это единственное, чего мэвары не в силах дать этому ребёнку. Он сметёт и вас, и эти горы, и, быть может, даже себя. Потому что дети катаклизма называются так не потому, что были порождены разрушительными Трещинами. Рождённые от такого бедствия, они и сами становятся катаклизмом даже более страшным, чем Трещины. Особенно если им не помочь. Поэтому я хочу забрать этого ребёнка туда, где ему помощь оказать сумеют.       Воцарилась топкая, тяжёлая тишина. Курсанты едва дышали. Окровавленные губы Морго Саигрея были плотно сомкнуты: командующий сказал всё, что хотел. Мэвары, кружком рассевшиеся вокруг гостей, раскуривали какие-то травы, отчего к потолку пещеры поднимались тонкие струйки сизого дыма.       Стойкий аромат трав тревожил, будил нечто первобытное, давно и крепко спящее.       Тэртакватсурэ наконец вновь заговорила:       — Я услышала тебя, низинный. Но помочь ничем не могу. Вы появились тут слишком поздно. Умуорвухтону уже девять, и он принял кровь. Теперь он один из нашего рода. Он мэвар. А мэвары остаются в этих горах, и неважно, какие катаклизмы их породили.       Дым от курительных трубок неожиданно смешался. Десятки тонких струек стали виться друг вокруг друга, стягиваясь из едва различимых нитей в прочный невесомый канат, уходящий под потолок.       Саигрей поднял голову, внимательно рассматривая то, как дымовые стебельки безо всякого ветра и, что интереснее, даже без магии изгибались, устремляясь навстречу друг другу, и свивались в одно. Он вздохнул.       — Выход есть. Мальчик ещё совсем юн. Ритуал разрыва с родом будет не так болезнен для него, как мог бы.       Мэвары синхронно зашипели, как рассерженные горные змеи, на чью тропу вступил чужак.       — Ритуал — это рана, — ровным тоном заметила Тэртакватсурэ. — Не в наших правилах ранить ребёнка и весь наш род.       — Раны заживут, останется шрам. Род выстоит. Не это ли философия мэваров?       Потребовалось одно-единственное движение, чтобы стало очевидно: миссия провалилась.       Мэвары слитно, как один человек, придвинулись ближе, смыкаясь вокруг гостей. Пряный сизый дымок внезапно стал удушливым.       — Уходи, низинный, — тихо сказала Тэртакватсурэ, большим пальцем стирая с губ кровь. Разговаривать она больше не была намерена. — Умуорвухтон останется с нами. А если попытаешься пойти против моей воли…       Саигрей вскинул руки ко лбу. Кровавый след на его коже раскалился до нестерпимой боли. Командующий быстро стёр его и с видимым трудом сдержал стон, когда боль с жадностью перекинулась на пальцы.       Тэртакватсурэ усмехнулась, и всё исчезло.       — Уходи, — повторила она.       Саигрей молча поднялся со шкуры. Дым за его спиной сгущался, обращаясь в плотную, удушающую стену. Она гнала чужаков из пещеры.       Седлали форосс в молчании. Курсанты даже не обвешивались оружием заново, вероятно, рассудив, что это проще было сделать в седле, чем прямо здесь, под прицелов взглядов всех мэваров селения.       — Поехали, парни, — негромко сказал Морго, ухватившись за чувствительные выступы на спине фороссы и заставляя её свернуть. — Ничего. Неудачи в жизни тоже случаются. Как говорят мэвары, слёзы смоют только слабых.       — Умные речи говоришь, низинный, — тихо сказала Тэртакватсурэ, выходя из пещеры. Видимо, как бы серьёзно она ни прогоняла магов, зла на них она не держала. — Езжайте с миром.       Кавалькада снова двинулась по узкой тропе, довольно скоро оставив поселение мэваров далеко позади. Правда, не прошло и часа, как ровный строй был нарушен. Курсант Ирнеин приблизился к Морго. Форосса юноши ловко карабкалась по скалам слева от тропы.       — Нам всегда говорили, что истинный шатааровец никогда не бросит дела, за которое взялся, — тихо сказал юноша, свирепо сверкая льдистыми глазами. — Потому что мы умеем искать другие пути. Даже если нам кажется, что задание вне наших физических возможностей, мы берёмся за него с такой стороны, что легко расправляемся с ним. Поначалу мне казалось, вы выжидаете, но теперь… Вы и правда уезжаете, командующий?       — Слишком много вопросов, курсант.       — Мне положено! — гневно воскликнул Ирнеин. Его форосса заскрипела ещё громче, ловко уцепилась за нависающую скалу и какое-то время передвигалась чуть ли не вверх ногами, словно испытывая своего всадника на прочность, а на самом деле — преодолевая трудный участок пути. — Я собираюсь стать дознавателем. Вопросы…       — Да, вопросы — основа твоей будущей работы, — легко согласился Саигрей. — Так задавай их по-умному.       — Вы уезжаете?       — Да.       — Вы бросите задание?       — Да.       — И легко вам будет спаться, зная, что задание не выполнено?       — Легко, — улыбнулся Морго Саигрей, довольно щурясь на свету и пропуская через себя вектора магии. Ирнеин сразу напрягся, но никаренцы, едущие позади, ничего и не заметили. — Если ты выполнишь его.       Ирнеин прищурился, выжидая. Саигрей в ответ одобрительно хмыкнул.       — Оставаться в горах против воли мэваров — глупо и опасно. Пытаться отбить мальчишку — ещё глупее. Понадеяться на гостеприимство этого народца и просить приюта — возможно, но дольше, чем на одну ночь, нас не оставят в селении. А чтобы подобраться к Резервуару, нужно больше времени. Значит, нам нужна существенная причина, по которой вы сможете задержаться в селении. Только вы, ведь меня Тэртакватсурэ уже считает угрозой для мальчика.       Молодой светловолосый курсант, объятый светом вечернего Фира и похожий на взметнувшийся огонёк свечи, явно подрастерял свою уверенность.       — Командующий, вы хотите…       — Выполните задание, курсант, — отчеканил Саигрей, и магические ветра преломились о крохотную искру внутри него. — Кому, как не вам, позаботиться о спокойствии моего сна?       Подземный толчок, до боли похожий на те, что порождала активная свежая Трещина, сотряс Канерданские горы. Низко нависающие над тропой скальные камни, потеряв опору, рухнули отвесно, засыпая едущего в арьергарде курсанта Авирэ.