Infuriato

— Еще одна омега заболела, — доложил старшекурсник, хлопнув новым выпуском Ежедневного Пророка по обеденному столу. — Четвертый раз за месяц. Гарри не повернул головы в сторону говорившего, машинально нашарив взглядом фигуру Джинни на другом конце гриффиндорского стола. — И чего твой батя? — Да ничего. Опять. Даже намеков не дает, странное дело — подобное вспыхивает все чаще, а толку? В газеты просачивается, но подробностей жаба нарыдала. Поттер, выкладывай, что опекуны рассказали? Все посмотрели на парня, что до этого старательно игнорировал все разговоры, держась ближе к Лонгботтому. Гарри вздохнул, замечая собравшихся вокруг стола студентов других факультетов. — Почему вы решили, будто я что-то знаю? — Давай только без отговорок! Все знают, что год назад… — Это засекреченная информация, смысл каждый раз спрашивать? Аврорат указания дал, что делать в случае обострения, — он сжал под столом руку Невилла, и тот, поняв намек, потянул его прочь из-за стола. — Не поднимайте панику, вот и все. — Конечно, хорошо тебе говорить, Поттер, всегда в курсе всех событий, и при опасности первому же защиту обеспечат, а мы «панику продолжать поднимать не будем»! Эй, хватит сбегать, ответь нам! Гарри сжал кулаки, дернув за собой молчаливого Лонгботтома, чтобы не нарваться на очередные каждодневные скандал и ссору, все еще слыша за спиной недовольные выкрики. Почти не видя ничего перед собой, парень вылетел из Большого Зала, сбивая всех, кто на пути попался, пока не столкнулся с тем, кто подобного обращения к своей персоне потерпеть не смог. Как итог — Гарри оказался прижат упирающейся волшебной палочкой в горло к стене. Ошарашенно проморгавшись, волшебник попытался убрать помеху, но оружие от шеи никуда не делось. — Смотри по сторонам, Поттер. Он невольно прижал к носу ладонь, когда слизистые обожгло знакомым едким запахом. Гарри, будто очнувшись от ослепляющих разум эмоций, чуть опустил глаза вниз, распознав перед собой весьма существенную угрозу в виде Реддла. Тот, заметив реакцию второго волшебника, удивленно приподнял изящные брови, перед тем, как на лицо опустилась привычная маска. — Как интересно, — слизеринец приблизился, явно намеренно окутывая Поттера запахом, и надавил кончиком волшебной палочки сильнее. — Теперь я вижу. — Что ты видишь? — напряженно пробормотал Гарри, стараясь смотреть куда угодно, только не на сокурсника возле себя. Химический запах стал совершенно нестерпимым, отчего начали слезиться глаза. — Слушай, извини, не увидел тебя, ладно? Возле них стали невольно скапливаться студенты, с любопытством поглядывая на любимое развлечение: склоку между гриффиндорцами и слизеринцами. Поттер, заметив приближение явно намеревавшихся продолжить разговор одногруппников, сильно помрачнел. Реддл повернул голову, проследив за взглядом парня и опустив палочку. Затем сухо бросил перед тем, как пойти прочь: — Следуй за мной. Гарри помялся на месте, потерев заколовшую тупой болью правую сторону лица, когда к нему подскочил взволнованный и перепуганный Лонгботтом: — Нет, ты же не пойдешь за ним? — А что мне остается? Меня сейчас с потрошками сожрут, а к этому точно не сунутся, — буркнул парень, отнимая от головы руку и нехотя направляясь за скрывшейся за поворотом коридора спиной. — В башне встретимся. Найти слизеринца было не сложно. Подобный запах испускал лишь он один, и Гарри следовал за шлейфом, приближаясь к неприятному для него аромату, пока не заметил одиноко стоявшую у статуи фигуру. Реддл терпеливо дожидался медлительного сокурсника, не подавая виду, насколько был раздражен. Поттер не стал подходить близко, слишком напряженный присутствием второго волшебника даже неподалеку от себя. Тот, заметив состояние парня, криво ухмыльнулся: — Ближе. В отличие от вас, я не кусаюсь. — Если ты не заметил, то и я этим не промышляю, — неприязненно поморщился Гарри, все же подходя еще на несколько шагов вперед. — Какая удушливая настороженность, ты всегда такой пугливый? — Реддл сам оторвался от стены и приблизился почти вплотную. — Я привлекаю тебя. Поттер растерялся от подобного заявления, не сразу найдясь с ответом. А слизеринец, чуть приподняв подбородок, смотрел на собеседника с ледяным превосходством, будто раскрыл доступную лишь ему тайну. — Поэтому лишь я могу дать тебе то, ради чего ты согласишься на сотрудничество. — Я не понимаю, о чем ты. — О, как раз наоборот. Том Реддл с недовольством заметил, что Поттер отступает назад. Этот спектакль мог продолжаться бесконечно долго, но дать своей добыче удрать, когда та наконец зажата в углу, слизеринец позволить не мог. — Учитывая твою тупую натуру, скажу прямо: я дам тебе свое близкое общество в обмен на информацию, которой владеют твои опекуны. Гарри размышлял над смыслом сказанных слов всего пару мгновений. Но этого хватило, чтобы на его лице отразились понимание и уже явственная неприязнь. — Торгуешь своим телом? Не похоже на тебя, Реддл. — А что, ты знаешь, что именно на меня похоже? — парень подавил в себе ярость, натягивая на губы улыбку. — Если бы это было так, твой запах… — Гарри скривился, обходя мага по левому боку и прислоняясь к стене, уже не надеясь улизнуть от максимально неприятной встречи. Одно дело наблюдать за Реддлом издалека, но совершенно другое контактировать с ним. — Был бы другим. Так. Мы разобрались, что подобным не занимаешься, так что с обманом ты поспешил. — Именно. Мой запах, — ухватился за слово Том, не собираясь уходить от темы. И говорить на расстоянии тоже, учитывая раскрывшуюся правду. — И, как выясняется, ты наблюдал за ним, если знаешь подробности моей личной жизни. — Будто его так легко можно не замечать. Поттер старался даже дышать реже, он второй раз был настолько близко к парню. На миловидном лице Тома отразилось торжество: — Я не предлагаю тебе свое тело, Поттер, мне это совершенно не интересно. Я говорил именно о своем обществе. Находиться близко к источнику идеального аромата, что может быть чудеснее? Насколько я мог заметить, пары нет и у тебя. Как и… Том немного нахмурился. Только теперь он осознал то, что лежало совсем на поверхности: от Поттера не пахло ничем, а ведь они разговаривали на расстоянии меньше метра. В такой близи от альф разило так, что выбивало собственный запах из ноздрей. Реддл быстро приблизился и, нисколько не таясь, дернул на себя чужую руку, притягивая ее к лицу.       Поттер изумленно наблюдал за действиями слизеринца, растерявшись от неожиданности. Том же осторожно втянул носом воздух, опасаясь услышать привычный оглушающий запах. Однако вместо типичного всем альфам ореола мощных феромонов, легкие наполнил сдержанный и довольно слабый аромат чая с чабрецом. Но аромат не подавляющий и подчиняющий, а, скорее, успокаивающий. Реддл притянул запястье ближе, разглядев на нем росчерк чужого имени.       Гарри моментально отдернул руку от неожиданно цепкой хватки пальцев и отскочил в сторону, смотря на сокурсника уже со злостью, страхом и предостережением. — Какого хрена ты творишь?! Том нашелся с ответом не сразу. Теперь, когда он знал, что искать, одновременно свежий и сухой запах Поттера отчетливо читался на фоне уже застарелых чужих. Он не назвал бы его вкусным или восхитительным, парень сторонился любых запахов и альф, и омег. Они были по большей части неприятны природой своего происхождения. Но легкий и ненавязчивый Поттера отличался что от первых, что от вторых. Это было интересно. — Мне подходит. Не перебьет мой собственный, — невозмутимо произнес Реддл, но, все еще видя в глазах опаску, решил приукрасить и польстить: — Он великолепен и будет превосходно сочетаться при нашем контакте. — Будто твой можно хоть чем-то перебить, — зло выплюнул Гарри. — Век бы его не замечал! — Но раз уж я так сильно тебе нужен… — Ты что, не понял? — перебил его гриффиндорец, когда вместо разочарования или обиды на лице волшебника видел лишь удовлетворение и превосходство. — Он мне неприятен. Реддл, меня ведет от него не потому, что он идеален для моих вкусов. Это отвратительно. — Что? — не поверил Том, но в выражении эмоций Поттер был слишком искренен, и лжи совершенно не ощущалось. Еще никто не смел высказывать такое ему прямо в лицо. Гарри провел ладонью по лицу, уже жалея о признании. Теперь стало ужасно стыдно говорить подобное даже такому, как Реддл. — Волшебникам нравится мой аромат, — холодно произнес Том. — Они ищут встречи с ним. Ему было безразлично на самом деле, как к его природным феромонам относятся окружающие. Но не иметь над кем-то превосходства даже в таком ущемляло. Но, стоит признать, никто никогда не пытался наброситься на Реддла даже во время течки, которую тот в раннем возрасте еще не умел подавлять. Пытаться ухаживать, просить внимания, настойчиво предлагать любые виды близости — это привычная обыденность. Но никакого животного желания во влюбленных и восхищенных глазах не наблюдалось.       Гарри помялся, перед тем, как осторожно ответить: — Они ищут встречи с тобой. Как омега ты… — парень заломил руки, отчаянно желая закончить этот жуткий разговор с жутким омегой. — Я думаю, что лучше переспал бы с альфой во время гона, чем с тобой. — И дело вовсе не в том, что ты сторонишься омег? — с насмешкой парировал Реддл, удовлетворенный ответом, найдя в нем куда больше, чем сам гриффиндорец рассчитывал. — И даже не в том, что ты до сих пор не повязан со своей истинной парой? — Не твое дело, — голос дрогнул и Поттер тут же перешел в наступление, задетый словами слизеринца и своей оголенностью перед ним: — Уж кто бы говорил, Реддл, который девственник-до-самой-старости. — Меня так называют? Том рассмеялся, и в этом было столько непередаваемой угрозы, что гриффиндорцу поплохело от осознания, что его могут размазать по стенке парочкой взмахов волшебной палочки. Поттер не был слабым, но сравниться с первым учеником Хогвартса ему было не под силу. — Мы отклонились от темы, — ласково произнес парень, довольный полученным эффектом. Но этот альфа был ему нужен, поэтому использовать запугивание было неуместным. — Если не общение, я могу дать многое другое. Мои связи и деньги позволяют немало, видишь ли. И достать нужные знания могу, но что до закрытого Аврората… Чего ты хочешь? Денег? Но ты достаточно богат. Связей в обществе? Могу устроить. Достать девчонку Уизли? Она помолвлена? Я разорву помолвку. — Я не собираюсь быть с Джинни. Я уже нашел, с кем связать жизнь. — На тебе нет аромата омеги, — резко отозвался Том. — Не пытайся меня обмануть. — Невилл не омега, а бета. Он не оставляет запахи. — Бета? Стой, Невилл? Ты спишь с Лонгботтомом? Реддл рассмеялся уже с издевкой, и миловидное идеальное лицо исказилось непривлекательной гримасой. Гарри поджал губы, уже привычный к такой реакции, а кулаки крепко сжались. — Я сейчас дам тебе в морду. — Как типично для альфы, но не для тебя. Не смей меня разочаровывать, сломанный Поттер, — вновь посмеялся слизеринец, не впечатлившись угрозой. — Это смешно. Лонгботтом — бесполезная грязь под ногтями, не заслуживающая внимания. Убогий волшебник, который не способен ни род продолжить, ни развиться хотя бы до уровня человека. Быть не может, что ты… Закончить парень не успел, так как в его челюсть прилетел кулак. Реддл отлетел назад, пораженно коснувшись ушибленного места, дезориентированный нападением. Но не успел гриффиндорец продолжить начатое, как оказался подвешен в воздухе верх тормашками, а из кармана мантии выпала волшебная палочка. Том лениво взмахнул своей, и разгоряченный гневом парень сильно приложился головой о статую. — Теперь, когда мы определили хозяина положения, мы закончим разговор на более приятной ноте. А именно — удачной сделкой. — Тебя не должны касаться дела Аврората! Немедленно опусти меня вниз, Реддл! — Нет, пока ты не приведешь в порядок мысли. Терять время на дуэли я не собираюсь. — А я не собираюсь терять время на тебя! Уже жалею, что когда-то восхищался таким ублюдком, — парень осекся, подловив себя на сказанном, и зарычал от бессилия. — Иди занимайся всем тем, что ты обычно там делаешь: детишек запугивай, кто сдачи дать не может. Ты не способен на комфортные для окружающих взаимодействия, и тебе абсолютно нечего мне предложить, потому что у тебя никогда не будет того, что мне нужно. — А ты попробуй. И я получу, то, что хочу, — выводя из себя самодовольной насмешкой превосходства возразил слизеринец, явно забавляясь своим портретом личности. — Никогда. Даже не будь информация засекречена, я никогда тебе не помогу, — запальчиво ответил Поттер. — Ни крупицы информации. Просто назло тебе. — Какие мы обидчивые, — пожурил его Том, начиная раскаляться. Сталкиваться с упрямством, которое не было возможности сломить еще не приходилось. Он мог это сделать, но тогда шанс сотрудничества упустит навсегда. — Хорошо. Приношу свои извинения за червя под ногами, но ведь это не моя вина, что ты путаешься с подобным сбродом? А гриффиндорец внезапно успокоился. Он понял причины такого отношения и к бетам, и к окружающим людям. Потому что подобное уже встречал ранее. — Тебе вовсе не обязательно следовать требованиям общества, в котором ты вертишься, Реддл. Ты делаешь это со всем остальным, что тебя не волнует или что ты ненавидишь, но этого пока оставить не можешь. — Пытаешься анализировать меня? Не стоит. Потому что если я начну изучать тебя, — глаза Тома потемнели, и он перестал улыбаться. — Места живого не оставлю. А теперь говори, чего ты хочешь. Довольно бессмысленных споров. Не оттягивай неизбежное. — Да что за непомерный интерес к чужим тайнам? — намеренно насмешливо поддел его Гарри, скрестив руки на груди. Перевернутое лицо озарилось четко выраженным пониманием дела. — Думаешь, сможешь таким образом решить свои проблемы? Проблемы с обществом, которое будет видеть в тебе лишь хорошенькую внешность и связи, благодаря которым ты пробрался к верхушкам? Даже если ты добился всего самостоятельно, никто не поверит в это. Реддл молчал некоторое время, разглядывая зависшего в воздухе парня. Он тоже успокоился. Поттер искал больное место противника, и оказался слишком наблюдательным. Это говорило лишь об одном: сам слизеринец ранее задел нечто болезненное и скрытое. — Значит мы решили поговорить о внутренних конфликтах. Хорошо, мы поговорим, если ты того желаешь. Одна из спятивших омег выпотрошила твою идеальную семейку, и за один единственный день ты потерял и родителей, и крестного, который нашел больного и самостоятельно растерзал его без суда. До сих пор грустит в тюрьме, да? — парень говорил тихо, без эмоций на лице. — Замолчи. — Твое отношение к омегам можно было бы объяснить некоторыми допущениями, чего не нашли мои люди в архивах: эта омега была в течке и изнасиловала тебя? Твой внутренний конфликт основан на притягательности запаха убийцы твоей семьи? Как же авроры паниковали от факта, что навредить течной омеге невозможно, и это делает ее неуязвимой. Неприкасаемой. — Хватит, черт бы тебя побрал! — И вместо того, чтобы мстить за жестоко убитых родственников, ты с упоением отдавался разврату, как безмозглое животное. Что ты там говорил об обществе, для которого связь во время течки священна? До сих пор боишься ощутить себя грязным? Но я понимаю, как нелегко быть выше ожидания остальных. Ведь поймавший вас вместе Блэк нисколько не винил своего крестника за соитие с преступником, наверное, он даже дождался, пока ты не закончишь. Конечно, было странным, что больше никто не заметил состояния пропавшего во время каникул Поттера, который по возвращении едва не блевал при виде омег. Вот, какой я наблюдательный. Реддл затих, следя за эмоциями гриффиндорца. И если он не попал в самую суть, то был весьма к этому близок. Однако никакого веселья или удовлетворения не ощущал. Это было то, что парень ненавидел. — Мы все еще говорим о внутренних конфликтах? Ты все еще хочешь анализировать мои поступки и решения? Посмотри на меня, — мягким убеждающим тоном продолжил Том. Поттер отнял руки от лица, а взгляд его казался напуганным происходящим. — Если ты не заметил, я — омега. И происходящее напрямую меня касается. Мои связи, деньги, ум — это все можно использовать, чтобы добиться правды. Я не собираюсь сходить с ума и уподобляться животным началам, но процент обострений все растет. И среди аристократии. Я часть их мира, значимая часть. И потеряю все, если эта грязь меня коснется. Мне нужна эта засекреченная информация. — Это происходит не со всеми омегами, — убито ответил парень. Слова Реддла надорвали сердце острыми раскаленными ножами, хоть и не были правдой. Они дали воспоминаниям и страхам вновь завладеть сознанием, и кошмары этой ночью ему были обеспечены. — Есть некая закономерность среди… — Стоп. Не так сразу. Реддл плавно перевернул волшебника и опустил его на пол, вновь подходя ближе и вдыхая немного усилившийся от эмоций запах. Поттер же резко отшатнулся прочь, не сумев удержать довольно забавной гримаски. — Неужели мой запах настолько неприятен тебе? — поинтересовался Том с усмешкой, порадовавшись, что альфа не собирался разрыдаться или впасть в истерику из-за вскрывшихся душевных ран. — Будто носом в хлорку ткнули, — огорченно ответил Поттер. — А потом плеснули в морду растворителем и нашатырем. Знаешь, это маггловские… Неважно. Ты мне был настолько интересен своей жизненной позицией, что я попытался на четвертом курсе познакомиться поближе. — И почему же только пытался? — Когда я впервые к тебе приблизился, меня толкнули в спину. Не специально, но ты ведь имеешь представление о большей части придурков на моем факультете? Не знаю, помнишь ли ты, но мы повалились на тебя. — К сожалению, помню, — процедил Реддл с презрением. В отличие от альф, физической силой или крепостью он похвастаться не мог. — Но тебя — нет. Теперь мне ясно, все дело в твоем незапоминающимся слабом запахе. Я не уловил его за запахами остальных. — Зато я твой уловил в полной мере и больше забыть не смог, — с еще большим огорчением подхватил Поттер, так же не обижаясь на неприглядность своих феромонов для собеседника. — Когда меня вжали лицом тебе в грудь. Реддл, я ходил блевал весь остаток дня. Мне слизистые обожгло. Том неожиданно искренне и весело рассмеялся, не удержав лица. Гриффиндорец слабо улыбнулся в ответ. — Теперь придется терпеть и привыкать, пока твоя полезность и мой ум себя не исчерпают в том деле, — отсмеявшись, произнес слизеринец. — И оставаться должником не собираюсь. Хочешь, вытащу из Азкабана Блэка? Оправдать убийство даже течного омеги мои люди сумеют за пару подписей бумаг. Гарри внезапно перестал улыбаться. — Не лезь в мое прошлое, Реддл. Не касайся моих проблем и семьи. Я расскажу тебе, но условия будут иными — ты и твой факультет прекратит издеваться над моим парнем. — Ох, Лонгботтом, — закатил глаза Том, ощущая раздражение. — Да что ты нашел в… Этом? — Запах мокрого бетона намного приятнее едкого химозного букета твоего общения. Как думаешь, что я выберу? — Ладно-ладно, не воюй с ветряными мельницами. Будет тебе хорошее отношение к… парню. Еще что-то? Гарри на миг прижал руку ко лбу, борясь с легкой головной болью. Затем протянул руку ладонью вверх, открывая взгляду имя Джинни Уизли на запястье. — Сходят с ума омеги, у которых есть истинная пара. Пока лишь они. Мы не можем добиться внятных причин, потому что после преступлений они кончают жизнь самоубийством. Реддл, их просто не успевают ловить. А предугадать следующего заболевшего не можем, ведь большинство истинных пар живут в гармонии с собой. И они слишком редки, чтобы знать наверняка. Аврорат в тупике. Слизеринец немного побледнел от слов Поттера, ничего не ответив даже после нетерпеливо приподнятой брови. Он очень медленно повторил жест стоящего рядом альфы, так же открыв взору запястье, на котором чернело имя Беллатрисы Лестрейндж. — Вот теперь я не просто заинтересован в этом дерьме. — На тебе остатки его запаха, — тихо произнес Невилл, присаживаясь рядом с парнем на диван. — Выглядишь ты подавлено, будто… Что он тебе сделал? Где ты ему дорогу-то перейти успел? — А что, он и для тебя отвратительно пахнет? — промычал Поттер, не отрываясь от размышлений. — Да не сказал бы, просто неприятно. Не связывался бы ты с той компанией, Гарри. Он красивый, популярный, я все понимаю. Но… — Чего? — Не подумай, что я ревную, — твердо продолжил бета. — Вовсе нет. Всего лишь беспокоюсь, что его общество понесет проблемы. Гарри приобнял Лонгботтома, рассмеявшись от его предположений. — Я не стану встречаться с омегой, даже если она будет пупом земли. И тем более с Реддлом. Ты же знаешь, я отлично справляюсь и без этих страстей, ведь у меня есть ты. Они тепло улыбнулись друг другу. У парней не было всепоглощающей любви или желания, но комфорт от общества друг друга, доверие, спокойствие — именно то, что было нужно. Поттер не стремился найти любовь всей жизни, ведь по идее это была Джинни. Но альфа не мог даже посмотреть в ее сторону без удручающих сравнений и воспоминаний. Насмешка природы — ее внешность — так сильно похожая на материнскую. И он сам, копия отца. Будто толстый намек, что история пойдет по такому же сценарию. — Он предложил помощь со своими связями. Невилл, Реддл непростая фигура в обществе. И его сила поражает воображение. Ты хоть представляешь, что будет, если и его коснется та же участь? Нам крайне повезло, что он в какой-то мере уже неправильный. Возможно, проблемы с психикой омег из-за темной магии, а Реддл крутится среди темных волшебников, он и сам такой же. — А это уже повод переживать, что он не помогать с расследованием собрался, а стопорить его. Не думал об этом? Гарри некоторое время молчал. Том, который презирает сущность омег и альф, в последнюю очередь станет уподобляться животным началам. И он уже переходит грань возможного: добиться таких результатов будучи от природы слабым, бороться с системой взглядов, обращать на себя внимание не феромонами, а умом и силой… Да, Том Реддл это последний человек, который опустится в своих глазах и в глазах общества, которое этого от него и ожидает. — Будет хорошо, если вы не станете пересекаться. Я не хочу видеть тебя таким опять.       Гарри помнит свое удивление, когда хрупкий маленький омега уложил на обе лопатки преподавателя Защиты, когда тот отвлекся на насмешку в его адрес во время показной дуэли. Омеги не сражаются на дуэлях.       Гарри помнит, что в преддверии и во время течек омеги липнут к притягательным альфам, стараются найти себе партнера и даже пару. Том за все время учебы не обзавелся альфой, не накрыл себя чужим запахом. Омеги не остаются одиноки.       Гарри помнит, как выглядят обыкновенные омеги. Нет, Реддл вовсе не отличался от них, имея тонкокостное телосложение, чарующую привлекательность и природную грацию. Он все еще имел изящные руки и чистую фарфоровую кожу, его улыбка вводила окружающих в трепет, а голос гипнотизировал. Однако эти руки погубили немало волшебников, доводя провинившихся последователей или недругов до отчаяния и всеобщего презрения. У омег не было врагов и почитателей. Улыбка Реддла наполнена холодом и чаще всего жестокостью, она была оружием, точным и действенным. Омеги его не использовали. Пожалуй, решающим фактором был специфический запах, который источал парень. Поттер буквально упивался тем фактом, что существует омега, чей аромат не был приятен окружающим. Что подобный Тому Реддлу вообще существует.       И это была единственная омега, которую Гарри не опасался после произошедшего. Происходящего сейчас. И если кто мог перебороть эту странную инфекцию или проклятие, то это существо носило слизеринскую мантию и имело шлейф химозных токсичных феромонов.       Гарри застыл, когда за ужином к нему подсела Джинни. Его мгновенно опутал в свои сети нежный цветочный аромат девушки, от которого сбивалось дыхание. Уизли склонила к нему голову и улыбнулась: — Я думаю, поговорить нам нужно. Сколько можно бегать друг от друга? Поттер не отрывал взгляда от лежащих на столе в спокойствии тонких пальчиков с аккуратными ногтями, почти до физической боли мечтая к ним прикоснуться. И на самом деле они могли бы. Бросить все и всех, забыть про обещания, ведь они буквально созданы друг для друга, чтобы быть вместе до самой смерти в своем идеальном сочетании. Уизли положила вторую руку на щеку своей истинной пары и повернула его голову в свою сторону. И, как только гриффиндорец увидел лицо омеги, наваждение резко сменилось иступленным ужасом воспоминаний. В глазах почудился красный блеск, а розовые пухлые губы будто вот-вот должны изогнуться в агрессивном злобном оскале.       Гарри не мог пошевелиться, загипнотизированный близостью и запахом истинной, но не мог и поддаться им, движимый удушающим осознанием, что мысли о их судьбоносном предназначении вызваны его животными инстинктами. Теми самыми инстинктами, что сводят с ума омег. Инстинктами, из-за которых его родители были с изощренной жестокостью убиты. — Я не могу, — выдавил из себя парень. — Я люблю Невилла. Мы не можем разорвать отношения только из-за этого. — Поговорим за пределами Большого Зала, хорошо? — настойчиво надавила девушка, намекая на развесивших уши гриффиндорцев. — Мы просто поговорим. Нев, вообще-то я имела в виду вас двоих, чего ты отворачиваешься? Гарри не мог. Если он останется в месте, где волшебный аромат девушки заполнит легкие до остатка, тормоза слетят окончательно, и парень никогда себе этого не простит. И вряд ли соберет себя по осколкам.       Нет. Нет, он не мог остаться наедине с существом, которое было столь похоже на растерзанную мать. Он не мог повторить судьбу отца. И Гарри не смел даже просто сближаться с девушкой, чтобы не свести ее этим с ума, ведь Гарри не мог дать ей тех отношений, что та хотела и заслуживала. Но и заставлять Джинни страдать парень не мог. Имя на запястье начало жечь кожу. Будто клетка во тьме. Присутствие Лонгботтома рядом не спасало, его прохладный и спокойный аромат намокшего бетона не мог заглушить самый великолепный запах на свете. — Я пытался достучаться до Гарри, пока мы не начали встречаться, — тихо ответил Лонгботтом, когда Уизли нетерпеливо окружила их троих чарами от прослушивания. — Но из-за твоей сущности это просто невозможно. — Хоть что-то радует в этом, ведь это не лично из-за меня, — огорченно пробормотала Джинни, а ее взгляд погрустнел. Но она быстро взяла себя в руки. — Однако быть истинными, это разве плохо? Разве это не подарок судьбы? — Ты же не любишь меня, а я не люблю тебя, — выдавил из себя Гарри, смотря на губы говорившей. — Если мы продолжим общение, наши отношения только испортятся. А когда начнется те… — парень покраснел и осекся под нехорошим взглядом девушки. — Давай, намекни, что я себя в руках держать не смогу или ты сам! Троица сидела в молчании, пока его не нарушил первым Лонгботтом: — Я понимаю, что не могу конкурировать с истинной парой. И так же понимаю, что мой запах не сравнится с твоим запахом. Но есть чувства, есть привязанность, что делать с этим? Я часто мечтал о подобном. Найти свою идеальную половинку, но иногда это больше напоминает проклятие. — Мерлин, какое проклятие, да что с вами?! — не выдержала девушка. — Нужно попробовать. Невилл, ты хочешь лишить своего друга счастья. — Джин, он мой парень, — Гарри часто дышал, уже не чувствуя лавочки перед собой. Слишком долго он избегал общества своей пары. — Он даже не омега, не глупи. Лонгботтом — лучший из людей, что я знаю, но это не сделает тебя счастливым, если сама судьба дала шанс. И мне что делать, а? Что делать с твоим именем на запястье? Ты не хочешь даже попытаться стать счастливым. — Ах, счастье? Наше счастье будет построено на инстинктах и рабстве этой твоей судьбы без свободы выбора, — парень схватил Уизли за плечи, приблизившись к ней. Ее присутствие оглушало. Хотелось показать, что из себя представляют эти черные буквы на запястье на самом деле. — Думаешь, наркоманы не должны бороться с тягой? — Но это не наркотики! — Ребята, не надо, — тихо вклинился Невилл, обеспокоенный ссорой — на них уже начали поглядывать, хоть слов и не слышали. — А ведут себя парочки весьма похоже! И если не… — Гарри шокировано оборвал речь, когда Джинни с тихим стоном припала к его губам в коротком сухом поцелуе-прикосновении. Он сжал пальцы на ее мягких плечах чуть крепче, во все глаза смотря на покрасневшее от смущения и осознания лицо омеги, а собственные губы начало жечь. Вокруг все замолчали, а Невилл тихо охнул. Поттер не обратил на это внимание, резко подавшись вперед, к вожделенному запаху, когда его голову вдолбили в край стола, пребольно ударив виском о твердое дерево. Все вокруг вскричали угрозы и предупреждения и повскакивали на ноги, тогда как сам Гарри силился прийти в себя, и боль от ушибленной головы в этом начинала помогать. А когда в нос ударил едкий запах хлорки, мысли будто прошибло пониманием.       Гарри слабо толкнул рукой стоявшее рядом тело, показывая, что все, «порядок», и с его головы пропала чужая рука. Джинни выглядела испуганной и разозленной одновременно. — Я не собираюсь дожидаться окончания твоих развлечений, Поттер, — холодно и спокойно произнес Реддл, не обращая никакого внимания на угрозы гриффиндорцев в свой адрес. — Если не явишься на дуэль, с тобой в этой школе все кончено. И на этих словах изящно развернулся в сторону выхода, не оглядываясь уходя прочь. Гарри потер висок, на котором наливалась шишка, а пережитое безумие отступило и не спешило возвращаться: уродливый химический запах перекрывал любой другой, практически разъедая ноздри.