Infuriato

— …И если ты так сильно боишься смерти, что не можешь перестать об этом думать, логичнее всего найти способ избавиться от самой проблемы, а не от отравляющих сознание переживаний. Я люблю логику, но в этом случае она заходит в тупик. Человек смертен, и эта аксиома могла быть оспорена лишь в религиях, божествами. Гарри устало положил немного гудящую от выпитого голову на руки, вслушиваясь в тихую речь парня в нескольких сантиметрах от себя. Слизистые привычно горели, но так было легче бороться со сном. Ночной кошмар все еще давил на подсознание. Том спокойно отнесся к очередной бессонной ночи, хотя и сам от переживаний порядком устал: злоба отнимала достаточно моральных сил. Он совсем не возражал, что альфа не особо участвует в таком важном разговоре. — Что может сделать тринадцатилетний мальчик с его запасом сил и знаний? Я только начинал устанавливать связи, только начинал вырисовываться в том обществе. Все, что я мог найти о бессмертии в том убогом состоянии — сказка о трех братьях и восхваление трудов Фламеля. — Философский камень? — промычал Поттер. Том кивнул. — Так ты смог отыскать формулу бессмертия подобно Николасу Фламелю? — Не тупи, глупый волчок, — поморщился омега с легким налетом раздражения. — Напомню, что мне было лишь тринадцать лет. Фламель и вовсе создал этот необычный камушек в преклонном возрасте. Не без чужой помощи. Нет, я пытался его создать. Мои амбиции позволяли верить во всесилие волшебников. Тем более если это великий Я, — его голос на краткий миг совсем озлобился. — В итоге я пришел к важному выводу: бессмертие Фламеля мне совершенно не подходит. — А какая разница? Оно что, разное бывает? — Инферналы тоже бессмертны, — Реддл погладил чужую щеку. — Нет, разница есть, и она существенна. Тело Фламеля не стареет. Он буквально застыл в том состоянии, когда начал принимать эликсир. Не болеет, не ссыхается, регенерирует куда быстрее. Но на этом — все. Мне мало нестареющего тела. Его все еще можно убить. Навсегда убить. Омега немного помолчал, размышляя, как преподнести пугающую информацию наиболее корректно и безобидно. Пугать Поттера не было желания. А правда о прошлом и настоящем Тома Реддла — жуть, которую тот с налету не вывезет. — Это осознание было важным, оно сужало круг моих поисков. Ни зелья, ни кровь единорога, ни другие органические составляющие волшебного мира. В маггловском даже не было смысла искать. Оставались — заклинания, артефакты, ритуалы. Конечно, я понимал, что если бы их можно было так просто найти и использовать, волшебники не умирали бы никогда. — Это было нечто запрещенное, — догадался Гарри, но в его голосе царило спокойствие. — Поэтому и было тайной. — Это говорит мне сын и подопечный авроров. Мне ждать повестки? — парень хмыкнул. — Мне продолжать или ты арестуешь меня прямо сейчас? — Том, я так устал, — довольно жалким голосом пробормотал порозовевший волшебник. — Можно отложить флирт до лучших времен? — Можно, — милостиво разрешил слизеринец, торжественно кивнув. — Продолжим. Итак, я нашел призрачное упоминание о… Неких артефактах, что даруют то, что мне нужно. Побег от смерти. Перерыл всю Запретную Секцию, но помимо нескольких слов ничего не было. И тогда я сделал то, что мне уже позволяли связи и репутация — спросил об этих артефактах у нашего преподавателя Зельеварения. — Слизнорт рассказал о запрещенной магии школьнику? — приподнял брови Гарри. — Да ты пиздишь. — Поттер, — с угрозой ответил Реддл. — Молчу. — Да, раскололся хитрец далеко не сразу. Пришлось вручить на руки несколько ценных редких презентов и одно хорошее знакомство. Конечно, я не говорил прямым текстом о подкупе. Но когда я благодаря нему поднялся в его паучьем списке до самого верха, Гораций выложил мне всю информацию, даже книгу с ритуалом предоставил. Думая, что помогает с проектом. — Вот черт. Нужно было прийти разок на вашу слизневую вечеринку. Я давно мечтал разузнать о… Похрен. Алкоголь, говорят, там был неплох. — Кто говорит? Ваши фунфурье из Гриффиндора? О, хороший источник информации, уважаю. Тебе лишь бы набухаться, алкаш. — Да иди ты! — рассмеялся Гарри. — Проект-то потом показал ему? — Разумеется, я не настолько глуп. Несколько свитков скучнейшего текста о немыслимом непоправимом вреде магии, о ценности человеческой жизни, о… Впрочем, вряд ли он дочитал хотя бы до половины. Гарри, не отвлекайся, — омега дождался кивка. — Мне нужен был способ вернуться к жизни, если меня убьют. Я не хочу дожить до глубокой старости спятившим от маразма стариком, но в отличие от Фламеля — мое тело смертно, оно взрослеет, стареет, не имеет преимуществ перед другими волшебниками. Это не минус, нет. Совсем нет. Я вызвал бы много вопросов, застыв в одном возрасте. И бесконечные подозрения в вампиризме. Реддл жестоко ухмыльнулся. — Если жизнь заведет меня в неразрешимую ситуацию, я просто убью свое тело. И возрожусь в новом. Не сразу, это займет время. Но к тому моменту опасная ситуация нормализуется или исправится совсем. И тогда я оживу вновь. И приму те меры, которые люди заслужили, заведя меня в тупик. — Боже, что за дичь? — Я понимаю, что звучит это неприятно, — мягко ответил Том, взял ладонь Поттера в свои руки и погладив пальцем чужие чуть грубоватые костяшки. — Но я хочу вершить великие дела, хочу стать известным. Это ведет к появлению завистников, врагов. Даже правительство может захотеть устранить выскочку, что диктует свои порядки и законы. Не убийством. Позором, порицанием, фальшивыми обвинениями, изгнанием, тюрьмой. И ты знаешь, что сделает известного волшебника великим вечно. Его смерть. А я не собираюсь для достижения величия своей личности оставаться мертвым всегда. Возрождение — сделает это величие неприкасаемым. Гарри шокировано молчал, просто не найдя слов, чтобы описать свое состояние от речей друга. И даже ласковое поглаживание чужих пальцев уже не отвлекало. Том заметил это, останавливая движение изящных рук. — Я понимаю, — повторил он. — Но и ты попытайся понять меня. Мне это очень важно. Я хочу, чтобы ты осознавал, с кем встречаешься и что будет с тобой дальше. Блять, — Реддл обреченно уронил голову на постель, заметив вытянувшееся от изумления лицо. — Если ты сейчас скажешь нечто вроде «мы что, встречаемся?», я тебя зашибу. Нет, правда, заткнись, я еще не закончил. — Бог ты мой, — едва слышно прошептал Гарри, но поспешно захлопнул рот под устрашающим гневным взглядом. Иногда Том хотел этого альфу просто убить. Пережив ярость и желание схватить второго парня за волосы — еще неизвестно для чего именно — староста школы продолжил: — Естественно, сам по себе воскреснуть я не могу. Для этого сторонний человек обязан провести соответствующий ритуал. Поэтому… Есть некоторые люди, что знают о нем. Также есть указания, что делать, когда я умру. Как вести себя, какую информацию распространять. И что предпринимать, если сами окажутся под угрозой тюрьмы или смерти. Это сложно и опасно. Но и глупых неумех я возле себя не держу. Оказать мне поддержку в возрождении — честь для них. И она вознаградится. — Я слушаю тебя, но не слышу Тебя, — осторожно ответил второй парень, вглядываясь в чистые синие глаза. — И не понимаю. Устранить тебя? Примешь меры? Господи, вознаграждение? Что ты задумал? Что ты собрался делать? — Ты что, хочешь поговорить о моих политических планах сейчас? — резко отозвался омега, сдвинув брови к переносице. — Мы поговорим о них, когда я посчитаю нужным. Не сегодня. Я и без того рассказал о себе слишком много, не проси обнажаться до самых костей. Они острее и прочнее, чем ты думаешь. — Эти твои ненормальные метафоры... — вздохнул Поттер и неуверенно, очень осторожно прикоснулся к щеке волшебника, отчего тот практически мгновенно оттаял. Гарри медленно ее погладил, шалея от вседозволенности и факта, что еще не лежит на полу с разбитым носом. Альфа это задумчиво прокомментировал: — Ты, когда выпьешь, агрессивнее, чем обычно. И более контактный. — Ты тупой. Улыбка тут же стекла с губ Тома, и он отмахнулся от руки Поттера, поражаясь его выводам. А напоминание о его неконтролируемой злости выветрило появившийся было настрой. — Какой бы ни был, — просто ответил Гарри, вновь подперев подбородок. — Но почему ты смерти боишься? Если, конечно, я могу об этом спросить у тебя, не добравшись до костей. — О, это самые нервы, — зловеще сверкнул глазами маг. — Однако это я узнать тебе позволю. Это даст тебе лучше понять меня, мои планы и поступки в дальнейшем. Я желаю, чтобы ты видел в моих действиях логику. Такую, какую вижу и ощущаю я сам. Итак, ты знаешь, что я жил в приюте до четырнадцати лет. Стоп. Больше вопросов никаких не задавай. Теперь Я говорю, а Ты слушаешь. По итогу можешь предложить объятия, это меня устроит. Поттер фыркнул и возражать не стал. Реддл устроился поудобнее, подобравшись ближе к альфе. — Я говорил также, что понятия не имел, кто я. О волшебстве, о ебучей слизи из дырки после полового созревания. Что не являюсь полноценным мужчиной, — разглядев в зеленых глазах назревающее непонимание, Том пояснил: — Среди магглов есть лишь мужчины и женщины. Это не очертание тел, это пол. Ты должен был об этом знать, судя по нездоровым увлечениям. — Я знаю, но… — Я не считаю себя полноценным мужчиной, если могу забеременеть. Если моя грудь может увеличиться и дать молоко для ребенка. У меня член, как у… — Господи, я понял, понял! — воскликнул покрасневший до кончиков ушей Поттер, хотя и не особо догадался о причине претензий омеги. Парень не видел в вышеперечисленном ничего плохого. — Да нихуя ты не понял, псина, — слизеринец несильно боднул его головой в лоб. — Вам разъясняют такие простые вещи с детства, с детства вы знаете об особенностях своего организма. В этом самое отвратительное. Я не знал, — он повторил свои недавние слова и ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. — Не знают и магглы. Я жил в приюте, за ним не следят волшебники. Гарри, там были осмотры у врачей. Альфа немного побледнел, на этот раз ясно догадываясь, что имеет ввиду второй колдун. — Мне повезло, что наши надзиратели плевать хотели на здоровье детей, и повели к докторам только после какой-то жалобы. Мне было семь с половиной лет. И меня назвали сраным гермафродитом, ребенком с патологиями и отклонениями. И предложили приюту за круглую сумму отдать меня на исследования этой аномалии. Видимо, хотели сделать прорыв в медицине или не ебу где еще. И что ты думаешь? Приют отдал меня без лишних вопросов: не причинят ли ребенку вреда, не убьют ли. Гриффиндорец в ужасе прикрыл рот рукой, во все глаза уставившись на кривоватую злую улыбку. — Ничего со мной не сделали. Обращались очень хорошо, хорошо кормили, дали новую одежду. Даже завели медицинскую карточку. Это и разрушило все планы магглов. Колдомедики зорко следят за подобными отклонениями в маггловском мире. И Министерство посылает людей, чтобы подчистить докторам и ученым память, исправить документы и записи в сети. Это… Позже как-нибудь покажу. От этого ты точно ахуеешь. Том рассмеялся над выражением лица альфы — это слегка убавило градус холодной ненависти ко всему живому. — Или не покажу, иначе ты вцепишься в этих магглов, что не оторвать, — сверкнул глазами парень, выдавив почти искреннюю улыбку, но вновь помрачнел. — Я отвлекся. В общем, не успел я привыкнуть к уже благоприятной жизни среди белых стен, как вновь очутился в приюте. Меня не любили в том месте. И без осмотра врачей считали отродьем Дьявола, я был изгоем. И ни один чертов волшебник не рассказал ребенку, что он и кого из себя представляет. Ни один из тех, кто стер простецам память и привел обратно в серые стены. И до одиннадцати с половиной лет я жил с мыслями о своей неполноценности, об уродстве. Да, волчок, и в Хогвартсе никто не проводил лекции о половом воспитании, ведь я должен был выкручиваться сам. Никому не нужный безродный омега с отвратительным запахом, что не может за себя постоять, отстоять свои права. Что своим уродством я не то, что не смогу стать великим, даже полноценным мужчиной — уже никогда. Мне пришлось выкарабкиваться из этой трясины одному, обрастая ненавистью. Они так уверены в своей безнаказанности за все, что я пережил. Что так будет продолжаться всегда. Он насилу сцепил зубы, чтобы не наговорить лишнего, когда его щеки вновь мягко коснулись. И на этот раз Поттеру было плевать, если его за это ударят. — И вновь я отвлекся. Да, страх смерти. В приюте меня не любили. Дети жестоки, был жесток и я. Но однажды эта вражда едва не переросла в убийство, когда приют поехал отдыхать на море. И меня скинули с пирса в воду, чтобы позабавиться над странным жутким мальчишкой, который боялся воды. Я начал тонуть. Сразу, едва попал в воду. Воспитатели не обратили внимания, там была маленькая глубина, никто не обратил внимания. И я почти захлебнулся, пока меня по чистой случайности не заметил береговой спасатель. Молодой был совсем, не знал, что там глубины нет, и ребенок в моем возрасте смог бы достать ногами до дна. Если бы знал пляж — посчитал мои действия дурачеством. И это лишь везение — моя жизнь. Везение. И я едва не умер, потому что волшебники не удосужились рассказать воспитателям об особенностях омег. — Мерлин, Том, — губы у Гарри дрожали. — Я… То, что ты пережил… Тех подонков наказали? — Наказали, — спокойно кивнул Реддл, подцепив дремавшую на кровати крысу руками и поднеся ее к лицу альфы. Затем он медленно свернул ей шею с громким мерзким хрустом. — Да, наказали. Поттер закрыл глаза, спрятав лицо ладонями. Его плечи так же подрагивали. Через несколько секунд он медленно развел руки в разные стороны, ощущая колкую неуверенность в своих действиях. Том молча придвинулся еще ближе и обнял шокированного до глубины души волшебника, погладив его по спине. Это было забавным: в итоге именно Реддл успокаивает заполошное сердце парня, а не наоборот. Они молчали довольно долго. До тех пор, пока Том не уловил тщательно скрываемое утирание соплей у себя за спиной. — Мерзкий волк, — пожурил его омега, расцепляя объятия, без злости или отвращения в голосе, на самом деле их не испытывая. — Прости, — неловко оправдался Гарри, промокая нос взявшимся из неоткуда платочком. — И не называй меня так. — Почему? Мне нравится. — У меня весь зад изодран волчьими зубами, это издевательство какое-то, — буркнул Поттер под негромкий, но уже искренний и веселый смех. — Нет, правда, ничего героического там нет. — Шрамы украша… — Нет. Это реально уродски. Давай не будем, — махнул рукой альфа. Он закусил губу и вопреки своим словам глянул на второго мага совершенно по-щенячьи: — Я не знал, что затрону столь болезненную для тебя тему. Это действительно самые нервы. Это хуже костей. Это то, чем нельзя врезаться осколками. — Осколки… Мы вернулись к тому, о чем начинали. Ритуал. Его суть в том, что после смерти душа покидает тело, и вернуть ее обратно в него невозможно. Поэтому я расколол ее на три части, навсегда привязав к миру живых, — без предупреждения огорошил его Том. — Я как-то сказал, что храню свои осколки в надежном месте. Их действительно три. Один здесь, — он коснулся своей груди. — Другой в паре километров от нас. Третий я пока запрятал в Хогвартсе. Едва рассветет, и я покажу тебе ближайший осколок, отделенный от тела. — Расколол. Душу. — Верно. Едва ли это было больно. И едва ли я когда-либо пожалею о сделанном. И не хочу, чтобы жалел и ты. Моя душа — единственное, после тела, чем я могу с рождения распоряжаться на полных правах. Никто не смеет меня упрекать в подобных полномочиях. Нет, Гарри, сейчас не время обсуждать уже свершенное. И я не потерплю упреков, даже с твоей стороны. Поттер подавленно промолчал, хотя возражений собралось немало за эти секунды. Слова парня он принял с острой горечью и болью. Никто не помог маленькому мальчику в детстве. Никто не остановил от надругательства над своей сущностью. И он разбил собственную душу, не найдя иного выхода. Разбил, потому что уверен в своей скорой смерти. Что ему никто не поможет, никто не убережет и не спасет. Его «друзья», а Гарри уже не сомневался, что у омеги нет друзей, имеют указания, что делать, когда он умрет. — Ты больше не один, — неровным от волнения голосом произнес Гарри, не зная, как передать все свои чувства в словах. — И никогда не будешь один. Даже если никого не увидишь рядом. Или если в конечном итоге разругаешься со мной в пух и прах и выгонишь прочь. — Ну что ты сопли развесил? — вздохнул Реддл, потрепав черные густые волосы гриффиндорца, но сердце будто в кипяток от этих слов окунули. Болезненный кипяток. — Я вовсе не собирался выдавливать из тебя жалость. И со своими соплями ты будто заревешь сейчас. Это немного убого и смешно, прости. — Да, ты совершенно далек от романтики. Альфа фыркнул, хотя полностью в руки себя не смог взять. Том же насмешливо выгнул бровь, вновь укладываясь на живот. Поттер, немного погодя, повторил его позу. — Теперь ты понимаешь, что мне не стоит бояться нападения твоей Мары? Даже если это не простой кошмар, ничего, помимо угроз, сделать она не сможет мне. Ей не забрать разорванную душу, как тебе не собрать ситом воды. Это невозможно. Конечно, приятного мало в присутствии демона-божества из сказок. Но сказки остаются сказками, если есть противодействие. Такова суть бессмертия. — Медуза ты. Том осекся. — Что? — Бессмертные они, — лениво пробормотал парень, вспоминая старые рассказы матери, когда они семьей проводили отпуск у океана. — И трогать нельзя. — Меня можно трогать, — серьезно ответил Реддл и слегка улыбнулся. — Да ты уже засыпаешь. Возможно, я поспешил с подобными рассказами? От кошмаров, связанных с Марой я тебя избавил, но все остальное… Давай, так. Я говорю, что это сказка на ночь, и ты спокойно досыпаешь до утра. А после я скажу, что то — было правдой. Как тебе такая хитрость? — Потешный клоп, — рассмеялся альфа и ойкнул, когда его пристукнули по затылку. — Спать ложись, псина сопливая. Гарри переполз на свою часть кровати и взбил подушку, укладываясь на нее перегруженной информацией головой и кутаясь в прогретое заклинанием одеяло. Том же устроился на своей половине, повернувшись набок, так, чтобы видеть своего гостя. — Кстати, насчет сказки о трех братьях, — сонно произнес Поттер. — Ты разгуливал в одном из Даров Смерти по Хогвартсу. — …Что? — С Рождеством. — Гарри. Гарри, просыпайся. Альфа отмахнулся от голоса где-то возле уха и накрыл голову одеялом, не собираясь прерывать свой заслуженный от переживаний отдых. За этим последовало приглушенное ругательство, одеяло сдернули в сторону, а тело парня развернули на спину.       Поттер недовольно сощурился, сфокусировав взгляд на нависшем над ним Томе, который был чем-то сильно взбудоражен, судя по блеску в глазах и широкой улыбке. — Что стряслось?.. — Пришел твой подарок, — довольным голосом оповестил его староста, присев рядом и положив на грудь парня Ежедневный Пророк. — То, над чем я бился почти месяц. Давай, прочитай. Он в нетерпении протянул еще не до конца проснувшемуся альфе его нелепые круглые очки. Гарри еще несколько долгих секунд сонно мигал припухшими глазами, раздражая терпение омеги, перед тем, как принять очки и надеть их на себя. Волшебник подтянулся к подушкам и взял в руки газету, пробегаясь по ней хмурым взглядом.       Сердце пропустило удар. — Вот теперь по-настоящему с Рождеством, Гарри, — ласково произнес Том. «НЕВИННО ОСУЖДЕННЫЙ СИРИУС БЛЭК ПОЛУЧИЛ СВОБОДУ. ОШИБКА АВРОРАТА ИЛИ УКРЫВАТЕЛЬСТВО НАСТОЯЩЕГО ПРЕСТУПНИКА?»