Infuriato

— Подсудимый Гарри Джеймс Поттер, встаньте. Альфа молча поднялся на ноги, стараясь не показывать слабости в мышцах, тряску коленей и полнейшее измождение, как тела, так и разума. Судья зачитывал приговор на незнакомом языке немногочисленным слушателям, и единственный переводчик с неприятным, режущим слух акцентом переводил его на английский. Гарри смотрел в пол, даже не пытаясь спорить или защититься — он был один, без поддержки адвоката или друзей, и никакой помощи волшебник не ждал. — Суд пересмотрел ваше дело, — повторил переводчик слова судьи, поглядывая в желтоватый пергамент для верности. — С вас снимается обвинение в терроризме и попытке массового убийства простецов. Однако проверка Веритасерумом показала истинные преступления, караемые законом нашего народа. Вы, Гарри Джеймс Поттер, обвиняетесь в незаконном проникновении в закрытую от чужеземных волшебников страну, и суд приговаривает вас к штрафу в размере четырех лет исправительных работ по усмотрению Стражей. Вы обвиняетесь в нарушении Статута о Секретности, и суд приговаривает вас к сроку в тюрьме до пяти лет, — Гарри прикрыл глаз, поджимая губы. Это был простой фарс. Никаких исправительных работ или пяти лет тюрьмы ему не светит. Между тем переводчик продолжил: — И, наконец, вы обвиняетесь в убийстве омеги, самом тяжком из всех преступлений, и суд приговаривает вас к смертной казни через маггловскую эвтаназию. Гарри Джеймс Поттер, вам даются четыре дня на раскаяние и осознание своего преступления, которые вы проведете в одиночной камере Нурменгарда. Суд окончен. Уведите заключенного. Стражи, готовьте его транспортировку в Альпы.       Гарри долго смотрел в одну точку перед собой, где-то на фоне шумела вода из ванной комнаты, снаружи доносилось пение птиц, а внутри, глубоко внутри, в самом сердце клубилось и разрасталось опустошение. Понимание. И чем больше проходило времени, секунда за секундой, понимание росло и крепчало. Кольцо лежало на столе, и больше никого Поттер морально не смог призвать, потревожить. Он повернул голову в сторону двери, за которой скрылся Том, пытаясь сглотнуть неприятный ком тошноты в горле, когда звук воды стих.       Спустя пару минут в комнату зашел партнер, нечто напевая себе под нос, придерживая одной рукой сползающее с бедер полотенце, а другой ловко колдуя возле ушей, вставляя обратно самые простые гвоздики. Гарри отвел взгляд в сторону окна, сжимая мелко трясущиеся пальцы в кулаки. — Уже закончил, — подтвердил факт Темный Лорд, скидывая с себя мокрое полотенце и подбираясь к приоткрытому чемодану, чтобы достать свежие чистые вещи, наконец-то купленные на свой размер, а не позаимствованные у мужа. — Это хорошо. Собирайся. Мы установим Фиделиус, заберем Тедди и отправимся в Министерство Магии, чтобы… — голос смолк, и альфа прикрыл веко, обреченно ожидая продолжения. Когда у него вообще получалось что-либо скрыть? Даже без чтения мыслей. — Гарри? Что случилось? Кто тебя так расстроил? «Лжец. Какой лжец.» — «Доверие», — тихо произнес волшебник, не поворачивая головы, и добавил громче: — Хорошо, буду готов через… — Гарри. Он ощутил, как на напряженные плечи опустились узкие ладони, а кровать скрипнула под весом тела второго мужчины. Гарри зажмурился, когда его щеку опалило горячим дыханием и о кожу потерся кончик носа. Том же чувствовал явное намерение альфы скрыть свое состояние и мысли, и напирал, как таран, пытаясь то ли нежностью, то ли настойчивостью выведать причины. — Почему ты не смотришь мне в глаза? Альфа нервно облизал губы, пытаясь понять, что говорить. — Есть вещи, обсуждать которые стало уже бессмысленно. И я не хочу их… — Скажи, скажи мне, и мы разберемся со всеми проблемами вместе, быстро, безболезненно, радость моя, я же предупреждал об использовании Камня Воскрешения. Гарри, прошу. Кто это был? Кто являлся тебе? Гарри глубоко вздохнул, убеждая себя не сорваться на ссору. — Том Реддл, — прошептал мужчина, и пальцы на его плечах сжались. Повисла гулкая жуткая тишина. Он ощущал дыхание на своем лице, но ласковые поглаживания носом прекратились. Он ощущал и немигающий взгляд, направленный на себя. Том ждал объяснений, и Гарри быстро продолжил, опасаясь, что будет понят не так: — Я должен был попытаться поговорить с человеком, которого убил, которого обязан был спасти, который… Я должен был. — И что я сказал тебе? — искаженным голосом спросил Поттер, и все пространство вокруг опалило печным жаром. — Что я фальшивка, недостойная его места? А быть может, места Лорда Волдеморта? Том посмотрел на темную макушку невидящим взглядом, и вокруг, внутри до сих пор ощущалась толща глухой, мертвой земли. «Рождение», а не рождение ли свершение новой жизни? И все слова об истинном Лорде Волдеморте помешательством не были? Что Гарри услышал? И что успел сказать? Мысли стреляли беспрерывно. Шторы взметнулись вверх при очередном порыве горячего ветра. — Я не отпущу тебя туда, к нему, — его пальцы сдавили кожу жестче, омегу всего затрясло. Не успел удивленный альфа и слово вставить, как Том быстро продолжил: — Да кем бы я ни был. Сейчас или дальше. Нет, Гарри, нет, тебе безопаснее со мной, не с ним, понимаешь? — Том судорожно вздохнул, стискивая ладони сильнее. «Вдовец». Это слово уже не казалось ему привлекательным. Он смотрел на волшебника в своих руках, теряя способность к контролю. О чем они разговаривали? Что Гарри теперь намерен делать, исправлять ошибку? Возвращать правильного, настоящего Тома Реддла? — Я настоящий. Я лучше. Больше. Нет, Гарри. Почему ты призвал его, меня тебе теперь недостаточно? Я уже не подхожу, теперь моя личность будет выкинута за ненадобностью, фальшивая и ненастоящая? И твои слова любви уже ничего не знач… — Старший, — выпалил Гарри, потому что ему и рта раскрыть не давали. Второй Поттер осекся на полуслове, и альфа спешно заговорил, морщась, поворачивая голову ко второму чародею, насколько это было возможно. — Ты сказал, твой «голос срыва» не причинит мне вреда, — он сморщился вновь, касаясь ладонью одной из рук Темного Лорда. — Мне больно. Том отпрянул в сторону, ошарашенно глядя на супруга, отдергивая руки прочь, словно ошпаренный, открывая и закрывая рот, будто выброшенная на берег рыба. Его расширенные глаза скользнули к плечам, и на лбу выступила испарина. Гарри повернулся в сторону мужа и тоже смотрел в ответ, изучая эмоции ужаса, ступора и очередного срыва. Сердце кольнуло — прямо сейчас омеге было больнее не меньше. Поэтому все губительные злые слова просто выветрились из головы в пустоту. — Я не убийца, — тихо начал он, протянув руку, чтобы обхватить кисть второго Поттера, но тот отдернул конечности вновь, не позволяя прикоснуться к себе. Поэтому Гарри медленно опустил руку вниз. — Вот, что я понял первое. Я… Я был так счастлив, мои первые эмоции, — волшебник скривился. — Пока не пришло понимание, что ты убил свою душу просто так. Из-за того, что я впустую повредился. Ты стал смертным, и ты умер, потому что я решил убить твоего отца, самонадеянно, глупо, опрометчиво. Всегда пытался убедить себя, что хотя бы Том не навредил своей душе еще больше, что ему не пришлось убивать папу, что он не стал большим монстром, чем раньше. Я виноват во всем, что случилось с тобой, и даже не пытайся возразить мне. Ты… Скрывал эту правду, потому что знал, кто виноват. Я. — Потому что я знал: тебе будет куда больнее, и оказался прав, — хрипло ответил Том, сумев взять себя в руки. Он попытался сделать дыхательное упражнение, чтобы заглушить пульсацию крови в голове и гудящий рой голосов. Он жив. Он настоящий. Он здесь, не в земле. Глаза впились в проступающие отпечатки ладоней на широком развороте чужих плеч. — Я скрывал, потому что ты уже достаточно травмирован, хватит. Я ненавижу каждую твою вину. Да, я отдал свои хоркруксы ради тебя, но это было мое решение, и только мое. Да, я умер, и я утонул бы и с существованием осколков, и воскрешением пришлось бы заниматься все равно. Вопрос в том, каким именно мой разум вернулся бы обратно, и как быстро сумасшествие заставило бы меня стать зверем. Поттер замолчал, переведя взгляд на свои обнаженные ноги — он и одеться-то толком не успел. И на руки. Ненависть к себе, кажется, взлетела до небес. Если бы мог, Темный Лорд отправился бы в Германию прямо сейчас, чтобы сумасшествие не касалось Гарри вновь. Он думал, что научился держать контроль над своими действиями. Он не ожидал этих мыслей, не ожидал столкнуться с этим разговором. Мысли, что Том Поттер — фальшивка. — Мне жаль, — с трудом выдавил из себя Волдеморт, не поднимая глаз. — Что тебе больно. Однако я счастлив быть тем, кто я есть сейчас. И счастлив быть здесь в той форме, что ты подарил мне. Не… Будь таким печальным. Все хорошо. В итоге — все хорошо. Я сделаю все лучше. «Ничего не хорошо,» — думал Гарри, осторожно придвигаясь ближе и опуская обе ладони на две теплые бледные коленки, пытаясь поймать убегающий взгляд своим. — «Какая разница, как Том относится к той трагедии, если я все равно во всем виноват. И, быть может, в его состоянии тоже.» — Ты не должен был так долго обманывать, это очень важная правда. На лжи долгих отношений не построить, а мы уже так много врали друг другу, так часто скрывали правду, — тихо продолжил Гарри, погладив еще влажную от воды кожу. — Мое сердце разбивается каждый раз. Темный Лорд не смотрел на альфу и не отвечал. Он выглядел настолько уязвимо, словно скажи Гарри еще хоть слово о произошедшем — окончательно доломает. Мужчина тихо вздохнул и притянул обратно полотенце, набрасывая на еще обнаженное тело ворсистую ткань и тщательно закутывая в нее, не улавливая никакой реакции на это действие. «Прекрасно. Первый день замужней жизни. Восторг. Блеск.»       Гарри подтянулся ближе к Тому, опуская лоб на его твердое от застывшего напряжения плечо. Делать друг другу больно — физически и морально, когда они остановятся? Где найти точку выключения? Почему все ошибки прошлого тяжелым грузом валятся на них в будущем? И сколько еще грядет?       Волшебник еще раз вздохнул, принимая это. Да, ошибки. Они есть и были у всех. Мать, отец, крестный — они за всю совместную жизнь накопили целую свалку проблем и пагубных решений, их ошибки действуют до сих пор, у каждого человека. А сколько было лжи и причиненной друг другу боли? Разве это сломило родителей? И это совершенно не делало их семейную жизнь неправильной. «Вот только убило в конце,» — похолодел от новой порции мыслей Гарри, поворачивая голову и утыкаясь лицом в теплую шею, щупая губами вспухшие жилы на ней. — «Тома убило. Но сейчас этот восхитительный человек жив, и его ничем не убить. А если… Если он… Я сделаю это снова. Вновь и вновь, каждый раз.» — Ты был прав, — решил первым нарушить молчание альфа, целомудренно поцеловав сонную артерию, на ощупь найдя бешено скачущий пульс. — Не стоило мне использовать камень. Ничего хорошего я для нас не сделал, испортил такое чудесное утро, расстроил тебя. Может, иногда врать и полезно. Может, абсолютная правда — не горькая пилюля, а яд. Смотри, теперь ты не хочешь даже обнимать меня. Над ухом послышался выдох сквозь стиснутые зубы, и вокруг спины Поттера моментально обернулись руки, вызвав улыбку. Гарри ласково обнял в ответ, оставляя второй поцелуй где-то под челюстью. Впрочем, полноценное прикосновение самих ладоней темного мага он так и не ощутил. Наполненная хрусталем комната? Он не собирался быть никаким хрусталем. Альфа с грустью подумал о том, что выместил на муже боль, гнев, обиду, точно так же причинив боль. А обвинил именно Тома. Будто бы пара синяков может быть хуже душевной раны. Будто здоровый человек имел право судить больного. Обман Темного Лорда — ничто в сравнении с ошибками его отвратительного супруга. — Послушай, я уже взрослый мужик, и не раскисну от синяков, — устало проговорил Гарри, проведя широкой ладонью по чужой спине. Том не ответил, и он продолжил: — Мы друг друга избили в школе, ты помнишь? Кидали об пол и мебель, я тебе чуть нос не сломал. А сейчас что? Ты действительно думаешь, что я не верю в твою подлинность? В подлинность самого великого колдуна в моей жизни? В подлинность единственного в своем роде Лорда Волдеморта? — резкий судорожный выдох прозвучал снова, и Гарри показалось, что мышцы под его руками стали постепенно расслабляться. Он подтянулся еще ближе, чтобы сделать объятия тесными. — Мне просто не хочется, чтобы в наших отношениях было много обмана. Не нужно всей правды. А не то переругаемся и разведемся уже через неделю. Поттер рассмеялся, отклоняясь в сторону, чтобы заглянуть в бледное, но уже абсолютно спокойное лицо. И на этот раз на взгляд партнера Том ответил прямо. — Тебе больно прямо сейчас, — сухо произнес омега, не убедившись в веселом смехе и беззаботном тоне. — Больно совсем не от синяков. — Ты не знал, что самовнушение помогает прогонять прочь негативные эмоции уже на самом деле? — не меняя ласкового голоса и улыбки, парировал Гарри. — Конечно, это неприятно. Но речь должна была идти только о твоем отце. И потому что я тебя люблю. Я не могу реагировать равнодушно. Волдеморт скользнул взглядом по всему лицу альфы, словно нечто выискивая там, нечто, что могло подтвердить очевидную ложь. Ладони так и не прикоснулись к спине, несмотря на обернутые вокруг боков предплечья. — Боишься? — наконец, нашелся он со странным ответом. — Что в твоей голове? Почему я не вижу? Второй Поттер возвел свой единственный глаз к потолку. — Может, потому что там нет того, что пытаешься найти? Или потому что мне не страшно? Не хрустальный. Том молчал не долго, продолжая смотреть в лицо немигающим взглядом, и Гарри не торопился разрывать контакт. Омега протянул одну руку и прикоснулся кончиками теплых пальцев к немного колючей щеке. — Ты как лягушка в кипятке, — низким голосом, наполненным неясными эмоциями, сказал Темный Лорд, и пальцы невесомо огладили лицо до виска. — Не можешь выпрыгнуть, чтобы спастись. А потом станет совсем поздно. Всепрощающий. Не спешишь выпрыгивать прочь, ожидающий, но ожидающий — чего? Когда закипающая вода начнет остывать? Ты знаешь, что значит это выражение? — Ты что ли кипяток? — волшебник весело рассмеялся, позабавленный странными речами супруга, успев извернуться и поцеловать ладонь, перед тем, как она вновь отдернулась. — Теперь ты запрещаешь себе меня касаться? Серьезно? Второй мужчина поморщился, раздраженный такой наивной простотой, поднимаясь на ноги и скидывая с себя полотенце, чтобы переодеться в уже дорожную удобную одежду. Помедлив, взмахом палочки аккуратно сложил свадебную мантию и упаковал ее в ящик высокого шкафа. Обдумает произошедшее позднее. Примет решение позднее. Поговорит позднее. Времени мало. — Если ты не берешься наказывать меня за провинности, а произошедшее минутами ранее — не простая ошибка, то этим займусь я сам. Гарри, не избалуй мой разум вседозволенностью и отсутствием наказаний за грехи. — Наказания? А я тогда в чем провинился сейчас? — шутливо возмутился было Гарри, как запнулся, хмурясь. — Нет, — строго одернул его размышления Том, не поворачивая головы. — Прими быстрый душ и одевайся, буду ждать тебя в гостиной. Мы уже опаздываем.       Том повернул голову, бесстрастно глядя, как альфа спускается с лестницы, никак не отвечая на его удивленный взгляд — у входной двери уже стояли чемоданы, сложенные загодя. Омега молча поднял палочку, и на ее кончике разожглось мерное золотистое свечение. — Хочешь стать хранителем тайны? — осторожно поинтересовался Гарри, подходя ближе. — Ты практиковался уже в сотворении Фиделиуса? — Ты не сможешь быть хранителем в нашем дуэте и провалишь это заклинание, — спокойно ответил Темный Лорд. — Пока что. Гарри, вся загвоздка в том, что я доверяю тебе больше, чем ты мне. Говоришь о практике, но практиковался лишь со своими родителями. Да, хранитель тайны «бережет чужую тайну — дом». Но и творят заклинание только они. «Доверие». Сколько в тебе его осталось? Я это исправлю. Постой, не спорь со мной. Я начинаю. Поттер прикрыл глаза, сосредотачиваясь на стоящем рядом волшебнике, на поместье и территории вокруг, ощущая усилившееся тепло Старшей Палочки. «Доверие. Дом. Любовь. Защита. Тайна,» — ровно перечислял про себя он, наполняясь ассоциациями, прокручивая все произнесенные мысли через каждый орган чувств.       Том позволил себе упасть в них.       Доверие — оно ночное, оно про спящих и открытую спину, оно про наготу физическую и наготу душевную. Доверие похоже на мягкие оковы-руки над пропастью, на которые можно опереться, и они не позволят упасть. Доверие имеет вкус надежды и нежности. Немного отдает корицей. Доверие кажется то монолитным камнем, то хрупким льдом под ногами. Доверие — это объятие, это разрешение прижаться лицом к открытой шее, это дать соприкоснуться двум биениям сердец. Это приятное, очень доступное для Темного Лорда слово. Оно нравилось ему, нравилось, потому что несло в себе имя Гарри Поттера.       Том не знал, что такое дом в полной мере. Но Фиделиусу вовсе не требовался опыт или умение вешать новые шторы. Нужны ассоциации. Дом — это тоска, это смотреть на горящие светом окна со стороны улицы, это слышать «заходи скорее внутрь, пока не замерз», обращенное к чужим детям. Это уволившаяся много лет назад нянечка, семью которой Том вырезал ради разрыва души. Это обрывки газет в урнах, это…       Омега наморщил нос, обрывая себя, когда сотворяемое заклинание ощутимо дрогнуло, едва не разрушаясь. «Ты выбираешь нам новое место для будущего дома.» «Переезжай ко мне. Насовсем. Место, где ты не ощущаешь себя в безопасности не может называться домом.»       Поттер расслабил лицо, и золотистое свечение на кончике палочки пришло в норму. Да, новый дом — это обещание, он тоже на вкус, как доверие и тепло. Тепло шерстяных носков, надетых чужими руками, тепло пледа и полыхающего яблоневыми ветками камина. Пожалуй, учитывая все эти ассоциации, время, когда омега сумел получить их для себя, понятие «дом» — еще призрачное, обещающее, манящее и волшебное, — пахнет, как норвежский мороз в утренних лучах. Побитые холодом яблоки в меду. Совместное утреннее пробуждение, совместные ужины, доверие непривлекательного лица и отчего-то ощущение дыхания спящего. Да, «Дом» — ранее зимнее утро, когда еще все демоны мира спят.       Том позволил себе расслабиться, понимая, что с этой частью смог справиться, и поместье Поттеров окутала первая паутинка золотистого заклинания.       Пожалуй, с понятием «любви» было проще всего. Сложнее оказалось прервать ассоциации, что разгорелись пожаром от кончиков пальцев до грудной клетки, ошпарив ее кипятком за одно мгновение. Жаркое-жаркое лето и полдень. Когда солнце печет голову так, что начинаешь задыхаться. Пьяное состояние счастья и заполненности, вытекающее из доверия и дома, тесно с ними переплетающееся. Нежное, искреннее, личное, сметающее все на своем пути солнечным ветром. «Любовь» — это Возрождение каждую секунду, наполнение без чувств опустошения и перелитого края, оно умещалось все, раздувало без боли, расширяло, как яркий солнечный зайчик под ребрами. Щекочущие пьяные ощущения заботы и улыбки. И пахнет оно, как Гарри. Чабрец, едва уловимый — и тем притягательный. Звучит, как его голос и смех. И выглядит, как его бьющееся спокойно сердце, бьющееся без страха и горечи. «Любовь» ощущается, как теплые большие руки, греющие уши на изуродованной голове, и руки, несущие мертвое тело к спасению, даже когда последняя надежда угасла.       Том не сразу смог справиться с эмоциями, но необходимо продолжить ритуал, разогнать вспыхнувший румянец удовольствия на щеках и успокоить всплеск бешено скачущего пульса.       «Защита». Когда омега только намечал в планах самостоятельно провести ритуал, сначала лишь ради научного интереса, он думал о защитных заклинаниях, прочной броне и непрошибаемых ничем и никем ментальных барьерах, думал и об идеальной кольчуге, думал об армии обученных бойцов. Позже об обещаниях защиты, которые не сдержал. О бесконечных травмах, которые допустил Лорд Волдеморт. Тогда об этой ли самой «защите» говорится в ритуале? О прочных ли стенах и непобедимой армии? Потому что, несмотря на все имеющиеся травмы, их дом, их доверие, их любовь — все еще существовали. Нагие ли совсем, беззащитные ли?       Том машинально опустил голову ниже, не раскрывая глаз, и под плотно закрытыми веками вспыхнул образ коленопреклоненного альфы, совсем недавно, только вчера. Мизинец укололо теплом. Фиделиус говорил не о физической защите, пусть сама суть заклинания подразумевала именно ее в исполнении. Защита гордости. Защита травм, не физических, защита всех имевшихся слабостей души. Гарри знал о «защите» куда больше. Роли в отношениях — так глупо. Так глупо, потому что с ролью защитника справился только сам Гарри Поттер.       Том не мог вспомнить, когда отвечал тем же, не мог сходу осознать, чем и как помог, с чем справился, и поэтому все его ассоциации были направленны на получение, на принятие. Тогда еще Реддл не мог вступить в близость в своей природной роли, считая себя ущербной самкой, и Гарри защитил его травму, ослепляя любовью и абсолютной отдачей. Том не мог с первого раза строить здоровые и правильные отношения, хотя бы потому что никогда ими не интересовался, не видел нужного примера и ориентира, совершал слишком много ошибок, за которые его слепо зарождавшиеся чувства с легкой души имели право оттолкнуть. Нет, Гарри защитил и их отношения, каждый раз давая шанс прийти и исправить ошибку, каждый раз прощая и одаривая чем-то новым, чем-то, что Том до тех пор еще не мог познать. Пожалуй, Гарри защитил и самого себя. Темный Лорд не мог понять, когда такое случилось, с какого момента, но он больше неспособен причинить мужу любой намеренный вред. Поэтому обман. Не потому что Том привык обманывать и являлся искуснейшим лжецом.       Защита ощущается нежно сбереженной гордостью и вторым шансом. Переплетенными пальцами, непотревоженным сном или прикосновением заботы к гниющему трупу. Она отдается вспышками в животе и облегчением. Позволением перевести дух и оправдаться, разрешением иметь глубокие травмы, иметь, чтобы вместе находить способы бороться с ними. Способы спрятать их от других. «Защита» видится Тому гниющей осенью, вечером, когда все тени удлиняются, прорезая всю отвратительную картину мира, показывая ее без прикрас и позволяя обнять, прикрыть, залатать и вылечить. «Тайна,» — повторил Волдеморт про себя, делая медленный круг кончиком палочки в воздухе, а затем указывая ею на свою грудную клетку, замыкая. — «Годрикова Впадина, поместье Поттеров, переулок цветущих груш 12.»       Открыв глаза, мужчина посмотрел на мирно сидящего на маленьком диванчике Гарри, размышляя о том, что без этого человека не был бы способен овладеть Фиделиусом никогда. И имел Поттер в виду вовсе не заклинание. — Это не было упреком, — тихо сказал Том, присаживаясь рядом. Он хотел бы опустить ладонь на колено волшебника, но не мог себе этого позволить. Гарри ни в коем случае не должен спускать жестокость на тормозах, отмахиваться от нее, разрешать партнеру лишнее. Гарри не должен считать боль и жестокость нормальным явлением — и Том не смел себе позволить загрязнить божество самим собой. — Мы разберемся в итоге. Я постараюсь все исправить. — Что, «все»? — настойчиво поинтересовался другой Поттер, напротив, накрыв ладонью дрогнувшие тонкие пальцы. — У нас все замечательно. И будет замечательно. Я… Будь открытым со мной, хорошо? А я взамен не буду творить опрометчивых поступков, вызывающие твои приступы. Том улыбнулся — да какой человек вообще смог бы устоять перед таким очаровательным созданием? Гарри Поттер. Любой другой на его месте давно бы сбежал на все четыре стороны света, без шансов, и был бы в этом прав. И Гарри еще вздумал ревновать? Чушь. Раскаленный мазут и чистота солнечного света — омега до сих пор прокручивал в голове свою свадебную речь, кажется, она никогда не потеряет своей правдивости. — Думаю, все, что мы имеем — мы имеем только благодаря тебе. Вчера, только вчера была свадьба, но я продолжаю… Все должно быть не так. Альфа воскликнул, не веря, что его супруг настолько идеалист: — Свадьба? Да то, что мы теперь женаты, не значит, будто легче станет! Это что, «жили долго и счастливо до конца дней»? А может, теперь и стараться ради нас самих перестанем? Это вовсе не значит, что проблемы в отношениях закончились, блять, да сколько их еще будет! Сам же говорил, постоянно, что расписка в документах ничего не меняет. И вкладываться мы должны, обязаны так же много! — он запнулся, побоявшись, что вспылил слишком яростно, заметив вытягивающееся бледное лицо Темного Лорда. — Но если ты не… — Нет, — быстро прервал его Том, внимательный ко всем деталям, так и к мыслям. — Нет, я хочу. Хорошо, если так будет. Альфа поднялся на ноги, нервно поправляя пальцами челку, и выдохнул: — И ты не прав. — Да? В чем? — удивленно протянул второй волшебник, тоже встав с дивана. — Если бы усилия прилагал я один, то ничего бы у нас не вышло.       Оказавшись в поместье Блэков, Гарри приобнял налетевшего на него крестника, быстро чмокая в черную макушку. — Неотесанный зверенок, — беззлобно проворчал Регулус, как и обычно, поджидающий гостей в широком кресле. Однако в его темных глазах Поттер с удивлением уловил тепло — Тедди умел влюблять в себя посторонних. — Мой Лорд. Он приветственно и почтительно склонил голову, закрывая длинными волнистыми прядями лицо. Том махнул рукой, не глядя, и достаточно дружелюбно спросил, склонившись к еще сонному мальчику: — Вещи сложил? Поживешь пока что с Теодером Ноттом, он присмотрит. Займетесь учебой, слушайся его отца и деда. — Я думал, он полетит с нами, — недоуменно вклинился было Гарри, но его резко прервали. — Ни за что! Я не собираюсь весь месяц смотреть, как вы лобызаетесь и сношаетесь! Я останусь в Британии! Наставник обещал мне! — Люпин даже топнул ногой в порыве возмущения, но зеленые глаза блеснули чем-то красным. — Я останусь. Альфа ахнул на подобную распущенность, и сидевший неподалеку Блэк попытался скрыть смех за покашливанием. Темный Лорд повернул лицо к супругу, отрицательно качая головой. Этого еще только не хватало. Он не собирался нянчиться с ребенком, тогда как обязан оберегать не менее лихого на голову мужчину. — Это не простое свадебное путешествие. Мы будем присутствовать в древних захоронениях и изучать запретные письмена, ритуалы. Нечто может пойти не так, маггловские паспорта я делал только на нас двоих. А объяснить наличие ребенка, прятать его волшебство и агрессию… Мы остановимся в маггловском отеле, и люди станут задавать лишние вопросы. Регулус, — Том посмотрел на старшего мужчину. — Найди каждую из книг моего списка. За дополнительный материал по теме я щедро награжу. За безукоризненно исполненный приказ — дарую возможность ходить. — Повелитель, я все сделаю, — завороженно откликнулся волшебник, глядя на Волдеморта во все глаза, отчего Гарри только поджал губы. — Если есть еще хоть что-то… — Сириус, — внезапно произнес альфа, и все в просторной комнате повернули к нему головы. — Если есть возможность принять его обратно в род, если это… — Нет, — оборвал слова Поттера Регулус, леденея взглядом. — Это была последняя воля моей покойной матушки, и я исполню ее. Мой брат… Останется за пределами рода и семьи. Так будет. Том проследил глазами, как поникли плечи спутника, за его разочарованным взглядом, и спокойно приказал Блэку: — Прими его обратно в род. — Да, мой Лорд. Гарри неверящим ошарашенным взглядом смотрел, как дядюшка с трудом поднимается с места, опираясь на вычурную трость, и без единого возражения, без единого вопроса скрывается в темном коридоре. Поттер приоткрыл от удивления рот, медленно поворачивая голову, словно повинуясь невидимому магниту, обратно к мужу. Том глядел в ответ с теплой насмешкой в синих лукавых глазах. — Так просто?.. — Радость моя, ты и представить себе не можешь, сколько преимуществ разом получил, вступив в брак с Лордом Волдемортом, и сколько он готов сделать по первой просьбе ради тебя, — проворковал омега, едва ли не лучась довольством, и альфа фыркнул, забавляясь. — Попроси голову врага, и я спрошу — утром или вечером. Попроси коленопреклоненную армию, и я спрошу — женщин или мужчин. Да, так просто, — заметив еще один невольный обеспокоенный взгляд на подозрительно смотрящего на взрослых оборотня, Том со вздохом добавил, отставив свой странный флирт: — Все с ним будет хорошо. Эдвард, будь готовым выдвигаться через минуту. — А куда? — запальчиво воскликнул оборотень, но ответ крестного отца заставил вздрогнуть всем телом, а пульс маленького сердечка в единый миг взлететь. — В Министерство Магии. Я собираюсь усыновить тебя.       Расписание супруга — жуткая жуть. Так думал Гарри, что уже спустя полчаса сидел в самолете, вцепившись влажными ладонями в ручки сидения, ожидая взлета. Его слегка потряхивало от ужаса. Это была многотонная крылатая машина, которую магглы умудрились безо всякого волшебства поднимать в воздух. Без рун, как на метлах. И это пугало до дрожи. Том же преспокойно сидел рядом, листая свои записи, не обращая никакого внимания на возрастающий гул.       Когда самолет оторвался от земли, Гарри плотно прикрыл веко, белея лицом.       А когда дыхание начало панически учащаться, на его судорожно стиснутую ладонь осторожно опустилась чужая теплая рука, невесомо сжимая костяшки.       Едва успев пережить первый шок от «железной птицы» в воздухе, Гарри настигло второе потрясение: маггловские паспорта, по которым им было двадцать три и двадцать один год. Нет, главное было вовсе не в возрасте. На вздернутую в вопросе бровь Том лишь пожал плечами, тихо шепча: — Я не мог сделать нас погодками. Не вздумай никому ляпнуть, что мы состоим в браке. Здесь так не принято. Я не хочу терять время на разборки с маггловским отребьем, а они всенепременно будут. Реагируй спокойно на вопросы. Мы — братья. И мы приехали учиться. А поинтересуются на кого — объяснять не обязаны. Помни об этом. Старший брат и младший брат. — Братья… — простонал Гарри, разочарованный до крайности — в общественном месте теперь к Тому и не прикоснуться так просто. Впрочем, для этого был целый номер в отеле, ключи от которого им предоставила улыбчивая женщина. Кажется, она разглядывала альфу дольше положенного, тот не был уверен наверняка — не каждый день встретишь мужчину с залихватской повязкой на глазу и проколотыми ушами.       Оказавшись в просторной комнате и запершись там, Том живо принялся возводить защитные чары, водя Старшей Палочкой по воздуху и шепча губами заклинания. Гарри же кулем свалился на кровать, разглядывая блестящий потолок, видя там свое размытое отражение. В воздухе стоял летний зной, и даже открытый балкон мало чем помогал. Лениво проследив, как супруг садится рядом и достает из дорожной сумки дневник с пометками о предстоящем путешествии, волшебник скатился на пол, обхватывая одну из ног омеги руками, медленно стягивая с нее носок и легкую обувь. Но едва прижавшись лицом к ступне в явной провокации, он услышал непреклонное: — Нет, Гарри. Я не хочу. Тот замер, растерянный. На самом деле это был первый отказ от лица Тома. — О, — скомкано пробормотал Поттер, не зная, куда деть себя от неловкости и кольнувшего нутро разочарования. Он старался не смотреть в лицо другого чародея, хоть и ощущал на себе его внимательные глаза. — ...Да, хорошо. Он поднялся на ноги, расстроенно почесывая шею, как вдруг секунду спустя — его буквально вбили чужим телом в стену, отчего Гарри пребольно стукнулся спиной, заохав.       Том пробормотал нечто ворчливое, шаря руками по крупному телу, вжимая его в стенку отеля собой все крепче, ругая и себя, и ненормально горячего партнера, и свое обещание нового воздержания в наказание за случившееся утром. На веселый тихий смех над ухом Темный Лорд ответил шлепком ладони по бедру, потянувшись к голове мужчины и намереваясь увлечь того в поцелуй. К чертям собачьим воздержание, у них до сих пор не было ни первой брачной ночи, ни блядского утра, ни дня. И Том определено намеревался повалить этого прекрасного мужчину на кровать прямо сейчас. Он накрыл ртом влажные улыбающиеся губы, ритмично вдавливая бедра в разгоряченное жарой тело, цепляясь за чужие бедра пальцами, впитывая не менее интенсивный ответ и желание.       Вот только намечающийся секс самым невероятным образом прервали. Несмотря на все возложенные омегой заклинания, на великолепную защиту и магглоотводящие чары, дверь отеля стремительно распахнулась, являя глазам Поттеров незваного гостя. — Ах, вот вы где, — рассмеялся вошедший в комнату Гарри Поттер, прикрывая за собой входную дверь и пытаясь отдышаться. Его непривычно взрослое лицо было покрыто испариной от долгого бега и летнего зноя, но выглядело абсолютно довольным. Том ошарашенно и жадно впился взглядом в путешественника во времени, видя его впервые в жизни, в отличии от недовольно цокнувшего языком младшего альфы. Гость же насмешливо добавил: — Столько номеров оббегал, все из головы вылетело! Спешу немного. Знаете, время.