Infuriato

      Что же, с последствиями наказания Том столкнулся уже этим же вечером. Гарри целый день отчаянно пытался делать вид, что все в порядке, что ничего не произошло, что его отношение к супругу никак не поменялось, будто того короткого разговора и не было вовсе. Тон голоса практически ровный, однако выше положенного — это значило, что альфа намеренно управлял скоростью произношения, длительностью звучания гласных, тщательно следил за интонациями, добавляя слишком много беззаботных оттенков для обыденности. Неестественно.       Он старался вести себя нарочито расслабленно, но линия плеч выдавала напряжение, Гарри точно так же следил за быстротой движения рук, как и речи, чтобы не выдавать свою нервозность, страх, неуверенность, расстройство. Том действительно изучил манеру поведения возлюбленного слишком хорошо, чтобы обмануться, даже если омега погряз в делах, ведь мужчина на много недель буквально исчез из внешнего мира, посвятив себя заботе сначала за умирающим, а затем реабилитации. Сейчас опять не было времени ни на сон, ни на саморазвитие. Тем не менее, он старался проводить как можно больше свободных часов рядом с человеком, с которым предстоит расстаться на длительный срок. Гарри тоже это понимал. Поэтому заставлял себя быть рядом по той же причине, несмотря на колоссальный дискомфорт.       Темный Лорд заметил несколько любопытных деталей, которых ранее в альфе не замечал. Может, подобного никогда не было в их взаимоотношениях, может, это гиперболизированное внимание, как тогда, где Гарри контролировал свою физическую силу и слушал по прикосновениям партнера, что именно тот желает получить. Том наблюдал за каждым даже микроскопическим движением тела супруга, реагируя на него и анализируя.       Сейчас мужчина инстинктивно старался выглядеть слабее и беспомощнее, медлительнее, тише, расслабленнее, чтобы не спровоцировать возможное нападение. Как щенок, легший на спину, открывающий свой беззащитный живот, или сознательно плачущая женщина, использующая это оружие против поддающихся манипуляциям мужчин, или громко плачущий ребенок, вызывающий иррациональную вину и желание утешить у его родителей, или маркетолог, добавляющий инвалидов, стариков и младенцев в свою рекламу, чтобы вызвать жалость у будущих потребителей. Или обыкновенное человеческое существо, медленно отступающее назад, спиной вперед, от дикого хищника.       И, честно говоря, у Гарри это великолепно получалось.       Том понятия не имел, как такое вообще может работать, если он прекрасно видит каждую манипуляцию, не забывает о них, анализирует действия пары и собственные ощущения, свою реакцию на них. Вряд ли альфа делает это осознанно, намеренно, Темный Лорд подглядывал в мысли волшебника, и, в основном, там были желания эмоционального бессознательного характера. Инстинкты. Чудовищно неправильные, учитывая, что направлены они были против омеги, а не другого альфы. Том мог бы почувствовать гордость и поглаженное достоинство, что альфа воспринимает его хищником, любой альфа, но это значило, что омега возгордится тем, что самый родной человек на этом свете ведет себя с ним, как с животным, которого следует остерегаться. С бешеной больной собакой или тупоголовой голодной акулой. И это вызывало то ли бессознательную агрессию хищника к жертве, то ли полностью сознательную злобу — что муж вообще может испытывать страх перед тем, кто должен быть абсолютно для него безопасен. Том был слишком впечатлен новым поведением, и его напряжение, злоба все копились с каждым днем.       Когда он подходил очень близко, Гарри машинально опускал голову ниже, будто в поклоне, а взгляд прятал в пол, плечи казались еще более твердыми и застывшими, а движения совсем замедлялись, пока альфа не замирал, останавливаясь и прерывая все, чем бы не занимался в ту секунду.       Так выглядела вина?       Том понимал, что то было на уровне подсознания, но все равно становилось любопытно, а если он останется стоять на месте, смотреть на мужа, пристально и долго, то что Гарри будет делать? Осознает свое странное поведение? Сбежит? С ним случится нервный срыв? Или он попытается прервать тишину и напряжение неловкими словами? А если Темный Лорд не ответит, не сдвинется с места и продолжит молча смотреть, то что? Если Гарри в тот момент будет зажат в углу, и чтобы выбраться, ему потребуется применить силу и оттолкнуть мужа прочь? Поднялась бы рука? Дрогнул бы голос? Судя по поведению, мужчина не сможет физически в тот момент дотронуться до возлюбленного самостоятельно. Так бы и стоял, сжавшись, пока и в самом деле не произошел серьезный сбой.       Так выглядел страх перед тем, против кого не можешь обороняться?       Темного Лорда больно кололо это сравнение, эти мысли. Они подвели к выводу о беспомощности, но уже не инстинктивной игре или защите, действия Гарри говорили об настоящей, абсолютной беспомощности, абсолютной силе Лорда Волдеморта, но не физической, не магической и даже не умственной.       Гарри не мог оттолкнуть того, кого любит и перед кем ощущал вину. Не мог отстоять свою точку зрения (о, а она была), потому что Том во время наказания сказал, насколько ему было больно и плохо от проступка мужа, как сильно омега разочарован в нем. Альфа ощущал себя в ловушке из тонкой паутинки, ведь он все еще мог сказать «нет» и попросту уйти — выбраться на свободу от этих мучительных последствий, но не делал этого, поглощенный виной. Беспомощность. Гарри не мог обороняться, заговорить о произошедшем, отстоять свое право выбора или даже обвинить спутника в ответ, потому что был подавлен, быстро и жестко, потому что не мог противостоять тому, перед кем виноват. Потому что в этом наказании жертвой стал Том Поттер. Потому что омега захотел себя выставить ею. «Я добивался не этого», — мрачно размышлял Темный Лорд.       Он ощущал разочарование, растерянность и непонимание. Мужчина практически никогда не начинал ссору с Гарри самостоятельно, помимо коротких ругательств. Настоящую ссору. Серьезную ссору. Осознанную, взрослую и жестокую, потому что в ссорах всегда есть две стороны, два обвинителя, два соперника, два мнения. А еще Том абсолютно не знал, как ссориться с тем, кого любишь. Если скопившаяся внутри злоба была такой силы, что хотелось убивать. Потому что подобные эмоции Поттер не был готов ни физически, ни морально выместить на любимом человеке, но как их выразить к нему — не знал. Его логика мышления не включала в себя неповиновение инструмента, он должен был играть правильную мелодию, какую сочинил музыкант, которую должен предугадать заранее всегда.       Омега предполагал, что Гарри поразмыслит над своим поведением, над обещаниями, над тем, как едва не умер по своей самонадеянности и глупости. Поймет, что необходимо принять предлагаемую защиту, как должное, нужное и важное, начнет думать, перед тем, как действовать. Вот только инструменту было безразлично, что там планировал его маэстро. Том пытался исправить настройку своей вещи жестким бескомпромиссным способом, натянув струны как можно сильнее, а те оборвались. Он пытался путем нехитрых переплетений нот вывести композицию к нужной, но вместо этого полностью расстроил его. Не в эмоциональном плане. Том размышлял о вещах и инструментах, так было проще пониманию мужчины, как быть и что делать. Все в этом мире исчислялось в вещах, которые управляли и которыми управляли, Темный Лорд понимал, что либо разучился настраивать музыкальный инструмент, либо упустил момент смены тональности, выливая на нотный стан мешанину грязных звуков, не соответствующих задуманной композиции.       Гарри задумался над произошедшим, все верно. Но не над своим беззащитным смертным состоянием, светлый волшебник сконцентрировался на разрушительной вине — что его возлюбленному было больно, что он голодал, не спал, боялся. Что пропустил учебу, а это было чудовищно важно для Темного Лорда. Конечно, альфа обязан был поразмыслить и над этим, но то вещи второстепенной важности, Том вообще не хотел, чтобы Гарри обращал на них особое внимание, вина должна была стать усилителем для размышлений нужного толка. Легкой приправой, парочкой бемолей на нотном стане. Омега наблюдал за этой виной, и от злобы, напряжения, разочарования и приличной порции беспомощности тряслись руки.       А еще Том напился.       Буквально, дождался, пока муж не забудется беспокойным сном, распотрошил все имевшиеся общие подарки и выпил все спиртное, что имелось. А перед этим прострелил себе обе ноги удачно конфискованным пистолетом Дурсля, чтобы алкогольное отравление подействовало на организм. Было больно. Омега думал, что привык к боли, смог бы перетерпеть и пересилить, но огнестрельные ранения буквально выжигали нервы, не позволяя забыться и отвлечься, порождая еще больше ярости, пока Том не выхлебал обезболивающие составы. Это было так досадно — он считал себя высшим существом, но все равно не смог перенести боль, вытерпеть ее, не обращать внимания. Одно дело держать лицо на публике, свою гордость, но не в стенах ночного спящего дома. Не в мягком кресле. И не с крепким желанием напиться.       Он чувствовал себя гением бессмертия, пока от количества выпитой жидкости не захотел в туалет, но с поврежденными ногами и речи не шло о передвижении, а ползти, как безвольный червяк, Том посчитал унизительным. Пригодились навыки очищения мочевого пузыря, и уверование в гениальности вернулось. Он чувствовал себя ничтожеством и гением поочередно, в зависимости от спектра размышлений. Он видел себя растерявшим дар манипулирования, потому что Гарри поступил не так, как планировал Том. И бездарностью, потому что наказание стало не корректной настройкой, а ударом топора по струнам. Потому что своими словами испортил многое.       То, что пока муж не успел увидеть и понять, не в себе увидеть. А в том, что Том Поттер сделал. Наказание оказалось хуже очень давнишней перепалки, где он назвал альфу неспособным защитить, слабым и неумным, ведь в тот раз те жестокие вещи были сказаны в порыве гнева и страха, а сейчас — омега выставил себя настоящей жертвой, мало того, Гарри прекрасно запомнил в каком состоянии Том ухаживал за умирающим. Более того, альфа явно нуждался в поддержке и заботе, колдун видел это, он хотел, но не смел. Грудь прожигало слишком много злобы, обвинений, Поттер не мог вечно их скапливать, не мог допустить смерть Гарри, не мог допустить своего печального исхода в случае его гибели. А она произойдет, если не наказать. Что было делать? Как? Как, если на Гарри не действуют просьбы и мягкие требования? Омега не знал. Зато теперь, мужчина чувствовал, своими неумелыми попытками настройки инструмента добавил альфе психологических проблем. Будто бы их до этого было мало.       Том варился заживо в неконтролируемых размышлениях, от которых нестерпимо желал избавиться, и он продолжал пить, бутылку за бутылкой, и болезненные мысли сменялись пьяной пустотой, постепенно, медленно, омега забывался. «Но что мне было делать? Что? Что именно? Как? Как близкие люди ссорятся с теми, кто поступил неправильно? Кто подвел? Что именно я должен был сказать? Как отреагировать?» — мучительно прорывался сквозь дурман Поттер, залпом допивая остатки огневиски, обжигающий горло и грудную клетку не хуже огнестрельных ранений в бедрах — срок действия зелий подходил к концу, порождая тихие болезненные стоны. — «Он попал в беду, но я предупреждал. Просил. Уговаривал. Мягко, осторожно, не принуждал. Когда Пожиратели Смерти не усваивают урок или смеют ослушаться, я причиняю физическую боль. Так они запоминают, так их ошибки более не повторяются. Я не знаю, как мне проделать тот же трюк с Гарри. Я не знаю.»       Кажется, омега задремал. Или умер. Или задумался так крепко, что сфокусировал взгляд на реальности только тогда, когда откуда-то снизу раздалось шипение, а боль ран начала утихать. Том осоловело глянул наверх, замечая, что выше навис раздваивающийся силуэт, он нечто взволнованно говорил, однако слов разобрать не было возможности, пока по щекам легонько не похлопали. — Ага, мы дошли до момента… Мы дошли… Мы никуда не пойдем, — язык заплетался, чувствовался тяжелым и непослушным. Это показалось забавным. — Большой язык в маленьком рте, маленький язык в большом мире. С другйсторны… — О, господи, да ты нажрался в дрова, — раздалось слишком громкое возле левого уха, и Темный Лорд ощутил странную невесомость и неудобство. Кажется, его бережно подняли на руки и понесли куда-то. Судя по несусветной наглости и бесстрашию — то мог быть только Гарри Поттер. — …мое горе. Ты выжрал пять, двенадцать, постой, двадцать четыре… Тридцать… Тридцать две бутылки?! Том! Да как ты жив после такого?! — Я не знаю, — выдохнул омега, прикрывая глаза и вжимая лицо в шею мужчины, ощущая запах хлорки, растворителя и чабреца. Нос слегка царапался об отросшую щетину. Мир вращался, двоился, это было достаточно тяжким для сознания. — Мне надоело думать. Много ошибок, мои мозги и язык — ошбка, они не правс… не справляются. Я ошибся. Хочу ссоры — не умею. Хочу изменить — ломаю. Ломаю? Да. Ссоры, другие. По-другому. Обычные, людские, когда мирятся и понимают. Чтобы понимать. Чтобы ты понимал. Я хочу, чтобы ты поддавался. Как я сам. Не умею мирно, как ты. — О, господи… — повторил голос над головой, а ко лбу прижалось нечто мягкое и теплое на несколько секунд, посылая по телу мурашки. — Давай ты ляжешь и поспишь, хорошо? Том ощутил, как его спина коснулась постели, а тело стало максимально тяжелым, неспособным преодолеть гравитацию. Веки не поднимались, мужчина невыносимо хотел спать, измученный бессонницей, алкогольным отравлением и потерей крови. Но, когда большие теплые руки альфы стали соскальзывать прочь, самостоятельно нащупал широкие плечи, оглаживая их, сцепляя пальцы в замок на шее мужа. Тот замер, больше не пытаясь отстраниться, — захват Тома был слабым, чтобы на самом деле удержать кого-то, однако Гарри не двигался, нависая над колдуном, позволяя этой ловушке задержаться. — Я захтел, чтобы ты видел меня жертвой, да? Жертва. Которую ты предал, чтобы ты был виновен. Чтобы тебе стало очень больно, чтобы боль правильно изменила. Правильно для меня, чтобы мне было удобнее тебя сохранять, хранить, хоронить… Хоронить. Мне однажды придется тебя пхоронить, а потом я буду убивать, чтобы хоронили другие. Ты виновен, да, очень. Не справился с ролью, с мелодией, а струны… — он долго вздохнул, с силой надавливая пальцами на выступающую косточку позвоночника на шее Гарри. — Хочу поссориться. Разгвр… Граз… Говорить — не помогает. Не хочу кричать. Не могу бить. Мне нужно поссориться. Я так, блять, зол на тебя, что почти ненавж… Нена… Ненавижу. Наверное. Это похоже на ненависть, так? Не так? — Тебе нужно лечь спать. — Нет, — омега сжал пальцы крепче, когда муж вновь начал ускользать куда-то прочь, и Гарри в который раз покорно замер. Пальцы ощупали выступающие позвонки под нежной кожей, а затем одна кисть скользнула к сонной артерии, мягко оглаживая и надавливая на бьющийся ритм. — Нет, мне нужно, чтобы ты был живым всегда. Понимаешь? Чтобы сам это знал. Знал, как сделать. Чтобы понял после ссоры. Чтобы ссора показала, какндо. Нужно. Не так. Ты боишься меня. Надо бояться смерти. Смерти, смерти бояться, да? Да. Чтобы думал. Видишь опасность — вспоминал. Хочешь опасность — помнил. Да, чтобы ссора сделала, как надо. Исправила. Я тебя наказал. Мне не… Не нравится. Не вышло. Не так, как хотел. Я так зол. Хочу чтобы ты это знал и почвчу…ствовал. Гарри обреченно прикрыл веко, склоняясь ниже и потершись лицом о лицо омеги, ощущая, как тот расслабленно трется в ответ, реагируя на ласку. Наверное, при чистом трезвом сознании, Том бы ни за что не позволил себе подобный инстинктивный жест любви. Быть может, Гарри должен ощущать тревогу и раскаяние, что пользуется состоянием омеги. Однако он счел такую поддержку естественным и мягким подходом, не испытывая вины. Мужчина уже выражал подобным образом свою любовь, и Том никогда не обвинял за это. — Когда питомцы причиняют неудбства, — опять начал сбивчиво бормотать тот пьяным, заплетающимся языком, пытаясь вернуть отстранившееся лицо на прежнее место, щупая шею, щеки, виски, подбородок непослушными пальцами. — Знаю. Так видел. Разобьют ценную вещь, изорвут. Их же не бьют, не съедают, не выгоняют. Так много злобы, которую нельзя выбр… Выразить, даже кричть нельзя. А я такой злой, ты себе не прдставляшь, — руки нашарили затылок альфы, надавливая на него, и нависший сверху человек опять склонился, наконец, понимая бессознательные желания Тома, и очень нежно и заботливо потерся лицом о его висок и щеку, вызывая расслабленный довольный вдох. — Мы поссоримся утром, — обреченно прогудел низкий голос сверху, а ко лбу опять прижались губы, целомудренно целуя. — Только, бога ради, протрезвей, пьяная жуткая дурилка. — Утром, — облегченно прошептал Том, расцепляя руки, удовлетворенный и успокоенный, переворачиваясь на бок и обнимая приятную прохладную подушку, благоговейно спускаясь в долгожданную тьму бессознания и успокоения непрерывного потока мыслей. Гарри понятия не имел, как это изящное худенькое тело могло вместить в себя такое количество алкоголя и не разорваться. Даже не наблевать. Напиться, чтобы перестать думать и побороть мысли. Альфа впервые видел, чтобы Том таким способом справлялся со стрессом.       Принеся с уже обустроенной кухни бутылку с чистой водой, мужчина поставил ее у прикроватной тумбочки, а следом — ушел спать в гостевую комнату, где первым делом натолкнулся там на еще бодрствующего Нотта. Похоже, Поттерам придется подумать о расширении гостевых спален. — И чего ты здесь? — Том напился. — Ну, я ожидал чего-то такого, — пробормотал альфа, напрягаясь. Он никогда не видел своего Повелителя в нетрезвом виде. — Что, все-таки побил тебя? Или наоборот? — Тридцать две бутылки. Он невменяем. Вырубило, как только уложил его, — Гарри сел на другую половину кровати, где лежал Пожиратель, пряча лицо в ладонях. — Том не знает, как выразить некоторые эмоции ко мне. Он зол, очень зол, хочет выплеснуть их, такое в себе держать практически невозможно, я понимаю. Тоже так делал. Мы почти всегда решали проблемы разговорами, но сейчас, наверное, не тот момент. Том не умеет ссориться. Это Я всегда ссорился с ним, — Поттер помолчал, собираясь с мыслями, и единственный слушатель не прерывал, давая выговориться. — Я понимаю внутренний конфликт Тома, потому что видел похожее. Сириус. Болезнь влекла удавить меня, изувечить в порыве гнева, когда я делал что-то не так. Переломать кости. Но он любил меня, и не мог. Это причиняло крестному почти физическую боль. Том… — …Злость Темного Лорда всегда проявлялась в убийствах или причинении вреда противнику, причинении боли, страданий. Это не ссора. Это наказание, месть. Ты зря теряешь время, если хочешь совета. Том никогда со мной не ссорился. Он мстил и наказывал. Придется вам выкручиваться из этой ситуации самим. Попробуй начать бить тарелки, может, он подхватит. «Или будет просто молча смотреть, анализировать и выжидать», — отрешенно и устало подумал Гарри. — «Было бы неплохо, если бы Том был способен отвесить мне пощечину. В прошлом это помогало ему справиться с гневом. Нельзя постоянно копить такие эмоции. Всегда должен быть выход.» — Я не знал, что там будет Гриндевальд, — коротко произнес альфа, не глядя на Нотта. — Регулус безопасен для меня. Он неприятный, злой человек, но физически безопасный. Похороны тоже должны были быть безопасными, я не сомневался. Бесконечно болезненными, но… Поселок оборотней безлюдный, вернее, труднодоступный и труднонаходимый, а чтобы добраться до нижних курганов, требуются знания их местонахождения. Я… Не совсем помню, что произошло, наверное, мне что-то показалось, земля была скользкая… Это была случайность. Просто случайность, такая случайность может произойти где угодно, даже в Тихом Омуте. Упасть с лестницы или тяжело заболеть, подцепить проклятие или у Тома случится срыв вроде ломания позвоночника не так давно. Он словно не понимает: нет никакой идеальной жизни по часам и расписанию, нет полной, абсолютной безопасности, так просто не бывает, это невозможно. Он злится не только на меня, но и на то, что не в силах исправить. Том стремится к чистейшему идеалу, к симметрии, но так все еще не бывает. Теодор тоже сел, придвигаясь ближе и опуская ладонь на поникшее плечо приятеля. — Сначала он не захочет, чтобы я покидал дома, потом комнаты, а затем… Не знаю, что еще смогут придумать эти восхитительные, потрясающие мозги. Я провинился тем, что сделал мужу больно, видел его эмоции, пока Том за мной ухаживал. Это так. Не отрицаю. Я не должен был подходить так близко к его могиле, тоже моя вина. Но это все еще случайность. Мне так жаль. — Я надеюсь, в следующий раз, когда ты решишь опять сбежать, то хоть немного задумаешься о Темном Лорде, — отозвался второй альфа. Все-таки, он тоже был зол на Гарри за болезненное состояние Повелителя, которого любил. — Не только о себе и своих чувствах. Для тебя это откровение, но у других людей тоже они есть. Не только твои чертовы сопли и обиды. Прости, если мои слова тебе покажутся грубыми, но я не хочу, чтобы ты обвинял Тома в жестокости, я хочу, чтобы ты взглянул на себя со стороны. Я знаю довольно многое из твоего прошлого. И как ты с Блэком ушел, никого не предупредив, и как с Малфоем ввязался в неприятности. И то, как нарушил ход ритуала, будучи предупрежденным не выходить за круг. О, из поместья этого Регулуса Блэка тоже сбегал. Ты бесконтрольный человек, которому нельзя довериться, у которого в голове ветер. Или, может, считаешь, что «нянькам» с руки носиться за тобой по всей Британии? Оборотням-то плевать, но теперь и я, и другие люди будут замешаны в защите взрослого мужика, который не может отвечать головой за свои действия. Все, что я могу посоветовать, — подойти к Темному Лорду и извиниться. Скорее всего, он тебя не простит. Но это будет правильным решением с твоей стороны. Гарри молча кивнул, поднимаясь с кровати и выходя из комнаты прочь, мягко прикрывая за собой дверь. И Нотт, и Том были правы. Практически все решения, какие принимал альфа, так или иначе приводили к серьезным травмам и смертям, решения, принятые в эмоциональном порыве, молниеносные, нелогичные, необдуманные. Гарри не хотел быть «слабостью» своего любимого человека, он не хотел ходить под охраной или сидеть взаперти, не хотел, чтобы к нему относились, как омеге, хрупкому и слабому, он не хотел быть обузой. Альфа любил свободу и свободу выбора, но его выбор постоянно заканчивался чем-то плохим. Мужчина помнит состояние Тома, пока он выхаживал супруга. Его лицо. «Он тебя не простит.»       Колдун провел без сна всю ночь, находясь в болезненных размышлениях и одиночестве. Разглядывал кольцо на пальце, снимал и снова надевал его на себя, смотрел на аккуратно подстриженные чужой рукой ногти, вслушивался в тишину спящего дома, выходил на балкон и курил. Когда небо начало светлеть, Гарри бесшумной тенью прокрался в комнату, приблизившись к еще спящему силуэту Тома. Да, он имел право не прощать мужа. Даже если и скажет «я принимаю твои извинения», мужчина знал, этого будет недостаточно.       Похоже, Темный Лорд ощутил чужие взгляд и присутствие, сбивая дыхание и слегка морщась. Он распахнул сверкнувшие угрозой заспанные глаза, но, узнав сидевшего рядом альфу, долго, тяжело вздохнул, пряча лицо в подушке. — Ты не ложился, — глухо и однотонно произнес Том вместо приветствия. — А ты напился, — тихо парировал Гарри. Омега ничего не ответил. И альфа еще тише продолжил, ощутив, как болезненно сжимается сердце: — Я хочу с тобой помириться. И извиниться за все произошедшее. Ты… Позволишь? Есть ли у меня хоть какие-то шансы… — Одевайся в спортивную одежду и спускайся на первый этаж, — перебил его Том, рывком садясь на кровати и быстро поднимаясь на ноги, даже не покачнувшись. — Через десять минут будь готовым. Мужчина вышел из комнаты, прихватив из шкафа чистые вещи, а Гарри так и остался сидеть у постели, глядя на захлопнувшуюся дверь.       Он стоял внизу уже через шесть минут, растерянно скользя взглядом по голым стенам, не особо понимая, что задумал муж. Утренняя пробежка? Простая прогулка? Том хотел бы присоединиться к спутнику за занятиями спортом? Волдеморт явился секунду в секунду, облаченный в удобную черную мантию и массивную обувь, что по неведомой причине все равно делала его шаги бесшумными, летящими, плавными. Он некоторое время молча смотрел на замершего на одном месте альфу, а затем поднял свою тисовую, не Старшую, палочку, направив ее на супруга. — А теперь мы будем драться, — сухо произнес омега, сделав несколько медленных шагов в сторону, будто примериваясь, с какой позиции удобнее нападать. На висках мужчины маленькими жемчужинами блестел пот, а пальцы заметно подрагивали. — Кажется, ты не совсем понимаешь, что происходит вокруг тебя. На какой уровень ты метишь, на что замахнулся. И какой кусок тебе никогда не проглотить, как ни кусай. Гарри молчал. Он не доставал собственную волшебную палочку, просто глядя в ответ на супруга, выжидая, пока он не закончит говорить. Том свел брови к переносице, поднимая оружие выше резковатым неровным движением, с кончика посыпались нежно-зеленые искры, оставляя на каменном полу темные подпалины. «Ему больно. Он не может со мной драться.» — Нет, я хочу вступить с тобой в дуэль, — отреагировал омега на мысли второго мужчины. Он шагнул навстречу возлюбленному, показывая свою бескомпромиссную уверенность и решимость. — И я сделаю это. Вооружайся. «Я не хочу с тобой…» — Вслух, — строго прервал альфу Волдеморт. Тем не менее, тренировки речи они все еще не закончили, несмотря на ссору, а Том всегда был последователен и дотошен в своих действиях. Гарри дернул уголком губ, слегка раздражаясь. За недели реабилитации он настолько привык общаться с мужем с помощью легилименции, настолько привык его присутствию в мыслях и пристальному прямому взгляду, что не находил в этом ничего из разряда нарушающего границы, личного или неприемлемого. Вообще-то это было очень удобно. — Я не хочу с тобой сражаться, — спокойно произнес альфа, так и не притронувшись к карману, где покоилась его волшебная палочка. — Делай с этим, что хочешь, и все тут. Если тебе это настолько важно — нападай. Младший Поттер заскрипел зубами, сделав еще один шаг вперед, и капелька пота скатилась вниз по впалой от недоедания щеке. Гарри невольно проследил взглядом за влажной дорожкой, тревожась от внешнего вида мужчины — тот уже очень много дней подряд испытывал постоянный стресс и колоссальную выдержку не срывать его на отходящем от инсульта партнере. Гарри очень ценил такую заботу, но смотреть на это бледное исхудалое лицо стало настоящим страданием. И если таким образом ему хотели отомстить… — Я не собираюсь делать тебе больно, — похолодевшим тихим голосом процедил омега, еще более озверевший от отвратительных сцен жестокой расправы в голове пары. Он медленно обходил недвижно стоящего волшебника по кругу, не прерывая контакт взгляда, где отражались красным свечением солнечные лучи. Гарри находил это завораживающим. — И если ты считаешь, что сможешь разоружить меня, хотя бы задеть, то глубоко, катастрофически заблуждаешься. Не смотри на мое здоровье. Я поражу тебя менее, чем за три минуты. — Тогда зачем эта демонстрация? Том поднял кончик палочки, целясь ею в лоб альфы: — Я хочу. И сомкнул рот, не посчитав нужным начать объясняться, вместо этого резко рассекая оружием воздух с негромким свистом, и Гарри на чистых инстинктах отклонился назад, уворачиваясь от вспышки света — материального луча «Люмоса», напоминающего гибкий хлыст. Том молниеносно повел руку в другую сторону, и ошарашенный альфа едва успел отскочить прочь, а следом — порывисто согнулся пополам, когда мерцающий серебристый хлыст мелькнул в районе головы, слегка ослепив. Он закачался на одном месте, практически теряя равновесие, но вместо нелепой попытки встать на ноги ровнее, позволил себе рухнуть на пол, мгновенно перекатываясь за диван, — «позволить падение» — всегда экономит огромное количество времени и запаса сил. Особенно в сражении с невероятно сильными монстрами. — Как и в прошлый раз, — донесся ровный голос омеги и его уверенные пружинистые шаги. — Темный Лорд — не школьная малолетка, которого остановит предмет мебели. И секундной ранее — я уже тебя убил. Взорвал вместе с диваном. Потому что могу взорвать человека, потому что мне хватит на это моральных сил. Тебе повезло, что Геллерт не планировал убийство тем днем. — Ты пытаешься научить меня всяким своим… — Гарри неопределенно замялся, вздрагивая, когда над головой раздалось чужое дыхание, задрал подбородок вверх и наткнулся на бесстрастно смотрящего на него Тома, облокотившегося о спинку дивана. — Хочешь, чтобы я умел сражаться? — Разумеется, нет, — с легкой примесью удивления в голосе ответил омега, опуская ладонь ниже и, кажется, совершенно машинально запутывая пальцы в черных, уже отросших волосах. — Умение вести бой даст такому человеку, как ты, обманчивую уверенность, даже самоуверенность. Станет иллюзией разрешения на другие сражения, с другими людьми, уже по-настоящему. Конечно, я не собираюсь учить тебя ни единому боевому заклинанию, ни единой технике или тактике. Никогда. Гарри сильно нахмурился, но оборвать мысли не успел, отчего рука на макушке застыла, а затем и вовсе пропала. Взгляд Тома опять стал холодным и злым. — Я не считаю тебя омегой-домохозяйкой, — ледяным угрожающим тоном произнес тот подрагивающим от гнева голосом, отступая назад и небрежно двинув кистью, с грохотом отшвыривая диван к стене. Поттер навис над мужем, сжимая челюсти. — Есть разница между простыми побегами, обидами и сражением с Геллертом Гриндевальдом. Ты вмешался в дела Лорда Волдеморта, Гарри, вмешался. Я читал твои мысли. Кто ты такой? Пожиратель Смерти? Мой телохранитель? Послушная собачка, подставляющаяся под проклятия в слепом желании выставить свою преданность? — прошипел омега, опустив ботинок на бедро удивленного и все еще довольно сердитого волшебника, надавливая ступней на крепкую мышцу. — Это в какой части наших отношений, бог, я делал из тебя живой щит, не постараешься ли ты объяснить? С каких херов ты мнишь себя моим защитником? Гарри замешкался с ответом, поспешно отводя взгляд в сторону, что в пылу гнева и других трепещущих эмоций Тому сильно не понравилось. Он подцепил подбородок мужчины кончиком волшебной палочки, поднимая голову обратно, вжимая в кожу оружие сильнее.       О.       Омега глубоко вздохнул, трепеща от злости, досады и сдерживаемых эмоций, которые постепенно достигали своего пика, точки взрыва. На лице партнера пестрел живой румянец, а в мыслях яркими вспышками горело восхищенное обожание. Конечно. — Ты наступил на меня, — в свое оправдание выдавил альфа, невероятно пристыженный, что в такой серьезной ситуации в нем проснулось желание. Он быстро ответил: — Мне очень, очень жаль, что я причинил тебе боль и неудобство. Что ты пропустил начало обучения. Что волновался. Я шел к Блэку, я и подумать не мог, что… — Гарри прервался, собираясь с мыслями. Нога в тяжелом ботинке продолжала давить, а кончик волшебной палочки врезаться в тонкую кожу под подбородком, не позволяя отводить взгляда и опускать головы. — Прости. Суд в Албании случился по моей вине. Ты умер тогда по моей вине. Из-за того, что я нарушил ритуал, ты и тогда предупреждал меня не выходить за круг, но я все равно это сделал. Из-за меня ты получил травмы в Австралии, физические и… — Поттер сглотнул. — И душевные. Умирал. Опять. Я просто не мог… Я не мог сидеть дома, зная, что тебя хоронят. Что кто-то пытается тебе навредить. — И? — прохладно намекнул Том, ожидая продолжения, тонкие пальцы затряслись еще сильнее, и от ярости омега уже практически ничего не видел перед своими глазами. Не так. Все не так. Реакция Гарри — не та. — И я обвинял тебя во лжи и недомолвках, — тише ответил Гарри, не став упираться. Это действительно так. — Мне было обидно и неприятно. Что мы равны недостаточно для полного доверия. Что я стараюсь недостаточно ради тебя. Ради твоего доверия. Наконец, Темный Лорд шагнул назад, мягко убирая ступню на пол, и альфа задышал ровнее.       Лицо Тома прошибла дрожь — он потерял контроль над эмоциями окончательно.       Колдун повернулся спиной к мужу, испустив долгий, пронзительный крик и выстреливая проклятием в стену комнаты, заставляя спутника вздрогнуть от испуга и неожиданности. Гарри с шоком смотрел, как заметавшийся на одном месте мужчина швыряет заклинания во все стороны, продолжая громко яростно кричать, с хрипом и неистовым надрывом, разрушая все, что вокруг себя видит. Он выбрасывал правую руку в воздух, подрывая каменную кладку своей странной силой и вышибая стекло из окон, вынес дверь и испепелил диван с парочкой столиков, жег кресло мощным столпом вырывавшегося из палочки пламени, пока на его месте не остались черные искореженные останки, и кричал, кричал, кричал.       Альфа впервые видел, как его возлюбленный рушит дом, впервые стал свидетелем подобного, не смея пошевелиться и прервать чужую ярость: Том выглядел взбешенным настолько, что, казалось, одно неверное слово — и он накинется голыми руками, чтобы разорвать глотку. Щеки опалял ненормальный печной жар, и дышать от этой температуры становилось сложнее, феромоны тяжелого гнева обрушилось сверху, не позволяя двинуться с места. Гарри смотрел и не мог оторваться, одновременно напуганный и завороженный подобной силой бешенства.       Наконец, задохнувшись от очередного рычания, оборвав себя, Том отбросил Старшую Палочку на испещренный трещинами и черными подпалинами пол, на несколько тянущихся вечностью мгновений прижимая трясущуюся ладонь к лицу. Он перевел сбитое хриплое дыхание и медленно повернулся ко все еще сидящему на полу Гарри. Вокруг его тела был единственный нетронутый разрушением участок комнаты — жуткая, подаренная ритуалом магия не коснулась человека, не оставила ни единой царапины, как не мог этого сделать сам Волдеморт.       Взгляд стал странным, острым, но эмоции — еще более. Торжество, триумф, радость, веселье и превосходство. — Он спятил, — констатировал факт сорванным голосом омега, до неузнаваемости измененным, с нотками забавы и интереса, отчего Гарри дернулся. — Вернется минуты через три. Полон сил и гнева, вышибет меня тараном обратно, — с насмешкой продолжил Том, в несколько быстрых шагов приблизившись и резковато садясь рядом с Гарри на корточки, вперивая дикие расширенные зрачки в побледневшее лицо. — Смотри сюда. Расклад таков. По прибытию гнили ты сидишь на заднице ровно и не делаешь резких движений. А теперь ближе к делу. Он полностью запутался в себе, в тебе и в отношениях. Там такая каша, какую я сам никогда не заваривал, — тонкий палец постучал по виску. — Давай по порядку. Когда эта дрянь называет тебя «богом», это не комплимент, не шутка и не ирония, Том изъял из твоего образа все человеческие недостатки, может, даже настоящую личность, — здесь в башке целый кровавый алтарь воспоминаний, дурных воспоминаний, даже Я на такую гниль не способен. Когда ты делаешь что-то нетипичное выдуманному идеалу — «богу», все здесь, в этой башке, трещит по швам. Когда совершаешь ошибки. Ведь боги всегда идеальные и правильные. Ведь образ тебя в этой голове самый совершенный. — Я не бог! — воскликнул альфа, раздосадованный всплывшей дурацкой темой. — Да ты посмотри на мое лицо, на мои… — Да, твое личико, — ласково перебил Второй, обхватывая горячими ладонями влажные щеки рассерженного и встревоженного мужчины. — Неидеальное хорошенькое личико моего человечка. Никакой ты не бог, мне не нужны никакие выдуманные боги. Дело не в том, чем и как кусок дерьма тебя считает, совсем нет. Пусть считает, чем хочет, похуй. Дело в последствиях, когда твоя человечность показывается так явно. Когда ты можешь делать глупости и ошибки, когда твои желания отличаются от божественных или иллюзорных. Эта дешевка не знает, как относиться к человечности выдуманного идеала. Ты дал нам семью, дом, бессмертие, жизнь. Затем последовала одержимость. Вообще-то это естественная реакция от Нас, если сложить все эти факты воедино. Но ты нарушаешь обещания, постоянно ранишься, имеешь слишком противоречивые эмоции, желания и чувства, неожиданные решения, подвергаешь правление Темного Лорда опасности. Невероятно тяжело одновременно испытывать злобу на тебя и продолжать обожествлять. Подумай сам, — с давлением перебил открывшего было рот волшебника. — Вся твоя жизнь наполнена чередой кошмаров, одиночества и ненависти к себе. Пока не появляется существо, которое продолжило любить, даже узнав обо всей помойке, через которую ты прошел, что сделал, что еще сотворишь. Существо рискует жизнью, чтобы спасти твою уродливую и недостойную спасения душу, дарит бессмертие, семью, дом. Как ты будешь смотреть на это существо, какими глазами. «О, да это же какой-то идеал, бог, ведь люди — все эти омерзительные грязные твари — не способны сотворить подобное, не ради гниющего куска дерьма.» Люди не достойны обожания и восхищения, преклонения. Люди не имеют столько любви, сильной и безоговорочной. А потом существо возвращает тебя с небес на землю, такое человечное, самое обыкновенное, потому что и богом-то никогда не являлось, — изящные пальцы погладили щеки внимательно слушающего Гарри, и Том широко улыбнулся, обнажая блестящие зубы. — А если посредственный человек, не бог, делает такие удивительные вещи, то кто же тогда Том Поттер, более низкий и ущербный? — Ты самый невероятный и потрясающий человек, которого я когда-либо встречал, — прошептал альфа, опустив руки на коленки Второго, легонько их сжимая. Странная речь «голоса срыва» потрясла до глубины души. Вот, почему на дне рождения Том так повел себя. Вот, почему был расстроен. Вот, почему — он всегда стремился добиться всего сам, преодолеть препятствия и трудности, став сильнее, нести груз на собственных плечах развития. — С бессмертием… Ты ошибаешься. Ты сильно-сильно ошибаешься, все не так. — Не сейчас, муж, — резковато перебил Том, накрывая ладонью губы альфы. — Я продолжу, а ты помолчишь и послушаешь, — дождавшись кивка, он убрал руку. — Далее ты догадался совершенно верно — поганка стремится с тобой поссориться, разобраться с произошедшим, предотвратить подобное в будущем. Он… Мы хотим, чтобы ты продолжил свое существование рядом с Нами, бок о бок, но в тени. Всегда в тени, немного позади, под защитой от смерти, от других людей, от болезней и печали. А ты рвешься вперед, теряя голову. Потому что имеешь свое мнение и взгляды. Потому что воспитывался, как альфа. Мы уже это обсуждали с тобой. Мы стараемся ради тебя, меняемся, ведем себя иначе, но ты… — Поттер прервался, сжимая челюсть, а дальше заговорил еще быстрее, борясь с чем-то или кем-то внутри себя. — Не хочешь постараться для Нас в ответ. Упрямишься. Нарушаешь обещания. Мы изменили свое поведение в кругу семьи, но ты не хочешь уживаться с порядками Темного Лорда Волдеморта, а они есть, были и будут. Правильное поведение, осторожность, постоянная защита — не просто прихоти. Мы говорили тебе об этом уже столько раз. И всякий раз ты игнорируешь эти разговоры и просьбы. — Почему ты можешь мне это сказать только в подобном состоянии?.. — горько спросил Гарри, ощущая приливную вину и толику обвинений, несогласия. — Мы говорили тебе эти вещи ебически много раз, это ТЫ не хочешь нас слышать и понимать, — Второй сощурился, убирая руки прочь. — Вообще-то я тоже очень зол. Разве что меня не раздирают никакие противоречия человеческого с божественным. Ты подвел меня в тот раз. Мои просьбы. Полез к невменяемому животному, этому, что сейчас здесь, — он ткнул себя в лоб. — Ты игнорируешь Наши разговоры. Подумай об этом. Пересмотри свои взгляды на совместную жизнь с Лордом Волдемортом. И на свое дальнейшее поведение. Сколько еще раз ты, бравый Наш воин, ринешься «спасать гордость» человека, способного разворотить маггловский город, который жрет землю на глазах у других людей и трогает твои вскрытые мозги при посторонних. «Гордость». Мы способны защитить свое имя и знаем, как реагировать на угрозы. Все можно решить, изменить и исправить, пока ты, мой драгоценный муж, жив, то, чего Мы могли лишиться по твоей эмоциональной глупости, — Том прервался, с изумлением не обнаружив сопротивления — зверь в голове прекратил бешено вырываться наружу и пытаться брать верх, позволяя высказаться. Впервые такое было. — Даже если бы ты и победил Гриндевальда. Я бы не посчитал тебя героем, но повел точно так же. Никаких рукоплесканий. Не потому что я хочу твоей слабости и пассивности, я хочу, чтобы ты был живым и разумным. Не бросался на тех хищников, чьи глотки перегрызть не сможешь. Обычно таких насекомых ждет смерть по нелепости, неосторожности. Твое воспитание альфы предусматривает защиту омеги, его чести. Обычного омеги. Не виню. Это отпечаталось на подкорке. Но Мы — Темный Лорд. И Наши проблемы — проблемы не обычных людей, Наши враги — не простые недоброжелатели-соседи, на которых ты можешь просто накричать, распетушив перья. — Меня отчитывает болезнь. Болезнь, — прошептал одними губами мужчина, но когда лицо в паре сантиметрах от собственного перекосилось звериной агрессией, отклонился назад. Том моментально сменил бешенство лаской на губах, вызывая ледяные мурашки на шее и плечах. — А я раскусил твое поведение. Инстинкты творят чудеса, уж Я-то знаю, — он склонил голову на бок, выражая беззаботность, но по виску стекла капелька пота — Первый вновь продирался наружу. — Но инстинкты защищают от животных, от первобытных опасностей. Ловушка — это про разум, про человечность. Опасность, которую твои инстинкты, развитые в стае оборотней, не переборют. Ты не можешь просто накинуться в слепой агрессии на врага, надеясь на удачу, не имея высших навыков борьбы. Едва ли я тебя принижаю. Потому что едва ли кто-либо может одолеть меня или Гриндевальда, имея злобу, благородство и толику удачи, как оружие. Удача хороша при стихийных, природных, волшебных явлениях, случайных, неподдающихся логике — волк, тебя спасающий, Мара, все три части бессмертия — у тебя в руках, выживание после падения в пуповину. Но не при сражении с сильнейшими и умнейшими этого мира. — И все-таки я выжил, — тихо не согласился альфа, качая головой. — После сражения с Гриндевальдом и падения в… Что??? — он опомнился. — «Пуповина»? Что за черт?! Том мягко рассмеялся, подтягиваясь выше и быстро чмокая опешившего мужа в лоб. — Мы наказали тебя, не потому что злые или жестокие, — резко сменил он тему разговора, чувствуя, что сдает позиции — его прогоняют прочь с невероятной, немыслимой силой. — Не потому что хотим твоих боли и травм. Мы хотим сберечь. Иногда… Простых просьб недостаточно. Что ж, — волшебник так же внезапно вскочил на ноги одним рывком, с хрустом разминая плечи и шею. Кажется, над верхней губой блестела капелька крови. — А теперь вам будет о чем поболтать. Обо мне? О Нас? О том, как я тебя трахнул? Или о том, что тебя идеализировали в бога? А может, о клетке для свободолюбивой пташки? И… Св… Свобо… — колдун подавился воздухом и смолк, теряя с лица краски. С потемневших от увеличенного зрачка глаз слетело что-то дикое и полубезумное, являя Гарри нечто похожее на испуг, опаску и остатки борьбы. Том настороженно смотрел на сидящего на полу спутника, не предпринимая попыток пошевелиться или подать знак своего присутствия, возвращения к «норме», и альфа, изучивший своего мужчину слишком хорошо, уличил в напряженном взгляде интерес и ожидание. Реакции ждет, увидеть ее воочию — что именно встретит, страх? Ненависть? Любопытство?       Гарри источал только усталость и огорчение, она скапливалась в конечностях, мыслях, отражаясь на лице. «Эмоциональные горки», альфа не любил их. Но прямо сейчас он ощущал себя слишком виноватым, слишком вымотанным, слишком… И, все же, им необходимо продолжить «разговор». Раз уж Том прекратил громить Тихий Омут и пришел в адекватное состояние. — Я вижу разницу. Это физически заметно, — он опустил взгляд в пол. Повисла липкая напряженная тишина, сворачиваясь в разрушенной комнате запахом гари, хлорки и свежести из разбитых окон. — «Бог»? Темный Лорд продолжал молчать, но когда Гарри глянул в его сторону в очередной раз, то различил уже незапрятанное облегчение. — Я рад, что в твоем понимании «Первый» — именно я, — наконец, прокомментировал омега, расслабляя плечи, аккуратно подходя ближе и медленно садясь на пол возле другого Поттера, опуская влажную от пота ладонь на его ногу. Затем задумчиво провел по штанине, оттряхивая с нее след от своего ботинка. В голове действительно было пусто, легко и свободно. Гнев попросту испарился вместе с коротким срывом. — Бог… Человеческий бог. С человеческой смертностью и душой, с человеческими недостатками. — Нет. — Но в моих глазах это так, — очень мягко возразил тот. И вздохнул, суровея. — Я не хочу, чтобы ты еще когда-либо подвергнул себя опасности. Необдуманно и глупо. Срывался с места по первой приманке, сбегал или… И я не знаю, какими словами это попросить. Потому что я уже это делал. Просил, требовал, уговаривал. Искал для тебя компромиссы. Обида… Из-за обиды ты едва не погиб, из-за обиды на меня. Не скажу, что она была глупой или малозначимой. Но не той причиной, чтобы умирать. Гарри пожелал проигнорировать это высказывание. — Ты сорвался. Это был «срыв», ты так называл свои состояния нестабильности. Я хочу поговорить о них. И мы поговорим до твоего отъезда, — твердо и непоколебимо ответил светлый волшебник. — Мы поговорим о них, — более высоким голосом согласился омега, сжимая пальцы на ноге супруга. Попытку уйти от первоначальной темы диалога он прекрасно заметил. — Только после того, как разгадаем сложившуюся ситуацию приемлемым для меня способом. Решением безопасности, с которым ты согласишься. Мы хорошенько согласуем друг с другом все способы решений, проговорим каждую возможную ситуацию, напишем подробную инструкцию. Как делать можно, как не стоит, а что — обязательно к исполнению. — Я не буду сидеть взаперти в этом доме. — Не будешь, я уверяю тебя, не будешь — ни секунды запертый здесь или где-либо еще, — жарко возразил Том, заглядывая в опущенное лицо полыхающими красным тапетумом глазами. — Я тебя никогда и нигде не запру, какие бы условия ты ни выдвинул. При моих условиях, что без охраны пределы поместья больше не покинешь, — на вскинутый взгляд объяснился: — Переговоры. Компромиссы. Способы решения конфликта смертного и бессмертного. Я делаю это сейчас. Ради «нас». Мы должны договориться о взаимопонимании, мы должны это сделать. — Предлагаю перенести этот разговор в любое другое место. Ты разнес комнату, — с огорчением огляделся альфа, сильно расслабляясь от хода их диалога — муж готов был идти на уступки. Потому что быть бессильным сверхоберегаемым ребенком Гарри больше никогда не хотел. — Фитиль догорел, — мрачно произнес Том, потянув за предплечье волшебника, и тот без слов поднялся на ноги. Но после — притянул обе ладони Гарри к своему лицу, накрывая ими щеки. — О, как же долго я этого хотел. — Мы обговорим не только произошедшее, верно? Гарри разглядывал мокрое от пота лицо, замечая, как Темный Лорд прикрывает веки от удовольствия этого прикосновения, на скулах расцветает румянец приятных эмоций довольства. — О бессмертии. О «боге». Об обидах, побегах и твоих срывах, — продолжил старший Поттер, слегка скользнув широкими ладонями ниже, и Том приоткрыл рот, наслаждаясь этим — его тяга к тактильности после многих недель одиночества стремительно взлетела, едва буря обвинений, гнева и сомнений улеглась. Он потерся о шершавую кожу, совершенно как большой довольный кот. — Ну же, приласкай меня. Гарри мягко погладил горевшие щеки темного волшебника, нежно обводя пальцами ушные раковины, задевая ими прилично отросшие кудри. Подушечками больших пальцев коснулся трепетавших век, скользя ими к переносице, вырисовывая легкие узоры на бледной коже. — Нравится? Том без слов прижался всем лицом к левой ладони мужчины, будто прячась от мира или ответа, и альфа ощутил его теплое частое дыхание на огрубевшей коже руки. — Оба виноваты, — глухо из-за своего положения сказал Волдеморт, примиряясь с таким решением. Оно не было безосновательным или лишь по той причине, что более омега зла на пару не держал. Зато на себя — бочка дегтя. — Я же тебе никакой связи ни с кем не оставил. Конечно, ты бы волновался: не только похороны, но и угроза. Вид гибели. Я не предусмотрел, насколько обыкновенная сова от Пожирателя Смерти могла навредить, следовало полностью ограничить доступ в Тихий Омут, опечатать его. А потом ты бы устроил мне разнос, ссору, и я был бы виноват, и я понес бы любое наказание. Но твоя вина… — Том вынырнул из прохладной ладони альфы, чтобы посмотреть на его лицо. — Кое-что в прозвучавшем ранее было очень верным. Не точным, но близким к идеалу. Мразь хорошо обрисовала мои чувства. — Я не ожидал натолкнуться на бывшего Темного Лорда, я был зол на дядюшку, шел к нему, — твердо повторил Гарри недавние слова, которые, кажется, уже озвучил несколько раз в разных вариациях. — А если бы и знал, кого там встречу, сделал бы все, чтобы добраться до твоих… До твоей организации или тебя. Я бы не пытался справиться с Гриндевальдом своими силами, потому что знаю, что не смогу. «Но это тоже неправильное решение», — подумал омега, отстраняясь. — Идем.       Они расположились в полупустой комнате на двух креслах, придвинутых к горячо полыхающему камину. Все окна Гарри заранее распахнул настежь, впуская ледяной осенний воздух, и в сочетании с весело горящим огнем свежесть исландского ветра доставляла неимоверное удовольствие. Такая погода чем-то напоминала Норвегию, когда альфа гостил там вместе с родителями, колдомедиком или Сириусом, пару раз даже с Невиллом. Последнего не очень там любили, зная неравнодушное отношение к Поттеру — такие вещи оборотни подмечают на «раз, два». То, что родителей убили до появления метки истинных пар, настоящее чудо. То, что похищение от лица Сириуса произошло ДО появления метки — еще одна невероятная удача. Гарри не знал, как бы сложилась его жизнь, появись на руке имя Уизли намного раньше. Даже если оборотни и не попытались убить их, был бы альфа счастлив? Возможно, вероятнее всего, ему бы не было так тяжело даже в самых простых вещах, как с Томом.       Конечно, он ни секунды не жалел. Но сейчас, глядя на проведенное вместе с парой время, Гарри начинал понимать, что дальше станет гораздо сложнее. Он пока не знал, как к этому относиться, что делать, как поступить и о чем договориться.       Когда Том вернется из Германии с высшим образованием, когда получит власть над Британией, когда волшебники, наконец, увидят эту невероятную личность, когда супруг подчинит временную аномалию, когда… Да то ли еще будет, альфа мог поспорить на второй оставшийся глаз, что эта личность станет сиять ярче четырех солнц одновременно. Гарри думал о том, что у него нет никаких увлечений, нет работы, друзей особо не осталось, он понятия не имел, как воспитать маленького оборотня с прогрессирующей жестокостью, не знал, как относиться к желанию супруга — а оно очевидно — поместить себя к Христу за пазуху. В конечном итоге Тому с ним станет невероятно скучно.       Сейчас, разумеется, в самом начале отношений и страсти кипят, и самый пик их нежных чувств, а для омеги это должно восприниматься еще резче, острее, глубже, потому что это были его первые отношения, первая влюбленность, первый сексуальный партнер — а это всегда особо влияет на психику человека, Гарри не понаслышке знал, и чувства к первому любовному партнеру всегда самые травмирующие, прекрасные, слепые. У Тома не было опыта в длительных отношениях (не то чтобы у альфы он на самом деле был), у него вообще ни в каких близких отношениях не было должного опыта, слова Нотта и Второго били в самую суть: Темный Лорд испытывал стресс от того, что его «идеальная первая влюбленность» не такая уж и идеальная, что к ней вполне возможно испытывать кипящую злость, которую ранее Том выпускал в виде наказаний и травм для других людей, от того, что желания Гарри не совпадают с его собственными. Альфа всегда подстраивался под темп жизни Тома, не конфликтовал с его решениями (чего стоили планы по геноциду волшебной расы), а теперь — все чаще не соблюдал их «договоренности», чем травмировал младшего Поттера. Тот к такому поведению не привык. Не такой уж инструмент и идеальный. Не такой уж он и «бог». — Итак, — произнес омега, когда новонанятый слуга отлеветировал к их креслам столик с исходящим паром чайником и чашками. — Мое первое требование самое простое и лаконичное: не выходить за пределы Тихого Омута без сопровождения и дополнительной защиты никогда. Если мы хотим построить разумные взаимоотношения без скандалов, нападений и побегов. Гарри молча взмахнул своей палочкой, разливая по двум чашечкам черный чай и кидая в напиток мужа два кубика белого сахара. — Я собираюсь устроиться на работу в Исландии в мире магглов, — произнес он, когда оба колдуна взяли чашки в свои руки. Старший Поттер внимательно посмотрел в лицо Волдеморта, но там были лишь спокойствие и уравновешенность. — Туда, куда захочу я сам. То есть, своими силами и выбором. Том бесшумно подул на поверхность чая, а затем отпил маленький глоток, на пару мгновений прикрывая веки от удовольствия. Идеальная сладость. Он уже видел это нереализованное желание альфы приносить в семью деньги, найти свою нишу и специальность. Не то чтобы это было следствием воспитания, омега хорошо понимал настоящие причины таких потребностей, ведь очень часто испытывал то же самое с «чудесами». — Тебя станут сопровождать под магглоотводящими чарами, — негромко ответил он, после того, как отпил еще немного чая. — У тебя будут аварийные портключи до дома и Норвегии, парочка амулетов для экстренного вызова моих людей. Сквозное зеркало и телефон. Обручальное кольцо всегда держи при себе. И я зачарую поместье таким образом, что ты не сможешь своими силами тайно его покинуть. Захочешь выйти — обращаешься к одному из сопровождающих, Люку или Тео, и они организуют защиту в виде людей и артефактов. Гарри слегка поморщился, что не укрылось от внимания омеги. — Уже думаешь, как бы обойти защиту и повторить произошедшее? Все еще наивно полагаешь о бессмысленности моих установок? — Я думаю о том, что Нотт не обязан следить за мной, как нянька. Что, если я захочу выходить из дома по нескольку раз за сутки? Дергать их? И что еще за Люк? — Объясню позднее. Да, если потребуется, будешь. Собрать оборотней и вручить тебе все необходимые предметы — дело нехитрое и быстрое. А чтобы не бегать бессмысленно большое количество раз за пределы Тихого Омута, я составил тебе персональное расписание. Там есть альтернативные часы отдыха, которые я выделил для возможного похода в магический или маггловский город, на природу или в гости. Это не сложная система, Гарри, на первый взгляд она может показаться тебе тягомотной, но со временем привыкнешь. Постарайся ради меня на этот раз. — Если тебе от этого будет спокойнее. Но в этой стране не знают лица Темного Лорда, а тем более моего лица. — Гриндевальд уже знает примерный адрес нашего дома, — голос оставался спокойным. — Он ожидает моего… Выхода на сцену. Это была провокация. Сегодня вечером мы укрепим защиту Фиделиусом, а прошлую защиту разорвем. — Я стану Хранителем, — уверенно сообщил альфа, но сопротивления никакого не встретил. Более того: Том ожидал иного ответа. — Буду осторожным. — Пожалуйста, увидь разницу, — мягко попросил омега, поворачивая к нему голову. — Я понимаю те условия, в которых тебя воспитывали. Вообще-то нет. Совершенно не понимал. Прошлое Гарри Поттера все еще оставалось неразрешенной загадкой, как и его спасение. Может, пару недель назад ему и вручили прямо в руки нужный замок в виде колдомедика, но ключа от него Темный Лорд еще не подобрал. — «Защита близких людей» — в этом нет ничего зазорного, правда. Их чести или достоинства, имени или физической защиты. Но в этом воспитании говорилось об обыкновенных неприятелях и простых людях с длинным острым языком. О защите обыкновенных омег, неспособных за себя постоять. Я ценю твое беспокойство, но теперь наши враги, враги нашей семьи, — не простые неприятели. Это не Драко Малфой, который вызывал на дуэль в школьные годы. А я — не то существо, что нуждается в защите. Чем ты думал? Какая разница, с какой стороны пришли оскорбления или угрозы? Да даже если и Регулус Блэк? Как ты мог даже не задуматься о возможной ловушке? Я Темный Лорд Волдеморт, Гарри, мне не нужна защита. А теперь повтори это вслух. — Темному Лорду не требуется защита, — со вздохом повторил Гарри. — И теперь, если некто решит тебя шантажировать, присылать угрозы, неясного содержания письма, ты будешь думать головой. К чему могут привести твои импульсивные решения, кому они помогут, кому навредят. Верно? — он продолжал пристально смотреть, и альфа кивнул. — В одном из таких случаев ты обратишься к Тео или прямо ко мне. Не бойся оторвать от важных дел или чему-то помешать. Я обеспечиваю семье защиту, и мне за нее отвечать. Уж прости, но эту ответственность я отнимаю у тебя полностью. Том еще некоторое время глядел на задумчивого мужчину, считывая его эмоции от подобного требования. Он не был обижен или зол, однако и положительных эмоций особо не наблюдалось. — Вскоре на территории нашего дома мои люди построят нечто вроде поселка, — поделился Волдеморт, и Гарри вскинул на темного волшебника удивленный взгляд. — Некоторые остались без постоянного места жительства. Австралийские альфы, омега, которого ты решил пожалеть, Крам, которому запретили появляться в Болгарии из-за лояльности к Темному Лорду, некоторые иноземные Пожиратели Смерти, что решили присоединиться ко мне. Им будет закрыт доступ в Тихий Омут, но территория вокруг — нет. Поэтому даже там тебя будет сопровождать охрана. Не переживай, никто не сможет навредить тебе, как хозяину, на этих землях, но я бы очень хотел, чтобы ты был бдительным и недоверчивым. Внезапно альфа изумленно выдохнул и уставился на спокойного Тома, будто впервые того увидел. — Ты говорил, что хочешь отстроить первый магический город. Это?.. Темный Лорд ответил не сразу. Да, он планировал создать нечто вроде города, закрытого поселения, ведь большая часть волшебных семей живет в мире магглов, сильно рискуя, но, честно говоря, строительство «деревни» на территории поместья было не его идеей, не его решением. Мужчина не мог допустить, чтобы огромное количество посторонних людей свободно разгуливало на территории Тихого Омута. Предложение Регулуса было опасным по ряду причин, однако несло в себе множество плюсов. Теперь те, кто заселится в нескольких километрах ниже поместья, будут обязаны Лорду Волдеморту за новый дом, станут более послушными, более зависимыми от него. К тому же, подчинены Метке на руке. Лишь Ближний Круг и некоторые волшебники за его пределом получат право находиться здесь. — Нет, — признался он. Лгать Гарри не хотелось, пусть, поразить его пока что было нечем, к сожалению. — Это явление практически стихийное, Блэк, Крам, другие — все равно бы запросили у своего Повелителя новое место жительства. Теперь я отвечаю за многие вещи. Темный Лорд повелевает Пожирателями Смерти, и они обязаны исполнять его приказы, идти на смерть по первому требованию, однако и на нем лежит определенная ответственность. Их жизни принадлежат мне, их комфорт, это моя обязанность, — Том вздохнул. — И это, пиздец, сложно. Я набирал последователей, как мясную массу, армию, для уничтожения самих себя. Я не планировал многие вещи, чем сейчас обеспокоен. Не планировал отвечать за них. Теперь под моей ответственностью несколько сотен людей. Несколько сотен. — У тебя есть Первый Генерал, — мягко напомнил Гарри, искренне сочувствуя мужу. Он понимал те вещи, о чем говорил омега: повелевать целой армией людей, способных неверным действием очернить имя Темного Лорда, ужасно тяжело. Тем более, некоторые из этих людей, откровенно говоря, обыкновенные преступники без моральных принципов. — Не бери на себя всю ответственность. «Ему восемнадцать», — завороженно думал Поттер, чувствуя, как это простое понимание лишает почвы из-под ног. Тому подчинялось более четырехсот волшебников. — «Ему восемнадцать.» — Тео еще такой мальчишка! — в сердцах воскликнул омега, махнув руками в огорчении. — Его потенциал прекрасен, и в будущем этот «мальчишка» уверенно приблизиться к моей силе, я взрастил его именно для этого. Но он вчерашний школьник, зажимающийся с любовниками, нарушающий правила и поющий школьный гимн в Большом Зале. «Первый Генерал» — громкие красивые слова, но Нотт не справится с обязанностями, если взвалить на него выбор принятия решений. Он все еще следует моим указаниям, моим расписаниям и планам. Я доверяю ему, но Теодор еще не готов разделить обязанности, он рвется в бой, научился думать собственной головой, научился показывать свое мнение, но полностью выйти из подчинения не готов. Он оглядывается на меня. Ждет приказов. Ждет, когда я направлю. В итоге — пока что — Нотт не облегчил мою работу, но теперь я обеспокоен и его безопасностью. Я оставляю организацию на плечах Тео на все четыре года, вот только более, чем уверен, он не сдвинется с мертвой точки без моей направляющей руки. Не посмеет. У меня «есть» Первый Генерал, однако Нотт к этой роли все еще не готов. «Еще бы, и ему восемнадцать лет, не представляю, как Тео страшно и тяжело», — Гарри опустил ладонь на изящную кисть Волдеморта в поддержке. — «Надеюсь, Том хоть немного отдохнет в Германии. Почувствует свой возраст. Займется тем, что ему по-настоящему интересно и важно — учебой. Наукой. Исследованиями. А не правлением, которое отнимает силы, время и всю энергию.       Том устало улыбнулся, тепло принимая участие партнера, но дальше нагружать его жалобами не захотел. — Теперь поговорим о новых работниках. Они подчиняются управляющему, Люку — Пожирателю Смерти, о нем беспокоиться не следует. Если некто из слуг обратится за помощью или просьбой исключительно к тебе — иди к Люку, это его прямая обязанность. Я могу допустить, что среди нанятого персонала может оказаться враг, не смотри так, это здоровая паранойя, и некто может постараться выманить тебя за пределы нашей территории. Тебя могут умолять о помощи, угрожать, говорить, что их ребенок в опасности или возлюбленного вот-вот убьют, но ты с хладнокровием и спокойствием идешь к управляющему, его комната на первом этаже, и докладываешь о произошедшем. И уже Люк проверит достоверность просьбы и отреагирует на нее положенным образом. Я не монстр. И игнорировать прошение о помощи своих людей не собираюсь. Никаких спасательных операций, моя радость. Я выразился доступно? — Ты нанял большое количество волшебников, — заметил альфа после утвердительного кивка и согласия. — Такая уж ли это необходимость? Темный Лорд отхлебнул чая и опустил чашку на столик. — Если тебе хочется убираться в каждой комнате на протяжении целого дня — я тебя останавливать не стану. Но если ты при этом хочешь работать, изучать маггловские машины и заниматься со зверенком воспитанием, свалишься уже дней через пять, взвоешь от усталости и магического истощения. Но ты можешь попробовать, конечно, все познается на опыте, ты не придаешь значения простым словам, — он осекся, понимая, что опять зашел далеко с обвинениями и упреками. — Я не говорил тебе совсем избегать слуг. Знакомься, общайся, но не вздумай привязываться. Не забывай о главном правиле — даже если один из работников стал хорошим другом, втерся в доверие, при любой его просьбе ты идешь к моему Пожирателю Смерти. Он достойный человек с великолепным воспитанием. Через пару дней достроят амбар и загон, Люк приобретет животных и птиц. Думаю, тебе будет интересно за ними поухаживать. Вообще-то омега надеялся, что это заставит Гарри проводить больше времени на защищенной закрытой территории поместья. Если бы альфа считал это приемлемым, то Том и друзей мужа сюда переселил, лишь бы тот не лез на стены от скуки, а после за их пределы, что обязательно произойдет через несколько дней после отъезда из страны. Работа… Поттер смирился с этим желанием. Им необходимы деньги, Гарри молодец, но это только прибавляет Тому проблем со страхами и переживаниями. Он не понимал, как обычные люди справляются с этими эмоциями, имея так много членов семьи и близких друзей, как они способны отпускать их от себя куда-то. Мужчина мечтал обрести полный контроль над тем, куда ходит, о чем думает Гарри, чем занимается и увлекается, это виделось практически утопией. Жаль, что это считалось нездоровым типом отношений.       Перед отъездом им необходимо о стольком поговорить, что Том ощущал нервозность — слишком короткий срок, чтобы успеть в чем-либо убедить мужа, подправить его эмоции, исправить ошибки, предотвратить их возможное появление в будущем. — Если ты решишь позвать в гости друзей, обратись к Люку, он займется и камином для них, и портключ сможет организовать, и дополнительную охрану. Пожалуйста, не игнорируй его работу: безопасность и комфортное проживание всех в этом доме — одна из обязанностей управляющего. — Я заметил их внешность и возраст, — намекнул Гарри, хмыкая. — Беспокоишься о возможных изменах с моей стороны? — Тебе хочется, чтобы работники были красивыми, молодыми и свободными? — с удовольствием не стал отнекиваться тот, тоже фыркая от веселья. — Рассчитываешь на интрижку за спиной Темного Лорда? Так вот знай, я вычесал разум каждого из слуг на вероятный предмет интереса к молодым замужним мужчинам, просмотрел их вкусовые параметры, даже предпочтение к полу, и ты не найдешь здесь никого, кого мог бы заинтересовать, но даже если… — Том! — воскликнул альфа, рассмеявшись. Он не сомневался, что прямо сейчас возлюбленный не шутил, и это в какой-то степени казалось не пугающим, а очаровательно-забавным. — Ты что, правда считаешь, что муж Лорда Волдеморта осмелится на измену? Или нанятый работник Лорда Волдеморта способен охомутать его избранника? Ты бредишь, сердце, ничего подобного не произойдет. А вот отпускать тебя одного в Германию… Вероятно, обратно ты вернешься с толпой влюбленных по уши в тебя людей. — Я должен набирать последователей, — невинно улыбался омега, позабавленный словами мужа. — Влюбленность становится преданностью, а это важное качество. — Пожалуйста, надевай трусы под одежду. Том рассмеялся, протягивая руку и пригладив пальцы альфы, лежащие на подлокотнике кресла.       Далее он вкратце передал характеристику каждого работника, понимая, что Гарри и трети не запомнил, но точно уловил некоторых людей, заинтересовавших его. Том знал, какие слова подобрать, чтобы муж обратил на них внимание, выделил голосом, жестом. «Любит детей, хорошо их воспитывает», «имеет маггловскую машину, великолепно водит», «собирает электрические чайники и ремонтирует телевизоры, да-да, твои любимые» и тому подобное. Это были проверенные нужные люди, и омега желал, чтобы они мягко обработали Гарри, направили в необходимое русло, вложили правильные мысли в беспокойную голову, это были непростые слуги, Темный Лорд подготовился к своему отъезду тщательно, собирая окружение для альфы, обрабатывая их Империусом, будто кукольник краской свои творения. Супругу обязательно станет скучно и одиноко, и он пойдет знакомиться с наиболее близкими по вкусам и духу ему людьми. Конечно, были друзья и приятели на стороне… А позже могут появиться и новые… Но и Гарри должен обязательно их познакомить и с Люком, и с мужем, а вот тут Том и прочитает их. Беспокойно, конечно. Четыре года — большой, сложный срок. — Эндрю ты заберешь с собой? — тихо спросил Гарри, когда они добрались до обсуждения планов и распорядков дня, куда Том добавил обязательный осмотр здоровья у домашнего колдомедика.       Что ж, Темный Лорд знал, что муж испугается, будет задаваться бесконечное множество вопросов, на которые Том не мог пока дать ответа, но чего омега действительно не ожидал, так это тяжелого нервного срыва. Гарри не просто узнал Каресбиуса, это был его близкий человек, член семьи.       Другое дело — Эндрю считал иначе.       Когда колдомедик впервые появился в поле зрения выздоровевшего мужчины, тот застыл в секундном ступоре, а в его лице отразилась мощная паника узнавания. Том внимательно следил за мыслями и эмоциями, чувствуя едкую ревность: Каресбиус был слишком молодым, чтобы испытывать к нему такие сильные эмоции, пусть, это были чувства ребенка к родственнику, к члену семьи, но в сравнении с возрастом беты, это выглядело настоящим извращением. Гарри и Эндрю — почти одногодки в этой временной линии.       Из рук старшего Поттера выпала книга, и сам он дернулся от шока — появление призрака прошлого вызвало прилив воспоминаний о последнем дне семьи, после которого он этого человека больше никогда не видел. За паникой последовала искренняя радость встречи, и альфа широко улыбнулся, не веря, вскидывая руки и быстро направляясь к изумленному колдомедику. — Гарри, — запнулся было Том, обеспокоенно потянувшись ладонью к мужу, но тот сам остановился, замирая. С губ стекла улыбка, а с лица всякий цвет. Возраст. Гарри заметил возраст. — Наконец-то мне дали возможность увидеть своего пациента в сознании, — проворчал мужчина, деловито подходя ближе и оглядывая альфу с ног до головы. — Как память? Провалы имеются? Руки слушаются? Почему книгу уронил, пальцы гнутся хорошо? — Ты… — прошептал светлый волшебник, растерянно глядя в ответ на своего почти родителя, который — очевидно — совсем его не узнавал. — Минуточку! Никуда не уходи, жди здесь, а лучше сядь, я принесу тебе несколько предметов… — бета засуетился, нелепо заметавшись по комнате, перед тем, как вылететь прочь. Том опустил палочку. Гарри медленно запустил ладонь в волосы, невидяще уставившись перед собой. Сердце билось ускоренно, разгоняя по венам боль и воспоминания. После смерти родителей Эндрю даже письма не написал, ни разу не навестил. Тогда, когда его подопечному более всего требовалась помощь и поддержка, Каресбиус просто сгинул, пропал. Потому что ему перестали платить за работу. Потому что только у Гарри были заблуждения насчет «члена семьи», но привязанность даже эти мысли не были способны убить.       И теперь он вернулся, появился в жизни на прежнем месте, вот только относился к давнему другу и подопечному, как к абсолютно чужому человеку. Хуже всего то, что по возрасту Каресбиус уже должен выглядеть взрослее родителей, а не его ровесником. Это натолкнуло на определенные мысли, вызвавшие страх. — Он переместится во времени в мое прошлое? — одними губами спросил Гарри, потерянно и беспомощно оглядываясь на Тома. — Как такое возможно? Так далеко?.. Я не… Я не понимаю. Не понимаю. — Иди ко мне. Том дождался, пока муж не подойдет, и крепко его обнял, погладив по спине в утешении. Взгляд омеги был холодным, как норвежские льды. Гарри захочет подружиться и с этой бетой. Молодым и вполне симпатичным. Который даже не испытывал страха перед личностью Темного Лорда. Которому нельзя портить мозги. Нельзя убивать. Нельзя выгонять. Гарри определенно точно возжелает вернуть прежние теплые отношения, вот только он будет искать тепла не у взрослого волшебника, а у ровесника, который явно не распознает желание отеческой любви. Необходимо в срочном порядке донести до альфы эту мысль. — Я тоже не понимаю, — ласково произнес Том, настраивая наиболее доверительный тон голоса, продолжая гладить мужа по спине. — Я все еще не способен перемещаться во времени, однако… Предполагаю, что прихвачу с собой этого человека, отправлю, не знаю. Гарри, посмотри на меня, пожалуйста. Он оторвался от тела пары, собираясь было ненавязчиво объяснить, каким плохим решением будет сближаться с Каресбиусом, но все подготовленные слова разбились на осколки, едва Том увидел лицо Гарри. Паника альфы возросла настолько, что его начало колотить. Волшебник прошептал: — Мое прошлое. Мое прошлое, Том, нет, так нельзя, это же… Это ощущалось хуже, чем призрачные руки на сердце. Это ощущалось мерзким липким обманом, пока не до конца понятым, распознанным, Гарри всеми силами отгонял от себя эти размышления, эти пугающие отвратительные мысли, что Том мог переместиться так далеко в прошлое и что-то там наворотить, изменить, испортить, а Гарри даже не узнает об этом. К горлу комком подкатилась тошнота. Том не может так поступить. Это высшая мера ужаса, которую альфа когда-либо испытывал в себе. Эти призрачные руки, шарящие по органам, вытягивая их наружу, выворачивая наизнанку, повреждая.       Гарри тряхнул головой, пытаясь убрать навязчивые тошнотворные сравнения. Нет, омега не зайдет так далеко. Гарри помнил своего колдомедика, он был, существовал, а значит его перемещение… Это будет нормальным, естественным, ничего опасного. Поэтому альфа смолчал. Знал, что возлюбленный все равно прочел мысли, узнал эмоции, но поднимать жуткую тему не смел, боясь расстроить или обидеть Темного Лорда еще больше. Боясь узнать, что тот не прислушается к страхам и протестам мужа, боясь узнать, что тот ищет способы переместиться в прошлое Гарри самостоятельно. — Нет, он останется в доме, — со вздохом ответил Том. Опасения оказались беспочвенны: альфа бежал от домашнего колдомедика, как от огня, полностью не признав в нем давнего друга, не узнав ни характера, ни мимики, ничего. Совершенно незнакомый, чужой человек, вызывающий ужас и панику одним напоминанием о перемещениях во времени и вмешательстве в прошлое. — Как специалист этот человек гениален. Нам нужен колдомедик, как оказалось, довольно часто. — Его характер… — Гарри сомкнул губы. Эти размышления казались еще более опасными. Что в его прошлом от этого человека могла быть лишь личина. Пустая оболочка. Кукла. Различалось все: от манеры поведения до акцента, мелочи привычек и вкусов даже в одежде. — Я не хочу об этом думать. Не смей ничего говорить. Меня это убьет. Темный Лорд опустил взгляд на свои колени. А вот ему долго думать и не пришлось. «Кукла». Он отправит в прошлое мужа напичканную знаниями и приказами куклу. С поддельной заботой и дружбой, а после смерти родителей, очевидно, кукла свою пользу исчерпает. Том молчал об этом. Получается, может, он и спас маленького Гарри, зато сейчас разбивает ему сердце, пугает. В дальнейшем будет еще хуже, ведь альфа потребует ответов. Он потребует ничего не менять, оставить прошлое неприкосновенным, а так быть не должно. Омега обязан найти те способы, которые не рассорят их отношения, но время еще было, он не переживал. Найдет. Обязательно найдет. — Поговори со мной о срыве. О Втором. Том готовился к этому разговору, но отчаянно его не хотел. В груди вспыхнула ненависть, которую омега быстро подавил. — Если ты хочешь узнать, откуда эта мразь вылезла, то ответа не получишь. У меня его нет. Если хочешь найти способ избавиться, то оставь эти мысли. Иногда эти голоса мне полезны, а иногда вредят. Это не раздвоение личности. Они есть, и все. Он свел брови к переносице, ощутив на себе пристальный взгляд пары. — Это ненормально. Две личности, живущие в одном человеке и яростно друг друга ненавидящие — это нездорово, Том. Нездоровье лечат. Почему ты ничего не делаешь? — Мое «нездоровье» вывело меня из Австралии, — ровным голосом парировал Темный Лорд, не поворачивая головы в сторону партнера. — С некоторыми вещами тебе придется просто смириться. Мне бы очень хотелось, чтобы ты не говорил со мной о… о «Втором», — смирился он с такими названиями. — И мне бы крайне сильно хотелось, чтобы ты меньше с ним контактировал, ругался и спорил. Я не уверен до конца, что он для тебя не опасен. Это животное в клетке. Том прикрыл глаза. Настроение упало. Он тоже не был безопасным для Гарри, как оказалось. Хрупкие, хрупкие люди. — Я уже встречал твою самоненависть, — но, похоже, альфа не хотел так просто соскакивать с темы. — Беспочвенную, разрушительную и безосновательную. Я люблю тебя в любом формате, но нездоровье лечат. Повторю еще раз. — Если бы я знал, как это исправить, думаешь, я бы не постарался? Думаешь, я недостаточно ценю свой мозг, чтобы оставить при себе опухоль? Как, по твоему, я должен «лечиться»? Говорить о срывах — не значит их предотвратить. Я стараюсь держать в себе эту дрянь, мне очень жаль, что тебе довелось с ней познакомиться. А тем более заниматься травмоопасным сексом. — Ты не мог читать, — огорченно произнес Гарри, добившись ровным счетом ничего. — Музыку слушать не мог. — Не совсем, — поправил его омега. — Я слышал музыку, но это уродство в голове просто не различало мелодию, для него эта была грязь из громких звуков и стуков. Ведь он видел текст, видел слова и буквы, то же самое и с музыкой. Быстро мелькающие картинки в телевизоре он тоже не понимает. Когда твой «Второй» полностью захватывает контроль над телом, ему достаются и непосильные его развитию мозги. Он не способен справляться с тем, над чем никогда не работал. Как если бы отдать ребенку полное управление телом взрослого человека. Простое сознание в сложном теле. Захватчик. Паразит. Но он умеет пользоваться инстинктами и ресурсами тела, как не умею Я. Адреналин — самое полезное качество в критической ситуации. У меня он вырабатывается мало и ненадолго. Мое оружие — мозг. — Как работать с членом ты быстро разобрался, само собой, — проворчал старший Поттер, машинально потирая шею. — Тогда объясни, если это не ты, то как мог прикасаться к моей душе? — ощутив незаметное порхание тонких пальцев в своих легких, альфа вздрогнул, но прикосновения тут же исчезли. — Спасибо. — Потому что уродец владеет не только моим телом, но и памятью, и душой. Ты почти сломал его тогда, — на губы легла тонкая улыбка. — Возможностью предположения, что мы являемся всего одним человеком. Это недопустимо. Невозможно. Уверяю, мы различны в такой степени, в какой ты и представить не можешь. А теперь мне бы хотелось сменить тему. Прошу. Гарри кивнул: видел с каким напряжением сжимаются пальцы колдуна, как он пристукивает носком ботинка по полу, насколько ему ненавистна и нежеланна тема этого разговора. — Ты что, трогал мои мозги? — на губах омеги появилась блаженная счастливая улыбка, и старший Поттер застонал: — Серьезно?.. — Без комментариев, — промурлыкал мужчина. Гарри был пока не готов слышать причины. — Следующий вопрос. — Твоя могила, — он знал, насколько скользкая и неприятная новая тема, но альфа не мог не поговорить об этом. — Я слышал голоса, когда заглянул туда. Том, не просто голоса, это голоса людей перед их гибелью. Там был и твой голос, твои слова, перед тем, как утонул. Это было последнее, что ты сказал при жизни. Как такое возможно? Почему из могилы доносился твой голос? Ты же здесь, и душа твоя здесь. Не могу понять. — Гарри, — Том не смотрел на мужчину, глядя куда-то перед собой. — Я не слышал в твоей памяти ни единого голоса. Когда ты смотрел в пуповину, стояла абсолютная тишина. Кроме того… — он замолчал, не желая пугать возлюбленного. Как бы альфа опять не начал сомневаться в реальности своего супруга. — Совершенно не стоит зарывать пальцы в могилу. Мало ли что решит переплести свои в ответ. Чужие могилы вообще лучше не тревожить. Старший Поттер весь передернулся, волосы на руках встали дыбом от появившихся мурашек. Том усмехнулся, его мало обеспокоил факт, что не смог услышать чужих голосов — ему и собственного хватает. А слушать бессмысленный треп мертвецов омега не особо мечтал.       Гарри же припал губами к чашке, залпом ее осушая от остатков остывшего чая. Чертовски интересная тема. И она чертовски пугала. — Почему пуповина?.. Нет, постой, не говори мне. И знать даже не хочу, это обязательно какая-нибудь мерзость вроде младенцев нерожденных, — волшебника вновь всего перекосило. Он туда упал. «Срань Господня. Просто отвратительно.» — Надеюсь, я не слишком наседаю с вопросами. — Конечно, нет, все в порядке, волчок, — немедленно отозвался Том, все-таки повернувшись к расстроенному и обеспокоенному на вид партнеру. — Некоторые из них тешат мое самомнение, что очень приятно, а некоторые подталкивают к важным размышлениям и решениям. Я готов продолжить. И удовлетворить твой интерес до конца, как и оставшиеся вопросы. Не стесняйся. — Бессмертие, — твердо произнес Гарри, наблюдая, как на родном лице моментально схлопывается маска, прячущая эмоции. — Мы поговорим о нем, хочешь ты того или нет. О твоей ненормальной «божественной» убежденности. И о слепоте к самому себе. Я буду говорить, а ты не попытаешься меня перебить или заткнуть. Волдеморт молча кивнул. Он отвернулся к окну, всем телом выражая чистое упрямство. Разве что уши руками затыкать не стал, но все в напряженной позе к этому влекло. Альфе даже стало немного смешно от такой детской упрямой позиции при таком уме и характере. — Ты считаешь, я обладаю какими-то особыми талантами или качествами, благодаря которым сумел дать тебе бессмертие, потому что ты везде ищешь знаки и знаковость, определенную последовательность, так вот, я тебе их дам. Я не бог. Ничего подобного, Том. Мантия принадлежала моим предкам, переходила из поколения в поколение, самое естественное в моей ситуации — отдать тебе ее, тому, кто достоин владеть таким ценным артефактом. Не потому что я так легко добываю редкие уникальные вещи, не потому что это какое-то божественное явление, я прекрасно осознаю всю ценность Мантии, Палочки и Камня. Палочку — добыл не я, не находил ее и не создавал, чтобы это вызвало у тебя такое восхищение и обожествление. Мне ее Дамблдор отдал. Так что все дифирамбы — пой ему. Камень уже был твоим. Я просто знал знак Даров Смерти, потому что моя семья им владела. А не потому что мне так легко удался поиск бессмертия, Том. И я не отдавал тебе твою же собственность, а просто сказал про «герб». Это настоящая знаковость — получить бессмертие по удачным стечениям обстоятельств, да будто сама жизнь захотела сделать тебя немертвым и неумирающим! — разошелся Поттер, перейдя на быструю жаркую речь. Том же не двигался. — Бессмертие появилось вокруг тебя, я ничего не дарил! Даже если бы Мантия была обыкновенным полезным артефактом, то я все равно отдал бы ее тебе! Понимаешь? Я не делал тебя бессмертным, твое бессмертие это невероятная удача! — Гарри, если бы не ты, то ни Мантии, ни Палочки я бы никогда не увидел. Может, и победил бы Дамблдора, но вот забирать себе старую деревяшку… Ведь ранее я даже не верил в эту сказочную чушь. От кольца собирался избавиться. Уничтожить. Или просто выкинуть. Нет, моя радость, ты ошибаешься, если бы не ты, то обрести бессмертие с помощью Даров Смерти у меня бы не вышло. Это самая простая логика, которую ты не учитываешь. Связующие факторы той самый «удачи», о которой ты рассуждаешь. — Я человек, — спокойно возразил Гарри, наблюдая в бледном лице пары ответное титаническое спокойствие, но такое наигранное и лживое, что альфа не сомневался — Том находился очень близко к бешенству. Опять. Мужчина не понимал, на что здесь злиться, почему Том злится на очевидную правду. — Самый обыкновенный, у меня обыкновенная кровь, лицо, моя магия — самая простая. Смертный, рожденный, взрослеющий, а следом — и стареющий. — А я это исправлю, — с меланхоличной нежностью отозвался Темный Лорд, не меняясь в лице, и по коже Гарри вновь поползли мурашки тревожности. — Но я хочу постареть. Это мой выбор. Ты хочешь лишить меня свободного выбора? О, он знал, в какие болезненные точки бить. Хотя, Том Поттер — одна большая болезненная клякса, куда не бей — не промахнешься. Знал, какое применить оружие — точное и безотказное. Конечно, это было жестоко по отношению к близкому человеку, но и Том был жестоким, лишая Гарри права выбирать свою судьбу. Ни у кого не было прав распоряжаться чужими выбором и жизнью. — Ты моя головная боль, — с огорчением прошептал темный волшебник, изламывая брови в искреннем расстройстве от такого упрямства супруга. Том был абсолютно уверен, что справится в итоге с нежеланием бессмертия, у них были долгие совместные годы впереди, омега пока что не торопился с вопросом вечной жизни для Гарри. Самое главное — обезопасил свое сокровище, по крайней мере, в будущем тот точно будет ходить живым, здоровым, довольным и повзрослевшим, чего муж и желал. А Темному Лорду нравилось исполнять его желания. — Разве так плохо: хотеть видеть члена своей семьи живым всегда? Разве мои стремления так уж отвратительны? Ненормальны? — Ты имеешь право становиться бессмертным, потому что это — твоя жизнь и твои решения, — твердо ответил Поттер, качая головой в отрицании. Некоторые манипуляции он распознавал критически хорошо, пусть, не мог злиться или обижаться на человека, в которого был по уши влюблен, очарован, предан. — Но я бы хотел иметь такие же полные права на собственную жизнь. Это было бы справедливо. Это мое человеческое право. Я хочу прожить естественную человеческую жизнь. Где старение и смерть — нормальные явления. Том с интересом разглядывал решительное лицо альфы, думая о лицемерии и ханжестве. Омега был колоссально уверенным в том, что в итоге возьмет эту крепость. Нет, не разрушением, не осадой, прямо сейчас он не собирается ни спорить, ни ругаться, ни давить. Он пойдет долгим путем — по винтовой лестнице, в самую глубь, окажется внутри этой неприступной башни, чтобы исправить начинку на угодную ему. Гарри сам не понимал, от чего отказывался. Сам не знал, что хотел выбрать. «Моего песика пугает перспектива разделить со мной вечность?» — эта мысль казалась до абсурда нелепой. Прямо сейчас Гарри настолько глубоко привязан к своему возлюбленному, что практически дышал им, держал свои поры максимально открытыми и доступными, желая впитать в себя Тома Поттера целиком, с жадностью и ревностью, насколько это было возможно. Честно говоря, омега от этого отношения плавился. И если бы можно было действительно затечь в поры этого замечательного бога, то он не сомневался бы ни секунды. — «Наверное, думает не о том. О скуке. О неопределенности будущего. Вечность — очень долгий срок.» — И я не верю, что трюк с Марой опять сработает, — очень быстро произнес Гарри, спешно облизывая пересохшие губы. Том замолчал на слишком продолжительный срок, вызывая волнение. — Если со мной вдруг что-то случится, то… — Я воскрешу тебя, — безмятежно перебил Темный Лорд, улыбаясь. Теперь он неотрывно глядел на супруга, считывая реакцию и эмоции. — Любым из доступных способов, а если таковых не имеется — изобрету новый. Каждый, каждый раз. — Ты лишаешь меня выбора. — Однако ты воскресил меня, не терзаемый подобными мыслями, — с легким упреком в голосе парировал омега, с удовольствием наблюдая, как Гарри цепенеет от понимания. — О неестественности или человечности. Ты должен помнить, что при этом чувствовал, какие цели преследовал, о чем мечтал. И если потребуется, я понесу твое тело на себе в любую метель, с любыми повреждениями. Каждый. Каждый. Раз. Гарри сделал длительное дыхательное упражнение, чтобы перестать сердиться. Злостью и ругательствами он все равно ничего не добьется. Том — упрямый, наглый баран без личных границ чужого мнения. Чертов овен. У омеги-то всего пара козырей для манипуляции, да и то — легко перекрываемых, чем альфа не преминул воспользоваться: — Я сделал это, потому что ты отчаянно хотел жить и боялся смерти. И потому что искал бессмертия. В добавок — я и лишил тебя бессмертия, стал виновником. Считай, я получил твое полное косвенное согласие. А вот ты уже несколько раз встречал мой прямой отказ. Не понимаю твоей упертости. Мы можем прожить вместе еще лет двести при благополучном стечении обстоятельств, а это очень длинный срок. Я не пытаюсь лишить бессмертия тебя, не говорю, что твой выбор — плохое решение. Но дай и мне иметь выбор. — Давай вернемся к аналогиям, чтобы понять друг друга, — с легкой насмешкой отозвался омега, но его пальцы нервно перебирали по подлокотнику кресла, что прямо говорило о неспокойствии бессмертного существа. — Я не позволю смерти выгрызть из меня такой большой, важный кусок жизни. Получив бессмертие, я претендую на все его бонусы, какие могу выторговать или украсть. Взгляни, ты получил долгожданный подарок — маггловскую машину. Вот она, можно потрогать, сесть внутрь, открыть капот и багажник. Однако… Через десять минут машина сломается навсегда, безвозвратно. Твой долгожданный, желанный подарок длиной в десять минут любования, когда даже не успел привыкнуть и распробовать. Единственная в своем роде машина. Больше такой нигде не найти, — он сощурился, предупреждая, когда второй Поттер приоткрыл рот для возражения. — Я не пустоголовый романтический сопляк, считающий первую любовь — единственно возможной. Это не сказка. Бессмертный человек способен взять годовалого малыша и вырастить из него подобие необходимого для чувств человека. А при неудаче — сделать это еще раз, и еще раз, и еще, пока не получится второй Гарри Поттер. Я знаю тебя вдоль и поперек, это было бы занимательным, легким трудом. Даже если на это уйдут столетия, это реально. Я был способен любить даже с разорванной душой, а теперь мои чувства и эмоции полноценны. Если ты вздумал убеждать, что я вполне могу встретить другого человека, влюбиться в него и завести семью — могу. Я полноценный. Но мое желание одарить тебя бессмертием — не бравада глубоко влюбленного наивного подростка, поющего дифирамбы о вечных чувствах. Не без этого, конечно. Гарри отвел взгляд в сторону. Он был растерян. Потому что именно о таких причинах и думал — Том жаждал бессмертия партнера из-за глубокой сильной влюбленности, это же было самым очевидным из всех возможных догадок. Альфа постоянно думал о том, как важны их отношения для человека, росшего без любви и ласки, его первые отношения, знаковые и самые яркие, как и всякая первая любовь. Но за всеми мысленными рассуждениями о причинах, он подзабыл еще более очевидную правду — Том был слишком умен, чтобы не заметить подобное влияние. Они не были истинными парами, чтобы эмоции и феромоны полностью затмили разум и анализирование отношений. В конце концов, Темный Лорд — не одноразовая вещь, чтобы не иметь способности заново влюбиться, а Гарри — не уникальный и единственный в своем роде экземпляр. Удивительно, что омега все прекрасно понимал, учитывая его странные «божественные» увлеченности.       А еще внутри Гарри томлело нечто злобное, болезненное и ревнивое, когда он думал о том, кого встретит Темный Лорд после смерти супруга, кого может полюбить, с кем построить новую семью. Альфа знал, что его преследовали глубоко неправильные эмоции, ведь Том Поттер ему не принадлежал, не был собственностью, а уж после гибели тот и подавно имеет право завести новые отношения, с кем угодно. И, все же, мужчина, представляя, как эти бледные руки покрывают лаской чужое тело, губы на родном лице улыбаются чужим глазам, а сердце бьется быстрее от признаний с чужих уст, ощущал неразрешимые тоску, гнев и странное одиночество, необъяснимое.       Омега позволил себе несдержанную улыбку, удовлетворенный эмоциями партнера. Правильными, наконец-то. Словно бы музыкант смог вернуть контроль над инструментом, и любимая мелодия теперь лилась со струн по первой прихоти. Гарри и не должен возжелать видеть своего супруга с кем-то другим. Не должен думать о своей гибели, как о чем-то нормальном или запланированном. Поправив мимику на лице, омега привлек внимание светлого колдуна мягким прикосновением к кисти. — С другой стороны, — прошептал Том, продолжая. — Покупка вещи, которая могла бы тебе нравиться, или ее создание… Отличается от подарка судьбы. От чего-то ценного, памятного, знакового. Я могу вылепить из ребенка твою копию, но — в том то и дело — он останется копией. Тогда какой смысл мне выбрасывать любимый оригинал? Если ты приведешь в пример других, отличных от тебя людей, то зачем мне искать скрипку, когда нужна мне — памятная, ценная гитара? Раз уж мы любим аналогии. Великий музыкант отдал мне в дар эту гитару. Какой блядский дурак станет менять такой подарок на жалкую копию или на что-то похожее? Подобный дар стремишься сберечь навечно. Но оставим любовь. Это слишком очевидные вещи, и ты знаешь их без моих бесконечно-длинных монологов. В голосе омеги появилось еще больше насмешки — в последнее время Гарри больше предпочитал слушать, нежели говорить, не то чтобы Том возражал: сам-то говорить любил, и хлебом не корми, дай только залиться соловьем на любимую тему, однако иногда ему казалось, что альфу такие длинные односторонние беседы утомляли. — Неочевидная вещь… — он вновь прервался, задумавшись, как обрисовать реальность в безопасные слова, чтобы они не выглядели шантажом. — …Игра актера для его публики. Безупречная, вдохновленная, направленная на эмоции публики, на восхищение и овации. Нет зрителей — нет актера. И нет его игры. А я бы хотел сохранить сценарий, которого добивался невероятным трудом, ради своих зрителей. Только ради них. Мне безумно нравится сценарий, эта игра, но они все еще созданы для моих зрителей. Без них — это потерявшая смысл и предназначение пустышка, которую можно выбросить в мусорное ведро. — Не понимаю, — нахмурился Гарри. Том опять говорил через свою нестандартную странную логику, в которой люди являлись вещами, а их отношения между собой, взаимодействия — игрой на инструментах. Теперь же омега говорил о театре и… Альфа не совсем понял, что тот имел в виду. — «Нет зрителей», значит, зритель — это я. А игра? Ты? Твои чувства? Без публики сценарий никуда не девается, а актер дождется следующей постановки спектакля. Ты же о наших отношениях?.. Публика — переменчивое явление. — Ты слышал о Голландских каплях? Капли принца Руперта. Это обыкновенное стекло с необыкновенными свойствами. По форме напоминает каплю — шар с тонким хвостиком. Невероятно прочное стекло, способное выдержать давление в несколько десятков тонн, не так-то просто разбить, уничтожить. Если бить по шарику кувалдой, сбросить на него пианино, пилить, резать — ничего не произойдет. Стекло выдержит. Поразительно, не так ли? — взялся за новую аналогию мужчина. — Здесь есть маленький секрет, в разрушении. Нужно знать верный способ. Ведь все бьют по шарику, что кажется самым логичным. По нему удобнее и легче ударить. Но… Если отломить самый кончик этого хвостика, обратить на него полное внимание, если повредить его, отколоть, а это окажется самым простым, не требующим особых усилий, — шар, следом, разлетится на мелкие осколки со скоростью более четырех тысяч километров в час. Быстрее скорости звука почти в четыре раза. Наши отношения, в которых ты являешься хвостом этой капли. Понимаешь? Я потеряю всякую прочность и разобьюсь, следом за тобой. Я требую, чтобы ты это понял и принял. «Да это же грубый шантаж», — недоуменно подумал альфа, рассердившись из-за таких сравнений. Он, конечно, понимал, о чем говорил Том, однако все равно ощутил нечто унизительное от подобной аналогии. — Я не «хвост Темного Лорда» и не приложение к нему, — жестко возразил Гарри. Сравнение резко не нравилось, и альфа не посчитал разумным умалчивать. У каждой метафоры есть свой предел, и Том его благополучно перепрыгнул. Гарри относился с терпением к его образу мышления, не обижаясь на «инструменты и вещи», однако в этот раз был слишком рассержен и обижен, чтобы промолчать и проглотить. — Ты думаешь, как будет больно и плохо тебе, не беря в расчет мои чувства, хочешь, чтобы я уступил, ведь ведомые «хвосты» должны подчиняться, но мы не единый целый организм, а две разные личности. Не понимаю, почему я должен говорить такие вещи вслух. И если ты решишь так небрежно относиться к моему выбору, то я буду считать это полноценным насилием. Улыбка стекла с лица омеги, и старший Поттер ощутил облегченное торжество. У Тома было гораздо больше точек давления. Гарри прекрасно изучил этот инструмент, чтобы точно знать, как именно с ним себя вести. — В этот раз победа за тобой, — отстраненно признался тот, переводя взгляд с человека на распахнутое окно. — Но войну ты не выиграл. — Готов к длительной осаде, мой Лорд, — с достоинством принял вызов Гарри, улыбаясь. Том уступил, не хотел ругаться и прогибать под себя мнение мужа, которое его, очевидно, страшно злило, до бешенства, судя по недавнему жуткому блеску в глазах и вспухших венах на шее. Это очень приятно. Омега, несмотря на дикую полярность их мнений, оставался чутким. Или хитрым, как сам Дьявол.       Потому что подобная чуткость волновала душу альфы так сильно, что он готов был свернуть горы и переплыть реки по первому требованию Тома, потому что подобная чуткость вызывала беспрекословное слепое обожание, близкое к преклонению. С этими мыслями становилось сложно бороться: он любил омегу так сильно, что на любые манипуляции смотрел с нежностью. И знал, что сам Том прекрасно знает, насколько бывает убедительным, насколько другие люди искренне верят во все то, что мужчина говорит. Будто бы вопрос о бессмертии не стоял ребром, но был делом малого времени, да более того — делом верным и закономерным — именно таким убедительным Темный Лорд и был.       Гарри слегка тряхнул головой, сбрасывая с себя эти сильные эмоции, чтобы не наговорить и не наобещать лишнего. Так или иначе, становиться бессмертным он не желал.       Но если об этом лишь слегка поговорить?.. — Мы вместе не больше года, не считая времени твоей смерти, — несмело произнес светлый маг, и омега моментально повернул к нему голову обратно, впиваясь взглядом в лицо, сразу догадавшись о намерениях альфы развить тему. Это было маленькой, но уверенной победой. — Вечность — это не десять-тридцать лет, но, вероятно, ты и этого времени пока осознать не можешь. Тридцать лет. Это огромный срок в рамках того времени, что мы провели вместе. Просто представь это. Не абстрактное «всегда», но этот большой срок. — Двадцать три, — мгновенно откликнулся Том, пожирая глазами всего мужа целиком. — Семь — уже существующий срок нашего замужества. Я знаю, что будет. Как будет. Я составлял расписание восьмидесяти лет нашего брака наперед. Вкратце. Сделал несколько альтернативных планов и списков на случай… — О, Господи! — простонал Гарри, пряча лицо в ладонях. Да как же он мог забыть! У омеги на все и всегда было расписание! Да как же это было одуряюще странно и ненормально. Однако, несмотря на эту жуткую манию к порядку и контролю, которого альфа чурался, его плечи мелко затряслись от смеха. — И что в этих списках? Чего мне ждать в свои шестьдесят? — Раз в десять лет мы будем брать перерыв друг от друга, — скучным, чопорным голосом продолжил вещать Темный Лорд, который будто и ждал этого вопроса — так ему нравилось вовлекать в свои расписания мужа. — Я понял, на что ты намекаешь, и не хочу превращать замужество в привычку, усталость и надоедание. Маггловский мир развивается с каждым годом, и магический мир я приведу к развитию правильной селекцией и сегрегацией неугодных мне зверей, и в обоих мирах с каждым десятилетием появятся новые открытия, технологии, заклинания, артефакты, я не позволю скуке испортить вечную жизнь, а ты должен понимать, как далеко я планирую зайти в своих открытиях. Вероятно, к концу каждого десятилетия мы станем заниматься сексом куда в меньшем количестве, но после перерыва — скорее всего, длительного, — страсть друг к другу вспыхнет с новой силой, как глоток свежего воздуха. Гарри смотрел на омегу неверяще, с приоткрытым ртом. Том действительно планировал их совместное бессмертие, как нечто естественное, как то, что обязательно произойдет. Планы на жизнь. Как покупка продуктов по списку. Нормальный и обычный для мужчины исход. — Я увлеку тебя путешествиями. В мире так много стран… Посещая одну за другой, мы будем встречать все новое развитие, я предотвращу застой. Ты увидишь, как я воссияю над волшебниками. Ты увидишь это. Я сделаю твою жизнь очень интересной, Гарри, — увлеченно продолжал рассказывать Волдеморт, активно и эмоционально жестикулируя. — Конечно, вполне вероятно, наша страсть затушится, поблекнет, но и мы будем куда взрослее, опытнее, сдержаннее, в этом не будет ничего страшного. Мы останемся вместе. Мы сбережем отношения и чувства. Тридцать лет — короткий срок, учитывая, что четыре года мы будем порознь, большую часть времени у нас уйдет на работу по отдельности друг от друга, на тебе воспитание зверенка, на мне — правление. Да, через двадцать три года я все еще вижу нас рука об руку. — Ты… — альфа пораженно подбирал слова, но не находил ничего в свою пользу. План Тома был прост и лаконичен, что не подковырнуть иголкой. Хотя, и тридцать лет — не тридцать тысяч. Гарри бросало в дрожь от представления подобного времени жизни. — Том, ты становишься старше. — Конечно, я развиваюсь, — надменно кивнул Темный Лорд, не особо понимая смысла в таком очевидном комплименте. — Нет. Это не метафора. Ты стареешь. На протяжении всего предполагаемого бессмертия ты продолжишь стареть. Путешественник во времени… С метеоритом, — альфа поморщился. Неприятная тема. — Он выглядел куда взрослее настоящего тебя. А бессмертный Фламель преставился богу дряхлым стариком. Как ты планируешь жить вечно со стареющим телом? В виде иссушенной мумии? «Атланты создавали себе новые тела. Буквально — выращивали, чтобы после старости перебраться в абсолютно такое же, идентичное, но молодое.» «Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына.»       Том улыбнулся. — Я найду способ. Не стоит переживать. Даже если это займет все сто лет — все равно найду. — Даже не сомневаюсь, — пробормотал альфа, немного растерянный, ведь он ожидал, что Темный Лорд возьмется спорить или задумается над своими невероятными с точки зрения исполнения требованиями. Больше не найдя никаких аргументов в свою пользу, пока что, Гарри поспешил сменить тему, не желая показаться проигранным или смирившимся с такими ответами: — Пора вернуть Дадли домой. Он нервничает рядом с тобой. — «Родственники мужа», — проворчал темный колдун, раздражаясь. — Мы отправим его назад сегодня вечером. Необходимо освободить дом от маггла, перед тем, как мы отправимся в Британию на вечеринку по случаю открытия моего магазина. Слишком уж мы подзадержали обязательную праздничную часть. — Все-то у тебя распланировано, — недовольно парировал Гарри, расстраиваясь. — Может, я бы тоже хотел вносить свои коррективы. — Я знаю, что ты хочешь заняться сексом, — так же ворчливо откликнулся Том, сжимая пальцы на подлокотниках. — День до отъезда. Я тоже хочу. Сразу же после вечеринки. Перед отбытием. Успеем. Нам необходимо там присутствовать. Сегодня купим билеты на самолет до Англии твоему кузену. Прогуляемся до города вместе?       Проживание Дурсля в Тихом Омуте… Было запоминающимся.       Во первых, он решил принять прямое участие в реабилитации кузена. Помогал с книгами, моторикой и речью, притащил старый «телек» и «видик», как он обозвал странную маггловскую технику, и целую сумку толстеньких кассет в ярких упаковках. Том с таким предложением спорить не стал, ведь у него оставалось слишком много незавершенных дел, и усадить мужа смотреть фильмы стало приятным решением. Все же, это тоже в какой-то степени возвращало Гарри в норму.       А во-вторых, Дадли вознамерился изгнать нежить обратно на ту сторону. Проще говоря: маггл был свято уверен, что Том Поттер не то зомби, не то вампир, и через несколько дней омега обнаружил под своей кроватью связку чеснока. Понимая, к чему все ведет, испытывая какое-то садистское удовольствие и веселье, Том вступил в игру, изображая странную, непонятную слабость по утрам, и взгляд Дурсля становился облегченно-торжествующим. Омега шарахался от маггла, со злобой глядя ему на грудь, на которой висел серебряный крестик, отдергивал руки от чертополоха, делал вид, что не видит и обходит стороной начертанный солью круг посреди комнаты. Гарри глядел с недоумением, но в то время еще не мог передать речью своему кузену, что над ним попросту издеваются, и Дадли заходил все дальше и дальше, пока не облил омегу святой водой с ног до головы.       Том дико, исступленно закричал, хватаясь за лицо, и маггл от неожиданности и испуга закричал тоже. Прибежавший на их общие крики Гарри оглядел развернувшуюся сцену, прорычал нечто про «идиотов» и ушел курить на балкон. Вот на этом моменте веселье Волдеморта сошло на нет — вместе с фильмами Дадли принес в Тихий Омут алкоголь с сигаретами, о чем омега узнал далеко не сразу из-за страшной загруженности дня. Том в тот раз шипел, как умирающая змея, сваливая в одну кучу и кассеты, и алкоголь, и пачки с сигаретами, поджигая их заклинанием.       Фильмы тоже сжег. Потому что принес их в поместье Дадли с четкой определенной целью. Потому что впечатленный Гарри верил в увиденное по телевизору, как в чистоту монеты. Том был дома, разгребая письма и прошения, мимоходом слушая звуки из соседней комнаты. — ...Котенок мой лежит в земле. Дом без него затих. Омега тоже любил маггловский кинематограф, но выдержать совместный просмотр с Гарри не смог бы — уж слишком альфа впечатлительный и громкий, а Том отвлекаться не любил. Конечно, если бы муж попросил, то он не отказал бы… Но уделить внимание фильму стало бы невозможным. Как оказалось, Дадли тоже любил отвлекаться: то чипсами шуршал, то что-то нашептывал кузену, то громко комментировал те или иные сцены. Темный Лорд подслушивал вполуха, чтобы маггл не наговорил всяких глупостей. Только для этого, разумеется. — ...Ты знаешь, что такое кладбище на самом деле? — Как солнечный лабиринт. У вас такое тоже бывает? — А я о чем? Ты смотри, смотри… — ...Это место, где мертвые могут говорить. — Чипсы будешь?.. — Да, дава… — Никаких чипсов, — громко и четко произнес Том, и в соседней комнате моментально стало тихо, помимо музыки и голосов из динамиков, и омега вернулся к своей работе. — ...Отрезать яйца. — Какой ужас! — Обычная процедура для питомцев. Чего голосишь то, как потерпевший? Гарри закашлялся, и подслушивающий их Том тихо рассмеялся. — Как он говорит?.. Его голова… — Ага. Полбашки отхряпали. Ты смотри дальше. Послышалось слишком тихое и продолжительное шуршание упаковки чипсов, а Дадли начал громко и фальшиво кашлять, и Том грозно рявкнул в который раз: — Никаких чипсов! Последовали приглушенные ругательства. — ...Это место, где мертвые обретают голос. — ...Хочу проснуться! — ...Не важно, как сильно тебе этого захочется. Никогда не ходи туда, где мертвые восстают. «Любимая тема мужа», — ухмыльнулся Том, прогоняя прочь смутное беспокойство. Он не мог постоянно слушать то, что происходит в телевизоре, отвлекаясь и на двух мужчин в соседней комнате, и на ворох бумаг под руками, и на собственные мысли. — ...Земля по ту сторону — прокисла. — Как ты можешь есть… Меня сейчас вырвет. — Да ладно. Просто кот. Том распахнул шире приоткрытую дверь, мельком глядя на экран, где шел какой-то довольно современный фильм, и бескомпромиссно вырвал из рук маггла пачку чипсов, а на возмущенный взгляд бессовестно пояснил: — Мне нужно спуститься вниз. Оттуда я вас не смогу услышать. И, Гарри, — он шагнул к сидящему на полу альфе, большим пальцем смахивая с его подбородка крошки, и мужчина как-то поспешно отдернулся, то ли испуганный, то ли очень смущенный за свой обман. — Будь хорошим мальчиком. Я скоро вернусь. Когда Том выходил, то услышал яростное шипение Дурсля: — ...Видишь?! Я же говорил! Он!.. Дослушивать омега не захотел и не стал. Не было разницы, что там говорил Дадли — про очередных вампиров или чудовищ Франкенштейна. Том не был ни тем, ни другим. И Гарри эти вещи прекрасно знал.       Он не чувствовал себя подлецом или параноиком, разместившись прямо за дверью гостевой комнаты, где мужчины смотрели фильм, — омега не скрывал своего присутствия, так или иначе, и свое поведение считал приемлемым. Том все еще выхаживал больного супруга, он считал себя правым в таких действиях, потому что отвечал за Гарри. Однако смутное беспокойство, отдаленное, не дало продолжать работу, и волшебник прислушивался к тихим переговорам за приоткрытой дверью все основательнее. — Животные просто иногда жестокие. Это же звери, не разумные! — жарко возражал Гарри. — А был добряком. Другим совсем. Вернулся-то другой. И ребенок тоже… — Вот увидишь, что нет. Ребенок разумный… — Но уже не человек. — Это не так. — Возвращаются не люди. — Нет же! — громко воскликнул Гарри, и Темный Лорд резковато вскинулся, ощерившись на нотки паники в родном голосе, но спустя секунду только тряхнул головой. Они же фильм смотрят. Ничего страшного. — Нет! — Да ты погоди, — останавливал испуганные, возмущенные крики Дурсль, шикая. — Погоди, погоди, все увидишь. После кладбища возвращаются уже не люди. Воскресает нечто другое. О чем я тебе и пытаюсь сказать… Солнечный лабиринт, ты закапываешь мертвеца под землю, а он потом вылезает с теми же ранами… Ну, да, зажили, но и этот монстр — колдун. А характер-то… Изменился. Сам же видишь. Другой вылез… «А, кладбище домашних животных смотрят», — удовлетворенно подумалось Тому. И он медленно поднял голову. В мозгах вспышкой мелькнуло воспоминание, о чем говорится в фильме, и понимание, зачем Дадли его включил. — «Кладбище домашних животных.»       Маггловский сюжет тесно переплетался с тем, что сотворил не так давно Гарри Поттер. Ритуал, воскрешающий трупы. А то, что с ними происходило дальше, и главный посыл ужастика…       Омега с шумом отодвинул стул и быстро поднялся на ноги, распахивая дверь соседней комнаты и поворачивая голову к телевизору. Тот с громким хлопком выключился, сильно заискрив. Том молча посмотрел на вжавшихся друг в друга людей. Гарри изображал искренний испуг, ужас, понимание, и омега сощурился, шагнув к нему навстречу, чтобы нависнуть сверху и вперить в мужа немигающий цепкий взгляд.       Губы альфы дрогнули, и он поспешно отвернулся в другую сторону, но Темный Лорд успел заметить в чужих мыслях страшное веселье. О, если бы в них и поселились сомнения по поводу личности воскресшего, то присутствия монстра Гарри бы точно не испугался — альфа их страшно любил. Том чувствовал смятение. Простой маггловский фильм.       Мог ли он вернуться после своей могилы чужим? Сильно ли он отличался от себя до смерти? И было ли это заметно? — Интересные же вы фильмы смотрите, — тихо и зловеще произнес Темный Лорд, медленно переведя взгляд на белого, как полотно, маггла. Том слегка повернул голову к окну, замечая, как лицо Дурсля исказилось от ужаса при виде тапетума, как у животного. Том прошептал: — Любопытные человечки. Любопытные, любопытные, как же мне вас наказать? Глаза Дадли закатились под веки, и маггл обмяк, повиснув на руках подхватившего его Гарри. Альфа тихо фыркнул, больше не в силах сдерживать смех внутри, а Том распрямился, отбросив игры. Он так же внимательно разглядывал спутника. — Ты думал о том, что говорится в фильме? Обо мне. Я изменился? Гарри не сразу поднял голову, осторожно размещая тяжелый торс родственника на полу. Откуда-то из кармана его штанов зашуршала очередная пачка чипсов. Альфа задрал подбородок вверх, позволяя омеге влиться в мысли, и Том не стал спорить с этим удовольствием, моментально оказываясь в голове партнера. «Изменился. Не как в фильме. Не злом. После воскрешения ты стал… Аккуратнее, добрее, более вежливым и ласковым. Это немного жутковато. Но не настолько, чтобы я считал тебя чем-то иным. Слишком многие вещи указывают на то, что ты — это ты. Все в порядке. Я могу перебороть страх.» — Так значит, ты его испытывал, — негромко произнес Темный Лорд. — Страх ко мне, воскресшему. «Еще бы. Добренький Том Реддл — это что-то новое…» Они еще пару секунд смотрели друг на друга, а затем негромко рассмеялись. На этот раз болезненную тему удалось завершить полушуткой. Том подавил в себе зудящую тревожную мысль, что после воскрешения вернулся другим. Он утешал себя полностью восстановленной душой, но в этом ли было дело? Он утешал себя, что одарил Гарри исключительной лаской, но не опасный ли это звоночек изменений? Младший Поттер не ощущал себя чем-то иным, каких-то радикальных изменений в душе, мыслях и характере не видел, однако Гарри все равно утверждал, что они имелись. И это не было хорошим. Даже если все те изменения стали той самой непривычной лаской.       Но, может, если плата за возвращение с той стороны была столь мизерна, незначительна, то и переживать не стоило? Омега себя контролировал. И это успокаивало.       Но кассеты сжег все равно. Просто назло всем своим тревогам. — На меня люди смотрят, — едва слышно произнес Гарри, глядя только в пол. — Конечно смотрят, моя радость, я добивался этой реакции, — прошептал голос из-под вычурной маски. Альфа стоял позади Темного Лорда в окружении Пожирателей Смерти в новеньком просторном магазине с прилавком и парой столиков. Пахло многочисленными феромонами, новой бумагой, лакированным деревом и чем-то съестным. За кассой стоял незнакомый мужчина, принимавший странные желтые листочки и нечто туда записывая, раздавая каждому вошедшему по консерве и коробочке с зельями. Некоторым выдавал только еду. Некоторым, просматривая те бумаги, не давал ничего, нечто объясняя на праведное возмущение или уговоры. В магазине набралась небольшая толпа журналистов, авроров (как же, посетителем был тот самый зловещий Темный Лорд, хозяин магазина) и министерских. Зеваки стояли тут же, кто-то довольно громко восхвалял идею, кто-то перешептывался о личности Волдеморта, кто-то оскорблял ничего не предпринимающего против воровства и голода Министра, а кто-то уже в который раз пришел за бесплатно выдаваемой едой, рассказывая об этом остальным.       Сам Том, несмотря на свой невысокий рост и хрупкое телосложение, казалось, заполнял собой все свободное пространство магазина целиком, делая воздух сладковато-душным, с капелькой гнильцы на языке, оседая на плечах чем-то тяжелым и вязким. И где бы фигура мужчины не находилась, она становилась незримым центром, притягивая взгляды, внимание и слух полностью. Возможно, то были хитрые чары на костюме или голосе. Возможно, виной тому Пожиратели Смерти, что следовали за Волдемортом, однако всегда оставляли вокруг него пустоту, что, конечно, привлекало внимание к ее центру, их поворачивающиеся головы в масках явно обозначали остальным людям, на кого стоит смотреть. Возможно, причиной странных ощущений была природная харизма, ведущая людей за собой. Хотя, Гарри определенно поставил бы на чары, потому что голос мужа звучал иначе, ниже, отзываясь в грудной клетке вибрацией. Или это только его образ?       Темный Лорд зачем-то пояснил нахождение здесь «вдовца Поттера», как место почетного гостя, за которым присматривал, и поведение омеги… Было странным, мягко говоря. Он словно бы нарочито небрежно показывал свое расположение к альфе, свое желание его присутствия здесь, уделял знаки внимания довольно пикантного характера: касался ладонью, спрятанной в перчатку, его спины, скользя по ней до поясницы, поворачивал к Поттеру голову, обращался к нему с намеками или прямыми вопросами. Через двадцать минут торжественной речи Темный Лорд и вовсе приобнял альфу за плечи одной рукой, выделяя его положение больше: — …И, наконец, моей музой и вдохновителем стал присутствующий здесь человек. Мистер Поттер, несмотря на свою удручающую потерю… Нашел силы ответить на мое приглашение согласием. Я не был на похоронах его супруга, — бархатный, певучий голос стал слегка насмешливым, а рука скользнула с плеча ниже. — А теперь мои желания не будут казаться предосудительными, не так ли? «Какого черта», — устало подумал Гарри, не отрывая взгляда от пола, чтобы не сорвать свою роль скорбящего. — «Том разыграл похороны моего мужа, а потом решил от лица Темного Лорда начать… Что, ухаживания? Это как понимать? Ну ты и пес.»       Это было бы даже весело, если бы альфа так не нервничал под прицелом многих глаз. Осуждающих или любопытных, равнодушных или искренне сочувствующих. На правой, вдовьей руке, тяжелело золотое кольцо на безымянном пальце. На Гарри была траурная белоснежная мантия из конопляной ткани, подстать погребальной, — парной с умершем мужем. В такой он и должен был присутствовать на похоронах. Изумрудные гвоздики в ушных мочках были заменены на простенькие серебряные, а кожу Том заранее заколдовал на более бледную и болезненную, не объясняя, зачем именно.       Альфа чувствовал себя неловко и слегка раздраженно — будто омега выставлял его, «несчастного и замученного», напоказ. На лице вместо кожаной черной была белоснежно-белая повязка из шелка, на которой бисерной вышивкой пестрели ярко-красные камушки разных размеров и формы, складывающихся в большую букву «V» — единственный проблеск цвета в траурном облике Поттера. И это было пошлым, уродливым и странным на фоне случившейся трагедии с Томом Поттером — знак Лорда Волдеморта на лице так явно и открыто. На самом деле Гарри появлялся в повязке и этим знаком на публике едва ли не впервые. Пожиратели Смерти, албанские маги и друзья семьи — не в счет.       Выходило так, будто Темный Лорд, и трех месяцев не прошло, решил прибрать к рукам скорбящего вдовца в самых прозрачных недвусмысленных целях. С какой-то стороны это был верный ход, избавляющий Гарри от различных предложений сватовства, но выставляло их обоих в довольно неприличном, грязном свете. Скорбный Год даже не приблизился к середине, а Гарри уже нашел замену умершему мужу. Впрочем, громкого осуждающего шепота в свою сторону тоже слышно не было — еще бы, не рядом с Темным Лордом, источавшим желание каждому опустить голову и спрятаться.       Лежащая чуть ниже левого плеча изящная кисть в черной перчатке будто обжигала. Чарующий гипнотический голос Тома продолжал вибрировать где-то в грудной клетке, вызывая мурашки. Напряжение стоящих вокруг Пожирателей Смерти наполняло и без того напряженный, душный воздух опаской. — …до того, как я продвинусь дальше. Этот мир с кровавыми ранами, к которому мы пришли, но который я всем сердцем люблю, который всей душой стремлюсь излечить, вместо умалчивания, нацелен искать выходы и способы продуктивного и материального исцеления, и дело касается не только заболеваний среди омег, не только исчезнувших трав и магических тварей, но системы власти, что предусматривает непозволительные ошибки, начиная с системы образования, заканчивая проблемами более крупных масштабов, благодаря которым мы… Гарри знал, что его запомнят. Не только из-за вдохновляющей речи, не только из-за магазина с бесплатной едой и зельями. На Темном Лорде была безликая черная маска, но глаза сияли так ярко, что отпечатывались под закрытыми веками. Низкий, грудной и медовый голос завораживал, заставлял кожу покрываться мурашками, заставлял желать слышать, продолжать слушать, только бы омега не замолкал. В этом определенно точно замешаны чары гипноза. Либо альфа впервые видит Темного Лорда на публике, отличной от Пожирателей Смерти, школы или оборотней.       Присутствие Волдеморта оседало липкой, вязкой патокой на коже, путаясь в волосах, но не казалось чем-то сладостно-легким и приятным, нет, скорее, тяжелым шлейфом спертого воздуха, под завязку набитого яростными, бушующими эмоциями. Альфа сравнивал свои ощущения с чем-то сладким, потому что речь Тома пробуждала надежду, желание бороться, желание идти за ним вслед, одурманенно, слепо, томно. Яд почти всегда сладок, воздействие «Империуса» сластит язык и губы. Он думал, что присутствие Тома делает воздух душным, потому что в самом деле слегка задыхался. Потому что Темного Лорда действительно было слишком много, и желал он большего, и получал все пространство целиком. Забиваясь в поры, под череп, оседая дурманом и желанием в мыслях, памяти навсегда. «Это ведь не случайные эмоции», — размышлял старший Поттер, пытаясь разобраться в себе, ведь ранее такое давление от лица возлюбленного мужчина встречал вскользь. Ему не требовалось присоединяться к официальным разговорам, поэтому мог спокойно анализировать происходящее: — «Движения рук очень плавные, медленные. Делает голос ниже обычного, тише, и люди невольно прислушиваются, замирают, стараются издавать меньше шума — не двигаются. Ботинки сменил. Походка у Тома теперь бесшумная, свет… В магазине полумрак, окна занавесили красными тряпками. Гармоничное использование пространства… Так говорил дядюшка. Это явно оно. Том забирает себе внимание целиком и полностью без жарких слов и лозунгов. Поразительно. Одежда Пожирателей черная, но она светлее одежды мужа. И Темный Лорд сейчас самое темное пятно в помещении. Еще одна причина, по которой от него не отводят глаз, — Том, пиздец, какой жуткий. Манящий. Хочу его.»       Гарри нервничал не только из-за ситуации в целом.       Когда с официальной речью было покончено, Темный Лорд довольно заметным для остальных людей движением (ведь Гарри из-за одежды был самым светлым пятном в помещении) отвел альфу в сторону, за прилавок, и продавец вышел к журналистам для интервью. Том приобнял ладонями плечи Гарри, хитро стреляя глазами сквозь прорези темной маски. На этот раз на достаточно мрачном костюме Волдеморта не было зловещих костей и бус, и несмотря на простоту внешнего облика, он все равно казался приторным, запоминающимся и жадным. — Как ты себя чувствуешь? — прошептал мужчина, протягивая руку немного выше и погладив гладковыбритый подбородок альфы. — Не слишком долго? Тебе комфортно? — Двигаться не очень, — поморщился Гарри, заставляя себя не переступить с ноги на ногу. Извращение. Это было настоящим извращением. — Постоянно думаю о том, что все вокруг знают о пробке в моей заднице. Том поманил пальцем мужа, и тот со вздохом склонился ниже, чтобы омега прошептал на ухо: — Я постоянно держу это в уме. Хочу тебя в этой траурной мантии — жуть. — Поверить не могу, что согласился выйти к людям с инородным предметом в прямой кишке. Все смотрят. — Они смотрят, потому что я оказываю тебе знаки внимания. Гарри быстро выпрямился, отстраняясь от лица шепчущего Темного Лорда, недовольно хмурясь. Тот явно улыбался, судя по морщинкам в уголках глаз. Том притянул в свои ладони правую кисть альфы, прокручивая на вдовьем пальце обручальное колечко. И за этим явно наблюдали десятки глаз. Старший Поттер в который раз ощутил себя задыхающимся. — Зачем? — Я кажусь таким беспринципным, бесчеловечным и ненормальным, — слишком довольным тоном тихо произнес омега, а затем быстро переплел со светлым волшебником пальцы в замок прямо на той руке, где было золотое кольцо. Гарри знал, что делал этот нежный жест с любимым человеком, с носителям второго такого кольца, но все равно испытывал неприятие и отторжение, будто тоже уверовал в ненормальный спектакль. Скорбный Год. А он тут милуется с гребанным Темным Лордом на глазах у других людей. Стыд неописуемый. — Ты выглядишь таким несчастным. «Я забрал тебя себе», и тебя осуждать не станут. Никто бы не стал противиться Темному Лорду Волдеморту. О нашей связи станет известно все равно. О нашей связи стало известно еще тогда, когда твой муж-омега был жив. Теперь животным станет ясно — благородный Гарри Поттер не изменял. И не способствовал смерти супруга. У него просто не было выбора перед желаниями Волдеморта. И… Вообще-то это весело. Том усмехнулся, отпуская руку недовольно фыркнувшего альфы и поворачиваясь обратно к толпе. Отчего-то Том ощущал невероятное удовольствие, да и вид Гарри в мантии Скорби был чертовски соблазнительным. Их разговор перед выходом и скомканные быстрые поцелуи — желание альфы. Предложение Гарри и его обещания. Еще несколько несдержанных поцелуев, когда он сдвинул маску Темного Лорда с его нижней части лица, касаясь теплыми губами открытой кожи, ловя ими вздохи и тихий смех, перед перемещением в пространстве. — Сегодня ночью я буду снизу, — произнес он, выцеловывая острую линию челюсти мужа, и Том резковато отстранился, стягивая маску полностью и изумленно уставившись на лицо старшего Поттера широко распахнутыми потемневшими глазами. — Что? — Ты впервые предложил нижнюю позицию самостоятельно. Омега сощурился, толкаясь в сознание альфы, и тот впустил спутника внутрь, позволяя прочитать мысли. — Я хочу этого не из-за чувства вины, — возразил Гарри, догадываясь, почему муж отнесся к предложению с таким недоверием. Он потянулся к лицу мужчины, потершись о висок, однако Том не ответил на звериный жест привязанности, лишь позволив его Поттеру по отношению к себе. Гарри не стал напоминать омеге, что, вообще-то, он сам уже несколько раз машинально повторял эту ласку на альфе. Себе дороже такое говорить. — Мне это нравится. — Быть в активной позиции тебе нравится больше. — Мне нравятся многие противоположные вещи, но я не зацикливаюсь только на одной из них. Бред. Зачем отказывать себе в удовольствии? — пробормотал Гарри, вновь начав покрывать поцелуями бледное лицо пары. — Я хочу этого не только потому что тебе нравится быть в активной. Не только ради тебя. — Какой уступчивый, — прокомментировал Том, поднимая лицо чуть выше и прикрывая глаза, наслаждаясь приятной лаской чужих губ. — Если вместо нам привычного, я предложу новое? Для тебя, для нас. Не откажешься? — А я тебе доверяю. И позволю сделать все, что придет в твою умную головушку, — рассмеялся Гарри. Он прекрасно знал степень самоконтроля Тома и доверял мужчине, не испытывая никакой тревожности, не в сексе уж точно. Ну и, конечно, мечтал оторваться по полной перед долгой разлукой. Теперь он стоял посреди магазина в окружении Пожирателей Смерти и с отчетливой большой черной пробкой в анальном отверстии, что при каждом движении бедер надавливала и терлась о простату каким-то своим хитрым приспособлением — игрушка не ровная. Член был напряжен то больше, то меньше, ситуация не была достаточной для полноценного сильного возбуждения, но пробка в заднице не позволяла пенису полностью опасть. Довольно мучительное, предвкушающее состояние, и в чем-то, со смирением признавал Гарри, оно ему дико нравилось.       Когда разлили шампанское, альфа отошел к противоположной стене — ему было запрещено что-либо есть или пить на этой встрече, хотя не особо и хотелось. Он продолжал наблюдать за мужем издалека, иногда выискивал знакомые лица в толпе и даже находил, иногда полностью погружался в мысли. В итоге, подошли и к альфе. Были то и министерские работники, и авроры, что пытались намеками и даже прямым текстом выяснить, что Гарри Поттера связывает с Темным Лордом, но Гарри мягко отклонял предложения личных разговоров, а тем более никаких тайн раскрывать не собирался. — Убийца, — на этих словах альфа вздрогнул, пораженно уставившись на молодого юношу, кажется, еще школьника, и он с горькой ненавистью смотрел на мужчину. — Том Реддл не мог умереть. Убийца. Мерзкая шлюха, не прошло и года, а ты… — Хогвартс начал позволять ученикам разгуливать по Косому Переулку в учебные дни? — бесстрастно спросил Гарри, не меняясь в лице, на что в его сторону тут же направили волшебную палочку. — Очень зря, молодой человек. Потому что секундой ранее к его шее с обеих сторон оказались прижаты две палочки Пожирателей Смерти. Школьник замер, ловя воздух ртом, пойманный и бессильный в своем гневе. Нечто невнятно всхлипнув, он выбежал из магазина прочь. — Том был популярным, — негромко заметил Поттер, и из-под маски одного из сопровождающих прозвучал обреченный усталый вздох. Напряжение, кажется, увеличилось на десятки градусов, и продолжало держать планку, пока торжественное мероприятие не подошло к концу.       Быть может, именно поэтому, едва оказавшись в Тихом Омуте и перешагнув порог камина, альфа обхватил тело Темного Лорда руками и принялся несдержанно покрывать жаркими прерывистыми поцелуями его вычурную жуткую маску, намеренно ее не снимая, намекающе подталкивая омегу к стоявшему неподалеку дивану. — Уверен, что хочешь именно здесь? Том сжал чужой ворот мантии Скорби пальцами, скрипя кожаными перчатками, и расслабил ноги, не глядя, падая на широкий диван, и Гарри позволил себе упасть сверху, успев лишь упереться руками и коленями в упругую мебель, чтобы не причинить боль более хрупкому телу своим, тяжелым и большим. Он смотрел в блестящие глаза в прорезях маски, разогретый нервами, желанием и постоянной стимуляцией, этим грязным и извращенным положением под прицелом глаз, Гарри в принципе не желал терять время и подыскивать более удобное место. — Здесь много окон и потрясающе мягкий ковер, — он склонился, подхватывая зубами края маски и сдергивая ее с лица Тома, являя взгляду порозовевшие скулы и слегка спутанные кудри волос. Омега улыбался. — Подбиваете клинья к скорбящему вдовцу, мой Лорд? — Он уже в моей полной власти, — нарочито надменно ответил Том, стекая ладонью по широкой грудной клетке мужчины и сжимая очертания его твердого органа. — Неспособный оторваться от меня, — бедра мягко толкнулись навстречу руке, и по всему телу омеги пробежались мурашки желания. — Или сбежать. Гарри низко нагнулся, прижимаясь губами к ушной раковине супруга и медленно проведя языком от нежной мочки до твердых хрящей. Он выдохнул: — Я просто следую приказам своего Хозяина. Светлый маг уперся руками о спинку дивана, смещая бедра ниже и потершись пахом о напряженный живот Темного Лорда, тихо простонав от удовольствия. — Скажи, ты сжимаешься на пробке? Ты чувствуешь ее постоянно? Хотел бы, чтобы она двигалась в тебе? — когда Гарри отодвинулся, его лицо полыхало пунцовым цветом, и Том тихо рассмеялся. Однако, когда альфа кивнул, темный колдун прикрыл веки. Его член моментально стал каменным от такой реакции. — Ох. — И тебя можно смутить? — пробормотал альфа, вновь возвращаясь к поцелуям. Он начал поспешно расстегивать мантию мужчины под собой, неслышно шмыгая носом из-за раздраженных слизистых: хлоркой запахло отчетливее, резче, что говорило о сильном ответном возбуждении Темного Лорда. — Настоящая победа. — Может, мне стоит наступать на тебя чаще? — пошло улыбнулся Том, позволяя Гарри самостоятельно расстегивать на нем одежду — сегодня тот был поразительно активным, несмотря на предложение своей пассивной позиции в сексе. Заманчивые действия. Омега заглянул в лицо смутившегося партнера, касаясь его рук, и тот остановился. — Разве я над тобой насмехаюсь? Хочешь я наступлю на тебя прямо сейчас? Тебе это понравилось? Тебе нравится быть мною подчиненным. Я не сделаю больно. Если тебе стыдно сказать «да», просто поцелуй меня сейчас, если согласен. Я направлю тебя дальше. Том замер, разглядывая борьбу стыда и желания в лице альфы, но, все же, тот зажмурился, сглатывая — Темный Лорд проследил за движением крупного кадыка — и медленно склоняясь, нежно прижимаясь к приоткрытым губам омеги, уверенно и отчетливо обозначая прикосновение, как явный поцелуй.       Младший Поттер улыбнулся в чужие губы, мягко надавливая на грудную клетку Гарри, продолжая давить, пока тот полностью не отстранился и не переместился на пол. Том опустил руки на широкий разворот плеч мужа, надавливая теперь на них, и давил до тех пор, пока Гарри, подчиняясь, не лег на пушистый ковер полностью.       На этот раз у них не было извращенной игры в двух студентов, и движения рук Темного Лорда были очень аккуратны и заботливы, несмотря на только что прозвучавшее предложение грубого подчинения. Все казалось более постыдным, унизительным и горячим, ведь альфа не отыгрывал роль выдуманного персонажа, он показывал собственные желания подчинения, и это доводило сознание до исступления, Гарри считал свои желания непозволительными и странными, ненормальными, и от этого заводился еще больше.       Том поднялся с колен, встав возле расслабленно лежащего на полу мужчины, разглядывая его раскрасневшееся лицо, быстро вздымающуюся грудную клетку и взгляд, мысли, наполненные желанием и горячей неозвученной вслух просьбой. Омега приподнял ногу, замешкавшись, ведь подошва ботинка была грязной после улицы, и опустил ее на тело Гарри Поттера, замечая, как он мелко вздрогнул и шумно вздохнул, закусывая нижнюю губу. Том переместил больший вес на ногу, прижимая ботинок к грудной клетке мужчины жестче, и альфа тихо гортанно простонал от удовольствия, не справившись с похотью. Темный Лорд переместил ногу ниже, наступая на бедро волшебника совсем рядом с его пахом, и резковатым тоном приказал: — Взгляни на себя, — заметив, что Гарри дернулся сильнее, его испуганное выражение лица — тот явно подумал, что Том решил издеваться, как в ролевой игре, омега быстро исправился, смягчая голос: — Вниз посмотри. На тебе отпечаток ботинка. Однако момент безвозвратно испарился, и альфа стал зажатым, источая неприятие и потребность сбежать из-за своего ненормального желания унижения и подчинения, поэтому Том со вздохом убрал ногу, склоняясь к напряженному человеку и седлая его бедра. Гарри различимо расслабился, тоже привставая, чтобы словить губы мужчины, в извинении целуя. — Все в порядке, — пробормотал он, водя ртом по белесой и гладкой коже щеки омеги, позволяя ему распаковывать себя из плотной белой мантии — у нее было много слоев, и чтобы раздеться полностью понадобиться время, однако глаза Тома горели предвкушением и искренним наслаждением — он не спешил. — Впервые вижу, чтобы кто-то был так увлечен раздеванием другого человека ради самого процесса, а не итога. Темный Лорд не посчитал нужным отвечать, медленно, пуговичка за пуговичкой обнажая все слои одежды, стягивая сначала широкие рукава с рук, а затем, аккуратно расстегнув манжеты, и узкие — на нижнем слое, снял с несопротивляющегося Гарри туфли-лодочки, огладив ступни, неспеша стянул брюки простого кроя, пока альфа не остался полностью обнаженным в окружении лежащей вокруг одежды. Его член крепко стоял, прижатый к животу, и яички поджимались от пристального взгляда Тома. — Перевернись, я хочу посмотреть, — попросил он без давления и приказывающих интонаций. Альфа молча подчинился, опершись об пол ладонями, и встал на четвереньки, спиной к мужу. На поясницу легли обе кисти, все еще скованные в прохладные перчатки, и стекли к ягодицам, неспешно их раздвигая в разные стороны. — Отверстие немного покраснело, — к ужасу Гарри, прокомментировал Том, а затем надавил большим пальцем на основание пробки, порождая низкое мычание со стороны второго волшебника. — Нужно либо менять материал, либо добавлять больше смазки. Но тогда она бы испачкала твои штаны… Это вызвало бы подозрения у людей… — Что я обделался от страха? — с иронией прокомментировал полыхающий от прилива стыдливости альфа, поворачивая голову влево, чтобы посмотреть на сосредоточенное лицо Темного Лорда. — Что тебя перед вечеринкой поимели, — с такой же иронией подхватил Том, потянув на себя крупную пробку, чтобы вновь протолкнуть ее внутрь. — А вот такие познания для чужаков — недопустимы. Не люблю, когда интимную жизнь выставляют напоказ. Особенно открытые шеи с укусами. Омерзительно. — Ты облапал меня на глазах у толпы. В Год Скорби, между прочим. Это интимная подробность. Чертов ты овен. — Вообще-то, учитывая мой новый день рождения, теперь я скорпион. — Что?! Эй, я не планировал выходить замуж за скорпиона, меня обманули! — шутливо возмутился Гарри. — Однако твое поведение мне совсем не ясно. — Убрал с дороги вероятных соперников на четыре года, как минимум, — хладнокровно парировал Том, не смутившись, продолжив двигать игрушкой — покрасневший сфинктер свободно пропускал и выпускал ее, хорошо растянутый и смазанный, пусть, мышцы казались немного опухшими и раздраженными этим трением. Давно пора было переходить с пальцев на другие сексуальные приспособления, это казалось омеге привлекательным. — До Уизли явно дошли слухи, что жуткий Том Поттер почил с миром, освободив ей дорогу. Но не тут-то было. На Гарри Поттера настоящая живая очередь. — «Живая»? Альфа рассмеялся, но когда Том протолкнул пробку внутрь резче и грубее, с силой надавливая на широкое основание, а затем полностью выдернул ее наружу, изломал смех стоном и вцепился пальцами за ворс ковра. — Положи бедра на мои колени, а спиной ляг на пол, — скомандовал мужчина, садясь и поджимая под себя ноги. Дождавшись, пока слегка изумленный партнер не примет довольно открытую и возбуждающую позу, Том улыбнулся: — Обопрись о мои плечи, чтобы не держать ноги на весу, ага, вот так. Ты… Он замешкался, но Гарри догадался сразу: — Тяжелый. Я знаю. Сам захотел же. — Мне нравится, — оправдался омега, поворачивая голову и целуя косточку на щиколотке мужчины. — Я хочу, чтобы ты сейчас себя сам растянул. Так, как я это делаю. Хочу видеть. И хочу, чтобы твои ягодицы были на моих коленях. — Во мне пару часов подряд была пробка, — заметил Гарри, нерешительно стекая рукой вниз и ныряя пальцами в действительно растянутое и поддающееся более сильному раскрытию кольцо мышц. Том опустил глаза, внимательно наблюдая за действиями партнера, и щеки омеги запестрели более ярким румянцем. — Я никогда этого не делал себе. — Мне бы хотелось использовать больше игрушек в нашем сексе, — признался Темный Лорд, погладив икроножную мышцу возле своего лица. — Крупнее моего члена, например. А с ними пальцев будет недостаточно. И мне бы очень хотелось, чтобы ты не стеснялся растягивать себя для проникновения больших дилдо. — Мне и твоим членом ахуенно приятно, — выдохнул Гарри, прикрывая веко, вставляя в себя три пальца разом, но протиснуть их больше, чем на две фаланги не мог из-за положения тела. Впрочем, он знал, что уже был хорошо растянут для пениса Тома, и прямо сейчас играл с отверстием ради удовольствия последнего, а не с практической целью. — Хотя, ничего против не скажу. Хочешь использовать их прямо сейчас? — В оральном сексе, — мягко предложил Том, скользнув ладонью к коленке, сжимая на ней пальцы, и стекая к мускулистому бедру. От интимного прикосновения член альфы слегка вздрогнул, выпуская наружу несколько прозрачных капелек Куперовой жидкости. — Психическое удовольствие. Будет некомфортно. Нам обоим. Хочу попробовать это. — Меня уже тошнит, так что с дискомфортом я справляюсь прекрасно. Окна раскрой, — дождавшись, пока Том взмахнет левой рукой, открывая настежь все четыре окна комнаты, впуская внутрь нее холодный осенний воздух, Гарри поинтересовался: — Так что ты задумал? — Пятидесятисантиметровый двойной дилдо в наших ртах, — улыбнулся омега, наблюдая, как пораженный колдун давится феромонами и кашляет. Том мягко протолкнул в отверстие мужа два пальца, тесня его собственные, и альфа слегка поморщился от дискомфорта. — Мы медленно насадимся с двух сторон и поцелуемся. Ого. Том коснулся повторно дернувшегося крупного пениса кончиками пальцев. — Смотри, тебе понравилось то, что я сказал. — Ты — черт. — А ты и кайфуешь с этого. Омега похлопал по бедру мужа, и тот осторожно переместил ноги с плеч мужчины на пол, сползая с его колен. Том махнул кистью, призывая из общей спальни свою сумку и запакованную коробку с эмблемой какого-то эротического магазина. Он хотел было заняться распаковкой купленного дилдо немедля, но скользящие сухие губы на шее сильно отвлекали — Гарри облегченно дорвался до прямого контакта, с удовольствием целуя всю обнаженную кожу на теле Темного Лорда, которая ему была доступна, — открытое горло, уши, скулы, а затем и вовсе обхватил кисть волшебника, стягивая с нее черную перчатку и припадая ртом к теплым тонким пальцам, выцеловывая каждый поочередно. Несмотря на тяжесть и остроту характера, кожа Тома была поразительно нежной и теплой, шелковистой на ощупь, и касаться ее, считал Гарри, было настоящим удовольствием. — Не представляю, как вытерплю целый год без этого, — пробормотал омега, разрешая ласкать свою руку, пытаясь другой применить магию к коробке, чтобы открыть ту, не повредив игрушку. Выходило не очень. — Удивительно, я дожил до семнадцати лет, считая секс уродством. Чертово стечение обстоятельств. Завалил бы тебя уже в тринадцать. Или когда там у тебя половое созревание началось. — Всегда хочется быть во всем первым? — с улыбкой произнес Гарри, начав наощупь расстегивать мелкие пуговицы на мантии мага, прижимаясь обнаженной грудью к его спине плотнее. — Отношения занимают много времени. А ты, прости, сдержанным или уступчивым в то время не был. — Думаешь, убил бы тебя в порыве чувств? — оставив несчастную упаковку в покое, подхватил Том, нетерпеливо помогая партнеру себя раздевать. — Если бы я мешал становлению личности Лорда Волдеморта? Определенно. — Или выкрал из школы гораздо раньше. Иногда так и хочется сделать — куда-нибудь тебя спрятать. Младший Поттер сел на задницу, расстегивая тонкий ремень и замок, в свою очередь протягивая ноги в сторону Гарри, и тот понятливо ухватился за плотно облегающую щиколотки ткань, потянув ее на себя. На этот раз на мужчине была настоящая одежда, которую не испарить обратной трансфигурацией, и повозиться пришлось дольше. И в который раз это раздевание не было эротичным. — Ты где-то заблуждаешься, сердце, — тихо ухмыльнулся альфа, стягивая со стройных ног штаны. — Это ты последовал за мной в Норвегию. Сидел бы в школе, да в ус не дул. Сейчас бы уже двадцатый по счету хоркрукс создавал. С твоей огромной душой-то. — Я не понял, ты хочешь, чтобы я кончил раньше времени? Гарри рассмеялся, качая головой. Наконец, Волдеморт остался полностью обнаженным, с нетерпением и даже остервенением разрывая коробку, чтобы вытащить в свет длинный прозрачно-розовый и гладкий дилдо, накладывая на него парочку «Очищающих» и параноидально проверяя на сторонние проклятия или чары. — Создал бы целую армию клонов. Да ты просто трансформер какой-то. Который раскладывается на кучу маленьких… О, боже, да он огромный! — Я вставлял в тебя косточки, любовь моя, ты невероятно вместительный, — томно промурлыкал мужчина, развернувшись к опешившему от увиденного партнеру и огладив его горло с явным предвкушением. — Я не сделаю тебе больно, помнишь? Ты не должен пугаться. — «Вместительный!» — простонал Гарри, закатывая глаз. Вот это комплимент, ничего себе. — Я не боюсь боли. Вообще-то думал о том, что ты каждый раз умудряешься взять мой член в рот до самого узла, это… — До сюда, — еще более ласковым тоном произнес омега, ткнув себя куда-то в шею невероятно низко, и альфа ощутил, как новая волна возбуждения окатывает с ног до головы. — Твоя смазка стекает еще ниже. Знаешь, когда твой член проникает еще глубже, я практически достигаю экстаза. Потрясающие ощущения. Конечно, с силиконом такого достичь сложнее, но, учитывая, что мы будем целоваться… Не терпится проверить. Тем более — ты испытаешь те же ощущения. Готов? Оказалось, воплотить на практике его сексуальную фантазию было гораздо сложнее, нежели в теории. Предварительно очистив желудки от содержимого, восстановив дыхание, они пытались взять в рот игрушку, но постоянно давились, и это даже близко к приятным ощущениям не лежало. Рассерженный и огорченный, Том уменьшил диаметр искусственного члена, а затем и длину.       Гарри смеялся бы над очередными, привычными неудачами в их сексуальной практике, но старательно заглатывающий полупрозрачный дилдо Темный Лорд смотрелся одуряюще эротично и возбуждающе, и никакого веселья альфа на самом деле не испытывал. Поэтому, глубоко вздохнув и задержав дыхание в легких, он обхватил губами другой конец игрушки, неспешно придвигаясь ближе и пропуская ее в расслабленное горло глубже, сильно морщась и подавляя рвотные позывы — инородное тело, скользящее за корень языка, вызывало мощный поток слез и обильное слюновыделение что у одного волшебника, что у другого.       Когда они соприкоснулись губами, Том сжал пальцами плечи альфы, чувствуя, что начинает задыхаться — он-то никогда не практиковался с задержкой дыхания, и уже был на пределе, и мужчину слегка колотило. В большей части от неожиданного удовольствия этой асфиксии. Закрыв глаза, чтобы Гарри не сумел считать в них примесь паники, жадности и желания, омега подался вперед, прижимаясь к лицу партнера плотнее, касаясь его нижней губы языком, и тот глухо промычал, приобнимая Тома влажными ладонями, скользя по его разгоряченной коже размеренными и успокаивающими движениями.       Омега издал гортанный полурык, вжимаясь в волшебника плотнее, а затем сжал игрушку зубами, потянув ее на себя на несколько сантиметров и вбивая в рот Гарри одним сильным толчком глубже, отчего тот вздрогнул и невнятно застонал. Том положил ладонь на неподвижную грудную клетку альфы, ощупывая его заполошное сердцебиение, и вновь потянул скользкий от слюны дилдо на себя, жадно разглядывая мучительное, возбужденное и слегка шокированное выражение лица напротив, на этот раз медленно и осторожно скользя искусственным членом обратно, но уже не останавливаясь, трахая горло и пищевод мужчины размеренными безостановочными движениями, ладонью же поглаживая напряженное крепкое бедро в утешении.       Появившиеся боль и онемение в грудине заставили приостановиться. Он с сомнением смотрел в глаз Гарри, но тот пока что не испытывал острую потребность вздохнуть, а в мыслях витало судорожное возбуждение, и омега обхватил затылок пары, пригладив и предупреждая: альфа понял намерения мужа, выражая мысленное согласие и стараясь расслабить горло сильнее — от постоянного трения оно то и дело судорожно сжималась на игрушке, вызывая несильную боль.       Том сжал зубы сильнее и потянул дилдо на себя, чтобы резковато втолкнуть в рот Гарри, прижимаясь к его влажным губам на мгновения извращенного поцелуя, и так же быстро вытянуть обратно практически до конца, оставляя во рту альфы лишь слабовыраженную головку пениса, позволив тому быстро отдышаться и сдавленно застонать, когда игрушка грубовато протолкнулась до конца обратно. На этот раз с небольшими усилиями, и омега в успокоении погладил уже горло мужа, призывая его расслабить.       Гарри замычал, жмурясь, обхватывая свой истекающий член ладонью и двигаясь на нем в такт сильным глубоким толчкам в пищеводе, сотрясаясь от мучительных ощущений всем телом — игрушка проникала внутрь быстро и довольно грубо, ведомая движениями головы младшего Поттера, но когда тот замирал, плотно прижимаясь к мокрым губам альфы, Гарри чувствовал, словно сквозь все его тело выстреливает молнией чистейшего экстаза.       Мужчина заскользил руками по телу омеги, нежно оглаживая спину, плечи, руки, несколько раз пройдясь по шее и внезапно на ней замирая. Гарри весь заледенел, широко распахивая глаз, и Том угрожающе зарычал, понимая, что произошло. Омега сжал плечи и затылок партнера, то ли пытаясь убедить того не останавливаться, то ли не делать резких движений, но светлый волшебник уже сам сжал зубами игрушку, пытаясь вытянуть ее из пищевода Темного Лорда, и тот с еще одним злым утробным звуком расслабил челюсть, позволяя тому быстро вытащить дилдо из себя, а затем и из своего рта. Старший Поттер судорожно вздохнул, панически ощупывая отсутствующий пульс мужа, а тот молча и неподвижно сидел на месте, пока что не делая попыток вздохнуть. — Твое сердце!.. — сумел прохрипеть Гарри, легонько встряхивая Тома за плечи, и тот пугающе ухмыльнулся своими посиневшими губами. Покрытое слюной и слезами лицо омеги окрасилось в неприятный бордовый оттенок, тоже постепенно синея. — Ебаный ты псих, дыши! Волдеморт повел плечами, но с похожим хрипом втянул в легкие воздуха, тут же кривясь от сильной повторной боли в сердце. Оно забилось с перебоями, быстро, посылая по телу знакомые уколы маленьких иголок, невероятно болезненных. Альфа застонал с сильным облегчением, пряча лицо где-то на сгибе между шеей и плечом Тома, прижимаясь губами к быстро бьющейся жилке. Том пригладил спутанные влажные волосы, а затем прошелся ладонью по сгорбленной спине. — Я бессмертный, — сипло напомнил он потрясенному человеку, второй рукой нащупывая его член и делая несколько пробных порхающих оглаживаний, не позволяя органу опасть. Прерывать их прощальный секс омега не планировал. — И у меня все еще стоит колом. Посмертная эрекция. Наверное, я сумел бы даже кончить. Ты мог бы впоследствии мастурбировать на это воспоминание, на то, что тебя поимел мертвец. На этот раз разумный. Том рассмеялся, получив очень болезненный щипок в ягодицу, а Гарри оторвался от его тела, выглядя сердитым, все еще напуганным, но с неясным нервным весельем во взгляде. Муж на самом деле совсем не выглядел мертвым, как в самый первый, скорбный и жуткий раз, и действительно имел разумность, осознанность, чувства и эмоции на лице, поэтому никаких ассоциаций с травмой Гарри не получил для себя. — Теперь я могу постоянно напоминать тебе, что великий и ужасный Темный Лорд умер с дилдо во рту, — заметив искреннее негодование со стороны омеги, с губ альфы все же вырвался смешок. — Задохнуться и умереть от члена. Я поверить не могу, что оказался в этой ситуации. И у меня до сих пор стоит. У тебя до сих пор стоит. — Какое огорчение, я планировал выебать тебя своим мертвым членом, — с приторной грустью парировал темный волшебник, с усмешкой видя, как вспыхнул до корней волос второй мужчина, и подтолкнул его к дивану. Затем навис сверху, зашептав на ухо альфы: — Знаешь, когда сердце перестает биться, кровь больше не циркулирует по телу и под воздействием силы тяжести стекает вниз. Если занять правильное положение тела, кровь наполнит пенис, и он станет очень твердым, — Том облизал ушную раковину Гарри, сжимая ладонь на его подрагивающем члене, уверенно зная, что такие кошмарные подробности не отпугнут, а прилично заведут этого человека. — Достаточно твердым, чтобы войти в тебя и доставить удовольствие. Но не горячим, моя радость, и это были бы удивительные и новые ощущения для тебя. Хотя перед таким сексом нам следовало бы подготовиться тщательнее. После смерти происходит расслабление мышц и опорожнение мочевого пузыря. Ты же не хочешь, чтобы вместо семени я в тебя отлил? А может, именно этого ты и… Гарри ахнул и резковато оттолкнул рассмеявшегося мужчину на расстояние, достаточное для того, чтобы с выражением священного ужаса и шока посмотреть в это несусветно наглое лицо. Альфа открывал и закрывал рот, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить свой стыд и возмущение на произнесенную речь, но омега не позволил ему это, пройдясь по стояку особенно чувственно. — И, да, волчок, у тебя все еще стоит, — Том перестал скалить зубы в ухмылке, пригладив пылающую щеку пары, добавляя уже серьезно: — У тебя голова кружится. Есть силы продолжить? Тот кивнул, решив просто не комментировать чудовищно неправильные, вызвавшие сильное возбуждение, слова и потянулся вперед, нежно целуя все еще покрытое слюной и слезами лицо, слизывая их с губ и подбородка. Омега призвал из сумки упаковку с презервативом, быстро разрывая пачку зубами и расправляя резинку на своем пенисе. Гарри уже был хорошо растянут и заполнен смазкой, и тянуть время с тщательной подготовкой Том не стал, похлопав по бедру альфы и вставая с дивана, чтобы вновь нависнуть над разгоряченным и постепенно слабеющим от интоксикации телом — в этот раз мужчина желал видеть лицо партнера. Тот понятливо кивнул, шмыгая носом, и раздвинул ноги, сползая с дивана ниже для удобства партнера и разведя ягодицы в разные стороны ладонями. Он довольно замычал, закусив губу, когда Темный Лорд одним нетерпеливым толчком вошел внутрь, с первого движения взяв быстрый, ритмичный темп, с громкими шлепками ударяясь бедрами о тело возлюбленного.       Том уперся руками о широкий разворот плеч супруга, тоже тихо постанывая от облегченного удовольствия, а затем, незаметно для партнера, снова задержал дыхание, набрав в легкие побольше кислорода, чтобы Гарри мог слышать его стоны. Честно говоря, при возбуждении это удушье показалось Темному Лорду невероятно привлекательным и жутко приятными. Конечно, до того момента, пока сердце не остановилось окончательно. После того, как кровь перестала течь по венам и артериям, пропало и удовольствие от эрекции. И, все же, лицо Гарри, которого он трахал в горло этой игрушкой, стоило болезненных ощущений.       Давление в легких появилось достаточно быстро, и Том несдержанно застонал от прошившего вены наслаждения, закатывая глаза и наваливаясь на тело альфы, судорожно дергаясь от нехватки кислорода и сносящего крышу оргазма. Он, наконец, начал дышать, когда нащупал ладонью член Гарри и довел мужчину до окончания в несколько сильных уверенных толчков, ощущая, как альфа выгибается под ним и дрожит от удовольствия, но воздух из легких не выпускает, зная, что оргазм Тома вызвал мощный всплеск феромонов, и это может окончательно добить сознание обмороком.       Темный Лорд лениво махнул рукой, очищая оба тела, а затем воздух и мебель вокруг от собственного химического запаха, и Гарри резковато выдохнул, тоже задышав. Он не двигался под лежащим сверху телом, только расслабленно пригладил быстро вздымающуюся спину колдуна — вставать и одеваться никому не хотелось, не хотелось покидать уютное тепло и тесное присутствие, которые они потеряют на долгое время всего через несколько часов: Волдеморт собирался покинуть Исландию с рассветом. — Ты что, на полном серьезе предложил нассать в мой зад? — Фу, как грубо, — невинным голосом ответил омега, расслабленно потершись лицом о шею мужчины. — Я просто описывал физиологические процессы, какие происходят с человеком после его смерти, чтобы у тебя не было заблуждений и романтизаций секса с трупом. — И предложил помочиться внутрь меня. — И предложил помочиться внутрь тебя, — он негромко посмеялся, когда Гарри мстительно потянул колдуна за волосы, а другой рукой во второй раз щипая за ягодицу. Том, восстановив сбитое удушьем дыхание, глубоко, медленно вздохнул и улыбнулся, прикрывая глаза.