Амортенция

       Они шли по главной улице Хогсмида, освещенной теплыми и желтыми фонарями, огнями свечей из окон и пылким месяцем, ярко сияющем на звездном небосклоне. Лунные зайчики игрались на благоухающих цветах, свисающих с каждого балкона, и на елях, от которых исходил лесной и рождественский запах, напоминающий приближение зимы. Лавки с тавернами постепенно закрывались, забирая с собой на ночлег магию, превращаю деревушку в призрачное и сказочное место, наполненное игрушечными и сладкими домиками, из которых доносились молитвы и постельные пения. О наступившей ночи говорило и поведение сов: слетев с жердочек, они пускались в вальс, уносясь за горизонт и оставляя после себя приглушенные крики и перья, что сыпались с неба, как падающие звезды.       Намджун не спешил и кутал руки в карманах толстовки, впервые наблюдая, как привычное место становится необитаемым и таким человеческим, спокойным и душевным без сотни студентов. Ему казалось, что он попал в детскую сказку, где любые мечты становились явью, а ночь превращалась в самое атмосферное время, наполненное приключениями и подвигами. Секретность придавала миссии очаровательности и таинственности, отчего он получал крайнее наслаждение, чувствуя себя главным героем посередине пустых улиц. Даже Сокджин не портил пейзаж и не раздражал: он гармонично вписался в картинку, запечатлеваясь на страницах придуманной истории принцем. Он действительно всем своим видом с широкими плечами в розовом свитере на него походил или Джуну мерещились небылицы при соблазнительном и коварном свете луны. Одно можно было сказать точно — им было комфортно молчать рядом.        Джин остановился подле витрины с тортами и изысканной выпечкой, украшенной конфетти, блестками и рисунками. «Кафе мадам Паддифут» — гласила вывеска, вырезанная из дерева с сердечками. Внутри горели канделябры, с потолка свисали атласные ленты, играло пианино и романтично перешептывались влюбленные. Джун хотел развернуться и бежать от этого чрезмерно сладкого места, но увидев взгляд Джина, пересилил себя и просто отвернул голову, давая парню вдоволь намечтаться и напускать слюней. Его остановили глаза, в которых рекой лилась печаль и тоска, а в зрачке тонуло одиночество. Ему было знакомо это чувство, поэтому ничего не сказав, он продолжил ждать.       Дверь кафе открылась, и на пороге появилась белобрысая девушка, раскатно смеющаяся и держащая в руке леденец на палочке. Она была вместе с подругой, однако, столкнувшись взглядами с рядом стоящим Джуном, резко икнула и замерла, мгновенно меняясь в лице. Ее миловидная и беззаботная внешность обернулась стервозной и сосредоточенной. Она фыркнула и, высоко задрав голову, прошла мимо, с силой задевая плечом Джуна, не забыв в конце махнуть волосами так, что и Джину досталось.       Атмосфера наигранности и воздушности разбилась о скалы действительности, унося с собой молчание и желание наблюдать за парочками. Реальная страсть и история творилась под носом, оставалось только задать вопрос: — Чем вызвана сия бурная ненависть? — голос Джина был ровным, без зацепок и придирок, им двигал интерес. — Полагаю разбитым сердцем, — в ответ сухо кинул гриффиндорец.       Честно, у него ничего не осталось на душе. Ее поведение было оправданным и понятным, он нисколько не обижался и не собирался реагировать, внутри при ее появление было пустынно и безмятежно. Кажется, девушка не то что пропала из его сердца, она там вовсе никогда не появлялась, а лишь пару раз забегала на чай. Джун цокнул, показывая, что на этот инцидент не стоит обращать внимания, но когда наткнулся на встревоженный взгляд, у него внезапно появилась потребность оправдаться.  — Мы расстались около полугода назад, — скомкано пояснил он, не понимая, почему вообще это делает, а главное ради кого, — по моей вине.  — Никогда бы не подумал, что у тебя могла быть девушка, — с нотками печали ответил Джин, открыто смотря на сокурсника и нагло его разглядывая, попутно задумываясь, чем он мог привлечь девушку.       Им овладело вдруг ранее неизведанное чувство — ревность. Ему показалось таким несправедливым, что с ней Джун встречался, а с ним даже поддержать нормальный разговор без пассивной агрессии не может. Впервые за семь лет парень задумался о нем, именно как о мужчине, причем весьма красивом и брутальном. Да, Джун всегда пользовался популярностью у противоположного пола, но Джин никогда в жизни не видел его в женской компании, а тут внезапно обнаруживается, что у него была девушка. Как он мог этого не заметить, ибо они даже жили вместе? По крайней мере до этого года.  — Я предпочитаю не разбрасываться налево и направо фактами о личной жизни, — сухо кинул гриффиндорец, поджимая губы и в ответ рассматривая старосту школы, чье лицо в лунном свете выглядело весьма приятным и красивым, нежным.  — А сейчас у тебя есть кто-то? — сорвалось с уст Джина, он тотчас прикусил язык и опустил от смущения глаза в пол, проклиная себя за чрезмерную болтливость.  — Тебя это не касается, — выпалил Намджун и пошел дальше, желая скрыться от личного вопроса. В его планы не входил свободный и дружеский разговор с Джином, у него вообще не было в планах проводить свободный вечер наедине с ним.       Джин с минуту простоял в оцепенении, смотря на витрину и ловя себя на скользкой мысли, что хотел бы узнать Джуна с другой стороны, а затем встряхнул волосы, избавляясь от ненужного в голове и последовал за капитаном команды, смотря в его напряженную спину.       Они дошли почти до конца и остановились подле питейного заведения не лучшей репутации, где-то с заднего двора послышался козий крик. На ржавой скобой над дверью висела скрипящая облезлая деревянная вывеска с изображением головы кабана, с которой стекала кровь на белую скатерть. Через измазанные сажей окна кое-как просачивался приглушенный свет от единственной свечи, со стен в некоторых местах спадали кирпичи, и вились лозы. В нос ударил неприятный запах скота и его помоев, разливающихся вдоль улицы. Если какое-то настроение и было, то оно скатилось в минус и превратилось в отвращение. Миссия обещала быть грязной и маркой. Джун, возложив на себя опаснейшую миссию — дотронуться до засаленной ручки, открыл дверь перед старостой и с насмешкой подчеркнул его неуместный розовый наряд:  — Принцесса, прошу в сий грязевой котел. Это, конечно, не роскошная, спальня старост школы, но… — Джун задумался, не зная, как правильно выразиться о столь отвратительном месте, — я не знаю, какие эпитеты подобрать к «Кабаньей голове», поэтому шевелись быстрее. — Я и сам мог открыть себе дверь, — с возмущением ответил Джин, подмечая про себя, что ему даже польстило такое уважительное поведение, хотя и наигранное для забавы.        Как только они оказались внутри, сразу захотелось сбежать или принять душ — это было небольшое питейное заведение в два этажа с низкими потолками и черными стенами, по полу катилось пыльное перекати-поле и собирало ошметки грязи, которыми можно было играть в снежки. За столиками сидело буквально пару человек, и все они не лучшего вида — волшебники-отшельники и пожиратели, держащие в руках смертельные и ядовитые напитки. Если ты хочешь на время схорониться и посадить печень одним глотком, то добро пожаловать в «Кабанью голову», где воздух намертво был пропитан шерстью коз и чем-то стухшим. Но даже в такой лачуге нашлось место, куда падал единственный лучик луны, пробуравливая вековую налипшую на стекла смолу и сажу. В самом неприметном углу, скрывая лицо за капюшоном, сидел выделяющийся человек, он был невысокого роста, весьма узкий в плечах с чистыми тонкими пальцами.  — Чимин? — чуть ли не возмущенно крикнул Джин, ошарашенный от увиденного.       Услышав собственное имя, Пак нехотя поднял голову и стрельнул глазками, концентрируя немного пьяное внимание на двух массивных фигурах в проходе, к тому же свитер старосты блестел на фоне местных оттенков. Узнав парней, он прищурился и подмигнул Намджуну, намекая на его задолженность, а затем снова уткнулся в стакан, угрюмо и обременено отпивая, думая о тяготах своей непростой жизни. Ему было абсолютно все равно, что его застукали в столь похабном и низком месте, по крайней мере, здесь можно было не опасаться, что тебя раскроют и заметят, хотя это уже сомнительное предположение.       Увидев стремление отчитать младшее поколение, Джун вовремя перехватил Джина за плечо и остановил от ошибки, показывая взглядом, что им просто стоит забыть об этом, притвориться, что ничего не было. Однако, Джин уже завелся, в нем проснулась староста всея школа, которая узрела грубое и вопиющее нарушение школьного устава, а особенно такая личность, как Пак Чимин, который к прочему являлся старостой.  — Это нарушение! — шикнул Джин, смотря с укором на Джуна, чья ладонь лежала поверх его плеча, и не намереваясь ее скинуть несмотря на сильную хватку.  — А что мы по-твоему сейчас делаем? — раздраженно, но холодно ответил Джун, находясь в невероятном и неоплачиваемом долгу перед Паком.  — Это другое! Мы выполняем поручение! — со всей святостью и верой в собственную правоту говорил Джин, чем до невозможности взбесил Кима, что у того даже желобки на висках выступили.  — Вот именно, мы делаем это втайне ото всех, так что, будь добр, закрой, пожалуйста, свой рот и оставшееся время молчи, сделай одолжение мне и всему пабу! — не сдержавшись, гаркнул Джун.       Он опустил руку на предплечье гриффиндорца, и покрепче сжав его, потащил за собой в сторону барной стойки, боясь, что тот решится оторваться и пойдет вершить выдуманное правосудие. Так, сцепясь, они сели и уставились на Аберфорта, что спокойно возил тряпкой на столешнице, имитируя уборку.  — Не то место вы выбрали для свиданий, — в шутку кинул он, которая никому не зашла, ибо в следующий момент Джун отпустил руку и отодвинулся, натягиваю маску отстраненности и серьезности.  — У нас… — начал говорить Джин с важным видом, будто от него зависела судьба всего человечества, но договорить ему не дал Аберфорт, показывая взглядом, что их могут слышать.       Он достал небольшую потрепанную книжку с инициалами «А.Д.» и незаметно протянул Джуну, который на мгновение остановился на ней и приоткрыл, заглядывая на запретные и важные страницы. Только увиденное ему не понравилось, и он требовательно посмотрел на брата бывшего директора, передвигаясь ближе и наклоняясь:  — Зачем это Макгонагалл? — его губы еле шевелились, произнося настолько тихим шепотом, что собеседникам пришлось догадываться. Джин попытался отобрать загадочную книжку, но Джун шустро сунул ее в карман.  — Грядут темные времена, — равнодушно ответил владелец, — не хотите пропустить по кружочке огненного виски «Огден»?  — Нет.  — С удовольствием, — протянул Джун, за что словил недовольный взгляд Джина, и пожал плечами.       В углу комнаты показалось шевеление: Чимин встал и быстро направился к двери, ведущей внутрь паба, а затем скрылся. На удивленный взгляд обоих парней, Аберфорт пояснил, что «Кабанья голова» и Хогвартс соединены тайным проходом. Они получили по кружке виски и направились на второй этаж, где никого не было и слышался только успокаивающий треск огня. Выждав немного времени и удобно устроившись в кресле, на котором, кажется, от постоянного сидения образовалась не вмятина, а дыра, Намджун на свой страх и риск достал книжку и протянул ее Джину, который не знал, как уместиться, чтобы не запачкать свитер ручной работы. Но перед тем, как полностью отдать ее, он указал на стакан и жестом приказал пить. Джин попытался увильнуть, но в конечном счете, сделал пару глотков, отчего голова сразу стала веселой и легкой, а внизу стало тепло.        Только после прочтения и изучения некоторых страниц, которые описывали подробно призывающие заклинания для защиты Хогвартса, написанные Дамблдором, Джину сделалось дурно. Он допил до конца содержимое и понял опрометчивость поступка: горло неистово зажгло, в глазах начало немного двоиться, а сознание поплыло, конечности стали тяжелыми.  — Я не хочу понимать, зачем то Макгонагалл, но я понимаю, Джун, — со страхом в голове прокомментировал староста, становясь более угрюмым и задумывающимся.  — Видимо, этого не избежать, — он пожал плечами и отхлебнул виски, даже не сморщиваясь и смотря в огонь, стараясь оставить там все печали и заботы. — Остается вопрос времени и того, что нам делать с полученной информацией.       То, как Джун смотрел на переливающиеся языки пламени, Джин нашел очаровательным и притягательным. Ему вдруг открылась совершенно иная стороны — задумчивая, пылкая внутри, страстная и притягательная. Кажется, Намджун был рожден ради того, чтобы монументально сидеть подле огня с виски в руках и рассуждать о жизни. Теперь наконец-то Джин понял, почему его так многие слушают и подчиняются, в такие моменты этого хотелось на подсознательном уровне.  — Нам? Делать? — неуверенно переспросил Джин, усмехаясь. — Отдать и забыть, что мы можем сделать? — это был риторический вопрос, на который Джун собирался ответить, но резко передумал, понимая, что его экстравагантные идеи не поддержат. — Хватает уже героев, — пояснил тот, догадываясь, что хотел сказать Ким. — Поверь, это будет не лучшее решение.       Намджун насупился и посмотрел на Джина, не понимая, откуда тот мог догадаться о его мыслях. И по привычке, тот не выглядел поверхностно и легко, как обычно, он был серьезен и встревожен. — Мы с тобой жили и учились шесть лет бок о бок, поэтому есть вещи, которые даже слепому заметны, — как бы отвечая на немой вопрос, протянул Джин.  — Как твоя любовь к розовому, — перевел в шутку Джун, за что получил пыльной подушкой.       Еще какое-то время они пили, а когда стрелка часов перевалила за полночь, то решили отправиться через потайной проход обратно в школу. Однако, как только дверь закрылась, и голоса потухли, а свет на конце палочки появился, Джун окликнул Джина и попросил задержаться на мгновение. Они повернулись лицом к друг другу, освещенные тонкими синими искрами, окрашивающие только губы и подбородок, что придало разговору таинства и интимности. Джин увидел, как сокурсник сглотнул, и его кадык опустился и поднялся, и сам облизнулся, понимая, что нагло таращиться.  — Если вдруг Макгоноггал попросит тебя, нас о чем-либо, — он сделал акцент на последнем слове, явно имея ввиду деликатные и личные дела, связанные со школой, — я буду рад помочь.        Джин смотрел на его губы и ничего не мог с собой поделать, они выглядели слишком соблазнительно и аппетитно. Видимо, он упустил переломные момент, когда мысли о ненависти к сокурснику заменились на вожделение. Он сжал кулак, понимая, насколько трудно сдержаться от манящего поцелуя.  — Она не просила твоей помощи, — завороженно протянул Джин, понимая, что обратной дороги нет и обман рано или поздно вскроется. — Она вообще не знает, что ты со мной. Это была моя идея.       Джин сделал шаг и встал плотнее к Джуну, смотря как увеличиваются его зрачки, и как он начинает тяжело дышать, осознавая патовость ситуации. Никогда губы другого человека не выглядели настолько зазывающе и дерзко, к тому же губы твоего врага и соперника. Вспомнив эту истину, Джин резко развернулся и пошел по коридору, унося свое бренное тело со смущением, ругая себя за подобные отвратительные мысли.  — Спасибо, — с сомнением ответил Джун, не зная как реагировать: то ли злиться, то ли…