Амортенция

      Намджун ухватился за метлу когтевранца и резким толчком развернул, выполняя подсечку. Воздух разрезал протяжный стон, а затем загонщик, не справляясь с управлением и хитрым маневром, полетел на поле, зачерпывая в рукава и за шиворот землю, пробуравливая траву носом. Чонгук развернулся на спину и тяжело задышал, пытаясь приподняться на локтях, от чего в лопатках проскользнули выстрелы боли от защемления. Он даже не успел расслабиться и протереть перепачканные глаза от смешанной дождевой воды с грязью, как рядом ударил бладжер, заставляя его суматошно откатиться в сторону и ухватиться за метлу, замахиваясь ей и уже при повторном ударе, пытаясь отшвырнуть мяч подальше от себя, в сторону трибун. Когда опасность миновала, он разлегся на поле и открыл рот, высовывая язык и ловя капли дождя, сбивчиво и горячо дыша.       Джун аккуратно и плавно приземлился рядом, и подошел к другу, протягивая ему руку для помощи, на что Чон лишь закатил глаза и сглотнул, переводя дыхание и не находя сил, чтобы даже говорить. — А ты думал, мы по-детски играть будем? — ухмыльнулся капитан сборной гриффиндора, смотря на своего ученика оценивающим взглядом.  — Это подло и нечестно, — с прерыванием ответил Чонгук, приподнимая свое тело из лужи и вертя головой, высматривая остальных игроков, которые тренировались и даже не заметили его падения. — Прихват сгодился бы, зачем подсечку-то делать? — простонал младший.       Он принял помощь в виде руки и встал, разминая спину и шею, заодно проверяя себя на наличие повреждений и вывихов, что часто случались во время занятий с Джуном, который не щадил его и измывался по полной, готовя будущего чемпиона. Чон играет только год, в отличие от друга, который овладел навыками полета и квиддича, казалось, еще с пеленок. Гриффиндорец протянул ему фляжку с водой, и когтевранец жадно к ней присосался, выпивая все до последней капли. — Чтобы ты понял, что в игре никогда не бывает ничего по-честному, — заумно протянул Джун, — а теперь седлай жеребца, будем отрабатывать удары бладжером и попробуем обманку. — он хлопнул друга по плечу, поддерживая.       Чонгук еле устоял на ногах, чтобы не свалиться, и прикусил губу от сильного и вовсе не приятного прихлопывания, делая заинтересованный и храбрый вид. Он мечтал нырнуть в кровать и проспать неделю, но никогда бы этого не сказал. Единственной его целью было попасть на матч, ведь пока что он тренировался в качестве запасного игрока и еще ни разу не выходил на поле, только вечно учился. И именно этой осенью должен свершиться его звездный час, и Чонгук хотел показать всем, что на многое способен.       Он запрыгнул на метлу и мигом поднялся вверх, не успевая даже моргнуть, как перед лицом пронесся бладжер, который он инстинктивно отбил перехваченной у Джуна битой. Это была подстава, жесткая и беспощадная. К тому же, дождь усилился и загородил стеной обозрение, поэтому Чону приходилось на слух и чуйку отбивать бесконечный поток мячей, выкладываясь по полной и боясь, что сил не хватит, а руки опустятся.       Джун получал удовольствие, он был прирожденным лидером и учителем. А податливость и результативность ученика еще больше погружали в эйфорию, и заставляли гордиться проделанной работой. Не замечая времени, он мог проводить бесконечные часы на поле, оттачивая навык охотника и тренируя юные дарования. Дав задание своей команде, он уединился с Чонгуком, который попросил натаскать его перед намечавшимся матчем. Однако, первая игра должна состояться у Пуффендуя с Гриффиндором, а это значило, что сейчас на одной территории они занимались вместе с пуффендуйцами, которые в игре вовсе не выглядели безобидными и мягкими. Взять только Хосока, который, облачаясь в форму, превращался в настоящего дьявола.       Задумавшись о грядущем событии, Джун не услышал, как его окликнули, поэтому повернул голову и в сантиметре от себя увидел снитч. Он потянулся к нему рукой, чтобы ухватить, завороженно наблюдая, как острые золотые крылья разрезали поток из дождя, а затем быстро перевел взгляд на странный свистящий шум над собой.       Хосок несся с нереальной высоты в очках, замечая только поблескивающий крохотный шарик, умело играющий с ним и обманывая своими резкими движениями, только ловец был гораздо быстрее и проворнее. Он подобно лисице гнался за своей жертвой, никого не замечая на своем пути. И к сожалению, на его пути встретился Намджун, который не успел вовремя среагировать и отодвинуться. Поняв, что столкновение неизбежно, Хосок резко затормозил и повернул метлу в сторону, вставая на одном уровне с капитаном и облегченно выдыхая.       Только расслабляться не стоило, ибо с противоположной стороны, где Чонгук продолжал отбивать бладжеры, прилетел ответный удар. Совершенно забыв про это, Джун смотрел на Хосока, находящегося поблизости и на снитч между ними, кто-то из них определенно должен был его схватить и доказать непонятно что. Однако, ситуация разрешилась сама собой — бладжер влетел в хвост метлы Джуна, отбрасывая его на Хосока.       Крепко и по-братски обнявшись от неожиданного толчка, они вместе с метлами полетели вниз и жестко приземлились на землю. Послышался хруст. Оба молниеносно оторвали головы от травы и переглянулись, понимая, что кости обоих целы несмотря на грубую посадку. — Бладжер меня тресни, — выругался Джун, ощущая спиной острое дерево, и перевернулся, обнаруживая под собой сломанную метлу. — Воздержись, и так прилетело, — прокомментировал Хосок и сел в позу лотоса, а затем остановил взгляд на поломках. — Это моя? — вырвалось из его груди с оттенком жалости и сожаления.       Он подтащил к себе остатки метлы и обнял их, если бы она была живой. К сожалению, восстановлению она не подлежала. Джун замялся, понимая отчасти свою вину, он приоткрыл рот, но быстро его закрыл, не зная, что даже сказать и как поддержать. — Прости, — буркнул он, на что Хосок поморщился и ничего не ответил, поднимаясь и просто демонстративно выкидывая остатки метлы, будто они были обычными щепками. — Вы живы? — Чонгук появился словно из-под земли, осматривая последствия аварии, — я думал, ты отобьешь, — он обратился к Джуну, который находился не в лучшем распоряжение духа из-за поломки. — В следующий раз, не витай в облаках, — грубо кинул Хосок и вытер поцарапанную щеку, смотря на стоящих напротив с озлобленностью и обидной. — Это был подарок, — добавил парень и направился в раздевалку.       От черствой интонации у Чонгука прошлись мурашки, они раньше никогда не видели пуффендуйца таким разъяренным и свирепым, ведь обычно на его лице играла улыбка и веселье. Правда, говорят, в тихом омуте водятся черти. — Продолжим? — шепотом уточнил он, наблюдая за отстраненностью друга.       Джун проводил взглядом Хосока, равнодушно пожимая плечами и понимая, что скоро ему прилетит от Юнги за испорченную метлу парня, ведь, нетрудно было догадаться, кто ему ее подарил. Ругнувшись мысленно и отругав себя за неосмотрительность, непозволительную для капитана, он переместил свое внимание на трибуны. Возле башни, кутаясь в шарф, на самой далекой скамейке спал Мин. Он ненавидел квиддич, но практически всегда посещал тренировки. Оставалось только гадать: ради друзей или Хосока. — На сегодня достаточно, отдыхай, — заморожено выдал Джун, находясь в трансе. Он кивнул Чонгуку, однако, тот запрыгнул на метлу и кинул, что пролетит пару кругов для разминки.       В это время Юнги действительно пытался заснуть, прикрываясь от прохладного дождя, и трясясь от того, что вся одежда промокла, но он продолжал сидеть, потому что большего от него и не просили. Он не собирался разрывать горло от подбадривающих слов, красить лицо в цвета не своей команды, даже не думал наблюдать за скучной тренировкой, ведь они просто летали и походили на черные точки в небе. Прийти на поле — уже многое, особенно после того, как он его не в одиночку вычистил.       Начало смеркаться, он ощутил это по быстрой смене освещения на искусственное. Он выпрямился и вытянул ноги, потягиваясь: все тело затекло и заледенело, но глаза продолжал держать закрытыми, надеясь, что сон все-таки снизойдет. Как вдруг рядом кто-то приземлился, гость был тихим и не мешал ему, пока не решил отряхнуться и не опрыскал его водой. Ощутив подвох, Юнги внезапно разлепил глаза и уставился на ястреба, который также растерянно смотрел на него. — Мерзкая птица, — вырвалось у Мина вместе с истошным вдохом, вместо крика. Птица была большой и явно не доброжелательной. Она открыла свой массивный клюв и взмахнула крыльями, уносясь прочь.       Кажется, она просто приземлилась рядом, не замечая притаившегося в углу и слившегося с обстановкой Юнги. Он шикнул на нее, понимая, что ни о каком покое больше не может идти речи, поэтому перевел взгляд на поле. Тренировка практически подошла к концу, только Чонгук навертывал круги с бешеной скоростью, от чего его начало тошнить. Хосок быстро направлялся в раздевалку, и по его сжатым кулакам и отсутствию метлы, Юнги почувствовал что-то неладное.       Он быстро спустился вниз, и пока в раздевалке никого не было, быстро юркнул внутрь, оставаясь незамеченным. Здесь он был не впервые, поэтому быстро нашел шкафчик парня и самого Хосока, сидевшего на скамейке с понурой головой. Мин опустился рядом и положил руки на плечи, пытаясь подбодрить.       Хосок поднял голову и смахнул слезу, натягивая улыбку и делая вид, что все хорошо. Однако, его губы искривились в неком подобие улыбки и больше напоминали оскал или начинающуюся истерию. — Хоби, это всего лишь метла, — произнес Юнги, будучи далеко не глупым и понимающим душевное состояние парня. Есть немного вещей, способных его расстроить. На его слова пуффендуец отрицательно кивнул и приник к груди Мина, ища поддержки. — Это была не просто метла, — выдал он, чувствуя себя виноватым, — ты подарил ее, когда меня сделали капитаном в прошлом году. Она многое для меня значила, — Хосок приподнял лицо и посмотрел на Юнги, чья бессердечность и безэмоциональность пропала.       Рядом с близкими людьми он раскрывался и становился более открытым, добродушным и ценящим. Словно это был другой человек, способный искренне любить и быть мягким. Он погладил парня по волосам и поцеловал в лоб, утирая с щек того остатки слез. — Хочешь, я применю на нее зелье «Кость, плоть и кровь», — в шутку предложил Юнги, ведь зелье действовало только на людей, — правда, вероятно меня за это исключат, но я готов пойти на такой риск, — честно признался он, делая доблестный вид. — Ты бы пошел на это? — не сдержавшись, Хосок усмехнулся и улыбнулся, отбрасывая хандру, ведь слизеринец выглядел таким милым. — И чтобы ты делал после школы? — Не знаю, я хорош только в том, чтобы дышать. Делаю это уже на протяжении семнадцати лет, и знаешь, пока выходит отлично, — уверенно ответил Юнги, словно говорил невероятно важные и значимые слова.       Хосок больше не мог сопротивляться и поддался смеху, ложась на колени парня и смотря на него снизу-вверх. Так обычно и бывало: стоило ему только взгрустнуть, как появлялся Юнги, говорил что-то нелепое и поднимал настроение. — А я хорош в Квиддиче, — уже с энтузиазмом произнес Хосок, забывая про инцидент и начиная мыслить позитивно. — Ты весьма хорошо в седлании метел и не только, — Юнги подмигнул и прикусил губу, как бы говоря с намеком, за что получил слегка в живот.       Но в следующую секунду Хосок притянул его за галстук и требовательно поцеловал, сразу проникая с языком. У него почти всегда были жаркие, глубокие и страстные поцелуи, способные выбить из головы любые мысли и опустить их на дно желудка.       Только Юнги потянулся к завязкам на тренировочных штанах Хосока, как издалека послышались крики и разговоры: команда возвращается. Он нехотя разорвал поцелуй, вытирая пальцем остатки своей слюны на губах парня. Чон поднялся и закатил глаза, выдыхая и смотря на проход. — Пойду-ка я лучше в душ, — протянул он и встал, жестом прося, чтобы Юнги подал ему рядом лежащее полотенце. — Мне тоже бы следовало, — ответил слизеринец и перед тем, как отдать полотенце, ударил им по пятой точке Хосока, облизываясь, как мартовский кот. — Разрешишь присоединиться? — в шутке кинул он.       Хосок цокнул и махнул рукой на прощанье, скрываясь в душевых, Юнги еще минуту простоял, просверливая стену взглядом, а потом поспешил удалиться через запасной выход.       Намджун стоял один посередине поля, подставляя лицо обжигающим и острым каплям, надеясь, что они смоют душевные переживания. Ему действительно было совестно за поломку, но вовсе не эта мысль сейчас гложила. Он смотрел прямиком на ястреба, сидящего на воротах, а тот в ответ смотрел на него и порой кричал, говоря что-то на своём птичьем языке. Только вот Джуну вовсе не казалось, что это обыкновенная птица, за ней кто-то стоял. И этот «кто-то» по всей видимости сильно его недолюбливал и пытался что-то доказать или сказать.       Внезапно сплошной дождь остановился, будто его никогда и не было, и птица улетела, кидая вдогонку предупреждающий крик. Намджун обернулся, понимая, что изменение погоды дело рук человека и никого не обнаружил, однако, ощущение, будто за ним кто-то наблюдает никуда не пропало.       И как раз-таки не зря, ведь со стороны, куда улетел ястреб, плавно вышел Сокджин, совершенно сухой и как всегда самодовольный. Такое совпадение крайне не понравилось Джуну, и он быстро через все поле метнулся к старосте, подходя к нему почти вплотную. — Я, конечно, понимаю, ты рад моей персоне, но сделай шаг назад, от тебя жутко несет, и ты весь перепачкан, — предостерег его Джин, поворотив носом и отойдя, изображая на лице отвращение. — Поверь, мой кулак был бы более рад встрече с твоим самолюбивым лицом, если бы я не сдерживал его. Боюсь прическу твою зализанную испортить, а то еще расскажешь директору, — сразу начал атаку Джун, уставший от странных выходок ястреба и подозревающий Джина в соучастии. — Не думал, что ты такой злопамятный, — опешив, процедил Джин, не ожидая нападок в свою сторону, — да еще и агрессивный. Может, шляпа ошиблась с выбором? — он припомнил недавние слова и приподнял подбородок. — Сокджин, переставай юлить и рассказывай, зачем принес сюда свои крылья, — в неоднозначном упоминании почти приказал Джун, подходя ближе, — мне не по душе разговор с тобой. — Аналогично, — фыркнул староста, — Поручение от Минервы: ты, я, Хогсмид, сегодня! Жду через час у гостиной, и не забудь, помыться, умоляю, а то я в обморок упаду, — Джин развернулся и ушел по-английски, оставляя после себя шлейф черники и свежей выпечки. — Мое тело, и я в праве делать с ним все, что захочу! Мне и так нравится, — кинул Джун, почему-то желая оправдаться, но потом он прижался щекой к плечу и понял, что взаправду от него несет потом. Более того, вечер обещал быть неоднозначным.