Боль со вкусом голубики

Агноз молча сидел на ступеньках, усиленно оттирая кровь с пальцев. Он помнил лицо своей жертвы перед оной смертью. Ужас. Страх. Обреченность. Он помнил каждую деталь, каждый крик. Он помнил, с каким удовольствием первая личность убивала невинное дитя. Это утомляло, почти убивало, не позволяя спокойно дышать. Как он может дышать, когда столько прекрасных и молодых девушек умирают от его же руки? Это даже совестью нельзя назвать. Чистейшее, граничащее с безумием сожаление. Он сожалел об этом и надеялся, что, если Бог существует, он присмотрит для них самые лучшие места в раю. Но дело даже не в этом. Он ненавидел всю свою суть, каждая частичка его была ему неприятна. Но с ней приходится как-то жить. Только вот… зачем так жить? Клауз мирно сидел рядом с ним, так же не говоря ни слова. Он лишь периодически посматривал на своего молчаливого компаньона, прекрасно зная, о чем он думает в данный момент. Он его не винил, не осуждал. Лишь также скупо и тихо сожалел. Вопросы он не задавал, на беседы не разводил. Он был уверен в том, что скоро Агнозу придет в голову поговорить с ним. И он оказался прав. — Почему я должен жить? — Клауз некоторое время помолчал, а после без эмоционально ответил: — Ты и не должен. — Я не могу себя убить. — Значит, ты не должен умирать, — веские аргументы казались сюрреализмом в такой обстановке. Конечно, он никому ничего не должен, конечно, раз суицид ему непосилен, то он и умирать не должен. Все это логично и понятно., но вопрос не исчезает: зачем? Чтобы убивать детей и юных дам? Для этого? Какая-то фатальная и глупая причина. Но других ему не давали. Значит, это все, что у него имеется. — Зайдёшь на чашечку чая? Агноз сперва оценил это предложение как насмешку, но после, вспомнив об отсутствии у данного экземпляра эмоций, осознал серьёзность этого приглашения. Он не нуждался в еде и воде, даже сон ему не особо был нужен. Но что-то притягивало его к этому золотоволосому мужчине. Возможно, причиной тому их схожесть по натуре. Он такой же отчаянный психопат, как и он. Наверняка он тоже о чем-то сожалеет, о чем-то глубинном и тяжёлом. Почему-то Агноз не мог ему отказать да и не хотелось как-то. Поднявшись на ноги, он кратко ответил: — Веди. Они шли достаточно долго, минуя тесные домики и озёра, в которых таяла луна. Листва шумела, деревья качались. Но они не чувствовали холода. И так же они не чувствовали необходимость в диалоге. Агноз размышлял о своей судьбе. Клауз думал о том, что можно предложить Агнозу помимо земляники. И все это не требовало слов. Они словно чувствовали друг друга, читали мысли. От того комфорт и уют был обеспечен. В теплом доме Клауза Агноз оценил винтажный интерьер. Громоздкие картины неизвестных ему художников, пианино в середине зала, покрытые серебром и золотом люстры и настенные держатели для свеч, покрытая глянцем мебель. Красота да и только. Клауз так ничего и не придумал, поэтому, не снимая обои прошёл на кухню, заваривая земляничный чай. — Я так понимаю, у тебя земляничная зависимость, — ухмыльнулся Агноз, касаясь пальцами одной картины, покрытой масляным рельефом. Автор изобразил молодого и красивого мужчину с белой кожей и длинными черными волосами, которые скрывали его левый глаз. Он знал его, но боялся вспоминать весь тот кошмар, который Агноз с ним сотворил. Он решил умолчать об этом, не ворошить прошлое. Для него и для Зио все в прошлом. — Возможно, ты прав, — Клауз подошёл к Агнозу, предоставляя тому кружку чая. Парень сделал несколько глотков и прямо спросил: — Зачем ты пригласил меня? — Клауз посмотрел с некоторым удивлением в его глубокие, покрытые тонкой сеткой капилляров глаза. — Я хочу тебя, — без промедлений ответил мужчина. — Ага, трахаться позвал? — Клауз мирно кивнул, прекрасно зная, что тот не откажется. — Что ж, — Агноз допил свой чай, поставил кружку на табуретку, стоящую около входа, и с силой, столкнувшись с ним зубами, поцеловал его, притянул за ворот камзола. Клауз отвечал на поцелуй с той же свирепостью, граничащей с агрессией, позволяя языку Агноза поглаживать собственный. Агноз чувствовал этот вкус — сладкий и приторный. И он знал, что дело не в земляничном чае. Клауз сам представлял собой землянику. Поцелуи быстро перешли в активные действия. Агноз снял через голову окровавленную кофту, тут же примкнув к сладким устам Клауза. Он целовал его шею, мочки уха, позволяя рукам блуждать по своему телу, ощупывать рельеф ран и пресса и гладить соски. Возбуждение нарастало. Воздух казался тяжёлым, вкус земляники во рту тревожил его либидо. В голове Агноза промелькнула удивительная мысль: сперма у него на вкус такая же, как и слюна? В любом случае, скоро он это проверит. Приблизившись к дивану, он опрокинул на мягкую поверхность Клауза, попутно снимая свои штаны и растегивая ширинку брюк блондина. Он отстранился от поцелуя, толкнувшись пальцами в губы партнёра. Клауз приоткрыл рот, позволяя Агнозу собрать слюну. Первый палец зашёл легко, второй и третий — с трудом, но, кажется, так первая личность и растягивала себя перед совокуплением с Червем. Тихое шипении прервал Клауз свои поцелуем, помогая ему растянуть кольцо мышц своими пальцами. Боль в низу живота нарастала, он жаждал разрядки. А для этого было необходимо подготовить своего партнера. Но это слишком долго. Убрав пальцы Агноза из анала, он тут же приставил головку члена к его входу и резко вошёл, выбив из молодого человека тихий стон боли и удивления. Легкие колебания тела, насаженного на его член, возбуждали еще сильнее. Обтянутый кожей пресс, выпирающие ребра и скачущий то вверх, то вниз кадык вдохновляли, поражали своей красотой. Более красивого существа он никогда не встречал и боялся встретить. Ведь должен же быть у красоты предел? Быстрые движения внутри его тела доводили до конвульсий. Слишком сильно, слишком влажно. Соответствующие мокрые звуки лишали рассудка. Так возбуждающе и прекрасно. Клауз даже не мог подобрать слов для описания этого процесса. Касаясь маленького бугорка внутри Агноза, он доводил того до исступления. Он царапал его плечи, кусался, стонал от удовольствия и болезненного ощущения в пахе. Он не мог довести себя до разрядки, так как Клауз предусмотрено после новых открытых ран держал его руки над головой, не позволяя тому себе дрочить. Агноз стонал достаточно громко и ненасытно равно до тех пор, пока Клаузу не пришло в голову снова поинтересоваться: — Может, ты всё-таки любишь землянику? Агноз в беспамятстве ответил «да», невольно подписывая договор с дьяволом. Впрочем, его жизнь и так не сахар. Её сложно чем-либо испортить. И в последний момент, когда они дошли до своей кульминации, они укусили друг друга за запястья, машинально глотая выступившую кровь. Голубика и земляника. Прекрасный союз. Кончив, они молча глотали кровь друг у друга, не разрывая зрительный контакт. И лишь спустя пять минут они отстранилась друг от друга. Агноз из интереса все же попробовал вытекающую из него сперму. Земляника. Кто бы мог подумать. Агноз оделся, обулся и уже собирался уходить, как Клауз заговорил: — Никогда бы не подумал, что голубика столь прекрасна на вкус. Я люблю твою кровь, — пробормотал блондин, вытирая с лица кровь Агноза и облизывая пальцы. — Я тоже люблю твою кровь. На такой кровавой ноте они расстались. Солнце ещё не встало из-под горизонта и Агноз не знал, куда идти. Единственное, что он знал на данный момент, это то, что подобное более не повторится. На этом он поставит точку. Во всяком случае, он на это надеялся.