Истина - лучшее благо

Долго спал Заратустра, и не только утренняя заря, но и полдень прошли по лицу его. Но наконец открылись глаза его: с удивлением посмотрел Заратустра на лес, погруженный в глубокую тишину, с удивлением заглянул внутрь самого себя. Потом он быстро поднялся, как мореплаватель, внезапно завидевший землю, и возликовал: ибо открыл он новую истину.

      Рихард повернул ключ зажигания, но не спешил трогаться с места. Мысли его вернулись ко вчерашнему вечеру. Он полночи не мог уснуть, снова и снова анализируя произошедшее, а утром он позвонил Ребекке и сухо сообщил о том, что им не следует больше видеться. Она равнодушно выслушала его и положила трубку, словно и не было этих трех недель, которые они провели вместе. Рихард выдохнул и успокоился. Он снова обошелся малой кровью, но, если бы не Пауль… Рихард включил магнитолу и настроил первую попавшуюся радиоволну. Из динамиков зазвучал голос Билли Джоэла. Some love is just a lie of the heart The cold remains of what began with a passionate start But that can't happen to us Cause it's always been a matter of trust       Вот именно! Это всегда было вопросом доверия. И выходило, что в этой жизни он мог довериться только одному человеку — Паулю. С ним он мог оставаться самим собой. Пауль видел его в истинном свете и, несмотря на все недостатки, принимал его таким, какой он есть. У них всегда были общие темы для разговора. А теперь ко всему прочему в Рихарде поселилось жгучее желание снова взять Пауля за руку, чтобы ощутить это невероятное, пульсирующее тепло… Он тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли, и выжал сцепление, включая передачу. Сначала работа, со своими эмоциями он разберется позже.       Они вчетвером договорились собраться в отделе в среду утром, чтобы обсудить план расследования. Когда Рихард вошел, остальные уже были на месте. Пауль повернулся к нему и улыбнулся. Странное напряжение, сковавшее грудь, вдруг отступило. Больше всего Рихард боялся, что, несмотря на вчерашний вечер, на работе его напарник снова будет вести себя отстраненно, но эта улыбка сделала его утро чуточку светлее.       Столпившись вокруг уголка с картой города и материалами дела по маньяку, они вчетвером пытались найти какую-то точку отсчета, которая бы позволила им продвинуться дальше. — Итак, у нас уже две жертвы, — начал Тилль. — Анна Лампрехт и Маргарет Шварц. Первая — студентка Берлинского университета, вторая работала в офисе местной строительной компании. Между собой они никак не связаны, общих знакомых не имели. Единственное сходство — это похожее телосложение и форма лица. Но цвет волос и глаз разный. — Мне кажется, что он выбирает не по принципу внешнего сходства. Для него важна общая картина. Он смотрит на девушку, и начинает представлять, что может получиться в итоге, уже после того, как он убьет ее, — Пауль внимательно изучал фотографии жертв и снимки с мест преступлений. — И это усложняет нам задачу. Жертвой может стать практически любая. — Давайте отталкиваться от того, что в этих убийствах общего, — предложил Тилль. — Сцены преступлений абсолютно разные, но каждый раз он насилует жертву после смерти, вскрывает грудную клетку и забирает сердце, рисует какой-то знак на лбу и оставляет жемчужину во влагалище, — Шнай загибал пальцы на правой руке. — Что еще? — Он забирает всю одежду. Скорей всего, чтобы не оставить никаких улик. Возможно, он что-то оставляет себе на память, — Тилль в задумчивости потер рукой лоб. — Кстати, о сценах преступлений, — Рихард разглядывал карту, прикрепленную к доске. — Рабочий, нашедший последнюю жертву, сказал, что жильцы дома вызвали его из-за странного запаха, и поэтому он пошел проверять чердак. А первый труп маньяк оставил на болоте. И там, и там люди бывают редко, но все же бывают. Но почему он не продолжил убивать на природе? — Я думаю, что девушку, которая плохо с тобой знакома, проще уговорить подняться на чердак, чем сесть с тобой в машину и поехать за город, — Шнай сложил руки на груди. — Как ты сказал? — переспросил Рихард. — Которая плохо с ним знакома? Точно! Пауль ведь уже об этом говорил, когда речь шла про первую жертву. Он знакомится с ними заранее, поэтому они так ему доверяют! Но контакт слишком короткий для того, чтобы у жертв был повод рассказать кому-то о новом приятеле. Возможно, он делает это не за несколько дней, а, скажем за неделю, или даже за месяц, а потом просто следит за жертвой и готовится к убийству. — Все равно нам это пока мало чем может помочь, — вздохнул Тилль. — Нам не следует давать огласку этому делу. — Да, но нам стоит еще раз попробовать расспросить их друзей и знакомых, не упоминали ли они случайным образом какого-нибудь нового приятеля или интересного незнакомца. Тут может помочь любая малейшая зацепка. — Я согласен, — отозвался Пауль. — Все может решить даже самая незначительная на вид деталь. В делах серийных убийц чаще всего помогают именно свидетельские показания. Еще нужно определить круг мест, где они чаще всего бывали. Кафе, кино, любые публичные места. Можно попытаться поспрашивать людей там. — Значит, нам нужно опрашивать всех подряд и просеивать этот песок через сито. Вдруг попадется какая-то крупица золота. Мы со Шнаем можем взять на себя всех родственников и знакомых первой жертвы, а вы тогда займитесь кругом знакомых Маргарет Шварц. — Тогда мы с Паулем прямо сейчас поедем и еще раз опросим ее соседку. — А, пока не забыл! — Пауль задержал Рихарда, уже направившегося к выходу. — Давайте соберемся снова вечером здесь часов в шесть все вместе. Олли и Флаке тоже пусть придут. Это очень важно. — В чем дело? — настороженно спросил Тилль. — Объясню вечером. Поехали? — Пауль посмотрел на Рихарда. Тот кивнул, и они вышли за дверь. — Ты знаешь, о чем они? — Тилль посмотрел на Шная. — Если это то, о чем я думаю, то это действительно нужно обсуждать всем вместе. Поэтому не расспрашивай меня, лучше дождись вечера.       Тилль раздраженно махнул рукой, проворчав что-то про «дурацкие секреты». ***       Как только они сели в машину Рихарда, ненадолго повисло неловкое молчание. Первым его нарушил Пауль: — Извини, что я так себя вел в последнее время, просто как-то все навалилось… — он посмотрел на напарника. — Тебе не за что извиняться. Ты поэтому хотел уйти из отдела? Из-за этого дела?       Пауль отвел глаза и кивнул. Рихард усмехнулся про себя. Не из-за этого, конечно, нет. Пауль никогда не умел ему врать. Из-за всей этой кутерьмы на работе и отношений с Ребеккой Рихард никак не мог вникнуть в детали происходящего с другом, но теперь он был более сосредоточен. Ничего, он узнает истинную причину. А пока он сказал: — Не переживай, ты ведь не один. Мы найдем этого урода, вот увидишь. — Он играет с нами в какую-то игру, но я пока не могу разгадать, в какую. Что, если он убьет еще одну, двух или трех, а может, и больше девушек, а я не смогу это предотвратить? Мне в последнее время как-то трудно сосредоточиться — «из-за тебя» мысленно добавил он. — А вдруг я выгорел? Какой тогда из меня полицейский? — Во-первых, ты — отличный полицейский и лучше всех нас разбираешься в серийных убийцах. А во-вторых, я же говорю, ты не один. Не нужно брать всю ответственность на себя. Мы все делаем одно благое дело, — Рихард ободряюще улыбнулся. — Поехали лучше опросим эту Ильзу.       Пока они добирались по нужному адресу, Рихард спросил у Пауля про детей. Тот начал рассказывать про то, что учебный год не за горами, а Эмиль не хочет в школу, хотя раньше ему нравилось учиться. Пауля это беспокоило. Рихард вставлял какие-то реплики, кивал и чувствовал, как холодное отчуждение, возникшее между ними ранее, постепенно тает. Вчера они пробили огромную брешь в этой стене, но он хотел разобрать ее по кирпичикам, чтобы между ними точно не было никаких преград. Хотя внутреннее ощущение чего-то нового подсказывало Рихарду, что как прежде не будет уже никогда. Вчера между ними что-то снова неуловимо изменилось, и теперь он отчаянно прислушивался к себе, пытаясь понять, что за новое чувство поселилось в груди… что это? Благодарность? Привязанность? Нежность? Или все вместе? Может, они там были всегда, но просто он не обращал на них внимания до вчерашнего вечера?       Рихард периодически бросал взгляд на руки Пауля, которыми тот жестикулировал, продолжая говорить. В голову сами собой вновь заползли эти странные мысли. Что, если снова дотронуться до его руки? Он опять почувствует то же самое, что ощутил вчера? Но он не мог этого сделать. Тогда момент был интимным, располагающим к подобному действию, а теперь они вернулись в привычное русло, снова приняв роли напарников и друзей. Это было бы странно, если бы он вдруг подошел к Паулю и коснулся его. Рихард представил, как они идут опрашивать очередного свидетеля, держась за ручку, и улыбнулся собственным мыслям. ***       Квартира, которую снимали Маргарет и Ильза, находилась на втором этаже старого кирпичного дома с высокими потолками. Дребезжащий звук дверного звонка был хорошо слышен на лестничной клетке. Спустя минуту обитую дешевым коричневым дерматином дверь открыла заплаканная девушка. — Здравствуйте, вы — Ильза? Мы из полиции, — Рихард показал значок. — Наши коллеги уже разговаривали с вами вчера, но у нас есть еще пара вопросов. Вы сейчас можете с нами поговорить? — Да, конечно, — девушка пропустила их в прихожую. — Попробуйте, пожалуйста, вспомнить, не упоминала ли Маргарет за последние пару месяцев каких-нибудь новых знакомых? — Пауль окинул взглядом прихожую и задержался на вешалке с верхней одеждой.       Ильза прикусила губу, размышляя, и потом покачала головой. — Все что угодно. Кто-то пытался познакомиться в кафе, приглашал в кино… Может быть, случайная встреча на улице? — попытался подтолкнуть ее в нужном направлении Рихард.       Лицо девушки вдруг озарила какая-то мысль: — Был один момент. Но, боюсь, это вам вряд ли поможет. Где-то с месяц назад она упомянула, что встретила в парке приятного молодого человека со светлыми волосами. Но она упомянула это вскользь, потому что мы говорили о чем-то другом. Я хотела потом спросить у нее, но забыла. — Что еще она про него сказала? — Ничего. Просто симпатичный блондин. Никаких деталей. — Все равно спасибо! Если вспомните об этом что-то еще, пожалуйста, сразу позвоните нам, — попросил Рихард. — А вы хорошо знаете, какие вещи носила ваша подруга? — вдруг спросил Пауль. — Да, у нас похожие фигуры. Мы даже часто обменивались одеждой. Давали друг другу поносить разные вещи. — А вы можете составить примерный список, чего не хватает? В чем была Маргарет в тот вечер? — Я попробую. Сразу могу сказать, что из дома она ушла в своем новом коричневом пальто. Это я уже говорила вчера. Когда они вышли из подъезда и подошли к машине, Пауль проговорил: — Это только подтверждает нашу догадку. Он точно знакомится с ними не в день убийства, а заранее. Ни одна взрослая молодая женщина не полезет на грязный чердак в новом пальто с первым встречным. Знаешь, у меня такое чувство, что Маргарет говорила Ильзе именно про нашего субъекта. Увы, но она унесла подробности с собой в могилу. — Будем надеяться, что Тилль со Шнаем что-нибудь накопают, — Рихард достал ключи от машины и разблокировал замки. — Поехали по другим адресам. ***       К шести вечера они вернулись в отдел. Все остальные уже были там. Выяснилось, что другие опросы пока ничего не дали. Рихард поделился с присутствующими информацией, которую они узнали от Ильзы. — Я даже не знаю, за что нам ухватиться. Искать молодого обаятельного врача-левшу со светлыми волосами? — Шнай нервно постукивал ручкой по столу. — А если Маргарет говорила совсем не про него, а про какого-то другого парня? — Можно попробовать начать хотя бы с этого… — Проблема в том, что у нас пока нет никаких доказательств. Нет ни отпечатков пальцев, ни его группы крови, ничего! Это расчетливый сукин сын! — Рихард водил большим пальцем по ребру стола. — Если он оставляет себе что-то из одежды, как говорил сегодня Тилль, то это может стать уликой. Но если мы внезапно нагрянем, то он может легко от всего избавиться. Нужно действовать осторожно, — Пауль размял уставшую шею. — Предлагаю составить список потенциальных кандидатов, подходящих под наши параметры, и последить за ними. Не думаю, что в Шверине будет так много лиц, подходящих под наши критерии. — Хорошая идея! Мы уже проверяли со Шнаем местных врачей и ветеринаров, — Тилль сделал пометки в блокноте. — Нужно будет посмотреть списки еще раз и объехать больницы и частные клиники. Ладно, думаю, по этому делу на сегодня все. А теперь говори, для чего ты нас собрал? — Да, я хотел обсудить кое-что очень важное, — Пауль нервно потер мочку уха. — И я думаю, некоторые из присутствующих понимают, о чем я. А может быть, и все. Тилль оглядел остальных. Одни кивнули, другие опустили головы. — Видимо, я один не понимаю, что происходит. Вы все знаете что-то, чего не знаю я? Ну тогда просветите меня! — Тилль откинулся на стуле и сложил руки на груди. Вся эта загадочность его порядком раздражала. — Я, пожалуй, начну, — Пауль встал и вышел в середину кабинета. — Последнее время со мной происходят странные вещи, которые я пока не могу рационально объяснить. И я знаю, что с некоторыми из вас тоже случалось нечто особенное. Я хочу, чтобы сейчас подняли руку те из присутствующих, с кем за последние пару месяцев происходило что-то, скажем так, мистическое. Как бы это глупо не звучало.       Пауль первым вытянул руку вверх, оглядывая остальных. За ним не раздумывая поднял руку Рихард, а потом Шнайдер. Олли и Флаке переглянулись и тоже подняли руки. Пауль удовлетворенно кивнул. Все пятеро посмотрели на Тилля. Тот непонимающе глядел на них. — Что? О чем ты? Что значит «мистическое»? — Ладно, тогда просто послушай нас и не перебивай. Ты будешь сторонним наблюдателем и сможешь трезво оценить ситуацию.       Пауль начал расхаживать по кабинету, обхватив себя одной рукой за локоть другой: — Этим летом у меня все началось с того эпизода в кафе, когда мы сидели все вместе на веранде. Я… Я почувствовал, как будто в мир пришло что-то жуткое. Это было секундное наваждение, но я точно помню, что мне стало дико страшно. Я тогда все списал на переутомление. Хотя в своих ощущениях был уверен полностью. А потом… Помнишь, что произошло у тебя в кабинете? — он обратился к Флаке.       Все сразу повернулись к Кристиану, который съежился под чужими взглядами, но все же кивнул. — Я словно разделил с тобой на мгновение одно сознание, — пробормотал Пауль. — И с тех пор я каким-то образом иногда чувствую, что с тобой происходит. — Так вот как ты понял, что он должен прийти! В тот день, когда он опоздал на собрание! — воскликнул Кристоф. — У тебя ведь болела тогда голова на чердаке, да? — тихо спросил Кристиан.       Пауль кивнул: — А у тебя — рука, в тот день, про который говорит Шнай. — Но как вы узнали? Как это может быть? — Рихард переводил взгляд с одного приятеля на другого. Внутри заворочалось неуместное чувство собственничества. Почему Пауль чувствует Флаке, а не его на расстоянии? Они же проводят гораздо больше времени вместе! — Сам не понимаю. Я просто почувствовал и все. Просто знал, что ему больно… — ответил Флаке. — А я? — Рихард обратился к Паулю. Тот повернулся к нему. Рихард приблизился и, глядя другу в глаза, медленно поднял перед ним раскрытую ладонь, сам не понимая зачем это делает. Пауль, не разрывая зрительного контакта, отзеркалил его движение и приблизил свою руку к его. Пространство между двумя ладонями мгновенно нагрелось, и они ощутили отголоски того самого тепла, даже не касаясь друг друга. — Я же сказал, что это что-то другое, — прошептал Пауль. Рихард сразу успокоился. Ему захотелось сократить расстояние и соединить их ладони, но он не хотел смущать Пауля в присутствии остальных.       Шнай, Олли и Флаке отвели взгляд, вдруг почувствовав себя лишними в этом помещении. Тилль, все это время сидевший и молчавший, фыркнул: — Вы ведете себя как чертовы инопланетяне! Вы решили надо мной пошутить? Я пока не оценил. Все, что вы говорите, звучит как полный бред.       Пауль тут же опустил руку и отошел от Рихарда, с сожалением чувствуя, как мерцают и рассеиваются отголоски сладкого ощущения. Его напарник тоже отступил и разочарованно вздохнул. В кабинете повисла пауза. — Мне снилось место первого убийства еще до того, как мы обнаружили труп, — вдруг выпалил Шнай. Теперь все взгляды были обращены к нему. — Но если эту странность я еще как-то могу списать на совпадение, то случившееся со мной в пятницу на празднике в голове не укладывается. Я был на грани того, чтобы оставить человека умирать. Меня словно кто-то в моей собственной голове убеждал сделать это. — Со мной и Флаке тоже произошло кое-что нехорошее, — подал голос Олли. — Мне захотелось покалечить себя. — А мне — попробовать наркотики и соврать… И я не знаю, что хуже, — Рихард сложил руки на груди. — А мне — попробовать мозг Этель Бауэр… — Флаке сказал это так тихо, что другие сначала не поняли, а потом в ужасе посмотрели на него. — А что у тебя было? — Кристоф обратился к Паулю. — Я не могу об этом сказать, простите… — Пауль смотрел в пол. — Брось, раз уж мы завели этот разговор, то нужно выкладывать все. Недомолвки только усложняют дело.       Пауль нервно зарылся рукой в волосы, пытаясь быстро придумать такой ответ, чтобы не рассказывать всю правду, но и не лгать друзьям. На помощь пришел Рихард. — Шнай, успокойся, это не так важно. Он расскажет, если посчитает нужным. Самое главное, как я понимаю, это ощущение присутствия чего-то постороннего. Я прав? — он оглядел остальных. Четверо закивали, Тилль насторожился. — Вам Шнай рассказал? Я считаю, что над этим неуместно шутить. Я чуть человека не убил!       Остальные вопросительно посмотрели на него. — Я никому ничего не рассказывал! — Кристоф обиженно вскинулся. — Мы же с тобой это даже не обсуждали потом! И думаю, что зря! — О чем ты? — Пауль все еще не понимал, про что идет речь. — Тилль чуть не застрелил Крюгера, когда мы его задержали. — До сих пор думаю, что я бы не сильно раскаивался! — сквозь зубы проговорил Линдеманн. — Там тоже было присутствие чего-то постороннего? — полюбопытствовал Флаке. — Ничего там не было, — буркнул Тилль. — Я так зол был, что вообще не понял, что произошло. — А что тебя остановило? — вдруг спросил Олли. — Его остановил я. А что? — Шнай нахмурился. — Нам с Флаке помог медальон Бауэр. И я его принес, чтобы вы все на него посмотрели. Он, конечно, еще числится как вещдок, но посторонних отпечатков, кроме ее собственных, я на нем не нашел. Я не знаю, как его открыть, он просто не поддается, — Олли вытянул из кармана коробочку и раскрыл ее.       Рихард подошел первым и взял медальон в руки. — Он такой теплый! — он удивленно поднял брови. — Как это может быть? Разве он мог так нагреться у тебя в кармане? — В том-то и дело, что нет. Он такой с того момента, как попал ко мне в руки. — Я забирал его еще холодным, но потом он нагрелся и с тех пор такой, — добавил Флаке, поправляя очки.       Рихард передал медальон Паулю. Тот тоже глубоко вздохнул, почувствовав жар на ладони. — Теплый? Я бы даже сказал, горячий! Но замка никакого нет. Ты уверен, что он открывается? — Я так подумал, потому что по всему периметру идет тонкая борозда. Может, он и не должен открываться, — Олли пожал плечами.       Пауль передал медальон Кристофу. Тот дернулся, чувствуя горячую поверхность, и перекинул драгоценность из одной ладони в другую, словно горячую картошку. — Все, завязывайте, я ведь почти поверил. Этот розыгрыш затянулся! — Тилль встал и широкими шагами подошел к Шнайдеру. Желая покончить с этим цирком, он выхватил у напарника медальон, и тут же зашипел. Предмет был раскален добела. Тилль рефлекторно разжал пальцы, и медальон полетел на пол. Едва коснувшись поверхности, он засиял оранжевым светом и раскрылся. Все удивленно столпились вокруг. Линдеманн нагнулся и осторожно поднял предмет. Внутри продолговатого ложа медальона находилась крошечная пестрая мозаика. — В жизни не видел такой тонкой работы, — прошептал Флаке. — Что это? — спросил Шнай. — Похоже на круг с крыльями и хвостом… — отозвался Олли. — А из круга выходит какой-то силуэт… — добавил Рихард. — Я раньше нигде не видел такой символ, — Пауль задумчиво потер подбородок. — Вы видели, как он светился? Или у меня галлюцинации… — Тилль продолжал ошарашенно смотреть на драгоценность на собственной ладони. — Об этом мы и пытались тебе сказать, — проворчал Флаке. — Но этого не может быть… Сверхъестественного нам только и не хватало!       Пауль оглядел присутствующих: — Что бы это ни было, пока оно нам только помогало в трудных ситуациях. Другой вопрос, почему они вообще возникали? Откуда у нас у всех могли появиться такие негативные мысли? И что это было за постороннее присутствие, которое мы все ощутили? — Если нам нужна отправная точка, то она здесь. Прямо перед нами. — Рихард указал на медальон. — Нам нужно узнать, что это за символ, и узнать все про Этель Бауэр! ***       Четверг был пасмурным и дождливым. После обеда жутко хотелось спать. Под потолком в кабинете вилась и жужжала одинокая муха. Шнай зевал так часто, что у него, казалось, скоро заболит челюсть. — Привет, мальчики! — в кабинет без стука бойко заскочила миниатюрная блондинка в промокшем сером плаще. Скинув капюшон, она обвела присутствующих взглядом. — Нет-нет-нет! — запричитал Кристоф, едва увидев ее. — Уходи, я тебя очень прошу!       Девушка не обратила на его слова никакого внимания. Она еще раз осмотрела кабинет и, зацепившись взглядом за уголок с картой и столом с разноцветными папками, медленно двинулась туда. — Я всего лишь зашла вас проведать, — она уже была в паре метров от карты, но Шнайдер вскочил и преградил ей путь. Она усмехнулась и, развернувшись, прошла к столу Рихарда. Тот сразу встал, схватил лейку, которую почти никогда не брал в руки, и отвернулся к шкафу, где стояли горшки с растениями. Он принялся нарочито медленно поливать цветы, которые Пауль полил еще утром. Блондинка скользнула взглядом по его спине, задержавшись на эффектно обтянутой брюками пятой точке, хмыкнула и уселась на стул у стола Пауля. — Лаура, поверь, тебе нечего здесь делать. У нас нет для тебя никаких новостей, — сухо проговорил тот, не отрываясь от бумаг. Блондинка порылась в сумочке и достала блокнот и карандаш. — Вы уверены? К нам в редакцию поступила информация о том, что маньяк совершил уже второе убийство, — она сделала многозначительную паузу. — И вы скрываете этот факт от общественности! — Позволь узнать, кто же источник такой информации? — спросил Рихард, не оборачиваясь. — Я своих информаторов не сдаю, профессиональная этика! — Я вообще удивлен, что ты знаешь это словосочетание, — проворчал Кристоф. — Мы не даем никаких комментариев, — Пауль встал и потянулся за пиджаком. — Ты в архив? Я с тобой! — у Рихарда будто выросли глаза на затылке. Он тут же поставил лейку, прекратив заливать несчастные цветы, и чуть ли не под руку потащил напарника из кабинета. — Эй! Не бросайте меня тут с ней! — крикнул им в след Шнай, но было уже поздно. — Значит, вы отказываетесь это комментировать? — насупилась Лаура. — Извините, но мы не в праве разглашать детали расследования. Вы можете обратиться в пресс-службу. А сейчас извините, мне нужно работать, — подчеркнуто вежливо ответил Кристоф и уткнулся в компьютер. — Зря вы так, я к вам со всей душой, а вы… На вашем месте я бы озвучила позицию полиции, чтобы мне не пришлось придумывать ее самой, — он встала, бросила блокнот с ручкой обратно в сумочку, и гордо удалилась. ***       Высокий худой мужчина лет сорока вошел в город в пятницу на закате с западной стороны. Он должен был прийти в первый день осени, но немного задержался. В спину ему светило садящееся солнце, словно подталкивая вперед. На нем был потертый плащ, джинсы с цветными заплатками и местами дырявые кеды, надетые на теплые носки. Копна светлых дредов и косичек, в которые были вплетены ленточки и монетки, была перевязана выцветшей красной лентой. На руках были вязаные перчатки с обрезанными пальцами. Мужчина остановился у мусорного бака. Он достал из кармана соленый кренделек и отправил его в рот, потом допил последний глоток воды из пластиковой бутылки, выбросил ее и осмотрелся. Улочки сонного пригорода с малоэтажной застройкой были пусты. На первый взгляд все спокойно, но ему нужно быть осторожным, потому что зло уже давно здесь. Он чувствует его присутствие. Нужно найти почитаемых и не попасть в ловушку самому.