Истина - лучшее благо

Вдруг бушующий ветер распустил крылья свои: с пронзительным свистом взрезая воздух, бросил он мне черный гроб. И среди визга, и воя, и грохота гроб раскололся, плевком исторгнув из себя хохот — тысячу образов хохота. И тысячью ликов — детей, ангелов, сов, безумцев и бабочек величиной с человека, это с издевкой и ревом хохотало надо мной. Страшно испугался я, и пал на землю, и кричал от ужаса так, как не кричал никогда. Но мой собственный крик разбудил меня — и я очнулся.

— Черт! Как она узнала?! — Тилль вошел в кабинет и в сердцах бросил газету на стол. — Вы это уже видели?! — Она приходила позавчера. Пыталась разнюхать что-нибудь, но мы отправили ее восвояси, — Шнай подтянул к себе газету и принялся уныло разглядывать передовицу Шверинского вестника. В самом верху страницы огромными буквами был напечатан заголовок: «Потрошитель в городе!». Подзаголовок чуть ниже гласил: «На счету шверинского маньяка уже две жертвы. Полиция бездействует». — Теперь нам придется дать комментарий для прессы по поводу маньяка. Руководство и так хочет спустить с нас три шкуры. Майер сказал, что главное управление собирается прислать людей из Берлина для расследования. — Что? Но это же наше дело! — недовольно воскликнул Рихард. — Я ничего не могу поделать. После таких статей начальству нужно что-то предпринять. И лучшее решение — это найти козлов отпущения, которыми неизбежно оказываемся мы. — Иногда мне хочется придушить Лауру собственными руками! — буркнул себе под нос Рихард. — Поверь, не тебе одному, — Тилль сел за свой стол и устало откинулся на спинку стула. — Но нам придется договориться об интервью именно с ней. Это условие Майера. — О, неееет, — застонал Кристоф. — Я точно не пойду! Хоть четвертуйте! — Брось, Шнай, тут никто не хочет с ней общаться, — Рихард встал и забрал у него газету. — Пойдет Пауль. У него хорошо получится разложить все по полочкам. — Тилль потер щетину на подбородке. — К тому же, я думаю, что у него может возникнуть идея, как использовать интервью нам на руку. Но сообщить ему об этом должен ты, — Тилль ткнул пальцем в Рихарда. Тот оторвался от газеты и недовольно посмотрел на коллегу. — Ты вообще слышал, что раньше гонцов убивали за плохие вести? — Из нас всех у него рука не поднимется только на тебя, — лукаво глядя на собеседника, усмехнулся Тилль. — Это точно! — Шнай многозначительно поиграл бровями, а потом рассмеялся. — Придурки! — Рихард вернулся за стол и раскрыл разворот со статьей. ***       В восемь вечера Рихард подъехал к дому Пауля. Он поднялся на второй этаж и позвонил в звонок. Хозяин дома с перекинутым через плечо кухонным полотенцем открыл практически мгновенно, как будто ждал его у двери: — Привет! Заходи и мой руки. Сейчас ужинать будем, — он сразу отступил, пропуская уставшего друга в прихожую, и скрылся на кухне.       Рихард прошел внутрь и закрыл дверь. Квартира встретила светом, теплом и вкусным запахом еды. Он скинул пиджак и принялся расшнуровывать ботинки. У тумбы с обувью его уже ждали домашние тапочки. Рихард замер на мгновение, глядя на них, и прислушался к своим ощущениям внутри. Там был абсолютный штиль. Словно все бури улеглись, как только он переступил порог этой квартиры. Он вдруг четко осознал, что он дома.       Из дальней комнаты высунулась лохматая голова. Эмиль, увидев гостя, тут же стянул с головы наушники, сразу подбежал к нему и крепко обнял за шею. — Рихард! Привет! — Эй! Полегче! Ты меня задушишь, — засмеялся Рихард, отлепляя от себя мальчишку. Пауль снова вышел в прихожую. — Все готово. Мойте руки и садитесь, а то остынет. — А что на ужин? — едва успел спросить Рихард, которого Эмиль уже тянул в сторону ванной. — Папа спагетти с мясом приготовил. Он как только узнал, что ты придешь, сразу побежал на кухню. Это хорошо. Они у него лучше всего получаются. Рихард оглянулся назад, но Пауль уже скрылся на кухне. Эмиль дернул его за руку и доверительным шепотом сообщил: — Вообще-то только они у него и получаются. Рихард рассмеялся и потрепал мальчика по макушке. — Пойдем.       Они вымыли руки и сели за стол. Спагетти действительно вышли отличными, и голодный после работы Рихард быстро разделался со своей порцией и попросил добавки. Пауль, кажется, был доволен. Когда трапеза была окончена, он отправил их подальше с кухни, сказав, что сам перемоет посуду, и попросил Рихарда проверить Лилли. Тот осторожно прошел в спальню и склонился над кроваткой, глядя, как малышка спит безмятежным сном. На пороге появился Эмиль и, отчаянно жестикулируя, позвал его с собой. Он утянул мужчину в комнату, гордо показывая собранный им из того самого конструктора погрузчик. Пока они были одни, Рихард решил расспросить Эмиля про школу. Тот сразу стал угрюмым и сначала не хотел ничего рассказывать, а потом, оглянувшись на дверь, все-так решился. — Я туда не хочу, потому что все опять будут говорить, что у меня мамы нет. Как в прошлом году. — А отцу ты сказал? — Нет. Я его расстраивать не хочу. — Понятно. А тебя твои одноклассники задирают или кто постарше? — Одноклассники, — буркнул Эмиль. — Тогда делай так. Если кто-то что-то сказал один раз — предупреди на словах, если второй раз, то отвечай, что в третий раз дашь сдачи. Ну, а в третий раз бей, не раздумывая. Эмиль смотрел на него во все глаза. — А ты меня научишь драться? — Сожми покрепче кулак. Слишком сильно не замахивайся. Вот так, наискосок немного, снизу вверх. Рихард сжал кулак мальчика и показал нужное движение. — Здорово! Спасибо! — Эмиль снова повторил показанный прием. — И что это вы делаете? — на пороге появился Пауль, вытиравший руки полотенцем. Рихард с Эмилем замерли и виновато опустили глаза. — Я попросил Рихарда научить меня паре приемов. — И с кем ты собрался драться? Мы ведь, кажется, обсуждали, что лучшее средство решить конфликт — это спокойный разговор. Махать кулаками — последнее дело. — Ну так если до этого все-таки дойдет, то как же я ими махать буду, если не умею? Вот Рихард мне и помогает! — На, лучше иди и протри тарелки, — Пауль кинул Эмилю полотенце. Мальчик уныло поплелся на кухню. Пауль осуждающе посмотрел на напарника. — Извини, я не должен был… — пробормотал Рихард, потирая шею. — Ладно, что уж там. Пойдем в зал.       За окном уже стемнело, и они включили торшер, стоявший в углу. Пауль прислушался к позвякиванию тарелок на кухне. — Видимо, я для него больше не авторитет, — со вздохом опускаясь на диван, проговорил он. — Брось. Ты для него — самый близкий человек. Он тебя очень любит! — Иногда мне кажется, что я не справляюсь… — Я тебе уже тысячу раз говорил, что ты к себе несправедлив. Ты — отличный отец. Прекрати эти самокопания! Хочешь, я тебя отвлеку? — Рихард чуть развернулся к другу и закинул ногу на ногу.       Пауль вопросительно взглянул на него: — Тебе придется дать интервью Лауре. — Что?! — Ты, видимо, не читал сегодняшнюю газету. Она опубликовала статью про нашего субъекта. Не знаю, у кого она разузнала подробности, но описано там все в красках. Про знаки на лбу, жемчужины и вырезанные сердца, конечно, ничего нет, но остальное подано верно. И виноваты, конечно же, мы.       Пауль задумался. Старые потрепанные часы с кукушкой, висевшие на стене, пробили девять. Облезлая птичка высунулась и издав едва слышный хриплый звук, мало похожий на кукование, сразу скрылась внутри. Рихард знал, что эти часы прикрывали внушительную дыру в стене, когда-то оставшуюся от прежних жильцов. Это было шуточное яблоко раздора между Паулем и Агнет. Она просила его выбрать какую-нибудь картину или новые часы, чтобы отправить эти на помойку. Пауль каждый раз соглашался, а потом просто забывал об этом до нового разговора. После смерти Агнет он отвез все ее вещи ее родителям, но почему-то именно часы оставил в качестве напоминания о жене. — Знаешь, а ведь это может сыграть нам на руку, — Пауль потер подбородок рукой. — Надо подумать, как подать информацию. — Тилль был прав, что решил доверить это тебе, — Рихард посмотрел на Пауля и улыбнулся.       Из спальни раздался детский плач. — Пора кормить Лилли! Пойдем, поможешь, — Пауль поднялся и пошел к малышке. Рихард последовал за ним.       Когда смесь была разведена, перелита в бутылочку и нагрета до нужной температуры под горячей водой, Пауль забрал малышку у Рихарда. Он сел на табуретку у кухонного стола и поднес бутылочку к ребенку. Лилли сразу обхватила ее ручками, утянула соску в рот и начала пить, жадно причмокивая. Рихард сначала смотрел на нее, а потом перевел взгляд на Пауля. Тот смотрел на дочь с невероятной нежностью. На лице его расцвела улыбка. Он поднял взгляд на Рихарда и улыбнулся еще шире.       Рихард улыбнулся в ответ. Внутри что-то сладко защемило. Он сейчас такой…красивый. Да именно это слово. Красивый во всех смыслах. Пауль словно светился изнутри. Если бы у Рихарда в эту минуту спросили, променяет ли он общение со своим другом на любую самую шикарную девушку на свете, он бы не задумываясь ответил «нет». Потому что девушек у него было уже много, а Пауль у него один. Заботливый отец, верный друг, приятный собеседник и обаятельный парень. Да женщины в очередь должны выстраиваться. Интересно, а если бы его напарнику нравились мужчины… Эта мысль пронеслась в голове как молния, и Рихард ошарашенно замер. Он что, только что подумал о собственном друге как о возможном романтическом партнере?! Нет, хоть Рихард и отдавал предпочтение девушкам, пол партнера не был для него чем-то принципиально важным, но ведь это Пауль… Вот именно! Это — Пауль! Который всегда рядом с ним в любой ситуации, и в горе, и в радости! Не удивительно, что ему пришла в голову такая мысль. Учитывая последние события, рано или поздно такое должно было случиться. Вот только теперь эта идея, кажется, прочно засела в мозгу.       Весь остаток вечера Рихард провел как на иголках, не зная, куда себя деть. Хорошо, что Эмиль долго не мог угомониться, почти до полуночи просидев с ними. В итоге Пауль в приказном тоне велел ему идти спать, а потом постелил Рихарду на диване в зале и сам отправился к себе. Им завтра нужно было рано вставать на работу.       В четыре часа утра Рихарда разбудил детский плач. Он слышал, как Пауль встал, чтобы успокоить ребенка. Когда все стихло, дверь спальни тихонько открылась. Рихард приподнялся и посмотрел в темный дверной проем. На пороге появился Пауль. — Лилли тебя разбудила? Прости! — тихо сказал он. — Все в порядке! — Рихард взъерошил волосы и потянулся. — Подойди сюда, пожалуйста.       Гостиная освещалась лишь светом желтого дворового фонаря, проникавшим в комнату сквозь не до конца задернутые шторы. Пауль подошел и осторожно сел в ногах у Рихарда, подальше от соблазна, потому что как только он оказывался слишком близко, его сразу словно магнитом тянуло прикоснуться к другу, и тогда он боялся не удержаться и натворить глупостей. Рихард разочарованно оценил расстояние между ними и сам на всякий случай спрятал руки под простыню, которой укрывался. — Ты точно не хочешь мне сказать, почему ты на самом деле решил вдруг уйти? — Мы, кажется, уже обсудили это. Я же дал тебе слово, что останусь. Остальное не важно. — Но… — Риш, давай не будем об этом… — тон Пауля был умоляющим. — Пожалуйста!       Рихард хотел было продолжить мягко настаивать, чтобы узнать истинную причину, но вместо этого с губ сорвались совсем другие слова: — Я люблю, когда ты меня так называешь…       Тихо произнесенная хриплым после сна голосом, эта фраза прозвучала чрезвычайно чувственно. Пауль громко сглотнул и сжал подлокотник дивана. Мозг мгновенно нарисовал картинку того, как Рихард шепчет ему это прямо на ухо. Его дыхание участилось, а на шею и щеки выполз предательский румянец. Он возблагодарил небеса, что в комнате темно, и заерзал на месте, пытаясь не дать возбуждению добраться до определенной точки его тела. Рихард подумал, что Пауля смутила такая внезапная откровенность, и почувствовал себя ужасно неловко. Он лихорадочно соображал, как выйти из этого положения. В комнате повисла тишина, нарушаемая участившимся дыханием двух мужчин. Внезапно из спальни Пауля снова раздался детский плач. Он вскочил и побежал укачивать дочь. Рихард схватил подушку и опустил ее себе на лицо. Вот идиот! Теперь Пауль подумает про него невесть что!       В следующие два часа Рихард не мог сомкнуть глаз. Он смотрел, как за скрытым занавесками окном отступает темнота и медленно светлеет, и размышлял над собственными чувствами. Это бледное утро, прогнавшее прохладу сентябрьской ночи и сулившее непривычно теплый осенний день, полностью соответствовало его настроению. Легкая грусть и радостный трепет. Призрачная надежда. Видимо, он все же ненадолго задремал, потому что в итоге был разбужен писком электронных часов. Он встал и побрел в ванную, а потом на кухню, слыша, как оживает дом. Через пятнадцать минут на кухне появился Пауль. Вид у него был не менее помятый, словно он тоже так и не смог заснуть ночью. Они обменялись неловкими улыбками. Рихард налил себе и ему свежесваренный кофе, и они сели за стол. Никто долго не решался прервать молчание, а потом они одновременно посмотрели на сонные лица друг друга и, не выдержав, рассмеялись. — Нас можно снимать в криминальной хронике, — Пауль отпил ароматный горький напиток и блаженно зажмурился. — Я сейчас приготовлю на всех завтрак, а ты буди Эмиля, — Рихард сказал это так буднично, словно они уже давно жили вместе и это была повседневная привычка. Пауль кивнул, ощущая, как его грудь разрывается от безбрежного чувства любви. Даже если Рихард никогда не будет с ним как возлюбленный, Пауль готов отдать все что угодно за вот такие маленькие, очень личные моменты вдвоем. Он просто будет рядом как друг, он смирится с этим. Просто не нужно подходить слишком близко. ***       Она бежала по темному пролеску, не разбирая дороги, пытаясь отсрочить свою гибель, но все равно чувствовала, что он вот-вот настигнет ее. Ветки кустов хлестали по лицу и рукам, оставляя глубокие царапины.       Я чую твой страх. Я уже близко.       Прямо за очередным поворотом лесной тропинки возникла стоявшая спиной высокая фигура в черном. Шарлотта зажала рот руками, пытаясь сдержать крик. Незнакомец развернулся. Красные глаза горели в темноте. Она не успела даже повернуться, чтобы броситься в другую сторону, как он вырос рядом с ней. Одной рукой он схватил ее за шею, а другой за правую руку. Она тщетно пыталась вырваться. Уголки его губ вдруг расползлись прямо до ушей, обнажая острые зубы. Лотте пыталась закричать, но он сдавил ей горло. Раздался безумный лающий смех, и она с ужасом увидела, как словно в замедленной съемке чудовище распахнуло пасть, вгрызлось в ее запястье и вырывало из него кусок плоти. Из открытой раны начала хлестать кровь. Девушка почувствовала адскую боль и задергалась в объятиях смерти.       Лотте вынырнула из кошмара, как из темной морской пучины, шумно вдыхая свежий воздух реальности. Простыня соскользнула с потного тела, обнажая грудь. Ночная прохлада помогла немного выровнять дыхание. — Ты в порядке? — хриплый шепот рядом. — Да, просто кошмар. — Снова? Расскажешь? — Не хочу сейчас вспоминать. Может быть, потом.       Тилль протянул руку, укрыл ее простыней и притянул к себе, гладя по волосам. Она положила голову ему на плечо, сразу успокоилась и прикрыла глаза. Этой ночью монстр больше не посмеет ее тронуть. ***       Рихард с Паулем подъехали к дому Бауэр после обеда. Пауль вылез из машины и отпил кофе из своего стаканчика, который он захватил в полицейской столовой. Рихард, подошедший к нему, потер сонные глаза и жадно втянул аромат бодрящего напитка. — Надо было тоже взять кофе! — посетовал он. — У меня еще остался, — напарник протянул ему свой стаканчик.       Передавая его Рихарду, Пауль спешно одернул пальцы и сразу нырнул в подъезд. Рихард нахмурился. С каких пор Пауль избегает его прикосновений? Разве ему не нравится это тепло, возникающее при их контакте? Или для него этих прикосновений в последнее время слишком много? Но ведь они оба свободно прикасались друг к другу сколько себя знали, и то, что они делали это в два раза чаще чем обычно делают друзья, раньше их никак не беспокоило.       Рихард прекрасно знал, что Пауль очень тепло к нему относится. С остальными друзьями он не вел себя так доверительно, в том числе и в тактильном плане. Может, Рихард, сам того не замечая, стал настойчивей вторгаться в его личное пространство? Вдруг Пауль расценил ночную сцену как какой-то намек? Насколько Рихард знал, Паулю всегда нравились женщины. Во всяком случае, у него была Агнет. И никакого интереса к мужчинам за ним замечено не было. Но по каким-то призрачным слепкам ощущений Рихарду казалось, что они могут стать ближе. К тому же Рихард не был бы Рихардом, если бы сдавался просто так. В нем вдруг проснулся азарт. Он должен попробовать. Что, если у него есть хотя бы один, пусть и крохотный шанс? Просто не нужно торопиться. Возможно, Пауль позволит ему быть чуточку ближе, чем сейчас, держать за руку, обнимать хотя бы иногда… Рихард грубо оборвал собственные фантазии, которые стремительно понеслись вперед и уже не имели ничего общего со словосочетанием «чуточку ближе». Он допил кофе, выкинул стаканчик в ближайшую урну и последовал за напарником.       Рихард поднялся на второй этаж, где наткнулся на Пауля, разглядывавшего дверь квартиры Бауэр. Он хотел что-то сказать, когда друг жестом остановил его, приложил палец к губам и указал на дверь. Полицейская печать была сорвана, а сама створка приоткрыта. Рихард сунул руку за спину, нащупывая кобуру, а потом аккуратно толкнул дверь и скользнул внутрь. Пауль осторожно последовал за ним. Когда они вошли в зал, то увидели, как какой-то бродяга со светлыми дредами на голове копается в серванте, стоя спиной ко входу. — Стоять! Полиция! — громко проговорил Рихард, достав оружие. — Встаньте ровно, поднимите руки за голову и повернитесь. Без глупостей!       Человек медленно исполнил все указания и развернулся к полицейским. Худое лицо и хитрый взгляд голубых глаз. На тонких губах мелькнула улыбка. — Даже не пришлось вас искать. Но еще рано! — Кто вы и что вы здесь делаете? — Видите ли, пока это сложно объяснить… Но я обещаю, скоро вы все узнаете.       Пауль и Рихард переглянулись. — Нам придется задержать вас за проникновение в чужую квартиру. Вы сейчас поедете с нами в отдел. — Как скажете, — бродяга пожал плечами.       Пауль подошел к нему и застегнул наручники за спиной. Они вывели задержанного и усадили в машину. Пауль сел с ним на заднее сидение. Бродяга совершенно не сопротивлялся. Казалось, что происходящее для него — это какая-то игра.       Кабинет был заперт. Видимо, Тилль куда-то ушел. Пауль достал ключ и открыл дверь, а Рихард завел задержанного и усадил на стул перед одним из столов напротив окна. В вязаной сумке, которую имел при себе бродяга, не оказалось никаких документов. Только немного наличных, упаковка соленых крендельков и пара коробок спичек. — Итак, как вас зовут? У вас есть документы? — Мое имя — Триггви. — А фамилия? — Я так давно ей не пользовался, что она стерлась из моей памяти. — Где вы живете? — Я пришел издалека. — Что вы делали в квартире Этель Бауэр? — Искал сосуд. — Сосуд? О каком сосуде идет речь? — переспросил Пауль. — О том, который нам с вами очень нужен. Но, видимо, его там нет. Придется что-то придумать, — казалось, что бродяга нес какую-то околесицу, но в свете последних событий уже нечему было удивляться, поэтому Пауль пытался проанализировать все сказанное. Рихард же особенным терпением не отличался: — Черт! Кто ты вообще такой и о чем ты говоришь?! — он подался вперед, разглядывая иссечённое ветром загорелое лицо. — Я очень не люблю, когда со мной начинают играть. — Огонь, — улыбнулся Триггви, глядя на него. — Такой горячий, что можно обжечься. — Рих, не надо, — тон Пауля был успокаивающим, и его напарник, фыркнув, сел на место. Триггви с любопытством переводил взгляд с одного на другого полицейского. — Вы знали Этель Бауэр? — Нет. — Но как тогда вы оказались в ее квартире? И почему вы искали этот сосуд именно там? — Всему свое время. — Так, мне это надоело. Сейчас снимем его отпечатки и пробьем по базе, — Рихард встал и направился к двери. — Я пошел за Олли! — Передай ему привет! — Триггви хитро улыбнулся и подмигнул. Рихард бросил на него испепеляющий взгляд и вышел за дверь. — Почему вы отказываетесь сказать, кто вы такой? И что вы знаете об Этель Бауэр? Что за сосуд вы искали в ее квартире? Поверьте, это в ваших же интересах рассказать все нам, — Пауль постарался звучать как можно убедительней.       Триггви, прищурившись, внимательно посмотрел на него и вместо того, чтобы ответить хотя бы на один вопрос, сказал: — Мертвая вода. Знаешь, я, конечно, удивлен, но, кажется, понимаю, почему ты выбрал огонь. Он притягивает и завораживает, в нем огромная энергия и сила. Ты отлично его уравновешиваешь. Думаю, это хорошо. В этой вселенной должен быть баланс. Но если решишься подойти ближе, будь осторожен, он может сильно опалить. Хотя, думаю, ты и сам это понимаешь, поэтому до сих пор держишь дистанцию, — задержанный откинулся на спинку стула и улыбнулся.       Пауль почувствовал комок в горле. Это он про него и Рихарда сейчас? Неужели все настолько очевидно, что даже первый встречный бродяга заметил? Триггви усмехнулся, будто прочитал его мысли, а потом вдруг посерьезнел: — Будьте очень осторожны и предупредите остальных! Он уже испытал вас на прочность, а теперь попытается навредить. — О ком вы говорите? –Пауль тут же весь подобрался. — Ты что-то знаешь про эти странные события? — шепотом спросил он.       Внезапно на соседнем столе зазвонил телефон. Пауль встал и поднял трубку, краем глаза следя за задержанным. Он отвлекся всего на секунду, когда потянулся за блокнотом. Услышав, как что-то упало на пол, он резко развернулся. Наручники валялись рядом со стулом. Триггви одним движением ловко перемахнул через стол, распахнул створку окна, вскочил на подоконник и, высадив ногой внешнюю раму, прыгнул вниз. Пауль бросился к нему, но пока обегал стол, потерял драгоценное время. Он ухватил бродягу за полу плаща, но тот просто выскользнул из него и упал в кусты, росшие внизу на газоне. Пауль перегнулся через подоконник, проверяя, не убился ли мужчина. Тот, как ни в чем не бывало, вскочил на ноги, вытащил из волос веточку, посмотрел наверх, улыбнулся и помахал Паулю рукой, а потом бросился бежать и нырнул в соседний переулок. — Черт! — выругался Пауль, стукнув кулаком по подоконнику, а потом развернулся и помчался вниз к дежурному.       Когда он уже закончил давать ориентировку на сбежавшего, по лестнице спустились Олли и Рихард. — Что случилось? Где этот фрик? — Сбежал, — Пауль потянул друзей в сторону и понизил голос. — Он знает про все эти загадочные события. Нам надо его найти. Но у меня почему-то такое чувство, что он сам первым найдет нас. Пойдемте лучше еще раз осмотрим его вещи.       Они снова поднялись в кабинет, и Олли, надев перчатки, по очереди ощупал сначала сумку, а потом плащ. — Тут что-то есть.       Во внутреннем нагрудном кармане плаща нашлась золотая цепочка с крохотной подвеской в виде точно такого же знака, который они видели в медальоне Этель Бауэр. ***       Первые две недели сентября в Шверине выдались необычайно теплыми. В субботу 11 числа столбик термометра неумолимо полз к отметке в 28 градусов. У Олли наконец-то был выходной, и он прямо с утра отправился на велосипеде в старый гараж, оставшийся от деда, чтобы поставить заряженный аккумулятор, поменять масло и проверить фильтр в своем видавшем виды автомобиле. Скоро начнутся дожди, и добираться на работу придется на машине, так что пришло время привести ее в порядок.       В соседних гаражах не было ни души. Олли раскрыл одну створку ворот и загнал велосипед внутрь. Автомобиль был на месте, развернутый носом в глубь помещения. Серебристый BMW 5 серии, выпущенный в далеком 1972 году и когда-то купленный его отцом, преспокойно простоял на приколе почти все лето. Гараж был завален кучей разнообразного хлама. В дальнем правом углу стоял старинный дубовый комод, забитый коробками с гвоздями, сверлами, мотками проволоки и проржавевшими инструментами. Вдоль левой стены тянулись стеллажи с полупустыми жестянками с краской, крышки на которых, казалось, присохли навечно, и с банками, в которых в остатках растворителя до сих пор были замочены облезлые кисточки. Каждый раз глядя на этот хаос, Олли думал, что нужно навести порядок, но руки у него ни разу не доходили даже до того, чтобы выкинуть три одинаковые пластиковые бутылки, в которых на самом дне примерно на одном уровне покоились остатки уайт-спирита.       Олли щелкнул выключателем и в дальнем углу загорелась тусклая лампочка. Он подошел к стоявшему на газете аккумулятору, надел рабочие перчатки, отсоединил клеммы генератора и проверил напряжение вольтметром. Аккумулятор был полностью заряжен. Олли установил его на положенное место под капотом, подсоединил, сменил масло, а затем сел за руль и повернул ключ зажигания. Автомобиль сразу завелся. В этот момент лампочка под потолком погасла. Снаружи подул такой сильный ветер, что металлическая створка ворот захлопнулась, погрузив помещение гаража во тьму. Олли на ощупь выбрался с водительского места и начал обходить автомобиль, чтобы снова открыть ворота, но, зацепившись ногой за очередную коробку с хламом, потерял равновесие и почувствовал, что падает. Он схватился за стеллаж, чтобы удержаться, но тот оказался не привинчен к стене. Олли упал, утягивая металлическую конструкцию за собой. На него посыпалась разная утварь, а увесистая банка краски хорошенько приложила его по затылку, заставив сознание временно покинуть своего хозяина. Автомобильный двигатель продолжал работать. *** «- И последний вопрос. Как вы можете охарактеризовать убийцу? — Это психически нездоровый человек. Он пытается произвести впечатление интеллектуала, хотя на самом деле таковым не является. Видите ли, он как обиженный ребенок хочет внимания, но все его преступления лишены фантазии. Они вторичны. Я думаю, ему нужно серьезное лечение. — Спасибо за ваш комментарий, герр Ландерс».       Тонкие пальцы провели по напечатанной фамилии, а потом потянулись за ножницами и вырезали газетную статью.