Соласан

— Лжец. Шемлен в сочащихся рунным ядом доспехах раздражал. Фен Харел был готов признать, что он оказался полезнее, чем предполагалось, но как же трудно было удерживать его вероятности под контролем! Слишком суетный, слишком самовольный, шемлен с гордым титулом никогда не делал того, что было нужно, хотя все равно получалось нечто приемлемое. Он не забрал сферу — но не позволил Старшему ею воспользоваться; он не убил Старшего лавиной — но уничтожил практически всех магов, перешедших под его руку; он не перебил Стражей, чтобы Старшему было не в кого перерождаться — но отнял и их, казалось бы, полностью подчиненных оскверненному магистру… Иногда Фен Харел не вполне понимал, кто кем играет: он вероятностями, или вероятности им. — Ты лгал с самого начала и до самого конца. Конца? Этот шемлен решил, что уже наступил конец? Фен Харел усмехнулся — про себя, разумеется — такой глупости дикого животного: он прекрасно чувствовал пахнущее кровью и огнем будущее, накатывающееся подобно прибою, и, лавируя между гребнями его волн, полностью понимал, что даже не остановить, замедлить его был не в состоянии. По крайней мере, теперь. Тогда — Фен Харел скривился, тоже внутри себя — можно было бы попробовать, хотя это никогда не приходило ему в голову, замедлить Время. Теперь же все его силы уходили на то, чтобы не слететь в пропасть, отчего приходилось отчаянно балансировать на равно возможном и опираться на все, что попадает в поле зрения. В том числе и на… это. — Ты не услышал, что произошло на Конклаве — ты знал, что там произошло. И даже поучаствовал. О чем неразумный шемлен даже не подозревал. Какова вероятность, что захваченная заклинанием старуха, всей ценности которой, помимо варварски разукрашенных тряпок — все сокращающееся влияние на других шемленов, сможет двинуть рукой — и выбить сферу из лап магистра, возжелавшего стать богом? Какова вероятность, что один из тысяч, не имеющий имени и значения — по сравнению со сгустками силы и прорехами бессилия — выживет при импульсе разорванной Завесы, сможет войти в запечатанный для ритуала зал и не растает в активной зоне работающей сферы? Какова вероятность, что это недоразумение ускользнет от духов в локальной прорвавшейся в реальность Тени и успеет шагнуть в схлопывающийся разрыв? Фен Харел не льстил себе — жалкие крохи теперешнего состояния многого не позволяли. Но он был мастером игры в вероятности, и это не зависело от сил и тела. — Ты отлично знал, что такое Якорь и как он действует на разрывы и Тень. ФенХарел хотел бы, чтобы было так. Тогда, вложившись в изменение ритуала, он полагал, что ничего не вышло, коль скоро Шрам все же появился, и Тень стала вливаться в реальность. Лихорадочно пытаясь спасти хоть что-то, он рискнул даже объявиться шемленам, чтобы добраться до этого гордеца — разобраться, как он выжил и как на него подействовала сфера. По счастью — о, вероятности! как вы непредсказуемы! — получилось так, как получилось, и разрывы, хоть и локально, но можно было запечатать, а значит, не все еще потеряно… Плетя новый клубок событий, Фен'харел старался не отвлекаться на варианты, при которых Ключа не существовало: борьба с подкатывающим тогда ужасом была слишком затратной. — Ты знал Корифея и даже отдал ему свою сферу. Фен Харел чуть не поморщился под внимательным взглядом серо-зеленых глаз шемлена. Знал, насекомое, куда бить… впрочем, помогая себе успокоиться, подумал Фен Харел, сам виноват. Но что было делать? Силой ритуала втянутый в это лысое — почему-то это отдельно раздражало — тело одного из своих адептов, внезапно ощутив плотность реальности, от которой отвык за тысячелетия, он боролся, отчаянно пытаясь вырваться из вязкой своевольной материи — и чуть не развоплотился, с трудом вспоминая, как проталкивать в горло эту тягучую массу воздуха… Озноб, ничтожество существования — разом утратив и подвластных духов, и саму свою упорядоченную Тень, он выл от бессилия, пока густой и мягкий голос Корифея не пробудил в нем ярость. Фен Харел не любил такого выбора: сгинуть или лишиться могущества, но поделать ничего не мог. Тогда не мог, поправил он себя. Тогда. — Ты знал, чего он на самом деле хочет и к чему это приведет. И даже больше, чем ты можешь себе представить, шемлен. Куда больше, чем ты способен себе представить, бывший в Тени во плоти, но видевший ее лишь своими глазами. Горечь растеклась в его груди — на мгновение, не больше, ведь отвлекаться нельзя, даже если этот чванливый носитель Ключа делает все, чтобы вывести его из равновесия: если ты оседлал одну волну, это совершенно не значит, что не нужно следить за другими. Вдруг придется балансировать на новом гребне? Фен Харелу хотелось прикрыть глаза и очутиться где-нибудь на вершине горы, где пение ветра вплетается в пение камня и звучит в унисон с пульсацией лириума. Да, это не симфония Тени — взбудораженная разрывами реальность, мутирующая пусть и не слишком быстро, но все равно ощутимо, звучит диссонансами и фальшью — но хотя бы этот нелепый шемлен в блещущих льдом и жгущих ядом доспехах не создает столько помех своим мельтешением по комнате. Увы. Сидя на вершине горы, лучше видишь общую картину, но совершенно лишен возможности вмешаться в нужный момент, а сил на масштабные воздействия еще недостаточно. Пока недостаточно, вновь успокоил себя Фен'харел и мельком взглянул на фрески. Самодовольный шемлен полагал, что тут запечатлены его победы — порой, накладывая еще один слой красок, Фен'харел позволял себе иронизировать над этим — что ж, он не будет никого в этом разубеждать, а фокусировка и калибровка отражений Тени и реальности все равно необходима. Сделанное и воплощенное необходимо закреплять. — Ты знал, зачем ему этот эльфийский храм. Пробираясь по кишащему убивающими друг друга шемленами лесу к древнему средоточию мощи — чужой, враждебной, но такой родной после прошедших тысячелетий — ему пришлось сильно постараться, чтобы разбуженные стражи, по старой памяти, не посчитали его врагом, большим, чем вторгнувшийся в их пределы тевинтерец. Пришлось во всем помогать — незаметно, исподволь, разумеется — силам Корифея, чтобы не оказаться перед вратами раньше него, и Лесная битва получилась особенно кровавой, обойдясь соединенным силам Орлея и Инквизиции очень дорого. Результат, конечно, не изменился: сторонники Старшего были разгромлены и практически полностью перебиты — Фен'харел даже перестал отслеживать их жалкие остатки по Тедасу — но силы, силы… Да и потом, в самом храме запертой за Тенью сестры, получилась только резня: он не смог найти другого варианта, чтобы отвлечь части от себя. Фен'харел помнил Абеласа, и даже нынешний, сломленный разгромом Арлатана и бесконечными сражениями со стремящимися к мудрости Митал варварами, он мог вспомнить свою ненависть. Однако и тут мерзкий шемлен оказался очень полезным, и теперь храм оказался в полном запустении, а с той ведьмой — его беспокоил отблеск чего-то родного, лежащий на ней, но отвлекаться не было возможности — можно будет разобраться потом. — Ты знал все это, но скрывал, кормил нас слухами и сказками про духов — и вот теперь ты говоришь, что знаешь, где Корифей и как его уничтожить? Струна событий натянулась до предела, и подступил миг — единственный миг! — когда надо было ударить по ней пальцами, чтобы все вышло лучше, нежели предназначено. Ледяное пламя активных рун на клинке впилось в его шею. — Подумай, Солас, подумай хорошо, прежде чем ответить мне сейчас! Будущее по-прежнему пахло кровью и огнем. Пора. — Ты не так понял, друг!..