murder husbands

— Обычно мы не принимаем на работу людей с такой специфичной внешностью, тем более с татуировками, но у Вас просто отличный послужной список.. куда бы тебя отправить, чтобы не выделялся особо.. – вслух рассуждал начальник отдела с работой по особо опасным преступникам. Этот мужчина вселял страх одним видом своего кабинета: строгий выдержанный стиль, резкие черты и холодные серые тона. Тяжёлый взгляд. Том про себя потом обливался – всё это он написал наспех, спешил успеть в срок. Его куратор на курсах гордо накидал это, как только узнал, что Том почти закончил юридический в Англии. Не боялся раскрытия обмана, а вот Том нервничает, стараясь этого не показывать. Наверное, куратор не подумал, что законы в Норвегии могут существенно разниться с законами Англии. Ладно уж, Тому не привыкать. В любом случае, он пришёл сюда лишь бы вытащить одного безмозглого, но дорогого сердцу норвежца, даже если после этого их обоих объявят в розыск всех стран. Остаётся надеяться, что та скорая программа, которую он проходил эти несколько месяцев, сможет компенсировать те двухгодичные курсы, которые он должен был бы пройти в офицерской академии. Как говорится, юрист – теоретик, а полицейский – практик. Придётся выкручиваться. — Можно в десятую зону, – подмигнул Том мужчине. Тот перестал бормотать вслух и уставился ледяным взглядом на Риджуэлла, пригвоздив его к месту. Понял, с ним шутки плохи. — Я и сам решу, как мне поступить, мистер Ганске. — Понял. — «Понял, сэр». — Понял, сэр. Том неслышно выдохнул, когда тот отвёл взгляд обратно в документы. Пиздец. — Поработай над своим акцентом, – произнёс глава, откладывая портфолио Тома. А затем окинул его подозрительным взглядом, нахмурившись: — Десятая зона действительно тебе подойдёт. Иди, в третьем отделении тебе обо всём расскажут. И помни: если применишь силу без надобности – мы тебя засадим в ту же клетку, что и остальных. Риджуэлл серьёзно кивнул под внимательным взглядом главы и покинул кабинет. Честно, хотелось выбежать оттуда пулей, но если бы он показал себя настолько жалким и трусливым, то этой должности точно не видать. Он более или менее успокоил мандраж уже идя по коридору в третье отделение, которое тут называли простым «Туром». Длинное название тоже было, но Том его не запомнил. Проще так, ведь там, куда он направлялся, достаточно опытные сотрудники помогали новым освоиться в не самой радужной обстановке тюрьмы. Но, вообще-то, Том ожидал гораздо более тяжёлой атмосферы, нежели эта. Довольно приветливые люди, спрашивающие понял ли он, как обращаться с заключёнными, как и куда пройти, где добыть еды. Это было неожиданно. Куратор на его ускоренных курсах правоохранителя опирался больше на системы тюрем Штатов и Англии, так как не бывал ещё сам в тюрьме Норвегии, хотя, казалось бы.. Норвегия – абсолютно другой уровень. Риджуэлл чуть ли не с открытым ртом смотрел, как преступники спокойно говорили с тюремщиками, без всяких решёток и особой агрессии. Том пообещал себе вытащить Ларссона из любой тюрьмы ещё тогда, когда увидел, как Торда сажали в полицейскую машину. Тогда он чувствовал необъяснимую горечь, но тешил себя объяснениями, что это просто его либидо скучает по Ларссону. А сейчас невольно всплывал вопрос: а нужно ли его отсюда вытаскивать? Как видел Том, любой из заключённых саморазвивался с помощью библиотеки, всяких дополнительных курсов и уроков. Если честно, на несколько секунд он даже задумался, не лучше ли здесь, чем на воле. Это имело смысл. Но затем он выезжал к своему временному месту жительства на арендованной машине и видел норвежские фьерды. Это нельзя прочувствовать среди бетонных стен тюрьмы, пускай там и довольно уютно. Том просто понял, что будет грустно попасть в любую из тюрем, но надеялся, что если это произойдёт, то только в Норвегии. Здесь хорошо. Проскакивали мысли о том, что Торду и не нужно мнимое вызволение. Если тюрьма ещё стоит на месте, то Ларссон просто смирился со своей участью. Ничего, как только увидит Тома – сразу захочет на волю. Риджуэллу пришлось выучить норвежский, пройти идиотские курсы по слежению за заключёнными, отрастить бороду и усы, покрасить волосы в более светлый цвет и, боже, блять, отрастить их почти до плеч. Торд заржёт, как увидит. Если узнает вообще. Надевая обычные профессорские очки, Томас смотрел на себя в зеркало и не узнавал. И это было жутко. Парик бы не прокатил и это очень-очень сильно удручало. Придётся ведь проработать там не один месяц. Поддельные документы разве что помогли с тем, чтобы его не узнали. Единственной загвоздкой оставались его глаза. Чернильные, как чёрные дыры, и их не спрячешь, не покрасишь, не наденешь линзы. Спасибо матушке, что позаботилась о таком прекрасном будущем Тома, где он такой один на миллиард. В третий отдел он пришёл со словами о том, что был знаком с Тордом и тот убил его бабушку в третьем колене. Приняли его радушно, и вопросов больше не было насчёт причины перевода в десятую зону. Он уже как-то встретил парня, который, по словам коллеги на обеде, тоже постарадал от рук рогатого норвежца, и тот был реально отмороженным. Поговаривали, что именно он смог повязать Ларссона. Правда, это немного не вязалось с тем, как приняли в эту тюрьму Торда. Том слышал, что его должны были послать на остров, но оставили здесь. Это было на руку Риджуэллу – с острова бежать можно, но только если иметь собственный катер или вертолёт. Сейчас у Тома была только арендованная машина и уверенность в плане. За спиной, правда, была ложь лучшим друзьям о том, что бросает учёбу потому что у него похороны отца и он поехал его навещать. Эдд сильно насторожился, но он не был в курсе всех событий в семье Риджуэллов, потому с трудом, но отпустил его. Хорошо, что ни Эдд, ни Мэтт не знают, что отец Тома и так давно мёртв. Может, он не совсем соврал, потому что на самом деле хотел навестить могилу отца, только вот это не было основной целью. Ребята вообще тяжело переживали его новость о том, что он сейчас в другой части страны и поэтому его так долго нет. После исчезновения Торда Эдд часто названивал Тому и спрашивал — в порядке ли он. Чаще Том отвечал сообщениями. Его тронуло, что друг так волновался, да и он передал, что Вайлет передавала свои соболезнования. Вот это было уже странно, но Том не придал этому значения. Риджуэлл знал, что Эдд не хочет смиряться с потерей друга, но в то же время уже медленно забывает. Жизнь продолжается. Пять месяцев – не маленький срок. Правда, волнует Тома не это, а то, что им с Тордом нужно будет куда-нибудь податься. Первой мыслью было вернуться навсегда в Англию, но это провальный вариант, потому что полиция Норвегии наверняка уже знает, что Торд был там. Том не уверен точно. Уверен он в том, что придётся искать место где-нибудь подальше. Может, поговорит с Тордом и они рванут в Японию. Это очень далеко от Норвегии и там точно искать не будут, а ещё там выпускается любимая манга Торда, как помнил Том. Приятное с полезным можно совместить, так сказать. Одним из первых более или менее серьёзных заданий в десятой зоне было провести особо буйного парня в отдельную комнату. Нечасто здесь выделяли прямо таки отдельную от всех квартирку, но этот при задержании очень отбивался, так что пришлось задействовать силу, а ещё чуть больше человек. Том удивился, узнав, что Ларссон совершенно не сопротивлялся и сам рассказал всё, написал чистосердечное. Это было так не по-тордовски, что Риджуэлл попросту списал это на шок. Не мог Торд просто так во всём сознаться, так ещё и не избить пару служащих. Видать, недостаточно хорошо знает его Том. Когда парень в очередной раз разбушевался, Томас прижал его к стене и внутренне очнулся, мельком переведя взгляд на звук скрипнувшей двери. Пришлось сильно закусить губу изнутри, чтобы не улыбнуться во весь рот. Вот он, обомлевший придурок, стоит живой и невредимый. А Том волновался. С трудом он закончил задержание, втолкнув парня в открытую дверь, и, захлопнув её, поспешно удалился в служебные помещения. Одна из задачей(найти квартиру Торда Ларссона так, чтобы это не выглядело подозрительно) была выполнена, что очень радовало. Делом времени было то, что они ещё увидятся. *** Зайдя в квартиру, Торд с удовольствием обнаружил, что он закончил работать самый первый. Из четырех парней, живущих здесь, он был самым молодым и прытким, хоть и прослыл холодным и молчаливым, так что это не было удивительно. Такое бывало не часто, но и не редко, так что он, уже по обычаю достав наушники и плеер, подошёл к окну. Вставил наушники, включил плеер с любимыми английскими песнями, зажёг сигарету и закурил. Не хотелось слышать весь окружающий мир. Так он хотя бы на несколько минут мог представить, что находится в общаге Англии. Что скоро придёт Патрик, толкнёт его в плечо и скажет, что принёс чипсов. Что Пол встанет рядом и тоже закурит. Но этого всего больше не будет и он это понимал. Единственное, что внезапно стало лучиком среди этих серых дней, было появление Томаса. Вспомнив о нём, Торд с улыбкой замурлыкал мотив, играющий сейчас в наушниках, и опёрся плечом о выступ около окна. Вот же идиот, правда пришёл сюда, к Торду. Не забыл, не бросил. Ну и дурак, ему же сложнее будет, тем более с отвратным характером Ларссона. И всё же приятно, что он вот так.. Внезапно отвлёкшись, Торд сквозь музыку услышал скрип пола где-то позади себя. В таком месте расслабляться нельзя было, особенно с теми парнями, с которыми его поселили – от них подлянки можно было ждать буквально отовсюду. Напрягшись, Ларссон различил ещё один скрип. Этот человек явно подбирается, а значит хорошего желать не может. Почувствовав на плече чужую руку, Торд резко развернулся, выхватывая по привычке столовый нож из кармана ветровки и пинком повалил человека на пол. — Да ты, блять, совсем страх потерял, – Торд еле выдохнул, поняв, что угроза миновала, а точнее сейчас лежит под его коленом с ножом под шеей. Ну как он должен был узнать Риджуэлла в таком виде? — Кто ж знал, что ты такой дёрганный, – фыркнул Томас, вопреки всем ожиданиям оставаясь лежать лицом в пол, не вырываясь никак. Том только хлопнул по плечу Ларссона в его пустой квартире, когда тот ну никак не ожидал, и вот итог. Риджуэлл не вырывался, давая Торду успокоиться, пройти этот мимолётный порыв того, как он в секунду вытащил из какого-то кармана нож. Наверное, понимает, что Торд в принципе не в порядке и ему может взбрести в голову по приколу перерезать горло своему недо-любовнику пере-врагу, даже в более или менее спокойном состоянии. У Торда вообще есть спокойное состояние? Том не уверен в этом. Но тем не менее пришел вытащить его из тюрьмы. Плевать, они оба слишком адреналиновые наркоманы. Таким ножом, правда, горло не перережешь, но с усилиями, которые может при желании приложить Ларссон, это вполне реально. Кто вообще доверил ему нож? Том специально проверял до этого можно ли носить ножи в квартирах, где живут заключённые, и убедился, что острые и самые большие держатся на цепи, отходящей от гарнитура только на несколько сантиметров. Таким ножом только что-то из еды порежешь, потому Том выдохнул спокойно. Как оказалось, зря. — Что ты вообще здесь делаешь? – тихо спросил Ларссон, встав с друга и помогая ему подняться. — Спасаю тебя, что ж ещё, – Том улыбнулся ему, задержав в руке его руку несколько дольше положенного тому, что было принято видеть по камерам. Он видел, как Торд не решается сказать то, что хочет, потому что они оба знают, что за ними сейчас могут следить, так что он кивнул в сторону двери на кухню. — Пойдем, покажешь откуда взял этот нож, – перед тем, как зайти в комнату, он заметил растерянный и покрасневший вид Ларссона. За эти полгода это стало тем видом, который он хотел видеть большего всего. Прикрыв за всё ещё смущённым Ларссоном дверь, он со всем желанием прижал того к ближайшей стене. Тот весь замер, но после шёпота Тома о том, что он поставил прокрутку повтора на камере в кухне этой квартиры, расслабился. Он выдохнул, положив на плечи Риджуэлла ладони, и в ответ поцеловал. — Я думал, что не увижу тебя больше, – шептал он между поцелуями. В них выражалось больше, чем он мог сказать, так что просто целовал, кусаясь иногда. За столько времени он не посмотрел ни в чью сторону, невольно заперев себя в собственном отчаянии и безысходности. На какое-либо желание не было ни времени, ни того же желания. — Где же твои рожки, глупый норвежский чёртик? – Том отстранился и потрепал Торда по совсем немного отросшим волосам. Они потемнели немного, оставаясь при этом теми, какими Том и помнил. Длина уже скоро должна была достигнуть той, при которой отчётливо виднелись пресловутые рога, но сейчас они были только маленькими разрознёнными прядками. — Отвали, Риджуэлл, – он смущённо отдернул чужую руку, опустив взгляд вниз. Покраснев, ещё тише добавил: — Отрастут ещё. У нас просто парикмахер тот ещё садист. Но он опомнился, не дав смущению обладать собой: — Тебя я тоже не сразу узнал с такими-то длинными волосами и усами с бородой. Отвратительно, ты всё это сбреешь, как только сбежим, – недовольно пробурчал Торд, проводя пальцем по кошмарным усам. Они так ужасно не шли Тому, а ещё с ним стало неудобно целоваться. Фу. Хоть Риджуэлл и выглядел неплохо с таким низким коротким хвостом, Торд всё равно не скажет об этом. — Не думай, что я тебе дам в таком виде. — А как же «усики - пропуск в трусики»? – Том улыбнулся. Как же он соскучился по этим глупым и ничего не значащим разговорам. За эти полгода близким собеседником был разве что Эдд, но и ему Томас не мог ничего выговорить, потому что то, что делал сейчас, было огромной тайной для всей Англии. Он мог только рассказывать ему о своих действительных состояниях, списывая на похороны отца, но на деле волновался о рогатом придурке в тюрьме и своей нервной работе. Сейчас же, рядом с Тордом, он почувствовал себя на своём месте. Он провёл большим пальцем по знакомому шраму на виске Торда. Очень похожий он видел давным-давно в своём сне. Он тоже был на чьём-то виске, а потом произошло что-то плохое.. Том не мог вспомнить точно. — Первые дни доставалось, пока не поняли, что я и правда могу убить человека. Последний маньяк в Норвегии был почти два века назад и вот они срывались, – поняв его жест по-своему, усмехнувшись, объяснил Торд. Том отчётливо понял, что шрамов у него гораздо больше добавилось, чем хотелось бы представить Риджуэллу. — У них тоже шрамов прибавилось, – заметив взгляд Тома, продолжил он. Боже, как же он скучал по этому взгляду. Серьёзный, с вызовом, но ещё и еле заметной нежностью. Только благодаря глазам он узнал его в том Питере Ганске. Трудно это признавать, но Торд всё-таки действительно до отвратительного сильно скучал по Риджуэллу. Радовало то, что они не смогли найти общагу Торда, где он жил последние годы. Если бы смогли, то нашли бы не только Риджуэлла, но и подельников Торда в большинстве убийств в Англии. Благо, дело было об убийствах в Норвегии, так что косвенно Торд не виноват. Нужно же было защитить свою квартиру и напарников. Не хотелось бы, чтобы у них были проблемы. Вообще-то, он думал позвонить или написать Эдду, ведь, боже, он просто исчез почти на полгода, ничего не сказав, но это тоже было слишком рискованно – по нему и номеру могли найти всех остальных. Интересно, как отреагировали профессора? Было бы смешно, если бы в момент, когда все его обыскались, кто-то забил его имя в строке поиска и выяснил, что опасный преступник был задержан и отправлен в место лишения свободы досрочно и не вернётся на учебу в ближайшие пятнадцать лет. Выхода в интернет здесь не было, так что он не знал, есть ли подобные новости только по норвежским каналам или ещё и по английским. Возможно, Норвегия замяла это дело для прессы, чтобы не подрывать репутацию одной из самых цивилизованных стран, где преступников можно посчитать по пальцам. — У нас есть какой-то план? – прошептал Торд, отстранив Тома от своей шеи. Он вновь увлёкся в поцелуях. Соскучился чертовски. — Есть. Но говорить о нём сейчас я не буду. Потом ещё поймаю тебя где-нибудь на тренировке, просто подожди немного, – выдохнул в ответ Том, немного наклонившись, чтобы невесомо поцеловать угол челюсти на грани с шеей. Сейчас смотреть в глаза Торда долго он не мог. Его глаза, когда он так нежно смотрит на Тома - плавленное серебро, от которого исходит тепло. Сколько же усилий пришлось приложить, чтобы оно расплавилось? И снова оно затвердевает, когда Торд обращает внимание на остальных. Том просто не может воспринять это, потому что, боже, во-первых, слишком красиво, во-вторых, какого чёрта Торд позволяет себе так смотреть на него? И почему не видно той стали, что была всегда раньше? Кажется, Ларссон слишком долго был один и просто слишком счастлив наконец иметь рядом того, кому мог доверять. Наверняка накрутил себя, а потом замкнулся. — Я хотел бы знать, потому что, ну.. вообще-то, я сейчас сижу на таблетках и всё такое, – запнувшись, неловко произнёс норвежец. Он вновь сложил руки на плечах Тома, взволнованно сжимая их в ладонях. Томас остановился, всё же подняв взгляд к глазам Ларссона снова. Теперь беспокойный туман. — Всё в порядке, я знаю, – опустив глаза к его открытым ключицам и кистям, что неуверенно держали его за плечи, Томас на этот раз улыбнулся невесело. Знает он, что к Торду приходит областной психотерапевт и иногда психолог, что Торд сидит на таблетках, хоть и признан вменяемым. Отчего-то Том уверен, что на самом деле на психическом состоянии Торда хорошо не сказалось то, что он был один почти полгода. Это сейчас он такой спокойный и не очень ярко отреагировал на появление Томаса, наверняка просто недавно пил мощные успокоительные. Возможно, там было что-то ещё, например, антидепрессанты, но об этом уже нужно было спрашивать, а по виду Ларссона он совершенно не горит желанием рассказывать всё сразу. — Ладно, значит.. хорошо, ладно, – Ларссон несколько раз вдохнул и выдохнул, продолжая сжимать плечи Тома, но к его глазам взгляд не поднял. По его нахмуренным бровям и поджатым губам Томас понял, что лучше вообще не будет спрашивать, что предшествовало тому, что его заставили принимать препараты. Абсолютно точно, что он не согласился бы из принципа. — Ты лучше расскажи, как тут всё устроено? Когда ты только поступил, тебя обработали как надо? – Том прижал его к себе за талию, приблизившись так, чтобы ещё раз легко поцеловать его скулу, заставив посмотреть в глаза. Торд хмыкнул со смесью благодарности и облегчения, тихо и иногда сбиваясь, рассказал, как после суда его отвели в лазарет и много охали о том, что у него до этого было внутреннее кровотечение и несколько трещин в костях. Об истощении и речи не было. Том посерьёзнел, внимательно слушая. Он не был врачом, а значит мог сделать только хуже своими манипуляциями. Здорово то, что Торд вообще выжил. — Я же живучий, как таракан, – рассмеялся норвежец, даже не задумываясь погладив Тома по шее. Тот поймал его ладонь и мягко поцеловал шрам с внутренней стороны, проходящий поперёк. — Иегова, ну, Томас, ты совсем расклеился за эти месяцы, так меня везде расцеловываешь, – со смущённой, но нежной улыбкой произнёс Торд. Ему было приятно, но, Господи, так непривычно. — Кто бы говорил, – с придыханием прошептал Риджуэлл, вновь прижимая его к стене настойчивым поцелуем, перед которым Торд попросту сдался. Он с удовольствием обнял его за шею, прикрыв глаза. — Но всё равно не дам, – отстранившись с мокрым звуком после нескольких приятных минут, только немного разбавляемых не очень приятными покалываниями бороды и усов по лицу, Ларссон уже более по-ларссоновски ухмыльнулся. — Я и не сомневался, – приглушённо рассмеялся ему в плечо Томас, легонько кусая его сквозь одежду. Торд тоже хихикнул. — Ну иди уже, нас же застукают, – прошептал Ларссон, когда они оба уже сидели на полу прямо на том месте, где целовались. Убирались они тоже сами в этой квартире, так что Торд не был сильно уверен в чистоте пола, но всё равно не устоял перед тем, как Том стал на него заваливаться шутливо. — Скоро должны вернуться мои сожители. Томас вздохнул, положив голову ему на плечо. Что-что, а уходить совершенно не хотелось. — Но ты же сам меня не отпускаешь, – хитро улыбнулся он, скосив глаза на руки Торда, сжимающие его форму на спине. — Сам поди соскучился. — Ничего я не.. неправда, – Торд сжал пальцы только сильнее, поджав губы от смущения. Ничего он не соскучился, просто.. просто никого не довелось трогать за полгода, разве что обыскивали при выходе с территории так, что он чувствовал эрекцию. Но, боже, всё равно, Риджуэлла же он просто обнимает. Видать, психика окончательно поехала. — Эх, а я собирался подебоширить под конец, чтобы смертную казнь всё-таки назначили.. И тут ты пришёл.. Эх, не сбыться мечте, – горестно вздохнул Ларссон спустя несколько минут спокойной тишины. Теперь и он сложил голову на плечо Тома, вдыхая его запах. Вот он успокаивал не хуже всех таблеток, которые пил Ларссон. — Ну ты и тупица, кто из нас тут нормально учился на юридическом? Смертная казнь в Норвегии была отменена двадцать лет назад, а то и сорок, – Томас поднял голову, скептически подняв бровь. Его вообще не обрадовало, что Торд планировал умирать тут. Не, не в смену Риджуэлла. — Вот блин.. – он снова вздохнул, пряча поднимающиеся уголки губ в изгибе шеи Тома. — Если ты и умрёшь, то только от моих рук, – отстранив его от себя, прошептал Томас непосредственно в его губы. — Как романтично.. – прошептал в ответ Торд, все же позволив себе улыбнуться, и быстро сократил расстояние их губ для нового поцелуя. Так они просидели ещё несколько минут, а после Ларссон с усмешкой всё же переборол себя. — Идём, Питер Ганске, провожу тебя,– в последний раз погладив его по груди, Торд встал. Следом за ним неохотно поплелся Риджуэлл, отпуская его руку только когда они вышли из кухни и вновь попали в видимость камер. Пришлось снова стать серьёзным, несмотря на отличное настроение и желание совсем не отпускать от себя глупого рогатого норвежца. — Почему вообще это имя? – открывая дверь из квартиры, в полголоса произнес Торд. По звукам он знал, что рядом никого нет, так что не боялся особо. Прослушки у них не было. Проверил это в первые же дни. — Первое из названий, которое я видел в Норвегии, – усмехнулся Томас, проходя мимо Ларссона. Уходя по коридору, он не позволил себе обернуться, но они оба знали, что сделал бы это, если бы не был чёртовым полицейским в тюрьме для особо опасных преступников. Проводя взглядом Томаса, Торд всего лишь старался прийти в себя от той волны всепоглощающего облегчения и радости. Улыбка с лица никак не сходила, так что ему пришлось открыть очень тяжёлую и серьёзную книгу, чтобы больше не светить перед камерами и своими пришедшими сожителями своей улыбкой. Мало ли, кто подумает, что он совсем свихнулся, тем более после стольких месяцев лица, не выражающего ничего, кроме злости и равнодушия. Правда, зацепившись взглядом за шрам на ладони, он всё-таки вышел окончательно из того состояния, в котором был с Риджуэллом. За всё время, что был здесь Торд, он ни разу не видел Варга, а это значило, что он в другом отделении. После того, как выйдет, он обязательно выбьет всю душу из ублюдка и мучительно убьёт, как он сделал с отцом, как он заставил мучиться мать перед смертью. Ларссон сжал руку со шрамом в кулак, не отрываясь от книги и совсем не замечая, как от него разом отошли все сожительствующие с ним преступники. В пейджере, если найдёт его, нужно будет найти все наводки. Будет хорошо, если он всё-таки не уехал далеко, а только находится в другом отделении этой же тюрьмы, где Торд сможет и до побега убить его. Плевать, когда и где, он всё равно прикончит его. Как видел Торд, его тоже поймали, так что он был спокоен насчёт его местонахождения и вообще того, будет ли он жив к приходу Ларссона. Ребята из тюремщиков просто не дадут ему убиться, как не дали как-то Торду. Хорошо хоть, что Том об этом не прознал, а то будет неловко от того, что Ларссон окончательно отчаялся от одиночества и просто хотел вскрыться. Кто ж знал, что Том и правда придёт его вытаскивать. Торд же думал, что у него больше не осталось тех, с кем он бы мог вообще нормально поговорить. Оказалось, действительно приятно чувствовать себя нужным. Вереница дней пошла своим чередом. Более с Томасом он не пересекался, лишь иногда взглядами, но никогда они не могли показать, что знакомы ближе обычного преступника и тюремщика. Тот случай так и не раскрыли, так что они оба ходили расслабленными. Случилось всё-таки пару раз, когда Том смог поймать его в спортзале в одиночестве, и оба эти раза они целовались. Не так, как в первый раз, когда Томас явился, но им нужно было восполнить много месяцев. В последний раз они обсуждали план побега: Торд расслабленно лежал на мате, держа голову на коленях Тома, и чуть не мурлыкал от удовольствия. Чёрт, нельзя так сильно к этому привыкать, иначе снова случится неприятность в виде его замкнутости в одиночестве. Сожители Ларссона и те, кто поставляли ему сигареты, заметили, что он изменился. Как забавно было слышать в столовой шепотки насчёт того, как он чаще стал улыбаться и вообще начал разговаривать с людьми не только равнодушным холодным тоном, приправленным злобой, только когда его спрашивают, а буквально ожил на глазах. И правда, странно видеть такие кардинальные перемены, если не знать его до тюрьмы. Менее забавно было услышать, как тюремщики перешёптываются о том, что Варг Болдр на свободе. Этого Торд бы предпочёл не слышать. Ларссон действительно, исходя из всех своих возможностей и дыхательных практик, которым научился тут, пытался успокоиться. Видел бог, он старался. Поднявшись с места вместе со своим недоеденным ужином, он без лишних слов оставил еду на столе, где была грязная посуда, и пошёл к выходу из помещения. Он почти смог взять себя в руки, главное поскорее оказаться в одиночестве. Всё бы было прекрасно, если бы его не окликнули с очевидно грубой интонацией.