Обманутые

      В комнате Фреда горел приглушённый свет, исходящий от одинокой настольной лампы, украшенной всевозможными висюльками, которые сам Фредди гордо называл бахромой. Парень на животе лежал на кровати, выводя грифельным карандашом в альбоме знакомые черты лица. Он любил рисовать, пожалуй, это было единственным делом, кроме игры на рояле, что доставляло ему истинное удовольствие. Особенно сейчас, когда он уже два дня не выходил из дома и покидал свою комнату только для того, чтобы перекусить и показаться семье.       Кто бы мог знать, что эта свинья, носящая имя Пола Прентера, окажется такой нелогичной. Фредди точно нет, ведь он знал, что Пол сходил с ума по Роджеру долгих два года как минимум, так что резкая смена предмета его «интереса» не просто выбила его из колеи, а заставила перекруться миллиард раз в этой самой колее, после чего по нему ещё и табун лошадей промчался, окончательно убивая все здравые мысли по этому поводу. И Меркьюри знал, что Роджер сходил с ума от того, что не мог связаться с другом — он отключил телефон и попросил сестру не пускать его к нему, аргументируя это своим плохим самочувствием. Что ж, он никогда не имитировал болезнь, так что эти два дня можно считать неплохим дебютом.       — Фредди, — Кашмира распахнула дверь, даже не постучавшись, и заглянула, ища глазами своего горячо любимого брата, — к тебе пришли. Сам спустишься, или мне сказать, чтобы гость поднялся?       — Если это Родж, то я болею, — не отрываясь от рисунка, произнёс он, — а если этот человек похож на свинью, то я умер.       — Это не Роджер, — всё также торча в дверном проёме, щебетала Кашмира, — я его не знаю, но у него рыжеватые волосы и серые глаза.       Фредди выронил карандаш и посмотрел на сестру как на душевно больную. Не мог же к нему в гости пожаловать сам Джон Дикон. Человек, что был его мечтой уже не первый год, сейчас мог стоять на их крыльце и ждать, пока он, Фредерик Меркьюри, спустится. Что? Ему точно стоит проснуться. Для убедительности он ущипнул себя за запастье, но кроме боли ничего не почувствовал — он не спал.       — Эм, — замялся парень, — можешь сказать ему, что он может подняться, если хочет.       Сестра кивнула, а Фред попытался придать лицу максимально спокойное выражение лица, хотя получилось у него из рук вон плохо. Надо было срочно собраться, чтобы не выглядеть полным кретином. В конце концов, когда ещё к нему в гости заглянет Джон. Ему захотелось истерично рассмеяться, но Фред вовремя сдержался, поскольку именно в этот момент услышал стук в дверь.       Вот чёрт! А он и не думал, что подобное может произойти, но, похоже, именно сейчас случится то, о чём парень мечтал долгое время — он сможет поговорить с Джоном. От этой мысли где-то под рёбрами начало неприятно ныть. Страх. Липкий и холодный подбирался к нему с каждой секундой всё ближе, так что, когда Фредди услышал заветный стук в дверь, он вздрогнул, не зная как себя вести.       Должен ли он сказать «открыто», или просто покашлять? Как себя обычно ведут люди в таких ситуациях? У них с Роджером никогда не возникало чего-то подобного, они как-то пропустили эту неловкую деталь общения, поэтому сейчас он был растерян. Решив, что лучшим вариантом будет просто открыть дверь самому, он пошёл к двери, мысленно прося помощи у всех богов Олимпа.       — Эм, привет, — Джон глядел на него как-то затравленно, кажется, не только Фредди боялся предстоящего разговора, хотя он и не знал, о чём пойдёт речь.       — Привет, — улыбнулся Фредди как можно дружелюбнее, надеясь таким образом немного разрядить обстановку, — я очень рад тебя видеть.       Фред был готов покляться, что Джон чувствовал себя неловко, но в голову не приходила ни одна идея о том, как спасти ситуацию.       — О, — парень улыбнулся, — я тоже рад тебя видеть, Фредди.       Он неловко потоптался у двери, а потом присел на кресло, стоящее возле шкафа, потому что ему казалось, что он просто шлёпнется в обморок, если простоит ещё секунду. Фред это заметил, но виду не подал, продолжая непринуждённо (насколько позволяло внутреннее волнение) прохаживаться по своей комнате, бросая на Джона взгляды полные обожания.       — Мм, Роджер рассказал мне кое-что пару дней назад, — Меркьюри нахмурился и посмотрел на Дикона слишком подозрительно, отчего тот мгновенно вспыхнул и добавил, — случайно, и я не мог в это поверить, пока не увидел крайне неприятную вещь пару дней назад, — Фред был в смятении, что такого мог сболтнуть Родж, из-за чего Джон сейчас с ним разговаривает? Впервые за всю школьную жизнь. — И сегодня он доказал мне абсолютно обратное, понимаешь?       — На самом деле нет, — он почесал затылок и вновь уставился на Дикона горящими глазами, требующими незамедлительного объяснения.       — Я так и думал, — улыбнулся тот одними уголками губ, — я специально так рассказал, чтобы ты ничего не понял. Это просто забавно. — Пояснил он, после чего мгновенно стал серьёзным. — Роджер случайно проговорился, что я тебе нравлюсь, когда пытался выведать у меня, может ли его таинственный друг пригласить меня на свидание.       От полученной информации Фредди чуть не свалился с кровати и для дополнительной опоры схватился за спинку, надеясь, что та выдержит.       — Я, конечно, не мог в этой поверить, — хмыкнул он, — ну, знаешь, мало ли он ошибся. А потом я увидел тебя с Полом и убедился в том, что Роджер оказался неправ. — Фред рвано выдохнул, не понимая, что он сейчас чувствует — смущение или стыд. — Но сегодня благодаря опять же Роджеру с Брайаном я узнал правду.       — К-какую?       — Пол свинья, которой плевать на чувства других людей. Он говорил такие вещи, что уши сворачиваются в трубочку. — Он брезгливо поморщился. — Не представляю, как Родж просидел с ним два часа, я бы умер, наверное.       — Стоп, что? — Парс моментально оживился, понимая, что не знал ни о чём подобном. Ещё бы он ведь не показывал на улицу нос и не общался ни с кем, кроме сестры и родителей. — О чём они говорили?       — Родж вытащил его в парк, чтобы поговорить, напоил, а тот и выложил ему, что о твоих чувствах ко мне он и знать не знал, а просто блефовал. Да и Роджер ему нужен намного сильнее, чем кто-то другой. — Джону не хотелось вспоминать все неприятные вещи, которые говорил Прентер Роджеру, не забывая при этом оскорблять тейлоровских друзей и называть себя его главным другом.       — Какой ужас! — Воскликнул Фредди, представляя какой ужас пережил его друг и ради чего? Ради того, чтобы доказать Джону, что Фред в него действительно влюблён. — Представляю, как он себя чувствовал. А ты? Зачем пришёл ты? — Он изогнул бровь и наклонил голову вбок словно птичка, вопросительно глядя на Дикона.       — Точно уж не ради того, чтобы рассказать как твой друг передо мной облажался, — смущённо пробормотал тот, — я хотел пригласить тебя куда-нибудь. Типа, свидания, если ты не против, конечно.       Под конец предложения Фредди неверящим взглядом смотрел на парня. Он не мог поверить своим ушам, настолько он не был готов в тому, что Джон может позвать его свидание. Да он даже в своих мечтах не смел думать о подобном. Парень не находит в себе силы ответить, поэтому лишь согласно кивает, заливаясь очаровательными румянцем.

Кажется, жизнь начинает налаживаться.

***

      Роджер не мог дождаться момента, когда родители уедут к его двоюродной тётушке Ребекке на традиционный субботний ужин, который они и так пропустили две недели назад из-за командировки.       Прошла уже неделя с окончания персональной пытки Роджера. Теперь он снова ходил в школу как нормальный человек (а не клоун, Фредди, если ты ещё не понял) и ждал того момента, когда сможет преспокойно сжечь ненавистные вещи на заднем дворе дома.       За прошедшую неделю его жизнь как-никак изменилась. Во-первых, он сблизился с Джоном, который каждый день рассыпался в благодарностях и извинениях, говоря о том, как сильно благодарен за помощь с Фредом. Во-вторых, Пол Прентер, видимо, осознав свою оплошность, отвязался от Меркьюри и даже не глядел в сторону Роджера, старательно избегая с ними встреч. В-третьих, их общение с Брайаном больше не ограничивалось придумыванием очередного плана по избавлению от Прентера и шуточками, касающихся женского гардероба Тейлора. Он действительно переодевался все оставшиеся дни у Брайана, из-за чего тот не мог сдерживаться и не шутить глупые, до невозможности глупые шутки, которые приводили несчастного Роджера в бешенство.       — Клянусь, Брайан, ещё одно слово, и я сломаю тебе твой орлиный нос. — Не без улыбки обычно отвечал на такие шутки Тейлор.       Они начали больше времени проводить вместе, что не скрылось от внимательного Фреда, без зазрения совести начавшего сводить Роджера с Мэем, говоря о том, как те прекрасно смотрятся вместе. Роджера это смущало и пугало, потому как он никак не мог понять, с чего бы его друг начал вести себя как сваха. Но позже Фредди объяснил, что Тейлор пялится на Мэя слишком красноречиво (а уж он-то знает толк во всех этих взглядах), так что любому дураку становится понятно, что тот ему не безразличен. Роджер в свою очередь красноречиво просил Фреда отвязаться и не говорить ерунды.       Они также успели с Фредди напиться прямо в середине недели, и как самые настоящие подружки делились секретами. Фред тогда, не замолкая, трещал о том, какой Джон замечательный, какие у него потрясающие веснушки и волосы, как светятся его глаза в лучах солнца и как тот очаровательно смущается, когда слышит комплимент (а осыпать своего возлюбленного комплиментами он умел). А Тейлор ласково улыбался, вновь и вновь задаваясь вопросом, кем он считает Брайана.       Роджер запутался, поскольку думать о собственных чувствах намного сложнее, чем анализировать чувства друзей. Да и разбираться в этом, когда тебе всего лишь семнадцать, казалось просто невозможной задачей.       — Фредди, а как ты понял, что неравнодушен к Джону?       На самом деле, Роджер и сам не ожидал от себя подобного вопроса. Наверное, он бы не хотел вот так вот принять свои, возможно, недружеские чувства к этому кудрявому недоразумению, что из-за него чуть не оказался у психиатра. Но и выбора у него особого нет было, невозможно было постоянно жить с вопросом, мучавшим уже далеко не первый день.       Тейлор даже тогда подумал, что его обида на то, что год назад они так и не продолжили общаться, была ничем иным как скрытым желанием быть к этому парню ближе. И это пугало. Сколько Роджер себя помнил, он постоянно таскал девчонок на свидания, но делал ли он по собственному желанию, а не потому, что хотел казаться сердцеедом, чтобы Прентер не смел к нему приближаться. Ведь ходить на свидания с большим рвением он начал именно после того случая с Полом, и как бы Роджер не пытался себя убедить в том, что ему необходимы все эти прогулки с девушками, он не мог сказать, что получал от этого истинное удовольствие.       Да, они весёлые, красивые, милые. С одной их них он даже поцеловался ради интереса, но ничего кроме чувства, которое он в дальнейшем описал словом «приятно» не почувствовал. Ни бабочек в животе, о которых так любили говорить, описывая симпатию, ни желания поцеловать эту девчонку ещё раз, хотя она, скорее всего, была бы не против. После того случая с Катриной Роджер зарёкся целоваться с девушками на этих самых «свиданиях», считая все эти походы в кино, парки и кафешки лишь дружескими поседелками. А потом эти похождения обросли слухами, из-за чего он, Роджер, стал чуть ли не главным бабником школы. И не то чтобы ему это нравилось, ведь это было клеветой, но он ничего не отрицал, ведь так он мог показать, что Полу ловить нечего. Парни его не интересуют.       И он продолжал так думать до сих пор, только вот была одна высокая и худая проблема по имени Брайан, которая рушила привычный уклад жизни. Брайан не был девчонкой, более того он даже не походил на неё, но отчего-то сердце Роджера защемляло каждый раз, когда Мэй оказывался слишком близко. И, вероятно, думать о своей влюблённости на пьяную голову было не самым лучшим решением, но Тейлора это не волновало. Он почти смирился со своей участью — он, вероятно, влюбился в Брайана, чёрт бы его побрал, Мэя.       Как только родительская машина скрылась за поворотом, Роджер бросился звонить Брайану, требуя немедленно притащить свою костлявую задницу к нему домой, потому что это очень важно.       Брайан появился у ворот его дома через полчаса, за который Тейлор успел вынести все женские вещи из своей комнаты, рассортировать их по кучкам, чтобы точно знать в какой последовательности сжечь улики своего позора.       — Что ты делаешь? — Поинтересовался Мэй, не здороваясь, когда заметил возбуждённого парня, снующего по заднему дворику и таскающего поленца, предназначенные для топки камина, в одну кучу.       — Хочу разжечь костёр, — Роджер любовно оглядел место будущего пепелища и удовлетворённо кивнул, — планирую сжечь всё это дерьмо. Поможешь?       — О, я надеюсь, ты сохранишь ту крутую красную юбку, — Роджер вопросительно изогнул бровь, — ну, в которой ты пришёл в первый день. — И отвечая на неозвученный вопрос «зачем?», невозмутимо пояснил, — она будет служить эдаким напоминанием моего психоза.       — Боже, Брайан, нет. — Застонал Тейлор, понимая, что ни при каких условиях не оставит и одной вещи. Он хочет их сжечь, и он их сожжёт.       — Жаль. — Пожал плечами Брайан и подобрался ближе к предполагаемому костру.       — Хватит, пожалуйста, — ещё чуть-чуть, и Роджер обиженно засопит, как делал всякий раз, когда Мэй над ним издевался.       — Я молчу, — сдаваясь, поднял руки он. — Начнём?       Костёр полыхал с невероятной силой, заставляя ярко-алые искры лететь во все стороны, а едкий дыб столбом уходил в небо, отчего казалось, что во дворе дома семейства Тейлоров кого-то приносят в жертву. Брайан и Роджер, развалившись в шезлонгах, что ещё не убрали на зиму, наблюдали за догорающими блузками, юбками и рубашками, которые так ненавидел Роджер.       Час назад Тейлор вынес чай с зефирками и предложил устроить классическое вечернее чаепитие.       — Господи, Роджер, сейчас не пять часов, — хихикнул Мэй, но предложение поддержал, принимая чашку с ароматным мятным чаем.       — А ещё этой традиции никто не следует, — передразнил его Роджер, — так что не будь занудой и пей чай.

***

      Шутливые беседы уже давно перестали таковыми быть, уступая место более личным разговорам. Брайан рассказывал о своей семье, когда Роджер неожиданно задал давно волнующий его вопрос:       — Брайан, — ореховые глаза внимательно посмотрели на него, — а ты знаешь, что такое любовь?       Мэй молчал. Долго молчал. Роджер было уже начал думать, что зря задал этот вопрос, но неожиданно парень заговорил.       — Любовь — это желание касаться. Так однажды сказал один российский режиссёр.       — И ты с этим согласен?       — Мне кажется, это правда. — После недолгого молчания вновь сказал Брайан. — Если ты любишь человека, значит, тебе хочется ощущать его. Обнимать, целовать, держать за руку.       Роджер задумался. А ведь и правда, когда тебе нравится человек, ты не только хочешь постоянно проводить с ним время, но и чувствовать его рядом. Он попытался вспомнить, как часто случайно касался Брайана, и ужаснулся. Постоянно.       Когда они сидели в кафетерии, их колени постоянно соприкасались, и никто из них не отодвигался. Когда они гуляли, Роджер часто хватал Мэя за руку, чтобы показать что-нибудь интересное или необычное. Когда они вместе делали домашку, а Роджер грыз кончик ручки, Мэй постоянно притрагивался к его ладони, прося прекратить, а ведь мог просто выхватывать ручку из его рук. Когда Роджер засыпал за просмотром фильма и ронял голову Брайану на плечо, тот не отстранялся и не мешал тому спать.       И Роджера, кажется, осенило.       — Брайан, я думаю, мне стоит тебе кое-что сказать, — его голос дрожал, а сам он не мог подобрать правильных слов, чтобы в полной мере сказать Мэю, что он чувствует, — мне кажется, что… — он запнулся, глядя тому в глаза и видя там только заинтересованность и нежность, — мне кажется, что я… влюбился в тебя. — Уже тише добавил он и вновь посмотрел на Мэя.       Брайан глядел на него с такой теплотой и заботой, что сердце невольно сжималось.       — Я знаю, — он протянул руку и коснулся длинными пальцами ладони Тейлора, не переставая смотреть тому в глаза, — я знаю, Роджер.       — Ч-что? Откуда? — Роджер не мог поверить в то, что Брайан осознал его чувства намного раньше, чем он сам. Это выбивало из колеи.       — Фредди рассказал, — ласково улыбнулся он. — Ты напился и рассказал ему, прося помощи. Неужели ты не помнишь?       — Так и знал, что сказанул тогда что-то лишнего. — Вспыхнул Роджер, хватаясь свободной рукой за горящие уши. — Ну, а ты? Я нравлюсь тебе?       Услышать отказ так страшно, Роджеру казалось, что его сердце сейчас выскочит из груди, настолько его пугало молчание сидящего рядом парня.       — Знаешь, если бы Джон не проболтался Фреду, а он не сказал мне, я бы ещё долго думал над тем, а что же я к тебе испытываю, но благодаря этим двум оболтусам, я могу сказать, что я тоже влюблён в тебя. Я даже думаю, что это случилось раньше, чем мы начали общаться.       — Джон знал?       — Он догадался, мы никогда не говорили с ним об этом, но он весьма догадливый парень.       — Я знаю, чем должен закончиться этот неловкий разговор. — Смущённо улыбнулся Роджер, придвигаясь к Мэю поближе.       — И чем же?       Роджер не ответил, лишь наклонился вперёд и соединил их губы в первом неловком поцелуе. Именно сейчас, ощущая под своими губами губы Брайана, отдающие шоколадом, он узнал, о каких таких бабочках писали и говорили люди. Но это чувство было определённо лучше этих крылатых насекомых, он чувствовал, что любит и что любят его. Брайан любит его.       И совсем неважно, что сблизил их глупый спор с Фредди. Хотя, быть может, этот спор был не таким уж и глупым, раз смог подарить четырём влюблённым сердцам взаимность и безграничное счастье.