You make me strong

Задыхаться в собственной боли, каждый раз надеясь, что вот-вот и отпустит — так глупо, если честно. Вновь погружаясь с головой в мысли, блуждая по коридорам подсознания, понимать насколько ты потерян и безоружен. Представать полностью открытым перед лицом опасности и снова всё дальше заходить по этим мысленным лабиринтам, где на каждой стене её образ, имя, голос — чертовская боль. Медленно сходить с ума, бредить её запахом, полностью отдавать себя в те картинки воспоминаний. Позволять себе остаться там полностью позабыв, что есть настоящее и нужно жить сейчас в нём, а не разрешать страху и боли оставить тебя в прошлом. Заложник прошлого. Полностью отдаваться работе — не получается. Являясь такой известной личностью становится гораздо сложнее побыть одному, но Луи Томлинсон нашёл этот способ в самом страшном, что можно было пожелать даже врагу. Но кто бы мог подумать, что зависимость от человека куда более сильнее, чем зависимость от веществ дурманящих разум. Даже находять в компании друзей под действием алкоголя думать только о ней. Ваш первый поцелуй, её робкое прикосновение к твоей щеке и такая счастливая улыбка. Она такая нежная, юная, невероятно женственная и уже до мурашек родная. Так странно, когда человек становится твоим и доходит именно «до мурашек». От прикосновений, поцелуев, звонков, да даже от банального взгляда хочется вознестись на небеса. У тебя действительно как-будто появляются крылья за спиной и хочется воспарить ввысь и кричать от удовольствия, что в твоих руках такое хрупкое женское тело, которое дарит тебе эти ощущения. Удивительно как один человек может изменить твою жизнь до неузнаваемости. Подарить всю сладость и в один миг отдать всю свою горечь, которая скрывалась за пеленой влюблённости. Отдать вновь подступающую радость и тут же полностью погрузить тело в самую тоскливую грусть. Она такая уникальная. Её забота была подобна заботе родной матери. Эта девушка стала таким же смыслом дышать и просыпаться по утрам. Поток идей к песням пополнялся только благодаря эмоциям, которые она позволяла испытать. Она была вдохновением. Она была его светом. Словно ветром уносишься в счастье, самую настоящую влюблённость, которая так обманчиво окрыляет. Позволяет вздохнуть жизнь полной грудью жадно глотая воздух. Иногда лукаво глядя в глаза своему счастью стараешься найти подвох, но отгоняешь эти мысли и отдаёшься вновь подступающей эйфории от встречи с ней. Но это было тогда, сейчас тебя вдребезги разбили о землю и оставили только пустоту внутри. Пытаешься вновь и вновь набрать высоту и задержаться в этом поднебесье ещё хоть на одно мгновенье, но крылья пронзили стрелы и ты падаешь, уже больше не сопротивляясь, опускаешься на самое дно. Иногда кажется, что скатываешься всё ниже, но с абсолютным безразличием. Нельзя делать человека смыслом своей жизни, но парень допустил эту ошибку и никак не может избавиться от последствий. Хотя, он и не пытается, а усугубляет свою участь. Больше не пишет песни и не исполняет их с тем удовольствием на радость поклонников. Уже не испытывает гордость за свои творения, которые наизусть зная, исполняют толпы фанатов полностью затмевая его собственный голос. — Я написал ей, — заплетающимся языком произносит Луи, толкая друга в плечо. Опускает свой взгляд в полупустой стакан в ожидании нотаций друга. — Кому? — удивлённо отвечает Лиам и обращает своё внимание на друга. Томлинсону очень везёт, что друзья всё ещё не догадываются о его увлечении «лёгкими наркотиками». Все ссылаются только на пристрастие парня к алкоголю из-за депрессии и считают, что это скоро пройдёт. — Ханне, — отвечает и в голове снова предстаёт её образ. Маленькая нежная принцесса. Его вечная боль. — Ты же знаешь, что она не ответит, — обречённо произносит Лиам и пристально рассматривает опьянённое тело друга. Прищуривается, но старается оттолкнуть все мысли о наркотиках и снова отдаёт предпочтение пристрастию друга к алкоголю, который он жадно поглощает в эту минуту. — Хватит себя терзать, — на эту фразу Томлинсон лишь кивает и удаляется в уборную. Заходит и обращает все своё внимание в зеркало, ухмыляется и достаёт из кармана брюк маленький целлофановый пакетик с таблеткой. — Последняя, — произносит в пустоту для собственного успокоения и кладёт её в рот тут же проглатывая. В тех картинках, что рисует сознание благодаря веществу, яркими красками изображена она, снова с ним, опять дарит ему всю свою любовь и он отдаёт предпочтение остаться в этих красках пока наркотики медленно отбирают его жизнь подобно песочным часам.