Шесть монет

      Пронзительный и насмешливый крик вороны прокатился по пустынной парковке давно заброшенного здания, заставляя Юри вздрогнуть от неожиданности и бросить беспокойный взгляд на серые бетонные стены, ограничивающие периметр площадки, выщербленные и местами покрытые неровными черными линиями граффити. Унылое место, единственный плюс которого — удалённость от дорог и жилых домов. Не доверяй Юри всецело Изабелле, сразу же бы развернулся и ушёл, едва завидев это пугающе-темное здание, но вот он здесь: стоит, прислонившись к опорной колонне, и похлопывает себя по предплечьям, желая согреться. Время кажется резиновым, и Юри сосредотачивается на медленном танце снежинок, лениво парящих перед ним в морозном воздухе, — что угодно, лишь бы отвлечься от собственных мыслей, кружащихся несмолкающим хаосом в голове.       Уверен ли он в собственной решимости, в желании спасти Виктора? Определённо.       Но он солжет, если скажет, что это его не беспокоит. Любое желание, а особенно такое сумасбродное — тягаться с самой смертью, имеет свою цену. И что он, Юри, может предложить взамен? Память услужливо подкидывает картинки из аниме, где Кальцифер требует у несчастной Софи хотя бы глазик. Хмм, он сможет жить без глаз, лишённый зрения и замкнутый в ловушку собственного тела, или с него возьмут больше?       — Приветствую! — мелодичный голос привлекает внимание, Юри быстро вскидывает голову, оглядывая подошедшего к нему незнакомца. — Мистер Кацуки, я полагаю?       Высокий, крепко сложенный мужчина средних лет. Черты лица довольно крупные, если не сказать грубые, а кожа имеет смуглый, чуть бронзовый оттенок, обычно свойственный людям юга, густые русые волосы стянуты в высокий хвост, небрежно перекинутый через плечо.       — Да, это я, — подтверждает Юри, — а вы?..       — Мистер Чалдини, — представляется мужчина. Легкая характерная напевность речи и её быстрота выдают в нем итальянца.       — Вы ведь от Изабеллы? Она сказала, что сведет с человеком, способным мне помочь в весьма необычном и деликатном деле. Мне нужно заключить сделку на воскрешение одного человека.       — О, молодой человек, смею вас заверить, вы обратились по адресу. Заключение сделок — моя специализация. Люди всегда что-то просят: славы, богатства, вернуть любимого… Я слышал много желаний, и просьба вернуть кого-то из мертвых не так редка, как вам, возможно, кажется.       — Значит, вы мне поможете? — вспыхивает надеждой Юри. Безотчётный страх, что вся его идея провалится в последний момент, рассыпавшись подобно карточному домику, никак не хочет покидать его сердце, властно сжимая его в тисках сомнений.       — Я здесь для этого, — вновь улыбается мужчина, и уверенность этого ответа незримо ложится на плечи Юри, приятно согревая. — Но, мистер Кацуки, вы ясно осознаёте, что я не всесилен? Оживить — да, но создать новые годы жизни… Боюсь, что здесь мне понадобится ваша помощь.       — Я готов, — перебивает Юри, чувствуя пузырящуюся уверенность в груди. — Всё, что угодно.       — Похвально, всем бы такое рвение и моя работа стала бы в разы легче… Но я отвлёкся. От вас потребуется сущая безделица — поделиться своими непрожитыми годами. Всё поровну, разве это не справедливо? Да, вы лишаетесь некоторых лет, но подумайте о том, что вы получаете взамен: долгие и счастливые годы рядом с любимым человеком, когда вы можете его касаться, целовать, общаться с ним, любить. Дивный, чудесный мир. Не этого ли вы желаете, мистер Кацуки?       Юри невольно прикрывает глаза, поддаваясь чарующему голосу Чалдини. Он уносится мыслями с грязной заснеженной парковки и стылых стен здания к ясному солнечному дню, наполненному искристой радостью беззаботного счастья и влажной солью прибрежного моря. Он идет по берегу в своём родном городе вместе с Виктором, только уже не призрачным, а вполне реальным. Юри чувствует волнующую тяжесть чужой руки в своей ладони, чувствует жар тела Виктора, и от этого у него едва ли не кружится голова. Осознание, что он может коснуться этой бледной фарфоровой кожи, ощутить мягкий рельеф перекатывающихся под нею мышц и прижаться к сладким, манящих раем губам в невозможно-долгом поцелуе, волнительно.       Юри смахивает морок мечтаний и поворачивается к Чалдини с уточняющим вопросом. Ради Виктора он готов не задумываясь отдать всё, но всё же хотелось бы знать больше подробностей предстоящей сделки.       — В чём ваша выгода, мистер Чалдини? Вы говорите о годах, что я должен отдать Виктору, и, должен признать, я это сделаю без колебаний, но в чём ваш интерес? — Юри хмурится. — Что вы хотите за свои услуги?       Тяжелые грузные облака как-то резко затягивают небо, крадя неуверенные редкие лучи солнца, сразу становится мрачно и неуютно. Юри кажется, что на миг он видит хищный и глумливый блеск в красновато-карих глазах итальянца.       — Душу.       Ответ жуткий и пугающий, но Юри подсознательно готов был его услышать.       — Хорошо, — кивает он. — Я согласен.       — Чудесно! — острая улыбка режет губы Чалдини. — Итак, преступим.       В руках мужчины неожиданно появляется увесистая громоздкая книга в темном кожаном переплете, раскрыв её, он поднимает взгляд на Юри:       — Могу я узнать имя человека, которого мне должно вернуть?       — Виктор. Виктор Никифоров.       Чалдини быстро перелистывает желтоватые страницы, время от времени водя по ним пальцем и что-то невнятно бубня себе под нос. Юри хочется подойти ближе и заглянуть в книгу, хотя он не думает, что поймет написанное там, вряд ли в Аду используют какой-либо из известных ему языков.       — Вот, нашёл! — радостно вскрикивает мужчина. — Виктор Никифоров… — неожиданно он замолкает, напряженно вчитываясь в строки текста, и Юри в смятении видит, как недовольно хмурятся кустистые брови, заставляя его в который раз умирать от страха.       — Позвольте уточнить, — голос холодный и неприятный, от него Юри ёжится больше, чем от парящего рядом снега, — мы ведь говорим об одном Викторе Никифорове? О русском чемпионе, чьё имя и лицо известны практически каждому в России? О том, кто не сходил с экранов телевизоров и чей каждый шаг отслеживала пресса? О пресловутом Викторе Никифорове, любимце публики и гордости конькобежного спорта?       — Да… — оторопело шепчет Юри.       — И как я, по-вашему, должен это сделать, молодой человек? Вернуть кого-то столь известного, а? Вернуть олимпийского чемпиона, сиявшего в соцсетях, это не плотника воскресить. Его сразу заметят, я просто не смогу изменить восприятие сразу стольких людей, подменив им память. Нет, извините, но я отказываюсь.       — Нет, нет!.. — кричит Юри, в отчаянии подбегая к мужчине и хватая его за локоть, желая остановить. Всё не может вот так глупо закончится. — Да, это он, но… послушайте… мы можем жить незаметно, уедем куда-нибудь в глушь, где его никто не знает, просто верните его, пожалуйста!       — Никифоров и незаметно? Да бросьте, мистер Кацуки, мы живем в двадцать первом веке, всегда найдутся настырные папарацци или, возможно, глупые соседи, выкладывающие фото в сеть. Это просто вопрос времени, не будьте глупцом.       Чалдини раздраженно захлопывает книгу, которая вновь невероятным образом исчезает, растворяясь в густом потемневшем воздухе, и разворачивается, чтобы уйти, когда Юри жёстко впивается ему в руку, привлекая внимание.       — Нет, это не может закончиться так, — говорит Юри, — я же душу хотел отдать, и что? Так мало стоит, что узнав о возможных трудностях, вы тут же позорно сбегаете, поджав хвост? Послушайте, мистер Чалдини, я здесь только для единственной цели — спасти Никифорова, и меня не волнует цена. Не вы, так кто-то другой, кому приглянутся мои душа и тело, я не остановлюсь и не отступлю, понимаете?       Чалдини смотрит на него с легким изумлением, вероятно, видя в нем полного безумца, но Юри это не заботит, его приоритеты просты.       — Пожалуйста… — говорит он срывающимся тоном, — пожалуйста, я… он нужен мне, мистер Чалдини.       То ли его безумный взгляд, то ли мольба в надломленном голосе, но что-то влияет на чернокнижника, заставляя плечи того побеждённо опуститься, и Юри хочется закричать в ликовании, рассмеяться, пугая хриплым сумасшедшем смехом окрестных ворон.       — Я понял, воля ваша. Я верну к жизни Виктора Никифорова, но и ставки станут выше: я должен буду немедленно забрать ваше тело и душу, не будет непрожитых лет, мистер Кацуки, только мгновенная смерть по заключении сделки. Вас это устраивает?       Риторический вопрос, ответ на который уже известен им обоим.       — Да, — соглашается Юри.       — Что ж, я должен провести ритуал обмена, он закрепит сделку.       В руках Чалдини вновь появляется громоздкий фолиант, но на сей раз это иная книга. Он намного больше и толще, а темный переплёт украшают множество витиеватых и непонятных Юри символов. Очертания букв почти знакомые, но их смысл ускользает из сознания, никак не складываясь в слова.       — Приступим, — бросает мужчина.       Юри лишь кивает.       — Что здесь, черт возьми, происходит?!       Гневный окрик громом прокатывается по пустой парковке, эхом отражаясь от бетонных стен здания, Юри не нужно поднимать взгляд на обладателя голоса, чтобы узнать его хозяина, — Виктор.       Виктор нашёл их.