Сквозь пламя

Назойливые лучи проникают через тонкие шторки, безуспешно пытаясь разбудить парня, уснувшего так крепко, что его сну не помешала даже вошедшая его проведать медсестра, которая спешно удалилась, убедившись в том, что больше за сегодня он не выкинет того, что пытался провернуть ночью. Взрослый мужчина, довольно уважаемый, а повёл себя как капризный ребёнок, которому хоть убей нужно было в соседнюю палату, где лежал его знакомый. И ладно бы это была единственная попытка за эти четыре недели, что он находился в больнице, нет же, это уже пятая. Персонал даже задумывался о том, чтобы приставить к нему кого-то и так бы и сделал, если бы не тот факт, что вечером его выписывают. Он мог бы уйти и раньше, освободив место для кого-нибудь другого, однако его брат несколько дней настаивал и уговаривал, дабы тот оставался здесь. Естественно соне, который только открыл глаза, лениво потягиваясь в уже знакомой палате, это тоже не особо нравилось. Очнувшись в уже знакомой и ничем не примечательной просторной комнате, США скучающе вздохнул, накрываясь одеялом с головой, жалея, что проснулся так рано. Что-то про себя пробурчав, он вылез, понимая, что раз смог прийти в себя, нужно бодрствовать, есть ещё куча вещей, которых надо обдумать. Но сначала страна выполнила каждодневный своеобразный ритуал. Принимая сидячее положение, он тут же нашёл взглядом маленький горшочек, теряющийся в гуще разноцветных многообразных букетов, принесённых его родственниками, по вине которых он собственно здесь и оказался, как моральную компенсацию за испорченный праздник. Парень ещё раз скучающе вздохнул, про себя ругая систему, из-за которой его родня может навещать его только в отведённые не такие уж и большие часы, несмотря на все «надбавки», сделанные врачом из-за достаточно хорошего состояния больного. Ну да, конечно, каким должно быть его состояние, когда основной удар на себя принял враг? От этого становилось особенно тошно, но пациент не мог перестать думать о случившемся. Вся эта ситуация выбила из колеи сильнее, чем он изначально мог предположить. А думал он почти всё свободное время, скорее всего накручивая себя, но других занятий ему просто не оставалось, несмотря на Канаду, что получил разрешение появляться тут чаще и всячески пытался подбодрить брата, нося разные подарки по мелочам. Однако проблема оставалась и заключалась в том, что врачи наотрез отказывались пускать Америку к нужному ему человеку. Причин было две, и с ним сложно было спорить, но разве страна может так просто отступить? Первая заключалась в том, что спасителю до сих пор было плохо, якобы ему стало хуже после их последнего разговора, поэтому врачи сократили время посещения даже для братьев и сестёр, что довольно быстро уладили разъярённые Латвия и Беларусь, поставив на уши всё отделение. Вторая заключалась как раз в родственниках, чьи приходы, по словам медсестры, и так уматывали не совсем здорового парня и занимали все возможные минуты общения, не оставляя ни одной для Аме. И понимающий это на самом деле Мерика будто специально попадался персоналу на глаза, пока предпринимал попытки увидится с врагом. На самом же деле, причина такого поведения кроется в другом, однако врачам не за чем этого знать. Чем они помогут парню, который, думая об этом столько времени, теряет все возможные слова и любой порядок в голове, оказываясь в особенной близости с дверью, за которой лежит тот, с кем всё ещё нужно о чём-то говорить. И парень составил себе в голове небольшой план, только он вылетал каждый раз, когда тот был близко к цели, чуть ли не ненавидя себя за это. И цветок, еле заметный за широкими георгинами, ничуть не способствовал ситуации. Вообще, парень поддался на бесконечные уговоры Кана, потому как надеялся навещать пациента из соседней палаты, что явно пролежит тут дольше, чем его враг. А теперь ему казалось, что он упускает возможности, оставшиеся дома. И винить он мог в этом только себя. Даже группа стран, поджегшие его дом, были в этом не столько виноваты. На самом деле, ими являлись гости, среди которых был и Великобритания, больше всех относящийся со скепсисом к идее устроить салют в честь знаменательного дня. Они просто хотели сделать Звёздному ещё один подарок, однако получилось не совсем так, как планировалось. Именинник не сердился на них, понимая, что они сами себя уже наказали чувством всепоглощающей вины за содеянное. Однако самое обидное для Полосатого заключалось в том, что виновникам как-то удалось попасть к России, который, к слову, вообще не разозлился, отреагировав с суровым спокойствием то ли из-за самочувствия, то ли потому что действительно не обижался. «По крайней мере», — подумал он: «Росс достиг того, ради чего, собственно, и приехал ко мне». В этом уже не сомневался, кажется, никто, потому как Латышка была одной из самых частых его гостей, иногда заглядывая и к США для приличия, но всё-таки большую часть времени проводя с братом. Для человека, чей злосчастный День Рождения прошёл почти месяц назад, это стало не такой уж неожиданной, но всё же новостью. Только потом ему удосужились объяснить, что сестру из горящего дома также вытащил РФ, что почему-то ещё больше смущало парня. Америка помотал головой, словно пытаясь вытряхнуть из головы всё, что связано с Федерацией, ибо мысли про него уже стали какими-то наваждением. Вместо этого ему стоило беспокоиться за состояние на политической арене, которая все никак не желала отходить, судя по словам Кленового, от столь странного спасения. И это вновь вернуло парня в мысли о Триколоре, что он так старательно избегал. Он злился на себя за такое, но ничего нельзя было поделать, так что, взяв в руки принесённые вчера бумаги, которые должны были ввести его в краткий курс дел, парень, мысленно смирившись с тем, что думать о той фигуре ему придётся даже по работе, с головой окунулся в неровно сложенную стопку белых листов, где красовались печатные чёрные буквы. Зато наконец у Аме было хоть какое-то полезное занятие, и хотя бы тревога, связанная с тем, что он проводит это время впустую, немного притупилась, оставляя чувство предельного, немного чрезмерного сосредоточения. Пациент так увлёкся, что полностью игнорировал принесённый ему то ли завтрак, то ли обед, так и не притронувшись к вкусно пахнущей пище. Смог оторвать глаза он только тогда, когда за окном солнце потихоньку клонилось к закату, держась на небольшом расстоянии от линии горизонта, что означало, что, скорее всего, Канадец уже пришёл в больницу и теперь договаривается с персоналом, чтобы забрать его домой. Словно в подтверждение этих мыслей послышался короткий деликатный стук, после которого, не желая терпеть, в комнату ввалился улыбчивый парень, радостно здороваясь с братом. Как и ожидалось, заполнив все документы, Мерика без проблем покинул успевшие надоесть стены, позволяя вести себя Канаде, что сильно переживал за брата, то и дело спрашивая, не слишком ли этот поход для него, на что получал скептический взгляд. Таким образом, они оказались у новенькой красной машины, приобретённой Каном за несколько дней перед тем самым днём, и проследовали внутрь, начиная отдаляться от больницы, что не могло не радовать уже уставшего от этого всего человека, в руках которого осторожно тряслась небольшая травка в горшке. Он не захотел с ней расставаться, сам не будучи уверенным почему. Просто так ему было спокойно на душе, он постоянно чувствовал, что, если оставит этот цветок хоть на минуту, упустит что-то важное, что-то, что могло бы прояснить все обстоятельства, однако он сам понимал абсурдность таких догадок интуиции. Брат, надевший в честь такого случая парадную красно-чёрную рубашку в клеточку на излюбленную белую майку, не одобрял такого, но старался не подавать виду, иначе это могло стать крайне неприятной вероятностью ссоры, однако того, что Американец возможно одержим растением чуть больше, чем нужно, он всё ещё не одобрял. Дабы не поддаваться подобным рассуждениям, он заговорил на нейтральную, но с тем полезную тему:  — Слушай, ты точно уверен в том, что завтра пойдёшь на то чёртово мероприятие? Мне просто кажется, что твой организм ещё не совсем восстановился после полученных травм. — С надеждой в голосе спросил он, несмотря на то, что догадывался каким будет ответ.  — Нет, я всё уже решил. Моё состояние, благодаря стольким дням, проведённым в палате, вполне стабильно. Да даже если бы это было и не так, не может же страна так просто взять и показать своим отсутствием слабость. Знаю, что ты скажешь, — Прервал ещё не прозвучавшую речь Штаты, — сейчас конечно не те времена, когда это могло бы означать, что нужно устраивать войну против ослабевшего, но я всё равно придерживаюсь своего мнения по этому вопросу. Тем более, как ты мог заметить, даже моего основного врага не будет, чего мне вообще тогда переживать?  — Честно говоря, я больше волнуюсь за твоё душевное здоровье, и нет, это не значит, что я считаю тебя невменяемым! — Воскликнул Кленовый, стараясь не отвлекаться от дороги — Я к тому, что многие будут напоминать тебе о случившемся, спрашивать твоё отношение к поступку конкурента. Ты точно готов к этому? Вопрос был прямым, однако его явно посчитали риторическим, оставив висеть в воздухе. Напряжение между парнями отсутствовало, хоть и воцарилась неловкая тишина, которую никто не стремился прервать. Звёздный всерьёз задумался о том, что скажет странам по поводу всего этого, а потому не обращал внимания на повисшую паузу, погружаясь в теперь уж точно продуктивные мысли. Будто бы больничное помещение не давало ему полностью прийти в себя, заставляя робеть при одном только взгляде на дверь той палаты, однако теперь этих давящих стен не было, и он мог нормально и вполне здраво рассуждать. Лишь одно до сих пор осталось неизменным — маленький горшочек в его руках. Пейзаж за окном, тем временем, стремительно менялся. Так как ехали они по вечернему городу, поворачивая по разным переулкам и главным дорогам, картина была достаточно разнообразной. То тут то там буквально везде шныряли люди, здания варьировались от низких и старых построек, скорее всего являвшихся какой-то культурной ценностью, до преобладающих, словно съедающих их высоток, где зачастую также мелькали люди. Определить то, жилой ли дом или место работы было достаточно просто, чем и неосознанно занимался пассажир, которому ничего не оставалось, кроме как за своими раздумьями смотреть в окно, считая машины или те же здания. Его смутный взгляд цеплялся исключительно за островки растительности в этом никогда не останавливающемся городском шуме. Они будто бы источали особую магию, притягивали разными красками, затмевающими все остальные краски домов и толпы. Вскоре таких островов стало больше, парни приближались к «дачной» зоне, находящейся чуть в отдалении от города. Наверно многие страны предпочитали выбирать себе именно загородные дома, потому как они настолько выматывались на своей работе от постоянной спешки, что в выходные им вообще не хотелось никого и ничего видеть, просто наслаждаясь на своей веранде естественно медленным течением жизни природы. Это дарило ощущение покоя и реального отдыха. Несмотря на неудобство в виде длинной дороги туда и обратно, Полосатый всегда, когда у него было достаточно длинное свободное время, приезжал в свой милый дачный домик. Благо, страна он довольно состоятельная и может позволить себе обустроить дом так, чтобы в нём испытывать лишь комфорт. Ехать от больницы было не так уж близко, однако всю дорогу парни провели в затянувшемся молчании, ведь каждому было о чём подумать. Особенно напряжённым был Канадец, прокручивающий у себя в голове уже разработанные планы на случай тех или иных вопросов с учётом того, кто же их задаст. Он не хотел подвергать брата таким переживаниям, а потому готов был стоять стеной, защищая его от любого, кто посмеет подумать, что он слишком слаб, чтобы ответить. Юноша действительно волновался, особенно его напрягала одержимость этим дурацким подарком, однако за весь путь он так и не решился ничего с этим сделать. Пожалуй, оба не заметили, как оказались у цели, и настал момент прощания. Выйдя из машины, США лёгкой, но достаточно решительной походкой направился к двери, однако остановил себя, дабы вежливо попрощаться с братом, который тут же оставил своё последнее вкрадчивое напутствие:  — Я знаю, тебе нужно подготовиться к завтрашнему собранию, но, я очень тебя прошу, ложись сейчас спать. Лучше встань пораньше, а теперь отдыхай и высыпайся. Тем более, тебе стоит восстановить режим, потому как в больнице он никуда не годился. Ты обещаешь мне?  — Хорошо. — Легко согласился парень, чем очень удивил родственника, не ожидавшего такой покорности со стороны упрямца. Нада помог ему донести до порога все вещи, коих было не так мало, как следовало бы брать с собой в больницу, попрощался и пожелал спокойной ночи, как бы напоминая об обещании, данном ему. На тот они и расстались до завтра, и Америка, по наставлению Канады, сразу же направился в кровать, потому что его телу было немного непривычно после столь долгого времени лежания так много перемещаться куда-либо, и он действительно устал. В своей манере он лениво окинул привезённые пару сумок и подумал, что разобрать их можно в любой другой день, но точно не сегодня и вряд ли завтра. Совсем устало он поплёлся в кровать, шаркая ногами, успевшими нырнуть в столь любимые мягкие тапочки, встретившие того у порога. Однако, стоило его голове коснуться заветной подушки, сон попросту пропал, его не было ни в одном глазу, и парень злобно заворочался, пытаясь принять удобную позу. Спустя несколько таких попыток и около получаса бездействия в надежде уснуть, Аме очень уж вымученно вздохнул, закрывая лицо руками и стараясь ни о чём не думать, полагая, что причина бессонницы в бесконечных путанных мыслях. Вскоре у него это получилось, перед глазами перестали мелькать страшные образы, из головы исчезли и его прежний сгоревший домишко, и проклятый зал собраний, где уже завтра ему предстоит оказаться, однако сон всё никак не шёл. В груди клокотало чувство беспокойства, в котором он не сразу распознал то, что испытывал по отношению к тому самому растеньицу, боясь оставлять его одного, чтобы не пропустить ничего важного. В этот момент он в какой-то степени понял чуть более внимательные взгляды брата, его недовольство по поводу важности подарка, это же действительно было странно. Сквозь стиснутые зубы прорычав ругательства, страна поднялась с тёплого местечка, чтобы забрать росток, оставленный в коридоре на полке, где обычно лежат ключи. Минуя лестницу второго этажа, он буквально бежит к нему, желая наконец успокоиться и увидеть, что всё осталось как прежде. Какого же было его удивление, когда тот вбежал в коридор и увидел необычное зрелище, растерянно замерев, оглядывая совсем незнакомый цветок. Сначала он даже не понял, что произошло, только на подходе учуял приятный лёгкий сладкий аромат, исходящий откуда-то из того места, где находился горшок. «Неужели зацвёл?», — пронеслось в голове у Мерики, и он поражено притормозил, пытаясь разглядеть сквозь тьму подарок. Какого же было его удивление, когда привыкшие к темени глаза различили светлые жёлтые маленькие пятнышки на небольшом стебельке, напоминающим травинку, от которой отходили едва заметные листочки. Сообразив наконец, что стоит подойти, он так и поступил, осторожно, будто боясь спугнуть видение, подобрался к цветку. Но ничего не исчезло, редкой шапочкой располагалось красивое соцветие, так приятно пахнущее. Осторожно взяв в его в ладони, вспотевшие от подступившего напряжения, парень поднёс необычный цветок к глазам, пытаясь лучше разглядеть каждый лепесточек. Первым порывом было включить свет, однако он быстро сообразил, что, судя по всему, это может навредить растению, цветущему в ночное время суток. Он конечно знал о таких представителях, но ему не доводилось их видеть. Возможно, он бы не удивлялся так, если бы такое выращивалось в его небольшом саду при доме, однако такого он почему-то никогда не пробовал. С другой стороны, разве было бы это таким приятным сюрпризом? Аромат кружил голову, источаемый таким прекрасным и необычным зрелищем. Словно завороженный, Американец направился в свою комнату, чуть было не споткнувшись о сумки, не отводя взгляда от растения. Оказавшись в своей спальне, он удобно устроился на кровати, ставя цветок на тумбочку, дабы перестать уже трясти его. Осторожно протянул руку, трогая малюсенькие лепесточки, коих было по четыре штуки. Насыщенный яркий жёлтый, создавалось ощущение, словно солнышко освещал пространство вокруг себя, должно быть, привлекая насекомых-опылителей. Все мысли растворялись в аромате, голова стала неожиданно лёгкой, опустошилась, пока парень смотрел в одну точку, потеряв дар речи. — —————— — Ветер несильно колышет высокие деревья, ровными рядами расположенные в парке рядом со зданием, где вот-вот начнётся собрание. Сегодня разговоры особенно оживлённые, потому как страны все вместе или почти собрались впервые после происшествия, вызвавшего множество различных сплетен и бурных, как сейчас, обсуждений. Погода довольно располагающая, чуть жаркая, как и должно быть в августе, так что ничего не отвлекало собравшихся от угадывания темы этого сбора. Гомон только усилился, когда открылась дверь, за которой показались две фигуры, одна из которых была явно не рада участию брата, хотела вырваться из-под пристального наблюдения, а вторая, являющаяся этим братом, была начеку, готовая поддерживать, если родственник упадёт или устанет. Многие с интересом осматривали парня в солнцезащитных очках, что он периодически надевал, не догадываясь, что так он пытался скрыть образовавшиеся синяки под глазами от бессонной ночи. Вчера парень действительно смог уснуть только под утро, когда растение перестало цвести, закрываясь так, что снова напоминало травинку из-за своих небольших размеров. В голове у бывшего именинника до сих пор мелькали приятные нотки того самого сладкого запаха, кажется, придавая ему уверенности. Не многие также заметили, что улыбаться он начал только тогда, когда вошёл, дабы сохранить иллюзию того, что он в норме. Не успел Штаты занять своё место, как его тут же обступили страны, интересуясь его состоянием. Канада чуть было не вышел из себя, услышав в тоне некоторых недружелюбных особ издевательские нотки, однако сам пострадавший ничем не выдавал своего волнения или раздражённости, как обычно одаряя таких лучезарной особенно фальшивой улыбкой, заставляя заткнуться и перестать сомневаться в дееспособности парня, несмотря ни на что. Как бы не переживал его брат, Звёздный всем на зло надел рубашку без рукавов, открывая вид на небольшие шрамы от ожогов на локтях и ниже. Вообще далеко не все официальные лица так уж официально одевались, приходя на собрания практически в чём попало. Среди них был и сам парень, маскируя это под свой эдакий образ, которого так любил придерживаться. Даже теперь, специально одеваясь в спокойную цветовую гамму, тоже, видимо, назло всем, он сохранил свою небрежность, теперь просто кричащую о том, что ему плевать на мнение остальных в этом помещение. Запрокинув по обычаю голову, он отбивал у многих желание поиздеваться над ним из-за случившего. Успешно игнорируя не нравящиеся вопросы, он протиснулся сквозь толпу к стулу, прося оставить его в покое, добавляя, что-то вроде того, как же нелегко быть звездой. Он уже не раз говорил по этому поводу с друзьями и членами семьи, а остальные его не интересовали ни капельки, поэтому он делал вид, что многого не слышит. Раскинувшись в кресле, он положил руки под голову, чуть не сбивая локтями рядом стоящих, как бы небрежно намекая. Вот только улыбался он не так долго, как планировал, чуть было не подскочив со своего места, в итоге лишь резко дёрнувшись, когда почувствовал резкие жар и боль, исходящие от повреждённых локтей. Благо всё те же очки скрывали его настоящий страх, что он испытал. Зато вскрик прекрасно выдал и без того напряжённого Полосатого из состояния скорее приятной задумчивости. Он разъяренно обернулся, готовясь врезать кому бы то ни было по лицу за такие шутки, однако чуть было не крикнул во второй раз, когда прямо рядом с его лицом в чьих-то руках горел небольшой огонёк от зажигалки. Уже расходившаяся толпа так и застыла на своих местах, образовывая прерывающийся полукруг, озираясь и разворачиваясь, в немом шоке наблюдая за происходящим. Над США склонился Венесуэла, направляющий небольшое пламя на парня, задиристо спрашивая:  — Ну как? Не смотри на меня так, мне просто стало интересно, как и многим странам, боишься ли ты теперь огня или это правда в прошлом. — Издевательски произнёс он, внимательно смотря в глаза парня, будто мог видеть через плотные стёкла очков. Америка не торопился отвечать или двигаться, судорожно молясь, чтобы Кан вовремя очнулся и пришёл на помощь, судя по всему, сейчас он просто застыл от такой наглости и такого поведения со стороны спокойно глядящего на это паренька, всё ещё ожидающего ответ. Недавний именинник оказался в не самой приятной ситуации, потому как не мог показать не слабости, не силы, ведь последняя просто испарилась. Он с трудом боролся с подступающей к горлу тошнотой, со страхом, колотящемся в груди. Все уговоры по типу «Это просто маленький огонёк, он не сравнится с тем, что ты уже пережил» не работали должным образом. Неизвестно до чего дошла бы ситуация, если бы на плечо Венесуэлы не легла тяжёлая рука, заставляя того удивлённо развернуться. Вторая накрыла ладонью открытый огонь, при том человек, сделавший это, не издал ни малейшего болевого стона, хотя столь эффектное появление стоило ему ещё одного ожога на и так травмированной руке, замотанной белоснежным бинтом явно недавно. Стоило зачинщику всего этого поднять голову, его взгляд встретился с обжигающе холодным взглядом серо-голубых, и сомнений в личности, подле которой вертелась обеспокоенная Латышка, отсутствие которой не сразу заметил второй раз спасённый, больше не осталось. Достаточно вкрадчивый и как обычно спокойный, но суровый голос будто бы вывел всех из состояние шока:  — Может, стоит усилить охрану или организовать какие-либо пропускные пункты? Лично меня не устраивает, когда в столь важное здание проходит кто-то с потенциальным оружием в руках. Одно дело носить пилочки всякие, другое — размахивать зажигалкой, имея возможность случайно или не очень всё здесь поджечь. — Привычная злоба сквозила в этих словах, однако тот, на кого она была обращена, неуверенно кивнул под таким напором, убирая предмет в карман, дабы разорвать зрительный контакт с высоким крепким парнем, стоящим почти вплотную. Россия раздражённо хмыкнул, грубо расталкивая собравшихся зевак, чтобы пройти к своему месту, однако вовремя одёрнул себя, притормозив, позволяя сестре вновь вести недавно выписанного. В это же время к брату пробирался напуганный Кленовый, коривший себя за то, как растерялся, хотя вроде как готовился к подобной ситуации. Таким образом, все разошлись по своим местам, взволнованно шепчась и поглядывая на севшую возле брата Латышку, рассматривающую его руку и что-то говоря ему, видимо, ругая. К этому всему присоединилась Белоруска, тоже принимаясь отчитывать Росса за содеянное, схватив за ворот чистенькой рубашки, которая, к слову, была также без рукавов, что намекало на то, что оба парней из горелого дома выбрали одну и ту же стратегию, так, чтобы их глаза находились примерно на одном уровне. Сидевший рядом со второй девушкой Казахстан предпочёл не вмешиваться, лишь кидая на брата сочувствующие взгляды. Аме же не мог отбиться от заботливого Канадца, внимательно разглядывающего его локоть, на котором поверх уже имеющихся виднелся новый маленький ожог, но довольно болючий. Сложно описать то, как негодовал парень, несмотря ни на что выглядящий теперь хуже человека, пережившего явно большую боль в тот роковой день, чем бывший именинник. Но это практически не задевало, ведь все мысли крутились немного не в том направлении, почему-то возвращаясь к подарку. Это собрание выдалось достаточно тихим, ибо любящие поспорить оба молчали, предпочитая, чтобы их сейчас не беспокоили. РФ при всём своём, казалось бы, выгодном положении не смотрел в сторону Мерики, в отличие от последнего, прожигающего и оценивающего состояние врага парня. Было видно, что всем теперь любопытны их будущие действия, только вот самим пострадавшим они были также непонятны, как и всем тут собравшимся. Изначально тема этого совета задумывалась в обсуждение экономики после такого неоднозначного поступка, однако Великобритании пришлось на ходу менять её, ибо никто из них не хотел углубляться в неё, и они явно на это намекнули, стоило джентльмену задать один вопрос, касаемо этого. Всё шло своим чередом, несмотря на небольшое напряжение и возникающие периодически паузы, и собрание можно было считать оконченным. Никто больше не осмелился приставать к обоим странам, всем своим видом показывающим, что лучше бы этого не делать. Под конец все начали неторопливо складывать вещи, а Федерация, даже и не доставая ничего, просто поднялся и направился к выходу, где собирался подождать не отстающую теперь от него сестру, что в какой-то степени напрягало и заставляла чувствовать сомнения в реальности происходящего, но в целом ему нравилось. Расценив это как чуть ли не последний шанс заговорить, Американец в несколько больших шагов догнал его, хватая за руку и произнося каким-то не своим голосом:  — Можно с тобой поговорить?  — Д-да, давай немного отойдём… — Почему с неловкостью ответил Триколор, почти тут же возвращая свою уверенность. Парни отошли в угол зала, чтобы их не было слышно, но выходить за его пределы почему-то не стали.  — Меня интересует такой вопрос. Вчера ночью зацвело то растение, что ты подарил мне на День Рождения… — Сам удивляясь своей прямоте, начал Штаты, но был прерван:  — Погоди, так он не сгорел? Я думал, все забыли о нём в спешке, и бедный росточек остался где-нибудь возле пепелища, если сам не стал им. Получается, ты или кто-то ещё заботился о нём, пока мы лежали в больнице? — Подразумевалась скорее всего издёвка, однако у страны не получилось выразить её из-за неподдельного удивления. Это ещё больше заставило собеседника покрыться румянцем, который он еле сдерживал, затронув такую тему.  — Да, за это стоит поблагодарить Наду. Он спас твой подарок и принёс ко мне в палату, видимо, чтобы было не так скучно. Если честно, я думал, что это обычная трава с какой-нибудь клумбы, вырванная по дороге.  — Не сомневайся, по твоему лицу, когда я тебе дарил, было заметно. — Хохотнул Русский, тоже смущаясь своей открытости. Видимо, настроение после выписки поднялось.  — Так вот, — Проигнорировав усмешку человека напротив, продолжил парень, переходя в более наступательную позицию, — Я хочу знать, что это за растение.  — Алиссум. — Чуть замявшись, ответил он, чеша в затылке и отводя взгляд, будто ему было до жути неловко, — Или Бурачок, как его ещё называют. Говорят, запах просто великолепный! Растение цветёт исключительно ночью, к погодным и температурным условиям неприхотлив, так что я подумал, он не умрёт раньше времени, живя у тебя. Если ты конечно не выбросишь это чудо. Родом он с Алтая, частично произрастает на моей территории. Конкретно тот цветок, даже не вид, который у тебя, необычный. Не знаю, что стало причиной подобной аномалии, но лилипут среди своих, а это достаточно редко. — Теперь в разговоре страна не стеснялась проявлять чуть больше эмоций в своей речи, чем тут же расположила к себе смутившегося собеседника, не привыкшего к такому от вечно хмурого парня.  — Зачем ты это сделал? Я имею ввиду, почему подарил именно мне?  — Не знаю, — Просто признался Россиянин, потупив глаза, — Честно не знаю зачем я так старался… Повисла немного напряжённая пауза, что не очень устраивало Звёздного, рассчитывавшего наконец получить ответ и что-то понять, однако выяснилось, что ставший непрошеным гостем и спасителем парень и сам не понимает ситуации. В голове так некстати промелькнули воспоминания, где Полосатый прильнул к листочку, чувственно прошептав «прости», и целует его, не совсем осознавая, что творит. Это заставило сильнее покраснеть так, что находившиеся всё ещё в душноватом помещение страны начали оборачиваться, не стесняясь разглядывать этот необычный дуэт, только вот парни не замечали этих косых взглядов, лихорадочно думая о чём-то своём. В голове США творился настоящий беспорядок, скрученный клубок из воспоминаний, не вяжущихся с его привычным представлением о ледяной глыбе напротив, что оказался не таким бесчувственным, не смотря на все обстоятельства. Тот подарок, преисполненный какой-то заботой, нежелание в действительности портить праздник, поведение в той комнате, где они оказались перед самым пожаром, и действия непосредственно во время не свершившейся катастрофы и трагедии, больница, их теперешний разговор… Вся эта цепочка казалось незамкнутой, будто бы в ней не хватало какого-то элемента, и бывший именинник, кажется, догадался какого. Что-то должно было измениться, Россия должен получить свою награду.  — Зато знаю я! Уверенно заявил Америка и, опасаясь передумать или не решиться, одним рывком схватил его за ворот, подтянул к себе, накрывая его губы своими. Со стороны зала послышались неопределённые звуки тех, кто широко раскрыл глаза, не смея поверить в происходящее. Да даже Канада настолько ошалел, что раскрыл рот, наблюдая за страстным поцелуем между двумя врагами. Опровергая опасения Аме, Росс не отстранился, какое-то время также пребывая в непонимании, не веря, что это реально происходит. Всё казалось ему странным сном. Но вскоре проскочила шальная мысль, которой он решил поддаться: «Раз я считаю это сном, то пусть он будет запоминающимся». Покраснев как помидор, он неожиданно страстно ответил на поцелуй, углубив его, забирая полный контроль над губами оппонента. А тот и не возражал, казалось, вполне наслаждался этим процессом. Чуть осмелев, Мерика положил неуместно болтающиеся руки на щёки парня, притягивая его ближе к себе, а РФ несмело расположил свои на талию после такого уже бывшего врага, но ниже опускаться не посмел бы, даже при его согласии. Воздух слишком стремительно уходил из лёгких обоих, что требовали вдохнуть, но парни будто бы не замечали этого, как не замечали и собравшуюся поодаль толпу, в которой то тут то там мелькали телефоны, записывая всё происходящее. Им плевать, они разберутся с этим позже, сейчас же они спустя долгие годы смогли разобраться в чём-то куда более важном. Разомкнули физическую и духовную близость они только тогда, когда органы дыхания начали болеть, ещё остались последствия того, что каждый надышался угарным газом в тот день. Щёки обоих по-прежнему горели алым, в них разгоралось неизведанное пламя, не казавшееся чем-то пугающим, но таким манящим. Теперь они наладили зрительный контакт, внимательно, словно впервые в жизни, хотя, может, это и так, изучали глаза друг друга. Очки с парня спали в момент поцелуя из-за того, что он довольно резко дёрнулся навстречу губам напротив. Оба как дураки искренне улыбались, позабыв про свой образ перед публикой, в обоих горела ненасытная радость, словно они только что спустя долгое время мучений смогли вздохнуть полной грудью. Это могло продолжаться и дальше, если бы не донесшиеся до них посторонние звуки, когда мир вокруг буквально по частям вернулся к ним, и оба почти одновременно повернулись ко всем смотрящих. До каждого ситуация дошла быстро, и даже уши то ли несчастных от такой реакции толпы, то ли счастливых от столь приятного действа, густо покрылись красной краской, и они поспешили немного отойти друг от друга, сделав шаг назад, опуская глаза в пол, все ещё находясь под прицелом камер. Первым пришёл в себя виновник сего Американец, приближаясь к недавнему объекту для поцелуев, помещая руку ему на плечо и тихонько шепча:  — Как твоя рука, герой? В больницу собираешься ещё?  — Н-нормально и не собираюсь.  — Тогда напиши мне завтра. Может быть, получится встретиться в более уединённом месте. — Теперь уже громко, чтобы все услышали, произнёс Штаты, игриво подмигивая собеседнику, несмотря на не сходящую с щёк краску. Сделав поворот на пятках на 180 градусов, он шустро направился к двери, где ждал его брат, собираясь подвести на собственной машине, но так и не пришедший в себя. Звёздный схватил его за руку, почти бессознательного вытаскивая в коридор. Их шаги уже немного отдалились, когда немного пришедший в чувство Кан не выкрикнул: «Какого чёрта это сейчас было?!». Фраза была заглушена стенами, но всё-таки донеслась до слуха собравшихся, а вот ответ уже растворился где-то в длинном коридоре. В заде же всё ещё было до жути тихо, пока Латвия не сказала негромко: «Вот те на…», и полные негодования возгласы поднялись до потолка помещения, а второму виновнику не осталось ничего больше, кроме как быстрее последовать примеру Полосатого и слинять с «места преступления».