Сквозь пламя

Лёгкий ветерок колышет одинокую занавеску нежно-голубого цвета, залетая в просторную палату. Она настолько большая, что поверить в то, что предназначена она лишь для одного человека, почти невозможно. На улице уже потемнело, а потому белоснежные стены освещают лампочки, чей свет специально адаптирован к глазам, чтобы пациент не ослеп, когда после долгого сна придёт в себя. Сам же человек, попавший в эту палату, привезённый сюда не так давно медсестрой из немного другой комнаты, где врачи боролись за его жизнь, выглядел не лучшим образом. Раньше на руке его красовался едва заметный след от ожога — своеобразное напоминание о подвиге, совершённом в прошлом. Нет, там были и другие шрамы, но их теперь заменял единый, почти во всю руку ожог, что ужасным пятном расползался аж до спины, будто бы поедая здоровую кожу. Дышать самостоятельно он мог, однако дыхание было настолько сбивчивым, что врачи приняли решение подключить его к аппарату искусственного дыхания. Рядом также находились разные другие приборы, некоторые из которых никак не использовались, но в теории могли пригодиться. Койка, на которой лежала фигура, тоже была не самой простой и довольно большой, смахивая на двуспальную кровать. Тумба, где пока ничего не стояло, смотрелась одинокой и пустой, как и стул, приставленный к кровати, на коем могут посидеть посетители, скорее всего, родственники больного. Не подумайте, что желающих это сделать совсем не было, напротив, в холле и даже в соседней палате находились те, кто хотел бы повидаться и поговорить с пациентом, однако их не пускали, ожидая каких-либо улучшений состояния больного. Одним из интересующихся был такой же пациент, которого между им и спасителем разделяла лишь стена, что было ещё обиднее. Он действительно хотел поговорить наедине с человеком, спасшим ему жизнь, но не мог рассчитывать на это, ведь даже не являлся родственником. Тем не менее, он приложил все возможные и невозможные усилия, чтобы его всё-таки известили и дали шанс посетить больного в соседней палате. Америка жутко злился, злился на себя за то, что ему стало лучше, а России нет, это было до ужаса несправедливо по отношению ко второму, и США корил себя за это. «Всё могло закончиться, не начинаясь!», — думал он, нервно наматывая круги по комнате, не в состоянии присесть, так как просто не мог остановиться размышлять о случившемся: «Какого чёрта этот тупой Русский кинулся меня спасать, нахрен я сдался ему? Вот кто просил его так рисковать!». Последнее парень прокричал у себя в голове, но осёкся, вспоминая свой ропот во время той самой чрезвычайной ситуации, когда его вытаскивал из горящего дома враг. Напоминанием теперь вечно будут служить ожоги на локтях и чуть ниже, только это, должно быть, ничто по сравнению с ранениями того, чьё состояние до сих пор не стабилизировалось. Несмотря на то, что врач обещал сообщить, когда Росс придёт в себя, вестей всё не было, что до жути нервировало Аме, потому как он чувствовал, считал своим долгом отплатить врагу за смелость, только страна ещё не знала как. На почве стресса глаз начал нервно дёргаться, однако это было неудивительно после пережитого. Продолжая ходить по комнате, Мерика уже чувствовал, как кружится голова, ломит конечности и першит в горле от быстрого перемещения. Ему ведь предписан постельный режим, который благополучно игнорируется. Не может, просто не может он успокоиться и так просто лечь, пока не узнает хотя бы о том, что жизни врага ничего не угрожает. «Это так нелепо… Весь тот недолгий период нашего знакомства желал ему смерти, а тут вдруг переживаю, расчувствовался совсем. Хотя, думаю, действительно нелепым можно было б назвать поступок противника на политической арене и… видимо, теперь приятеля в жизни? Не знаю, не понимаю!», — а ведь он реально не мог понять, как после такого относиться к человеку, которого считал всемирным агрессором и злом. Даже их последний разговор это подтверждал, ведь Штаты повёл его в ту комнату, чтобы подраться, выяснить отношения, но закончилось это немного не так, как ожидал мужчина, думающий о том, что легко выведет Триколора на провокацию. Как бы ни было трудно это признавать, Звёздный верил в то, что враг действительно не хотел испортить ему вечеринку в столь особенный день, правда ведь ничего не испортил. От подобного сердце только беспокойнее начинало биться, а к горлу подступал противным ком. Полосатый не был бесчеловечным, каким старался себя показать на международной арене, каким был для некоторых стран, отказываясь от их предложений ради собственной выгоды, а потому сейчас ему было не так легко, как могло бы подуматься, скажем, примчавшимся в больницу Белке, Казахстану и Хохлу, что все эти несколько часов ожидали возможности повидаться с братом, хотя осознавали, что приёмные часы не будут большими, и их скорее всего выгонят, возможно вообще не дав поговорить с ним. Так углубившись в какие-то дебри своих размышлений, Америка долгое время не обращал на шум где-то рядом, пока не сообразил, что это вежливо стучатся в дверь. Он всё также не мог вымолвить ни слова, поэтому просто наблюдал, как она распахивается, а за ней вырастает заглядывающий в щёлку Кленовый, тут же натыкаясь на взгляд медовых глаз. Улыбнувшись, он входит, вставая напротив опешившего брата и, чуть помедлив, аккуратно прижимает его к себе, стараясь не сделать больно. США покорно обмякает в столь тёплых объятиях, прикрыв глаза и засопев в плечо родне, как делал это всегда, когда нуждался в его поддержке. Так они простояли какое-то время, пока Аме сам не принял решение отстраниться, ловя взор, полный сочувствия и переживания.  — Пожалуйста, Ам, займи своё место в кровати, ты же ещё не оправился, тебе полежать нужно. Что врач говорил по этому поводу, а? — немного укоризненно, но без осуждения, скорее с нотками усталости, попросил Кан, немного потрепав спутавшиеся волосы брата.  — Я не могу. Буквально места себе не нахожу после случившегося, понимаешь? Я шокирован, дезориентирован, не знаю, что теперь делать, и как дальше быть, что думать по этому поводу, как реагировать, чем благодарить! Не хочу ложиться, — пусть это и звучало как ребяческий каприз, но Канадец уловил суть, осторожно помещая свои вспотевшие от волнения ладони на плечи Мерики, заглядывая тому в самую душу, позволяя почувствовать искренность своих намерений.  — Я понимаю тебя, тоже волнуюсь за Него, но этим ты вряд ли чем поможешь Ему, только себе навредишь. Прошу, ляг. Проворчав что-то невразумительное, Штаты сел на койку, накрывая ноги тонким одеялом просто для приличия, потому как даже в вечернее время лето на его территории было жарким до ужаса. Канада даже захлопал в ладоши, радуясь, что так легко уговорил такого упрямца что-то сделать. С победной улыбкой он уселся рядом, посматривая на брата. В комнате воцарилась тишина, немного волнительная, но не раздражающая, оба чувствовали себя приятно в компании друг друга, только Звёздный не мог расслабиться ни на миг, всё думая о том, что в соседней палате лежит тот, с кем он теперь обязан будет поговорить, несмотря на смущение, что испытывал от одной мысли об этом. Кленовый же тем временем прокручивал в голове возможные способы приободрить Полосатого, но не был уверен в их действенности, тоже нервничая, поглаживая рукой по собственным волосам, что всё больше приглаживались к макушке, на что обратил внимание США, грустновато посмеиваясь. Запустив пальцы в шевелюру брата, он «привёл её в порядок», разлохматив под задорный хохот Кана, сделавшего то же самое с головой напротив. Однако хорошее настроение у Американца долго не продлилось, и после этого действа тот опять поник, не сразу заметив две руки на своих плечах, укладывающие его, чтобы тот принял лежачее положение. Противиться он не стал.  — Слушай, не ты один на взводе, Латвия вон тоже нарезает круги, только по коридору, она с нами приехала. Ей даже разрешили ненадолго заглянуть к брату, но с присутствием медсестёр, — Канадец конечно же пытался приободрить Аме, только вот тот от этой информации чуть поник, смотря в одну точку на стене, будто надеясь, что она под таким пристальным взглядом развалится, освобождая проход к Русскому. Вздохнув, парень вытащил из кармана небольшую коробочку, протягивая брату, комментируя, — Я кое-что захватил с вечеринки, держи. Про этого дружочка все забыли, я и сам бы не подумал, но он бросился мне в глаза, я и забрал. Мерика почти тут же нервно вскочил, выхватывая из рук Канады то самое растение. Что это было оно, он догадался сразу же, не испытывая ни малейшего сомнения. Он узнал его, это тот цветок, что подарил ему незваный гость. А может и не цветок вовсе, может просто трава, Штаты не был уверен. Однако это заметно развеселило его, и он с интересом осмотрел горшочек, крутя в руках. Пару комочков земли высыпались из горшка на белоснежное покрывало, но парень даже не заметил этого, поднимая счастливый взгляд на Кленового, вдруг громко хохоча. Гость даже вздрогнул от такого, смотря на брата так, будто он сомневался в его вменяемости, однако вскоре перенял этот заразительный смех, радуясь какому-то продвижению дел. Немного успокоившись и смахнув с глаза слезинку, Звёздный заговорил, разъясняя, что же его так рассмешило:  — Я так подозреваю, что буду до последнего дня своей жизни теперь растить его, несмотря на подозрения о происхождении такого подарка, не иначе. Кан не мог описать своего восторга от наконец-то светящихся от счастья глаз родного человека. Страна выглядел так, что любой бы не смог возразить Канадцу, поспорить с утверждением о том, что этого дурашку не зря некоторые называют солнечным мальчиком. Однако это прекрасное зрелище пришлось прервать, так как Клён и так задержался у брата. Набрав воздух полной грудью, Канада встал с койки, сообщая, что ему нужно идти. Он дал Полосатому последние братские наставления, прося лежать смирно, в крайнем случае присесть, но не бегать по комнате, как заведённый. Про себя хмыкнув, что чудом достиг своей цели, он вышел, несильно хлопая дверью. Оставшемуся наедине Америке ничего другого не осталось, кроме как продолжить изучающе глядеть на растение. Теперь его уже ничего не смущало, ничьё присутствие не могло помешать произнести потаённые мысли, мучившие весь остаток дня, что он провёл в больнице. Поднеся растение максимально близко к лицу, он сказал:  — Может ты не такой уж и бесчувственный. Может осталось в тебе ещё то хорошее, что не выжгло время, и я ошибался. Прости… — последнее слово он буквально чувственно шепчет, осторожно прильнув губами к листку подарка, не совсем осознавая, что делает, целуя его. Отстраняясь, он запоздало думает о том, насколько же это странно и, поставив горшок с растением на тумбочку, ложиться на бок так, чтобы видеть его. Так и проходит остаток времени.  — ————— — Какая-то липкая пелена обволакивала парня, не позволяя открыть сонные глаза, заставляя его мучиться неясными образами, всплывающими в памяти, искажёнными другой реальностью. Даже посторонние звуки не способны были помешать стране, сопевшей на больничной койке. Правда продолжалось это лишь до тех пор, пока звуки не стали совсем уж близкими и громкими, а его плечо не опустилась рука. Это точно не мог быть ветер, настигающий его еле ощутимое им же самим тело, это должно было быть чем-то материальным. Не успел Америка это осознать, как его резко затрясли, грубовато, по ощущениям США, размазывая по кровати. «М, похоже я сплю», — подумал он, запоздало понимая ситуацию: «Видимо, меня хотят разбудить». Открыв глаза, он увидел перед собой мужчину средних лет с чёрными волосами и бородой, в белом халате и бахилах. Приподнявшись на локтях, Аме осмотрелся, понимая, что всё ещё находится в больнице, а это, видимо, доктор. Вздохнув, страна наконец пришла в себя, обращаясь в слух, чтобы уловить то, что же такого важного хочет донести до него доктор. Тот, прокашлявшись, начал, но был прерван почти сразу же:  — Не хотел вас беспокоить, но вы просили сообщить, когда пациент из соседней палаты придёт в себя. Некоторое время назад…  — То есть как некоторое время назад? — злобно огрызнулся Мерика, сон же ушёл так быстро, как только мог. — Какого чёрта меня не могли разбудить раньше?  — Смысла не было. Его родственники обступили, они бы точно Вам и слова вставить не дали. Да и им действительно нужнее, во-первых, родственники же, во-вторых, приёмные часы заканчивались уже, им нужно было быстрее пообщаться с ним. Да и Вас сейчас пускать не стоит, но на 10 минут можно. Не успел доктор возразить, как парень вскочил со своего места и помчался в палату врага прямо в одних тонких носках по прохладному полу. Особенно это было сильно ощутимо почти что ночью, как сейчас, потому как это именно то время, когда жара отступает, а воздух становится холоднее. Мчаться долго не пришлось, потому как палаты были соседними, так что, немного неуклюже завернув, он распахнул дверь, резко тормозя, когда встретился с рассматривающим его с интересом взглядом холодных голубых глаз. На этот раз выражение его лица выражало беспокойство, не свойственное по отношению к враждующей стороне, хотя Американец видел его, направленное в сторону семьи. Придирчиво оглядев вбежавшего гостя, он удовлетворённо и немного нагло хмыкнул, думая о том, что не зря рисковал своей жизнью, нет на теле врага прямо глубоких шрамов, только те, что на локтях, да и синяки под глазами не столь огромны, как у самого России, чьё лицо было особо бледно. Тем не менее, держался незваный хорошо, не показывая своей усталости, несмотря на боль, что выдавало подрагивание плотно сжатых губ, когда он осторожно привстал, чуть опираясь на больную руку. Немного помолчав, Росс подал голос, немного отодвигаясь, хлопая руками по сидению рядом, приглашая присесть:  — Ты садись, не стой на холодном полу, вижу же, что подрагиваешь, — хмыкнув, Штаты не стал возражать, ведь он действительно подрагивал, особенно плечи, однако это было скорее от волнения. Триколор продолжил, — Хотел мне что-то сказать?  — Д-да… поблагодарить хотел… — неуверенно промямлил Звёздный, то поднимая, то опуская взор, пытаясь не смущаться от вопроса недоброжелателя. Хотя, как успел обратить внимание страна, никакой насмешки он в виду не имел, просто пытаясь раскачать разговор.  — Да ладно тебе, не стоит. Слушай, признаюсь честно, с того момента, как вбежал в горящее здание, — на этом моменте он немного вздрогнул, вспоминая столь неприятный опыт. Оба опустили глаза, — Я ни черта не запомнил. Откуда ж такие страшные увечья? Неужто я настолько самоотверженно бросался в пламя?  — Н-ну… — Полосатый замялся, начиная рассказ. Flashback Столпы дыма поднялись к самой крыше, а языки огня только неуверенно ступали на неё, когда одна из досок, та, что прямо перед лестницей, не выдержала такого пекла, обваливаясь на застывшую страну. Не успев среагировать, Америка так и остался смотреть на приближающуюся смерть, даже не думая закрыться руками. Только и сделав, что прикрыв глаза, он вздрогнул, вмиг почувствовав чьи-то крепкие руки, оттолкнувшие его. Распахнув удивлённые глаза, он увидел пред собой Русского, что рукой прикрыл его голову, отбрасывая ей же доску. Спаситель прокричал что-то, видимо прося поторапливаться, однако США не услышал, скорее догадался, следуя за ним. Только вот стоило им развернуться, как вместо нескольких досок, преграждающих путь, которые растолкал Россиянин, чтобы спасти врага, теперь красовался пролом, потому как пол просто обвалился в этих местах, прожжённый насквозь. Оценив расстояние, Аме сглотнул, умоляюще смотря на Россию, оценивающего ситуацию. Вдруг согнувшись пополам, Мерика сильно закашлялся. Он и забыл о слабости от удушья дымом. Всё потемнело, воздух перестал поступать, он ослеп и оглох, только чувствуя, как руки схватили его, не позволив упасть в пролом. Он уже было думал, что это конец, но вдруг немного застопорённо, но воздух стал поступать в лёгкие, дыхание возобновилось. Придя в себя, страна не сразу поняла в чём дело, но потом нащупала что-то на подобие мокрой маски, закрывающей нос. У Федерации была лишь грязная тряпка на этот случай. Он отдал последнюю и наверно единственную хорошую.  — Так… а ты? — хриплым голосом спросил Штаты, всё ещё стоя на ногах только с поддержкой РФ.  — Меньше слов, всё потом. Надо прыгать, сумеешь?  — Дурак? Нет, конечно!  — В таком случае, постараюсь смягчить твоё приземление. Слишком поздно до Американца дошло, что имел в виду его непрошеный гость. А конкретнее тогда, когда того аккуратно сгребли на руки и, не церемонясь, кинули на противоположную сторону. Приземление удачным сложно было назвать, потому как парень проехался локтями по горячим железным балкам, тихо поскуливая от боли, но прекрасно понимая, что ему жаловаться никак нельзя, ведь, как успел разглядеть он, Россу почти полностью обожгло руку. Для него вообще было загадкой, как после этого Триколор может ей что-то делать, но пришлось списывать на адреналин в крови, ведь разбираться времени не было. Когда спаситель собрался прыгать, ещё несколько балок благополучно отвалилось, и Звёздный нервно сглотнул, не веря, что парень сможет допрыгнуть. Немного разогнавшись, страна всё-таки перемахнула, но немного не рассчитала, сильно ударившись животом и чуть не сползая вниз, лихорадочно хватаясь за всё, до чего мог дотянуться. Маска при этом благополучно слетела, издавая противные звуки при соприкосновении с огнём. Благо до Полосатого уже дошла ситуация, и он, не теряя драгоценных минут, протянул руку врагу, помогая выбраться. Оба ринулись к лестнице, в начале которой, или для них в конце, полыхало пламя. Америка боялся, до ужаса испугался, прильнув к Русскому, тихо моля вывести отсюда. Будто бы недоброжелатель не хочет быстрее свалить. Схватив за плечи парня, у которого уже начиналась истерика, он прыгнул с лестницы туда, где, как ему показалось, огня было меньше. Только вот что-то явно пошло не так, как в принципе и весь день несчастного, что просто хотел поговорить с сестрой, и, спину, которой он закрывал США, чтобы уже хоть кто-то спасся, опалило, а футболка, в которой он остался, загорелась. Каким-то чудом ему удалось сбросить её с себя так, чтобы огонь не перекинулся на тело, и они продолжили пробираться к выходу, что тоже уже был в злосчастных языках пламени. Теперь уже кашлял Россиянин, интересуясь, откуда можно вылезти им обоим, так как свой дом Аме же должен знать. Недолго обсудив возможные варианты, они поспешили в гостиную, где было возможным широко раскрыть окно. Плюс она находилась чуть в отдалении, а значит, есть вероятность, что пожар туда дошёл не в прямо катастрофическом смысле. Пришлось бежать. Мерика не был лучшим бегуном, а потому чувствовал, что тормозит Россию, ощущая себя виноватым из-за этого. Мало ли того, что неприятель кинулся вообще его спасать. Задумавшись об этом, Штаты оступился, падая на колени. От доски или, лучше сказать, того, что от неё осталось, куда как назло на самый край наступил Американец, полетел раскалённый пепел, осыпая уже оказавшегося рядом, чтобы помочь, спутника. Пролепетав извинения, на что и вовсе не обратили внимания, виновник с помощью спасителя встал, продолжая догонялки со стихией. Наконец они были у самого окна в нужной комнате, и уже справлялись с тем, чтобы открыть его, но на Росса вдруг нашло какое-то помутнение, видимо, сказывался наглотавшийся дым. Прильнув к холодной раме, он еле стоял на ногах, ожидая теперь сам спасения. Это почему-то лучше любого фактора заставило Звёздного работать активнее, и рама поддалась, позволяя ненужному кислороду проникнуть внутрь, раздувая подступавший огонь. Плюнув на всё, именинник с огромным трудом вытащил наружу Триколора, затем с таким же трудом вылезая сам. Последним, что он помнил, были крики людей, пришедших парням на помощь, и лицо в саже напротив, уже окончательно не выглядевшим ни здоровым, ни хотя бы живым. End Flashback Закончив свой рассказ, Штаты потупился, чувствуя, как краснеют его щёки. Он старался говорить правду без утайки, потому как понимал, что так-то РФ тоже там был и может потом вспомнить это, обвинив собеседника во лжи. А может он уже помнил, просто хотел проверить спасённого, может даже и заставить смущаться при воспоминаниях того, как он рисковал жизнью за жизнь Звёздного. Оба молчали, чувствуя напряжение противоположных сторон. Федерация тоже нервничал, думая о том, как будет объяснять свой отчаянный поступок Полосатому. Ладно уж с врагом, он ни себе внятно этого сделать не может, ни семье, накинувшейся на него с вопросами о том самом случае. Не зная, куда деть глаза, оба почему-то уставились в окно, откуда открывался прекрасный вид на ночное небо, закрытое кронами деревьев лишь на половину, оставляя богатый простор. Только сейчас именинник задался вопросом, а какой, собственно, поздний час идёт. Такие же мысли вертелись и в голове его врага, толком не понявшего из сбивчивых объяснений родни, сколько он пролежал без сознания. Он хотел было спросить это у гостя своей палаты, но не хотел прерывать молчание, а может побаивался реакции парня на свою реплику, поэтому оживился, услышав, как в палату заходит тот же доктор, что разрешил Америке прийти сюда. Уставший от всего Русский тихо выдохнул с облегчением, чувствуя себя неприлично, не желая поговорить с тем, с кем поговорить нужно было. Хотя он не прямо не хотел, скорее просто чувствовал, что был не в состоянии.  — Вам пора оставить больного отдыхать, — сухо и важно заметил доктор, внимательно осматривая посетителя.  — Почему так рано, я только и успел, что ввести его в курс дела!  — Не мои проблемы. Мы вообще сделали ради вас исключение, пустив так поздно. И Вам, и ему, между прочим, нужен постельный режим, — спорить было бесполезно, и злой парень проследовал за врачом, нелепо помахав Россиянину на прощание, тут же ощущая приливающую к щекам краску.