Вокруг только зелёная трава, а впереди, где-то с основания этого обрыва, начинается бесконечное море. Заманчиво поблескивающие на закате солнца волны, разносящиеся по всему, на что глаз только падает. И главное, такая лёгкость и свобода. Чистый воздух просто переполняет лёгкие изнутри, заставляя дышать только глубже, и он вздыхает так, как хочется только ему. Раскидывает руки в разные стороны, упав на зелёную траве, и где-то вдалеке слышит счастливый смех ребёнка, бегущего в самые руки, падающего возле и обнимающего со всей той детской любовью, что даруют родителю.
― Господин Ким, Вы намочили отчёт, ― внезапно слишком грубым голосом отзывается милая девушка, подходящая ближе. И голос у неё такой, совсем не женственный, что даже Ким пугается и приподнимает голову.
― Юра? ― удивлённо хлопая глазами, интересуется тот. Прекрасная девушка азиатской внешности только хмыкает, заправляя выпавшую прядь волос, и повторяет ещё более низким голосом:
― Я Вам сейчас этот учебник резко к уху приложу, если голову не поднимите.
Тэхён вскакивает, как ошпаренный, и не сразу понимает, что это не обрыв и трава, а его стол, переполненный различными бумагами. Не детский смех его сына, а топот студентов, спешащих на свои пары. А прекрасная вода это всего лишь слюни, что в очередной раз готовы вылиться в настоящее море, не вызывая уже никакого восторга. Да и представление о его супруге, Ли Юре ― это не более, чем стоящий преподаватель философии, брезгливо, чуть приоткрыв рот, осматривающий стол после нападения сонного лица на него.
― Учитель Мин! ― резко говорит Тэхён и начинает судорожно размазывать слюни по лицу, потому что их так много, что нет никаких надежд стереть полностью даже рукавом своего пиджака.
Тот вздыхает, хмурится, поднимая какую-то особо заляпанную бумагу, и весьма спокойно выдает:
― Я просто надеюсь, что это расписание подготовили не для меня.
― Нет! Вовсе нет, это для иностранных языков, ― с дурацкой улыбкой выкручивается Ким и хватает бумагу обратно, бурча добавляя: ― Да заново напечатать никаких проблем же не будет.
― С тех пор, как в Вашем кабинете начался ремонт, и Вы переехали непосредственно в преподавательскую на кафедру, я начал задумываться, что Вы излишне много спите на рабочем месте. Мне бы вашу должность, ― и говорит это не с укором, а с завистью, потому что тут же сладко зевает и потирает глаза. Философия Мин Юнги очень нравится, в особенности читать её перед сном. Наверное, именно поэтому он не только можно сладко проспать более десятка часов, но при этом ещё позёвывать на собственных предметах.
― Вы что-то хотели, преподаватель Мин?
― Ах да, точно, ― он смотрит на папку в своих руках. ― Мне просили это Вам передать. Собственно, я своё дело сделал, могу удалиться.
Вообще-то Ким Тэхён с Мин Юнги знакомы уже много лет и дружат достаточно неплохо, а вечером, после рабочего дня, им не чуждо выпить пивка вместе. В особенности, когда на это находится время. А ещё они часто встречаются в курилке, где могут перекинуться парой не самых свежих сплетен о жизни студентов и их успеваемости. Они многих тут не знают, но так, самые выделяющиеся всегда остаются на слуху. В целом, их отношения более чем нормальные.
― И я просто устал! ― резко кричит Тэхён, оправдывая свой дневной тихий час. ― Мой сын болеет вторые сутки, я вынужден дежурить у его постели! ― оканчивает отчёт по оправданию и, снова зевая, опускает взгляд на папку.
Ким Тэхёну тридцать два года, пять лет назад обзавелся семьей и сыном. И хотя до конца эту семью нельзя назвать образцово-показательной, а романтика утеряла всякое проявление после появления маленького Сонтана, он считал себя счастливым отцом, души в ребёнке не чаял, и потому каждый раз, когда тот заболевал или получал травмы, выбивался из сил, но всё равно проводил максимум времени с ребёнком. Работа у Тэхёна не сказать, что пыльная, однако достаточно объёмная, и порой её приходится после тяжёлого рабочего дня ещё и домой везти, пытаясь разобраться во всех вопросах. И хоть он только помощник заведующего кафедрой, по факту его секретарь, на нём в действительности практически все его обязанности: от составления расписания до, порой, проведения собраний с преподавательским составом. Даже последний из таких проводил он, когда сообщили о найме нового учителя корейской литературы.
Чон Чонгук же, молодой специалист двадцати семи лет, только переехал в столицу из родного города. Там он преподавал в школе, закончил магистратуру, дабы перейти в более высокую сферу деятельности, и теперь со знанием дела гордо вышагивал в стенах этого университета. Нельзя сказать, что его появление стало настоящей головной болью у Тэхёна, однако определённо снизило посещаемость многих предметов и необычайно улучшило посещаемость корейской литературы, которой до этого момента интересовались разве что отличники со всех потоков. Как отмечают студентки, перешёптываясь возле кабинетов, он чрезмерно красив, холост и, по слухам, даже неплохо обеспечен благодаря родителям и старшим братьям. Тот, кто в свои годы, только перебравшись в город, может позволить себе не просто съём квартиры в каком-нибудь достаточно хорошем районе, а зариться сразу на аренду своего дома. Это ему нравилось намного больше. Тэхёну только завидовать бы молча и радоваться, что он в принципе к своим годам выкарабкался из загородной фермы, на которой ему было едва не суждено провести остатки своих дней. Встреча с Юра сильно изменила его жизнь в этом плане.
И только вспомнишь солнце, а вот и лучик: за дверью доносятся восторженные голоса студенток, и в двери, естественно, появляется молодой литератор. Ах, когда-то и Тэхён пользовался подобным успехом. Но сейчас все в курсе его семейной жизни, а она, в свою очередь, ещё и потрепала его внешний вид. От былого красавчика остались только большие глаза, периодически скрывающиеся за синяками под ними, элегантные большие губы, обкусанные из-за нервов в бессонные ночи, и утончённая мужская фигура, на которой не каждый день удавалось повисеть глаженной рубашке.
― Мистер Ким, ― бодро говорит Чонгук и взмахивает рукой, ― у вас опять чернила на щеке! ― он всегда весел и излишне задорен, что так и хочется дать ему пару лишних часов в нагрузку, чтобы убавить пыл.
― Да, спасибо, ― обыденно говорит Тэхён и размазывает по щеке чернила.
― Другая сторона, ― заботливо поправляет тот и проходит к дивану, разваливаясь на нём и открывая свою сумку, доставая оттуда собственные конспекты. ― Опять спите на рабочем месте?
― Я просто задумался.
― О да, Вы должны попросить Мин Юнги обменяться с Вами местами. Уверен, с такими способностями утопать в мыслях Вы станете отличным философом, ― не поднимая взгляда, говорит тот. ― Может Вам взять выходные дни?
― Нет, не думаю, что это необходимо. Мне и так сократили часы работы и в этом месяце премию обещают ниже, ― пока они в кабинете остались вдвоём, почему бы и не пожаловаться слегка на житейские проблемы? В конечном итоге Чонгук мало с кем общается из преподавательского состава, только с представителями мужского пола, в частности, с самим Тэхёном.
― Ну, я удивлён, как Вам вообще всё ещё платят, ― и смеётся так задорно, что плюнуть ему прямо в лицо хочется. Но Тэхён ничего не делает, только снова опускает взгляд в документы, любезно переданные Мин Юнги, и ловит себя на мысли, что снова готов задремать.
― Мне тут невольно пришлось стать участником разговора, ― снова начинает говорить Чонгук после минутной паузы.
Тэхён оборачивается чисто из вежливости и в пол оборота смотрит на коллегу, всё ещё подпирая голову рукой.
― Ну, не подумайте, что не в своё дело лезу. Говорят, Вы, вроде как, мужчина женатый, разве не должны быть счастливым в браке?
― У меня пятилетний ребёнок, я могу быть только с желанием убиться.
― Ого, детоненавистник?
― Нет, детей я люблю, но это очень утомительно.
― Разве не женщины в привычном концепте устройствами мира сидят с этими маленькими чертятами?
Тэхён слегка выгибает бровь и смотрит с маленькой насмешкой. А не Чонгук ли тут с такими высказываниями на место Мин Юнги метит? По правде, знал бы Мин, что тут его положение делят, сказал бы не обосраться и пошёл бы заперся в коморке, но не поплакать, а отдохнуть, пока другие будут спорить, кто же будет затирать студентам различную дичь.
― Она у меня карьеристка, так что очень увлечена работой. Порой приходит поздно ночью.
― Это интересно, ― мелодично добавляет тот и опускается вновь к конспектам. Тэхён в этом находит повод продолжить работать, но неугомонный язык собеседника снова развязывается: ― Так сколько вашему чаду?
― Пять.
― Наверное, похож на Вас?
― Да.
― Вероятно очень красивый, ― тянет тот каждый слог и пытается представить.
― Очень.
― Не приводите, случаем, его на работу?
― Нет.
― А как же те знаменитые моменты, когда просто не с кем оставить и приходится просить коллег присмотреть? Я бы с любопытством повозился с вашей маленькой копией.
― Я бы не хотел, чтобы Вы надоедали ещё и ему.
― Я надоедаю?
Тэхён окончательно понимает, что у него просто не получится сосредоточиться, пока учитель Чон продолжает тут сидеть со своим совершенно неожиданным порывом поговорить, поэтому откладывает всё с рук на стол и полностью разворачивается к нему. Он просто уверен, что всем видом демонстрирует желание поработать и может хоть как-то повысить свою премию, но ему, видимо, только кажется, потому что собеседник откладывает свои вещи в ответ и с азартом вливается в разговор.
― Нет, я не то чтобы был заинтересован чужими детьми, просто у нас разница всего в..
― Пять лет.
― Верно! То есть получается, что в моём возрасте вы уже с ребёнком сидели. А я себя таковым даже представить не могу.
― Если Ваша девушка случайно сообщит о своей беременности, время на фантазирование резко закончится. Знаете, никогда не угадаете…
― Так ребёнок по залету, ― тянет он снова и расплывается в улыбке. ― Наверное, Ваша жена была безумно в Вас влюблена, а Вы были таким горячим молодым парнем, которого сложно приручить, что она от чрезмерной любви просто не знала, как иначе Вас оставить подле себя. Верно? Угадал?
― Перечитали романов и нафантазировали.
― Ясно, понял, ― чеканит тот и хватается за свои вещи, взглянув на часы. ― Беседа, конечно, ну очень увлекательная, но мне пора на пары, сорри. Может ещё как-нибудь поболтаем.
― С удовольствием не буду этого ждать, ― лучезарно блеснув зубами, промолвил Ким и вернулся к своим делам.
Если задаваться вопросом о Ким Тэхёне и его взаимоотношениями с коллегами, исключив из общего понимания его дружеские порывы к Мин Юнги, то они примерно равномерно никакие. Да и откуда браться хоть какому-то общению, когда ты тот человек, что вечно делает всё «не так». Не так ― понятие растяжимое, и в данном случае обосновывает напротив, самую верную работу. То есть когда он то часов не доставит, а деньги кто будет платить. Но простите, у вас попросту нет больше групп. То напротив, часы неудобные, а кому-то на обед хотелось бы домой бегать, а не проводить его здесь. А почему окна между парами такие большие? И вот каждый имеет веским заявить, что его мнение нужно учитывать. И так все тридцать три мнения, пока он не выложит в единое расписание. И это только малая часть. А что уже говорить, когда начинается непосредственно учёба? В общих чертах, человек, организовывающий работу других людей, редко может оказаться у них в качестве друга. Тем более, рабочий коллектив в основном это женщины за сорок лет. Большинству из них интересно только обсуждать диванные передачи и странные зарубежные сериалы, и хорошо, если сериал на подобии «Друзья» или «Клиника», которые Тэхён и сам вроде не против начать смотреть. Но это же такой нонсенс, в основном странные женские детективы, где убийца исключительно так садовник, о чём вам говорят в самом начале, но вы смеётесь и не верите. Есть несколько представителей за шестьдесят, эти люди умудряются оспаривать философские суждения даже из уст уже знакомого нам преподавателя Мина. Категория людей "я всё знаю лучше тебя". И как бы они вроде не против дружить с Тэхёном, но это им так кажется. На деле всё сливается в рекомендации по тому, как вести, быть и воспитать приличного гражданина. Особенно ему нравятся эти советы от пожилой госпожи Вон, сын которой уже много лет сидит в тюрьме. Сама она дама весьма и весьма вежливая, учтивая, но слушать её советы по воспитанию ну совсем уж не хочется. Ну и остаётся тут ещё два молодых специалиста, каждый из которых уже звучал ранее, а так же сам Ким Тэхён. Заведующая кафедры у них относится как раз к категории дам, которых можно застать за обсуждением странных сериалов и свежих сплетен в рабочем коллективе. Именно по этим причинам Ким предпочитает не заводить друзей, более одного, на рабочем месте. Но последнее время Чон Чонгук иногда выражает очевидное рвение потеснить такую теорию. Его тоже можно понять, ведь в голове Тэхёна он представляется бедным зайчиком в логове койотов, который просится в вольер Юнги и Тэ, лишь бы спастись.
***
Вернувшись домой после трудового дня, Тэхён радуется хотя бы тому, что сегодня его сумка не переполняется бумагами. Он спокойно скидывает куртку и достаточно мягко произносит:
― Юра? Сонтан? ― разносится по всей квартире, и очень скоро маленький топот начинает доноситься с комнаты, а вскоре дверка приоткрывается и радостный крик сопровождает солнечного карапуза.
― Папочка! ― он несётся так быстро, что его по-детски пухлые щёки колышутся вверх-вниз, раздуваясь от широкой улыбки.
― Ух ты, мой пират сегодня чувствует себя совсем бодро!
― Да! ― он обхватывает присевшего папочку за шею и прижимается к нему совсем близко, получая сладкий поцелуй в щёку.
― Где мама?
― Она ещё не приходила.
Сонтан был ребёнком с огромным пониманием мира в его-то годы, поэтому его можно было оставить. Конечно же для такой практики они привыкли убирать все опасные предметы с пола и научили его не выходить лишний раз с детской комнаты. У него даже водичка была там в небольшом кулере, чтобы он мог пить, когда захочет. Банка печенья, которая в такие моменты одиночества пустела с невероятной скоростью. В целом, они за последние полгода приноровились оставлять его одного, если родители Юры забирали и приводили домой, но посидеть с ним не могли до нужного часа, и надо было ему полчаса-часок переждать в одиночестве.
― Ах, тебя бабушка забирала?
― Ага! ― кивает он радостно.
― Животик уже не болел?
― Сегодня совсем не болел. И я даже покакал! ― ох уж эта детская непосредственность, когда ты легко и просто докладываешь про свой ежедневный стул родителям. Тэхён на это с пониманием кивает. С тех пор, как у него начал болеть живот, и они вынуждены пить таблетки, это очень важная тема разговоров. Благо почти всё вернулось на круги своя, а значит, при хорошем течении обстоятельств, он сможет выспаться. ― Так вот, я смотрел на волков, и они такие красивые. Знаешь, папочка, если бы ты не был тигром, волки бы мне даже понравились намного больше, ― со знанием дела рассуждает ребёнок, пока его, придерживая за спинку, ведут на кухню.
― Ты проголодался?
― Немного, но бабушка по пути купила мне шоколадку.
― Я же просил их не покупать, пока у тебя проблемы с животиком, ― разочарованно лепечет Тэхён и поглаживает малыша по голове.
― Я знал, что папочка загрустит, потому не скушал всю. Я тебе оставил.
Пока малыш побежал в комнату за остатками шоколада, Тэхён достаёт вчерашний ужин и спокойно разогревает на двоих, при этом определяя ребёнку порцию поменьше и выковыривая все продукты, которые могут привнести дискомфорт. Он, конечно, просил Юру заранее продумать, но она не любит пресную еду, и потому предпочитает, что каждый сам должен о своём питании заботиться, ведь остроту можно и вынуть. Как именно, Тэхён не знает, но он и готовить не умеет, чтобы выдвигать свои требования.
Еда в микроволновке, а ребёнок несёт и передаёт ему в руки ровно три дольки шоколада. Крайне "честное" деление, но ребёнок пока об этом не в курсе, потому что считать так хорошо не умеет. Однажды ему станет стыдно за эти жалкие пятнадцать процентов против восьмидесяти пяти съеденных самому.
― Это тебе, ― вручает подтаявшую сладость в большие папины руки.
― Спасибо, скушаю перед сном.
Он откладывает шоколад на стол и ставит еду перед ребёнком. В этот момент слышится шуршание в коридоре, а значит вот и жена поспешила вернуться.
― Сонтан? ― зовёт она сразу. Удивительно, как за пять лет у них выработался новый внегласный способ приветствия. Сонтан покидать место с едой не спешит, кричит в ответ и радостно смеётся, начиная про волков рассказывать заново и в два раза громче, словно за день ничего интересней с ним и не происходило. Тэхён же поднимается и идёт в коридор, с улыбкой встречая жену. Он берёт сумочку из её рук, пока она, прыгая на одной ноге, пытается со второй стянуть неудобную туфлю.
― Ты сегодня опять задержалась? ― он спрашивает это не с упрёком, скорее с беспокойством, но получает строгий взгляд.
― Может перестанешь следить, когда и почему я возвращаюсь? Ты мне мать, что ли?
― Нет, просто Сонтан остался один.
― Моя мама должна была присмотреть за ним, да и ему не год, он вполне неплохо уже справляется сам.
― Я знаю, но если бы живот..
― Ты упрекаешь меня, что ли? ― она выпрямляется и, резко дёрнув ногу, скидывает расстёгнутую туфлю. ― Что-то я не помню, чтобы ты так же упрекал себя, когда под конец года вообще дома перестаёшь появляться.
― Это потому что выпускные экзамены и у меня много работы с подготовкой дипломных корочек.
― Корочки… Ох, конечно. Ну так вот и у меня много работы.
Она скидывает вторую туфлю, хватает сумку с чужих рук и, помахав сыну в проёме, семенит в комнату.
― Тебе погреть ужин? ― кричит Тэхён вдогонку.
― Нет, я уже перекусила с коллегами, ― доносится уже из ванной.
И Тэхён только возвращается на кухню. Это вполне обыденные вечера его последних лет жизни. На кухне снова рассказы о волках и о том, какие они красивые, а ещё какой мультик им сегодня показывали, и доскональное пересказывание, что именно там было, словно Тэхён и мультики никогда не смотрел. Но как удивительно интересно слушать это с уст своего сына, что он даже не замечает, как пролетает ужин.
***
Чон Чонгуку, когда он изъявил своё желание жить в столице, родители тут же посоветовали арендовать сразу дом. Доводы были достаточно веские: так на тебя клюнет какая-нибудь симпатичная девушка и точно сможешь, наконец, жениться. Хотя семья у него была прекрасная и он души не чаял в своих родителях, причиной переезда почти на другой конец вселенной было бесконечное давление о необходимости внуков и свадьбы, в частности. А он был ещё молод, горяч, хорош собой и более чем не заинтересован в противоположном поле. Наверное, думалось всегда ему, стоило признаться родителям ещё в школьные годы, когда он впервые осознал свою сексуальную принадлежность, но будучи воспитанником кругов высшего (достаточно) общества, решил промолчать для всеобщего спокойствия. Иногда можно было ляпнуть про отношения с девушкой, которые закончились, или называть своих парней женским полом при родителях, дабы те со спокойной душой продолжали жить в благом неведении. Но такое получалось проворачивать только до определённого момента, так что переезд ― своеобразный побег от нежелательного продолжения своего рода. У него и другие члены семьи есть, пусть они этим занимаются, тем более, что у брата уже есть дочка.
Зажить в этом городе ему было не сложно, он быстро нашёл работу и, главное, своего некогда одноклассника. Они в школе неплохо так общались, сидя за соседними партами, и иногда давали друг другу списывать. Поэтому встретиться и найтись в большом городе стало невероятным чудом, и они сразу заобщались с новым дыханием. Если быть честным, то Чонгук даже подумывал завести с этим парнем какие-то отношения, а потом тот заговорил про своё желание обручиться с девушкой, и всё, светлые счастливые планы будущего по щелчку обрушились, как и возможность не запариваться с красивым бойфрендом.
Пак Чимин красивый. Он молодой, красивый и невероятно жизнерадостный человек. Работал воспитателем в детском саду, и если сначала это кажется смешным, то увидев раз его в деле, Чонгук понял, что тот определённо нашёл своё признание. Чимин мог быть с детьми разными. Он невероятно строгий и внимательный воспитатель, при этом который легко превращается в самого радостного ребёнка на земле и резвится не хуже детворы, пока его объёмная задница опять не застрянет на какой-нибудь горке.
Сегодня они договорились сходить после работы выпить, но видя, как Чимин пытается выкарабкаться как раз с очередной горки, думает, что с такими темпами выпивку придётся нести уже сюда.
― Что, опять проблемы? ― зовёт он его ещё по ту сторону калитки.
Он ходит сюда, наверное, раз в неделю, но регулярно последние несколько месяцев, поэтому, завидев хёна и оппу Чонгука, детвора бросает воспитателя и несётся поздороваться. Шума тут же становится больше.
― И вам привет!
― Оппа!
― Хён!
Голоса разносятся со всех сторон, и Чонгук пытается дотянуться ладошкой до маленьких голов, но те, смеясь, разбегаются, как муравьишки.
― Что у вас тут сегодня? Чимин, ты опять халтуришь на работе?
― Я в этот раз точно серьёзно застрял! ― ворчит он и дёргается в горке, но всё основательно и прочно, так что никаких движений. ― Не подсобишь силушкой богатырской? ― протягивает другу руку.
Чонгук проходит внутрь, но его тут же облепливают жаркие объятия десятка маленьких голов на ножках, отчего передвигаться становится очень тяжело и расстояние от двери до Чимина уже не два метра, а все две тысячи, по тяжести преодоления. Но он добирается, выдёргивая друга со вскриком и после потиранием пострадавшего места.
― Может ты уже перестанешь пытаться играться на детской площадке? Тебе двадцать восемь, а ума лет на двадцать меньше так точно.
― Не правда, мы сегодня играли в пиратов.
― О! Пираты. Так чего раньше не сказали, я бы мог стать… Акулой! ― и резко Чонгук приседает, складывая ладони над своей головой, а дети давай в рассыпную, потому что нельзя быть съеденным акулой. Чонгук носится за ними, давая пару минут перерыва воспитателю.
Он в детях не заинтересован и не ждёт, что у него когда-то могут быть свои, но с тех пор, как познакомился с Чимином и захаживает за ним на работу, даже привык к этой ребятне. Эти малыши забавные и скорее как прикольная игрушка, которую можно потискать, и она радостно засмеётся в ответ. Было в них что-то очаровательное, хотя он всё ещё убеждён, что в быту воспитывать ребёнка это сущий ад.
Он подбегает к очередному чаду, и тот вот зажат в угол, так что Чонгук злобно смеётся, подхватывает на руки и приговаривает, что теперь скушает заживо! А ребёнок смеётся на все угрозы и уже забыл, что он пират. Теперь он космонавт, и на зависть всем катается в чужих руках. Ох уж эта детская невинность к подобным проблемам.
― Сонтан, к тебе пришли! ― раздаётся голос воспитателя, и ребёнок в руках Чонгука тут же перестаёт смеяться, поднимая мордашку.
― Сонтан? Это ты, что ли?
― Да, хён, ― дети не обижаются, что Чонгук всё никак не запомнит их имена, они обычно на его эту проблему просто наваливаются на него и называют хором своё каждое, но только одновременно, и у Чона скорее голова закипает, чем он пытается что-то уловить или запомнить.
Он опускает ребёнка бежать к родителю, но, обернувшись, издаёт удивлённое:
― О!
Тэхён тоже не оставляет незамеченным, что с его ребёнком только что играл их новенький преподаватель корейской литературы. Он спокойно смотрит на ребёнка и обнимает того сразу, как тот добегает до папочки.
― Как он сегодня? ― интересуется у Чимина, игнорируя приближение удивлённого взгляда.
― Хорошо, ни на что не жаловался. Но таблетки в обед мы выпили.
― Спасибо.
― Вы сегодня опять сам за Сонтаном пришли? Ах, ― вздыхает и улыбается папе малыша. ― Сонтан, беги скорей за вещичками, ― говорит ребёнку.
Сонтан послушно кивает и бежит с няней в комнату, чтобы забрать рюкзачок и свои вещи, а в это время Тэхён невольно остаётся вместе с уже подоспевшим Чонгуком.
― Так вот как он выглядит, ― довольно говорит Чон. ― Рад снова встретить Вас!
― Вы знакомы? ― интересуется Чимин. ― Отлично. Тогда оставлю вас, а то у меня дети… О боже, МаО, что ты творишь?! Нет же, брось бяку!
Чимин исчезает, как всегда очень неожиданно.
― А я вот очень удивлён, ― спокойно говорит Тэхён, сложив руки за своей спиной и посматривая на дверь, за которой скрылся его ребёнок.
― Сонтан выглядит очень милым. Извините, я чуть его не скушал. Но это только роль, я был вынужден быть акулой.
― Хорошо, ― спокойно отвечает Ким.
― Вы даже вне работы такой же скучный или просто со мной общаться не хотите?
― Я немного не в настроении сегодня, ― честно выдаёт тот и давит улыбку, когда видит, как его ребёнок уже выбегает из двери и несётся. ― Увидимся на работе, мистер Чон.
Чонгук кивает, ведь больше ничего ему сказать не дают: Сонтан мстит за попытку быть съеденным и бессовестно уводит своего отца.
