Петуния была скромной женщиной. Она никогда не перечила родителям, как это делала Лили, она не просила лишнего, как Лили, она все накопленные деньги отдавала родителям для погашения их заоблачного долга и даже подрабатывала иногда. Не доставляла проблем, не истерила, была всегда тактична и вежлива со всеми. А Лили…Лили же всегда была…
яркой. Ее сестра, как считала сама Петуния, была самой хитрой и избалованной из всех. Лили умела заставлять других любить и подчиняться ее «просьбам». Ее можно было сравнить с банальным персонажем-красоткой, увлекающейся чирлидингом и встречающейся с парнем-баскетболистом. В принципе, она такой и была. Но… даже тут она отличалась от всех банальщин из американских подростковых фильмов.
Она вытворяла вещи, неспособные делать никто другой. Ее можно было назвать ведьмой. И,
черт возьми, она взаправду была ею.
Но когда родители трагически скончались прямо после отъезда ее сестры наочередной год обучения в ту
Чудную-школу-Хогвартс, Туни смогла по-настоящему искренне улыбнуться. Она держалась целых 12 сознательных лет и… и
наконец все закончилось. Через несколько лет на вышла замуж за, хоть и нелюбимого мужчину, но надежного и достойного, купила большой и красивый дом, обустроила сад(который мог дать фору саду королеве Англии, как считали главные сплетницы Литтл-Уингенга), стала примерной женой и хранительницей очага. Она даже родила ребенка! Прекрасного здорового мальчика – Дадли – в честь дедушки Верона. Он, по словам ее мужа, был выдающимся человеком. За всю свою жизнь он успел не только пройти войну с минимальными ранениями, но и найти любовь своей жизни – Кристиан. Хоть Верон ее недолюбливал за излишнюю жестокость и мнительность, но какая никакая симпатия присутствовала у него. Тем более его дедушка любил ее, отдавая всего себя на старости лет(это было удивительно, так как люди на старости лет думают о своей «бренной» жизни или внуках), и внуку пришлось полюбить эту излишне эгоцентричную женщину, чтобы дедушка не разочаровывалсяв нем. Сама Петуния не успела познакомиться ни с дедушкой, ни с бабушкой мужа – они умерли, как только Верону исполнилось 20(за год до их свадьбы) – но свекр и свекровь не были против выбора сына и по традиции отдали фамильные ценности дедушки новой семье. Сразу после свадьбы и недели переезда в новый дом на Тисовой, она рассказала своему мужу про волшебный мир все что знала сама. Он был в ярости из-за отношения свояченицы(сестры жены) к Туни настолько, что, с появлением Гарри, он стал очень раздраженным и жестоким. Туни даже разговаривала с ним на тему проживания Гарри у них дома и его обращения к нему, но это мало повлияло на Верона. Не помогали даже сравнения с бабушкой Кристиан, хотя когда он был вне себя(а это было довольно часто), Петуния напоминала ему о не шибко приятном члене семьи и Верон сразу успокаивался. Однако, неприязнь к племяннику его жены была не только из-за отношения сестры жены, но и из-за письма его тогда ещеневесте.
В день свадьбы Петуния получила письмо от сестры. За примерно пять лет, Лили даже не удосужилась прийти на скромные похороны родителей. Туни тогда думала, что Лили просто не знала, и она пыталась найти способ связаться с ней. Способа она не нашла: знакомых волшебников у нее не было, секретных проходов не знала(за покупками Лили ходила только с родителями, оставляя Туни дома; когда Лили исполнилось 15, она шла за ними уже сама). Последней надеждой Туни был приезд сестры. Но ни первого июня, ни первого июля она не появлялась в родительском доме. Это значило, что Лили не только знает о смерти ее родителей, но и не чтит их память(не говоря уже о встрече с сестрой). И когда она получила аккуратное письмо ее непутевой сестры, она была по-настоящему удивлена. Но текст был предсказуемым:
Дорогая сестра,
Я поздравляю тебя с твоим собственным праздником.
Я не планировала писать тебе и вообще вспоминать тебя, но я хочу тебя предупредить. Если ты еще раз попробуешь связаться со мной, тебе не поздоровится. Волшебники далеко не такие добрые и радостные, как нам с тобой читала наша мать.
Не ищи меня. Не вспоминай меня.
Лилианна Розали Поттер, Леди Поттер.
Туни не думала, что ее дорогая сестра напишет ей по причине пятилетней давности. Лили писала письма только родителям или ее ухажерам, которые насылали на дом стаи сов с письмами сомнительного содержания. Она не была знакома с друзьями Лили(скорее по причине стыда сестры, из-за того, что Петуния – скучная и вообще ботан), но один парень все таки приходил к ним в дом. Как бы Лили не отговаривала, а по ругани из ее комнаты это было слышно отчетливо, он наведывался регулярно – каждый четверг в четыре часов вечера. К несчастью Петунии,сероглазый парень быстро стал любимцем и почти что «женихом» в доме. Эрик и Розали выделяли гостю отдельное место на ужине и, довольно редко, просили купить волшебника чего-нибудь, так как Лили они берегли, а Туни не хотели отвлекать от учебы. Но со смерти родителей, Туни не видела ни парня, ни сестру. И была рада.
Однако, когда на пороге появилась корзина с ребенком, промокшим насквозь, Петунию настиг ужас.
Она, как только увидела малыша, быстро подхватила его и унесла в гостинную. Оставить на пороге ребенка в промозглый ветер и недо-снег – вверх безумства и неуважения к будущему этого человека! И даже когда Верон заспанным голосом вслух прочитал письмо некого
А. Дамболдора, Туни не могла отпустить горячего малыша. Она удивилась,
безусловно, - не могла ее
яркая сестра просто на просто сгинуть. Туни взаправду считала, что Лили любят даже на том свете - сама Смерть. И не сомневалась, что ее
дорогая сестра сейчас где-нибудь на Тоскане с еще одним своим прихвостнем. Не сомневалась ни секунды. Ведь это
была Лили. Но малыш, к ее удивлению, не был похож на нее. Совсем. Даже глаза, отличительная черта Лили, были не такими
как следовало ожидать. Темно серые, практически черные, глаза не подходили отпрыску Лили и Джеймса. Они смотрели как будто осознанно на мир и нисколько не напоминали парня, приходившего к Лили летом. А ведь
Гарри даже не плакал – он часто дышал и его щечки и лобик со шрамом были розовыми – но Петуния как будто ощущала все разочарование этого маленького человека в его матери и отце.
Петуния не считала, что поступила неправильно. Она не сомневалась, что еще много раз пожалеет о взятии Гарри к себе в дом. Но… Гарри теперь ее. И он, как подсказывала ее интуиция, будет
достойнее всех, с кем она вообще была знакома. Даже
дорогой Лили Эванс.
В тот день горел телевизор и стол, за котором обычно собирались все жители дома под номером 4, был завален разбитой посудой и едой. Фотографии неровно висели и некоторые из них уже лежали на полу с разбитым стеклом.Настенные часы указывали, что прошло ровно четыре года с момента усыновления Гарри и, по заведенной традиции, вся семья должна была собраться, поздравляя Гарри с вторым Днем Рождения. Они всегда отмечали его два раза в год – в день его действительного рождения(по документам, которые непонятным вообще образом существовали) и день усыновления. Но именно в день случилось то страшное происшествие на дороге, которое поменяло жизнь всей оставшейся семьи Дурсль: четырехлетнего Гарри и двадцатидевятилетней Петунии.
- Ты же меня не оставишь, да, Гарри? – Петуния с призрачной надеждой посмотрела на немного перепуганного племянника.
- Нет. – смиренно проговорил Гарри, пряча глаза в пол.
- Говори честно! – Петуния молниеносно встала и ударила его по щеке. Но когда осознала, что сделала, она свалилась на стул, поставила локти на стол и опустила на подставленные ладони лицо. Как она успела опустилась до такого?! Она не насильник! Она ни разу в жизни даже сестру не била! Но ее бренная совесть говорила обратное: она доказывала, что именно она сейчас ударила Гарри, а не Верон или Дадли. Или еще кто-нибудь другой. Другой, кого она могла бы обвинить и пожаловаться полиции за жесткое обращение к ребенку. Но никого не было, кроме нее и племянника. Она вновь убедилась, что именно она сделала это и до сих пор горящая ладонь ещеодин чертов раз доказала этот опрометчивый поступок. Она не хотела смотреть на племянника. Не хотела видеть те серо-черные глаза, которые придавали сходства с ней, наполненные болью и презрением.Не хотела и не могла. Как?! Как она ударила его? Она не знала.
Петуния дернулась и подняла свое уже давно опухшее лицо на племянника, обнимающего ее одной рукой.
- Тетя, я не хочу оставаться здесь. Тут очень много чего плохого. И я не хочу, чтобы еще и что-то плохое с тетей случилось. Поэтому, пожалуйста, давайте уедем куда-нибудь. – он в ответ посмотрел на нее, - Я нашел тетю в Германии, которая согласилась дать нам жилье, и я буду вести себя хорошо, честно пречестное. – он сжал ее так сильно, насколько мог, соединив поврежденную руку с здоровой. – Это место – зло.
- Простите? Мистер Дамболдор, ни некой Петунии, ни Некого Гарри Дурсля тут нет. Боюсь вы ошиблись дверью, досвидания.
«Семья превыше всего»
- Игнотус Перевелл
