О людях и демонах

Он не нравится людям. Ему не говорят об этом напрямую, но Гию прекрасно понимает и сам. Действительно, за что людям любить его? Он оглядывается назад, в далекое прошлое, где был обычным мальчишкой, не ведавшим, что такое боль и кровь, где смеялся весело и беззаботно, где держал за руку старшую сестру и беспрестанно повторял, как сильно ее любит. Гию помнит: когда губы Цутако трогала улыбка, на ее щеках появлялись ямочки. Он дорожил ей больше всего на свете, ведь только они друг у друга и остались. Еще Гию помнит о том, как позволил ей погибнуть. Он не сумел спасти ее. Он, в общем-то, никого не сумел спасти. В подернутых туманной пеленой воспоминаниях Сабито улыбается ему открыто и светло. Гию с горечью думает о том, что позабыл и его лицо, и голос, и дни, проведенные вместе. Но эту улыбку не забудет никогда, она останется с ним на долгие годы, до самой смерти, и будет преследовать в кошмарах и служить вечным напоминанием о собственной слабости, малодушии и трусости. Сабито умер, чтобы он мог жить дальше. Думая о столь безрассудном самопожертвовании, Гию ненавидит себя еще сильнее. В этой жестокой войне, длящейся не одно столетие, он потерял все, что у него было. Себя самого, кажется, тоже. Со временем Гию ожесточился, уничтожил свет в сердце и душе, забыл, что значит любить и быть любимым. Так проще. Не жить — существовать. Сражаться с демонами, убивать их одного за другим и не думать ни о чем — вот его предназначение. Клинок ничирин звенит и поет, рассекает кожу и плоть с той же легкостью, с какой нож режет масло, обращает порождения мрака в пепел. На его счету сотни и тысячи отнятых жизней — так много, что не сосчитать. Гию не чувствует ни радости, ни злобного торжества, когда лезвие катаны одним незамысловатым взмахом отправляет врагов на тот свет. В пекло, в ад, туда, где им самое место. Гию не чувствует ничего. Он давно выгорел, сломался с надрывным хрустом где-то глубоко внутри, а маска хладнокровия и равнодушия стала его истинным лицом, срослась с личностью крепкими корнями так прочно, что не вырвать. Его хаори — в память о тех, кто уже никогда не вернется домой, и Гию носит его на своих плечах как единственное, что осталось от людей, защитивших его ценой собственных жизней. Его кличут Столпом Воды, ставят в один ряд с самыми талантливыми мечниками из ныне живущих. Гию себя таковым не считает. Никакой он не Столп. Остальные на него стараются не смотреть, отводят взгляды, когда он оказывается рядом. Все дело в его глазах, холодных и безжизненных, таких пустых. Гию, если честно, все равно. Люди его мало интересуют. Главное — отрубать головы демонам, чтобы хоть немного заполнить зияющую в груди пустоту. Встреча с мальчишкой, отчаянно защищающим свою обращенную в демона сестру, заставляет дрогнуть что-то внутри, в самой глубине покрытого коркой льда сердца. Гию впервые поступается своими принципами. Он сохраняет девчонке жизнь, а мальчишку отправляет на обучение к тому, кого не видел уже очень давно. Ясно одно: этот ребенок обязательно добьется своей цели. Все невзгоды преодолеет с улыбкой на лице, совершит невозможное, даже жизни собственной не пожалеет, но вернет сестре человеческий облик. Гию злится, потому что узнает в этом мальчишке себя самого. Ведь сам он когда-то не нашел в себе сил противостоять страху и защитить дорогих сердцу людей. Судьба сводит их еще не раз, и в каждую новую встречу Гию все меньше узнает в молодом охотнике того дрожащего, давящегося слезами и горьким бессилием мальчишку, что на коленях умолял сохранить жизнь его сестре. Он восхищен, но никогда в этом не признается даже себе самому. Когда приходит время решающей битвы, весь их мир рушится в одно мгновение, словно неумело построенный карточный домик. Демон по имени Аказа смеется, скалится и играючи отражает удары, с каждой новой атакой медленно, но неотвратимо загоняет охотников в угол. Кажется, впервые за много лет Гию дает выход скопившимся в недрах души эмоциям, что до сих душили его, не позволяя сделать полноценный вдох. И только тогда чувствует себя по-настоящему свободным. Он сражается с яростью и жестокостью далеко за пределами разумного, преодолевает боль и нечеловеческую усталость, направляя все свои силы на достижение одной-единственной цели — не позволить демону забрать еще одну жизнь. Настал его черед защищать. Танджиро должен вернуться к сестре. Они одерживают долгожданную победу, но вместо радости каждый из них ощущает лишь горечь и боль от потери друзей и товарищей — такую жгучую и невыносимую, что сердце готово разорваться на части. Танджиро улыбается устало, но вместе с тем открыто и искренне, будто не было прошедшей ночи, наполненной холодом смерти и беспросветным отчаянием. Он обнимает сестру и старательно прячет свои истинные эмоции. Гию знает: мальчишка держится из последних сил. И он благодарен ему за это. Они встречаются спустя несколько недель в Поместье Бабочки, когда Танджиро приходит в себя после долгого сна. Гию сидит на помосте, бездумно глядя в ночное небо, но поворачивает голову, едва чуткий слух улавливает чужие шаги. — Я знал, что найду вас здесь, — произносит знакомый голос, и в следующую секунду Танджиро усаживается рядом, почти вплотную, так что плечом слегка касается плеча Гию. — Ты зачем здесь? Аои не обрадуется, если узнает, что ты сбежал из лазарета. — Не беспокойтесь, Гию-сан, — мягко отвечает ему Танджиро, поворачивает голову, и в целом, не тронутом отравленной демонической кровью глазу вспыхивает лукавый огонек. — Я так долго спал, что уже и забыл, каково это — дышать свежим воздухом и смотреть на звезды. Я останусь с вами, хорошо? Согласно кивнув, Гию отворачивается. Ни один из них не произносит ни слова, и в этой тишине, нарушаемой лишь треском сверчков в траве да шелестом листвы, он находит успокоение. Кажется, будто он готов сидеть вот так хоть до рассвета. — Гию-сан, как вы… справляетесь с этим? — вдруг спрашивает Танджиро едва слышно. — Я все еще не могу поверить, что больше не увижу никого из них. Здесь, в доме Шинобу-сан, меня повсюду преследуют воспоминания. Я так хочу вернуться в прошлое и все изменить, сделать хоть что-нибудь, но не позволить им погибнуть. Что мне делать?.. — на последнем слове его и без того дрожащий голос окончательно срывается, и Танджиро замолкает. Гию до боли знакомо это чувство, когда кажется, будто еще слово — и слезы остановить не получится. — Ты ни в чем не виноват, — произносит он уверенно, повернувшись к Танджиро. — Никто из охотников не хотел умирать, но они были готовы к этому с самого начала. Они погибли, чтобы мы могли жить, чтобы больше ни один человек не пострадал от рук демонов. Мы не в силах что-либо изменить, как бы нам того ни хотелось, не сумеем вернуться в прошлое, и все, что мы можем сделать для наших друзей и товарищей — сохранить память о них. Понимаешь меня? Танджиро через силу кивает, но головы не поднимает, продолжая разглядывать собственные ладони. Поддавшись внезапному порыву, Гию притягивает его к себе и обнимает, единственной рукой поглаживая по спине. Не ожидавший этого мальчишка замирает, судорожно втягивает в себя воздух, но уже через секунду доверчиво утыкается носом в шею Гию и отвечает на объятия. Тепло. И так спокойно. Осторожно перебирая рукой короткие волосы, Гию Томиока прикрывает глаза и счастливо улыбается — впервые со времен давно ушедшего детства.