В тени

Pov Джим       За что я полюбил эту девушку? Спросите — задавался ли я этим вопросом? — возможно, однажды, в тот самый момент, когда понял, что люблю её. В тот самый день, когда, перепуганный до смерти и злой, как гребанный дьявол, примчался к ней в мастерскую и обнаружил её там, одетой в мою футболке. Осознание того, что мне без нее не жить, обрушилось на меня, как снежный ком. Тогда я лишь на мгновение задумался над тем, что же со мной происходит, но стоило встретиться с ней взглядом, как я сразу же всё понял. И оказалось всё совершенно несложно — просто она моя.       Уж не знаю, воля судьбы это или чистой воды случайность, но в сущности это и неважно. Кому интересны подобные вещи, когда даже просто смотришь на человека, и трясутся колени, а от её взгляда бабочки в животе… И хочется выть от избытка чувств, которым невидно конца и края.       Сегодня я струсил, не спорю. Ведь на самом деле я хотел, собирался, шел на встречу, полный решимости. И коробочка с кольцом согревала карман. Нет, конечно же я ни секунды не сомневался в том, что она согласится. Я могу не быть уверенным в чем угодно, но только не в её любви, не в её желании провести со мной остаток жизни. Как раз на этот счёт, как и на свой собственный, у меня нет даже толики сомнений. Но эта маленькая девчонка рядом с ней, с настороженным взглядом и холодной ладошкой… Стоило мне увидеть ее сестру, как вся моя решимость полетела коту под хвост. И вроде бы дальше всё пошло, как нельзя, хорошо, и Уна оттаяла, и Бри вся светилась, но…       Весь, тщательно продуманный мной и проработанный сценарий, который, кстати, включал в себя и присутствие её сестры, покатился подгору и разбился, как снежный ком. Колечко так и осталось в кармане, а мой язык за зубами. Нет, конечно, мне удалось изобразить из себя галантного кавалера, но знакомство с родными, её родными, оказалось для меня куда сложнее, чем я мог себе представить.       Что уж тут сыграло ключевую роль: моя ли неуверенность в себе (а её просто не могло не быть после того, как мои чувства отвергали столько лет), или некоторая робость, как врождённая черта моего характера — я и сейчас не имею ни малейшего понятия. Мне известно одно: сегодня я струсил, но больше подобного допускать не намерен. Знакомству с её и моими родными мы наметили посвятить мои отгулы, которые я честно заработал, раскрыв это дело, и которые начинаются с завтрашнего дня. Значит, так тому и быть, завтра вернутся из заграничной поездки мои родители, Софи приедет ещё через пару дней, вот тогда всё и случится.       А остатки сегодняшнего вечера только наши. И моя девочка стонет подо мной так сладко! Покрываю поцелуями её тонкую шею, прикусывая легонько нежную кожу. Не представляю, каким чудом мне удается сдержать странный порыв и не поставить ей засос. Непонятное доселе чувство собственности распирает, дикое желание, чтобы все знали, что она только моя. Возможно, будь сейчас на её пальчике мое кольцо, всё было бы иначе, но его ещё там нет. А мне так хочется! Кричать на весь мир: «Моя! Только моя! Самая сладкая и любимая на всём свете!»       Жгучая, почти невыносимая страсть ищет выход, и моя нежность испаряется на глазах по мере того, как стремительно растет возбуждение. И боксеры жутко мешают, как и ее насквозь мокрые трусики, через которые Бри трётся киской о мое бедро. Но подняться, оторваться от неё даже на секунду просто нет сил. И я продолжаю ласкать её жадно, возможно, даже грубовато, не могу остановиться. Трусь всем телом, впитывая кожей аромат её желания, прижимаюсь горящим пахом, сам начинаю стонать едва ли не громче неё. Меня словно заклинило, странное чувство вдруг зародилось глубоко внутри и сразу болезненно впилось в сердечную мышцу. «Не отпускай меня, малышка! Только не отпускай никогда! Держи меня крепче!» Но ни единого слова не срывается с губ, лишь хриплые стоны.       — Милый, что с тобой? — её голос выводит из ступора, и я на секунду отрываюсь от её шеи, чтобы поднять глаза. — Джим, всё хорошо? — беспокойство в её влажном взгляде приводит меня в чувство.       — Лучше и быть не может, — шепчу, пока лихорадочно избавляю нас от последних частей гардероба. — Я так люблю тебя, сладкая! — врываюсь в её горячее тело глубоким толчком, закинув себе на плечи её стройные ножки.       Громко вскрикнув, Бри выгибает спинку, запрокинув голову на подушке. Начинаю двигаться, и она стонет, сминая пальчиками простынь. В моей голове что-то гудит и возбуждение расползается перед глазами цветными кругами. Дрожу всем телом, сжимая её бедра, оставляя на них синяки. Сам не могу понять, что со мной твориться. Возникает ощущение, словно я изголодался по ней, будто мы не виделись месяц. Но это чувство настолько мучительно сладко, что я зацикливаюсь на нем, не ища ему рационального объяснения, которого, наверняка, и нет. Просто отдаюсь этой страсти, наслаждаюсь каждым мгновеньем рядом с НЕЙ, на НЕЙ и в НЕЙ.       — Моя маленькая, — хриплю, продолжая входить в неё и покрывая поцелуями её ножку, вылизывая её, прикусывая.       Чувствую, что приближаюсь к развязке, ощущаю каменным членом, как и ее мышцы напряглись до предела. И стоит мне ощутить эти сладкие спазмы, услышать её крик наслаждения, как я тут же кончаю, погрузившись до упора в её влажное, тесное тело.       Когда мне наконец удается немного успокоиться, кладу на постель её ножки, предварительно поцеловав их обе, и падаю рядом с ней, сразу сгребая девушку в объятия.       — Мне кажется, я смогу насытиться твоим телом разве что, в глубокой старости, — улыбаюсь и сильнее прижимаю её к себе. — Хотя, и в этом я тоже сомневаюсь.       Уже в который раз слышу вибрацию мобильника и морщусь, уткнувшись лицом в её шею.       — А она настойчивая, — вздыхает Бри, и в её голосе звучит неприкрытое раздражение.       — Может, и правда что-то случилось?       — Что? На неё напал маньяк? Или может, просто не может дотянуться, чтобы стереть пыль со шкафа?       Телефон перестает звонить, и через какое-то время приходит сообщение.       — Не смотри на меня так. Я молчу и больше не спорю, — поднимаю руки в защитном жесте. — Если хочешь, можешь прочесть сама.       — Если тебе так интересно, то ты и читай.       — Это может быть вовсе не она, — беру с тумбочки мобильник и читаю сообщение: «Человек по имени Майкл Бирк сейчас держит у моего виска пистолет. Ты должен мне немедленно перезвонить!»       По моей спине вдруг пробегает холодок, и я быстро принимаю вертикальное положение. Нахожу её номер и посылаю вызов. Вижу, как меняется в лице Бри, но стараюсь не обращать внимание.       — Джим, — Ани плачет навзрыд. — Пожалуйста, приезжай. Иначе он убьет меня! И если ты будешь не один, он сразу узнает. Рядом с домом дежурит его человек.       — Успокойся. Я сейчас буду, — отключаюсь, и вскочив с постели, начинаю одеваться. Наконец отважившись посмотреть на Бри, вижу, что девушка уже одета.       — Значит, ты так решил? — она поджимает губки и забирает с дивана сумочку. — За вещами я приеду позже. Их не так уж много.       — Бри! Пожалуйста! Ты должна мне поверить! — едва не влезаю двумя ногами в одну штанину, и догоняю её уже у двери. — На этот раз всё правда серьёзно. — едва сдерживаюсь, чтобы не выложить ей, в чем дело, но до смерти боюсь, что она помчится вслед за мной.       — Да неужели?! — она резко поворачивается ко мне и смотрит с вызовом прямо в глаза. — Тогда скажи мне, что на этот раз случилось такого страшного, что ты снова срываешься к ней прямо из постели?!       — Я не могу сказать. Просто поверь мне, — болезненно морщусь, удерживая её за запястье, но она резко одергивает руку.       — Я так и думала, — открывает дверь и выбегает из квартиры.       — Бри! — кричу ей вслед, но в ответ слышу только тихий стук её каблучков по ступенькам.       Судорожно вздыхаю, и вернувшись в комнату, быстро натягиваю первую попавшуюся футболку. Что ж, может это и к лучшему. Если сегодня со мной вдруг что-нибудь случится, она об этом даже не узнает. Вот только, почему-то, утешает это очень слабо, и моё сердце сжимается так сильно, что от жуткой боли хочется выть.       Выскочив из машины, бросаю её прямо у подъезда. Бегло оглядываюсь по сторонам и бегу по ступенькам наверх. Захожу в её квартиру и вижу Ани, сидящую в кресле, девушка вся в слезах, и к её затылку приставлен пистолет.       — Я пришел один. Пожалуйста, позволь ей уйти. Она тут не причем.       — Она ни куда не пойдет. Ты же не думаешь, что я такой дурак? Девка сразу вызовет копов.       — Что тебе от меня нужно? — делаю шаг вперёд, подняв в верх руки, показывая ему, что не вооружён. — Мы тебя не поймали. Ты мог просто залечь на дно.       — Вы причинили вред одному, очень важному для меня, человеку, — мужчина горько ухмыляется, на этот раз целясь в меня и показывая стволом, чтобы я сел на диван.       — Твоя сестра была неосторожна. Она хотела шантажировать тебя, поэтому потеряла бдительность, — медленно, не делая резких движений, сажусь, не сводя глаз с Бирка.       — Эта никчемная, жадная бездарь тут непричём, — зло сжимает челюсти. — Моя девушка попала под раздачу ваших тупых коновалов. Услышав первый выстрел, эти уроды стали стрелять, не разбирая, в кого целиться, — Бирк ставит передо мной стул и садится на него, продолжая направлять на меня пушку.       — Мне жаль твою девушку. Но когда ты и она пришли в этот бизнес, то должны были понимать, что, рано или поздно, все закончится именно так, — стараюсь заговорить ему зубы и не смотреть на ножку стула, которая, я точно знаю, держится на честном слове. Ани просила меня её починить ещё полгода назад, но руки так и не дошли.       — Теперь уже неважно, как и что для меня закончится. Тина была в положении. Это ты отнял жизнь у неё и у нашего ребёнка. И за это ты так же отдашь две жизни. Сначала я убью эту сучку, а потом уже тебя…       Едва он успевает закончить фразу, как я резко бью ногой в хлипкую ножку, и та с треском отваливается, заставляя стул дёрнуться и завалиться на бок. Бирк не успевает сориентироваться, пустив пуль в воздух, и я отбираю у него пистолет. Вижу, что он тянется за вторым, и стреляю, пустив ему пулю между глаз. Поворачиваюсь к Ани, посмотреть, в порядке ли она, но слышу ещё один выстрел и чувствую резкую боль. Развернувшись, успеваю убить стрелявшего, но в груди вдруг все сильно сдавливает, и я оседаю на пол, захлебываясь кровью. Последнее, что я вижу, это испуганное лицо Анкилы. В угасающем сознании вдруг возникает образ Бри, и проносится мысль, что, не смотря ни на что, я счастливчик. Пусть и совсем недолго, но у меня была она, а я был у неё. Pov Бри       Кажется, у меня дежавю. Сижу в своей мастерской и пытаюсь переваривать произошедшее несколькими часами ранее.       Он признался мне в чувствах, занимался со мной любовью, дал мне столько надежды, и вдруг подорвался к ней. Снова.       Часть меня хочет верить, что всё не так, как мне показалось, что это всё моя ревность. Но то, что Она пришла в его дом, унизила меня, сказала прямо, что он именно так и поступит, что побежит к ней, стоит ей только позвонить — разрушает мои сомнения в дребезги.       Но есть ещё одно странное чувство, что-то не даёт мне покоя уже который час. Поднимаюсь с места и пытаюсь себя чем-нибудь занять, но всё буквально валится из рук. Не могу собраться с мыслями, я вообще уже не представляю своей жизни без него, не вижу больше будущего, не вижу смысла в своих планах. Одним словом,       я не хочу ничего.       Когда наконец уже понимаю, что сегодня я ничего не смогу сделать, сажусь за стол, закрыв лицо руками.       Снова беспокойство поднимается из глубин души и буквально заставляет задыхаться. Какая же я дура! Неужели я просто возьму и отдам ей единственного мужчину, в которого влюбилась окончательно и бесповоротно.       Решаю, что с меня хватит сидеть и жалеть себя, надо бы ещё побороться. Ведь он стоит того, чтобы за него побороться, пусть даже это противоречит всем моим принципам.       Приняв душ и переодевшись, собираюсь первым делом навестить Фреда. Во-первых, мне нужно его поблагодарить, а во-вторых, нужно поговорить с ним. Кто, как не он, будет знать о том, что творится на душе у Джима.       Захватив сумку, открываю дверь и буквально врезаюсь в Анкилу.       — Черт, — щебечет она, протирая плечо. — Ты уже знаешь?       — Знаю о чём? — смотрю на неё со злостью, но по мере того, как я осознаю, что это Она, та самая, у которой сейчас должен быть Джим, заставляет меня замереть.       — Джим… — она осекается, но по её взгляду я читаю всё. Сожаление, боль, отчаяние, всё то, что сразу начинаю чувствовать сама.       — Скажи, что он жив, — хватаю её за руку, видимо, слишком крепко сжимая, потому что девушка морщится, но не убирает мою руку, только накрывает своей.       — Нам нужно ехать, — переходит на шёпот. — Я всё расскажу по-пути.       Я не спрашиваю, куда мы едем, и так уже знаю. Анкила въезжает в поток машин, начиная рассказ, половину из которого я толком не слышу. Я слушаю свои мысли, а точнее, те слова, что сказала ему, когда оттолкнула. Теперь он ранен, ему делают операцию, и я понятия не имею, что мне делать, как справиться со своим отчаянием.       Единственное, что я знаю, вернее, убеждаюсь в этом ещё раз — я не хочу жить без него. Видит Бог, я на всё согласна, лишь бы он выжил. Даже, на то, чтобы он выбрал её, но лишь бы жил.       — Всё будет хорошо, — видимо, Анкила решает, что меня стоит подбодрить, или же просто не хочет, чтобы я грохнулась в обморок. — Он сильный, Бри, он обязательно справится.       — Да, — согласно киваю. — Ему придется справиться, — улыбаюсь сквозь слёзы. — Ведь я ещё не отчитала его.       Девушка кидает на меня взгляд и улыбается одними губами, снова давя на газ. Вскоре мы уже стоим в холле перед операционной.       — Ты не против? — вдруг спрашивает она, когда я присаживаюсь на диван. — Я подожду внизу, в столовой.       — Я против, — говорю еле слышно, протягиваю руку и сжимаю её ладонь. — Останься со мной, пожалуйста.       Она снова улыбается, вытирает наспех слёзы, которые, неожиданно для меня, катятся из её глаз, и садится рядом.       Не знаю, сколько мы так сидим, окружённые полицейскими, но проходит слишком много времени. Мне даже кажется, что прошла целая вечность.       Стараюсь не обращать внимания на пытливые взгляды его коллег. Наверное, мы с Анкилой представляем то ещё зрелище — бывшая и нынешняя его девушки, сидят чуть ли не в обнимку, и каждая думает о своём. Хотя, нет, каждая думает о нём. Понимаю, что с моей стороны это чистый эгоизм, но я всё равно мысленно вздыхаю, что Родные Джима ещё только в пути и сейчас их здесь нет.       Наконец доктор выходит из операционной, и мы все дружно подрываемся с места.       — Операция прошла успешно. Даже не понадобилась искусственная вентиляция, — обращается он к высокому мужчине, как я понимаю, это начальник Джима. Тот облегчённо вздыхает, а я, кажется, сейчас упаду, ноги совершенно не слушают меня, я толком не слышу что говорит врач. Он жив, и это главное. Анкила придерживает меня, оставаясь совершенно невозмутимой, и вдруг до меня доходит, что девушка уже пережила в своей жизни подобную сцену, где исход оказался ужасным. Сжимаю её руку, и она смотрит на меня.       — Мне так жаль, — шепчу. — Я не хотела забирать его у тебя, но я люблю его.       — Я знаю, — улыбается девушка. — Он тоже любит тебя, — гордо вздернув подбородок, она обращается к врачу.       — Можно его увидеть?       — Войти может только один человек, — спокойно отвечает тот.       — Иди, Бри, — девушка подводит меня к двери. — Она его невеста, — говорит врачу, и тот кивает мне.       — Сожалею, мисс, что вы пережили этот кошмар, но всё сейчас позади, — говорит он мне. — Медсестра Вас проведёт к нему.       — Спасибо, — лепечу, чувствую себя одновременно и счастливой и сбитой с толку, словно я маленькая, заблудившаяся девочка, и теперь мне все помогаю найти свой дом.       — Он будет в порядке, — высокий мужчина останавливает меня, касаясь моего плеча. — Я Купер, начальник Джима, и мы все рядом, если что понадобится.       — Спасибо большое, — благодарю мистера Купера и наконец следую за пожилой сестрой.       В палете стоит сильный запах лекарств, и царит стерильная чистота. Я упрямо стараюсь не смотреть на него, замираю на входе, и только когда слышу за собой слабый щелчок закрывающейся двери, вздрагиваю и наконец поднимаю на него взгляд.       Он лежит, подключенный к аппаратам, капельницы тянутся к его рукам, а его торс облачает повязка. При виде всей этой картины моё сердце болезненно сжимается, глотаю слёзы и подхожу к нему. Опускаюсь рядом на стул и просто смотрю, как поднимается и опускается его грудная клетка.       Горько улыбаюсь своей удаче, это же надо было так…       За эти долгие часы вспоминаю нас с ним с самой первой встречи, то что я почувствовала к нему, когда увидела в первый раз. Интересно, могла ли я тогда подумать, что всего за несколько дней он станет для меня самым важным человеком в жизни, что он полюбит меня, что сделает самой счастливой?       Только от мысли, что я была на грани потери этого самого счастья, снова задыхаюсь подступающей паникой. Мне страшно, так сильно… Никогда и ничего не боялась, как сейчас боюсь потерять его.       Осторожно касаюсь его руки, наклоняюсь и целую костяшки пальцев, затем, просто кладу голову на кровать и, кажется, засыпаю. Просыпаюсь от того, что у меня затекла шея, и всё тело болит. Просто удивительно, что я не свалилась со стула.       Свободной рукой протираю затёкшие мышцы шеи и вдруг чувствую на себе взгляд. Смотрю на него, и встречаюсь с ним глазами. Долгие секунды мы просто смотрим друг на друга.       — Любимый, — шепчу, задыхаясь от слёз. — Ты так напугал меня!       — Ты здесь, — он улыбается устало.       — Конечно, здесь! Где мне ещё быть? — поднимаюсь и наклоняюсь к нему, осторожно касаюсь губами его губ.       — Ты со мной? — шепчет он хрипло.       — Я с тобой, родной. Без тебя мне ничего в этой жизни не нужно.