«Сегодняшний день — хороший повод выйти из берегов, каждому — из своих. Потому что всякий человек — океан, и глупо всю жизнь искренне считать себя лужей, пусть даже самой глубокой и непросыхающей в микрорайоне».
Причал Портсмута кишит людьми, большая часть из которых пришли поглазеть на настоящее чудо, новейшее корейское достояние – «Аструм». Габаритный, величественный круизный лайнер на две тысячи человек, отправившийся в кругосветное плавание. То, что испытывает Ким Тэхён, поднимаясь по мостику на палубу, волоча за собой чемодан, вряд ли можно описать, но... Восторг. Это искреннее восхищение габаритами судна, манерами персонала, сотнями людей вокруг, которые машут тем, кто на берегу. Все они – незнакомцы. Счастливые, смеющиеся неизвестности друг для друга, посылающие пламенные приветы тем, кто останется там, на земле. А их, тех, кто на лайнере, включая Ким Тэхёна, ждут моря. Ждут океаны, ветра и штормы, палящее солнце, ураганы, новые страны, острова, всё самое необычное, увлекательное, а иными словами, жизнь. Их сейчас всех объединяет одно – жажда к этой самой жизни. Захватывающей, интересной, такое словами не передать и всё же придется попытаться. Путешествие в четыре месяца, в сто двадцать два дня, в тысячи часов и сотни тысяч минут, среди которых каждая станет незабываемой, — так гласит брошюра. Именно это обещал родной брат, Ким Сокджин, главный менеджер лайнера, сумевший выбить жаждущему жить здесь и сейчас Тэхёну путёвку по горящей цене. Да, свой домик на окраине Портсмута Тэхён любит всем сердцем. И свой сад, и дворик, и соседку Бет Энн, которая угощает его холодным лимонадом в особенно жаркие дни. Он любит зелёные поля, цветущие ирисы и белый налив, запах которого по весне просто сводит с ума. Но всё же идти в ногу с жизнью Тэхён любит сильнее. Его каюта оказывается больше, чем выглядела на фото. Каждая комната обустроена по высшему разряду, со всеми удобствами. На столике – целая стопка брошюр с описанием всех доступных развлечений: танцы, джаз-вечера, театральные постановки, гольф-клуб, променады, бассейн и ещё куча всякой всячины. У Тэхёна разбегаются глаза, бешено стучит сердце, потому что он оставляет свою жизнь здесь, в душном порту Портсмута. Его наконец ждёт отдых, ему будет доступен почти весь Земной шар, он вернётся другим человеком, иначе и быть не может! И тут он абсолютно прав: он вернётся домой другим, потому что моря, океаны... Потому что большие воды меняют людей. Потому что человека меняет человек, просто важно найти своего. А на корабле их несколько тысяч, в мире так вообще миллиарды, неужели Тэхён своего так никогда и не найдёт?.. Он такой оптимист! Ему обязательно повезёт! Повезёт влюбиться в того, кто душой и сердцем принадлежит одному лишь морю.*****
Тэхён, прогуливаясь вдоль палубы, улыбается всем подряд, а те берут и улыбаются ему в ответ. Вот такие люди на самом деле: простые и жизнерадостные, когда не отягощены рутиной и проблемами насущными. Улыбаться умеют вообще все, даже самые хмурые, особенно хорошо умеет улыбаться Тэхён. Особенно – когда видит брата, который спешит к нему, при этом делая вид, что он совсем никуда не торопится. У них это, кажется, семейное – делать вид. Тэхён вот до сих пор улыбается так, что аж челюсти сводит, и неважно, что Сокджин не видит его. Надо улыбаться, надо. Круизы ведь для тех, кто любит жизнь. Хотя, наверное, они немного ещё и для тех, кто бежит от того, что есть там, на суше, и все эти мысли, они такие хитрые, что улыбка Тэхёна успевает исчезнуть на секундочку, а затем снова расплывается на губах. Если уж врать всем вокруг, то врать красиво, с достоинством, с максимально беспечным видом, который только можно себе позволить. — У меня совсем нет времени, — Сокджин крепко обнимает Тэхёна, но отпускает сразу же. Что у людей за привычка такая – отпускать? И почему у них никогда нет времени на Тэхёна? — Ты нашёл каюту? — в ответ Тэхён кивает. — Добрался нормально? За домом присмотрят? — Всё нормально, — улыбается он. — Вечером я всё тебе покажу, расскажу, не теряйся. Я напишу, как только освобожусь, так что будь на связи, ладно? — Сокджин говорит, убегая всё дальше и дальше. — До вечера! — Найди бар и Юнги! Тэхён смотрит в удаляющуюся спину брата, стоит, облокотившись на леер, и... всё. У него впереди четыре месяца отдыха от ежедневной рутины, отдыха от Бет Энн, так что торопиться некуда. Он и бар найдет, и этого Юнги, и приключений на свою задницу, у него только так всё и происходит. Солнце ласкает кожу теплом, на палубе стоит гул, звонкий смех звучит тут и там, и пока пассажиры прощаются с землёй обетованной, Тэхён прогуливается по верхнему ярусу лайнера, разглядывая рекламные стенды. На судне есть всё, чтобы не сойти с ума в изоляции, однако у Тэхёна с замкнутыми пространствами никогда проблем не возникало. Аструм огромен. Лайнер рассчитан на четыре тысячи человек, но людей на нём в два раза меньше нужного. Тэхён не жалуется, потому что ему есть где разгуляться. Бар он находит без проблем, у стойки полно свободных мест, лишь одно занято – какой-то мужчина европейской внешности заливает горе бурбоном. Как Тэхён понял, что именно горе? Увидел. Он пересекся с ним взглядом, пустым и безразличным. Должно быть, тоже бежит от чего-то, и всё-таки как удачно, что существуют большие воды! Как хорошо, что есть место, куда ты можешь сбежать от мирской суеты. Когда Тэхён знакомится с Мин Юнги, молчаливым и крайне неторопливым мужчиной, он почти жалеет о том, что у Сокджина нет друзей повеселее, а потом появляется он... Парень в строгом чёрном костюме, с игривой улыбкой на губах и серебряной серьгой в ухе. Волосы его словно жидкая платина, от него приятно пахнет, с ним хочется поговорить, он даже представляется первым: — Пак Чимин, заместитель главного менеджера. Ты, должно быть, Тэхён? — Возможно, — его взгляд скользит по чужому телу. Оценивает. — Сокджин сказал, что у бара я найду симпатяжку-блондина, не ошибусь. — Симпатяжка находится по другую сторону барной стойки, — подаёт голос Юнги, и Чимин щурится на него. — Что-то не вижу. — Глаза протри, — бармен выглядит абсолютно безучастно, натирая стакан до блеска, а Чимин не сдерживается и кривит губы, но тут же собирается перед гостем и говорит: — У Джина много работы, так что я временно побуду твоим навигатором. Хочешь познакомиться с нашим старпомом? Капитаном? Юнги усмехается: — Давай, побегушка, отведи его на капитанский мостик и не забудь включить камеру. Хочу видеть лицо кэпа, когда ты притащишь к нему очередного клиента, чтобы тот поглазел на него, как на обезьяну в зоопарке. Все койки в травмпункте, кстати, свободны, — его улыбка больше похожа на оскал. — Пока что. — Это моя работа, — Чимин чеканит каждое слово и выглядит очень грозно. Он старается держаться рядом с Тэхёном, который преспокойно сидит на барном стуле и болтает ногой, потягивая апельсиновый сок через трубочку и бегая взглядом от одного парня к другому. Ему здесь уже очень нравится, ведь это скандалы, интриги, расследования. Очень интересно, что не поделили эти двое. — Если надо будет, отведу его на мостик, и пускай хоть пальцем в него тычет, хоть палкой, мы делаем на этом деньги. Он выглядит хладнокровно, говорит достаточно тихо, чтобы его не услышали другие клиенты, зато Тэхён с удовольствием греет уши. Для него это всё в новинку, он вообще клиент привилегированный, так уж вышло, что ему дозволено больше остальных. Правда, тыкать в капитана палкой он всё равно не очень хочет. — Разве мы их не отвлечём? — интересуется Тэхён. — Не беспокойся об этом, — улыбается Чимин. — Но это ведь необязательно, да? Я не хочу знакомиться с капитаном. Чимин выглядит удивлённым и немного растерянным. Почти все клиенты первым делом просят провести их на капитанский мостик, пожать капитану руку, хотят добиться его расположения. Людьми движет желание понравиться всем вокруг, особенно тому, кто выше их по статусу, а капитан... Звучит благородно и величественно, разве нет? Его внимания желают многие, только вот сам кэп желает, чтобы в его работу не вмешивались пассажиры судна. Увы, на круизном лайнере он – обезьянка, на которую приходят поглазеть за пару баксов. Такая вот у капитана работа, нелёгкая. Тэхёну, честно говоря, всё равно на человека, стоящего у руля, хотя в капитанской рубке побывать хотелось бы. Но не сегодня. Может, завтра? Скорее всего завтра, один разок. А там и ещё добрую сотню раз. Однажды его даже самолично притащат и прикажут смотреть, он пока этого не знает. Никто не знает, разве что море. В его шёпоте множество тайн и секретов, оно словно ящик Пандоры, никогда не знаешь, какое бедствие настигнет тебя завтра. Или уже сегодня. Тэхёна укачало, его выворачивает наизнанку всю вторую половину дня, до самого вечера. Сквозь открытый иллюминатор льется музыка, в ресторане проводят шоу, судя по программе, но Тэхёну бы подальше от людей, потому что очень стыдно появляться перед ними с зелёным лицом. Чимин сопровождал его до полудня, потом тоже убежал по делам, тут вообще кругом одни занятые, только Тэхён свободен от всего, ото всех. Он прогуливается по палубе, на носу корабля – ни души, ни света, только мрак и чёрная морская гладь, бескрайняя. Но стоит поднять голову, там – океан. Мерцающих, холодных звёзд, завораживающих красотой, и это очень напоминает дом. Тэхён по нему не скучает. По дому – уже очень, по нему – нет. Его сердце совсем не болит, душа не ноет, не тянет, понимаете? Совсем не хочется вернуться обратно, не просто домой, а в прошлое, и ошибки свои исправить тоже не хочется. Вообще, разве быть искренним с кем-то – это ошибка? Почему же именно Тэхёну в отношениях достаются все шишки? Чёртова Бет Энн со своим холодным лимонадом и старшим сыном. Какой идиот смог убедить Тэхёна в том, что в кругосветке всё забудется, потому что дом будет далеко? Дом-то далеко, а мысли, мысли-то! Они всё ещё здесь, их не получилось оставить в Портсмуте. Он ковыляет до скамьи с опущенной головой, но взгляд натыкается на белоснежные ботинки, которые едва ли не светятся в темноте. И костюм такой же белый, и выправка человека поражает: плечи расправлены, спина прямая, словно позвоночник привязан к палке. Парень... Мужчина присаживается на скамью и тоже замечает Тэхёна, а взгляд... Взгляд очень тяжёлый, мало чем отличается от того, что там, на небе. Такой же холодный, мерцающий в ночной тьме, завораживающий, даже пугающий. Но Тэхён бесстрашный, он за свои двадцать пять столько людей растопил, ко стольким смог пробраться и найти подход, потому что очень добрый, что его не пугают эти белые ботинки. И выправка не пугает, и белая форма, только взгляд, но совсем чуть-чуть. Он вообще и дальше бы тут размышлял о вечном, но у тошноты на него другие планы. Тэхён едва сдерживает рвотные позывы, дышит тяжело, глубоко и шумно, и нет ему больше дела до человека в форме, это всего лишь кто-то из экипажа. Он тут пытается не умереть от мысли, что придется вынести сто двадцать два дня в таком состоянии. Зачем он вообще согласился? — Самое плохое место для того, чтобы попытаться справиться с морской болезнью, — раздаётся чужой стальной голос. Тэхён с горем пополам доходит до скамьи и почти падает на неё, но человеку в форме нет дела до его болячек. — Почему? — Здесь укачивает сильнее всего, — не очень охотно отвечают ему. — И что теперь делать? — Избегать носа судна по возможности. — А вы не обманываете меня? Вдруг это просто ваше любимое место, чтобы посидеть и подумать о жизни, а тут ходят всякие... я. И мешают. На Тэхёна смотрят со скептицизмом. — Мешаете – да, — грубит и даже не краснеет. — А обманывать я не стал бы. — А я – Ким Тэхён, кстати. Мужчина молча смотрит на него, взгляд задерживается на волосах. Растрепались? Тэхён выглядит, наверное, очень плохо, а незнакомец так ничего и не отвечает, отворачивается и смотрит вдаль. Словно фортштевень его взгляд разрезает морскую чёрную гладь, как будто испытывает воды на прочность одной лишь своей невозмутимостью. Море, должно быть, его не любит... Тэхён бы точно не полюбил. — Я тогда пойду, наверное, — говорит Тэхён, продолжая наблюдать в темноте за чужим сосредоточенным лицом. — Идите. — Поищу место, где укачивает меньше всего, — в ответ тишина. — Доброй ночи? — он со всеми дружелюбный, даже с грубиянами. — Доброй. Тэхён поднимается с места, как мужчина говорит: — Корма. Либо ваша каюта. — Что? — не понимает он. — Меньше всего укачивает на корме и в каютах. Чем ближе к воде вы находитесь, тем лучше для вас. Тэхён отворачивается, лишь бы не показывать этому каменному свою улыбку. Не такой уж он и непробиваемый, выпендривается, видимо, больше. — Спасибо. И благодарить есть за что, потому что на корме Тэхёну действительно становится лучше. Здесь ветер обдувает борта, море брызжет, шипит и пенится, а ещё здесь настолько грустно, что все болячки проходят вмиг. Потому что приходится смотреть назад, в прошлое, пока на носу лайнера капитан глядит только вперёд, в будущее. Его прошлое не беспокоит, а будущее, оно очень пугает тех, кто доверяет свою молодость морю. И его пугает, потому что он такой же человек. Его волнует, что будет дальше, что будет после плаваний? Что там его ждёт, кто? На каждого человека найдётся свой страх: кто-то боится отпустить, кто-то – никогда не обрести; одни зачем-то держатся за прошлое, другие гонятся вперёд, пытаясь поймать будущее за хвост, и мало кто по-настоящему умеет жить здесь и прямо сейчас. Люди вообще только на первый взгляд все из себя такие стойкие и сильные, а ты в них чуть-чуть потычешь тем же пальцем или палкой, и они уже брыкаются и кряхтят. А если ты попытаешься пробить их броню своей простотой, добротой и голубыми глазами, в которые отчего-то капитану было страшно заглянуть, они, глядишь, пойдут микроскопическими трещинами и со временем откроются тебе. Есть шанс, что однажды они всё-таки назовут тебе своё имя, пригласят на танец в один из вечеров, откроют тебе своё сердце, научат чему-то важному. Покажут мир, окунут в его беспечность. Может быть, они сломают тебя, а потом снова соберут заново, по кусочкам, заботливо, словно старый любимый пазл, и будут хранить. Но такая вот хреновая штука жизнь: этого может и не произойти. Однако Тэхён считает, что жизнь эта точно не хреновее его морской болезни. Он простой и наивный. Ему ошибаться свойственно.*****
Первые несколько дней Тэхён привыкает жить вот так, один, в каюте, гуляя теплыми вечерами по палубе и наблюдая за людьми вокруг. Многие из них счастливы, очень многие, если не все. Каждый хочет веселья, а когда Ким Сокджин, уже всеобщий любимец пассажиров Аструма, предлагает вписать в вечернюю программу джаз-вечер, все на палубе аплодируют. Мужчина в ответ на согласные выкрики лишь легко улыбается. Сдержанно, но по-прежнему приветливо. Тэхён никогда не видел, как работает его брат. Их пути разошлись, когда Джин поступил в академию, а сам он... Сам он пошёл по стопам матери и сбежал из родного города, обосновался в маленьком английском городке, вырастил свой собственный сад и зарабатывал деньги на продаже цветов и фруктов. Немного, но Тэхёну хватало для жизни одному, а потом появился Уильям. Холодный лимонад Бет Энн был ещё вкуснее, когда тот приносил её сын. И снова он ковыряет открытую рану, снова мучает самого себя. — Ты как будто лимон съел, — Чимин появляется из ниоткуда и кладёт ладонь Тэхёну на плечо. — Всё нормально? Больше не тошнит? — Всё не нормально. Относительно, — Ким щурится от солнца, а Чимин непонимающе смотрит на него. — Могу отвести тебя в каюту или к врачу. — Не стоит. — Уверен? — Я настолько плохо выгляжу, что ты хочешь увести меня с глаз людских? — улыбается Тэхён. Чимин улыбается ему в ответ. Брат Джина ему очень нравится, он лёгкий, понятный и приятный человек. — Если что-нибудь понадобится, ты знаешь мой номер. Джин будет занят до самого вечера... — Как обычно, — перебивает Тэхён. — Не волнуйся, я большой мальчик. Как-нибудь справлюсь. — Моя работа – следить за своими любимчиками на лайнере, — хитро улыбается Пак. — Надеюсь, ты порадуешь нас своим присутствием на сегодняшнем вечере. — В твоём дипломе в графе специальности случайно не напечатано «подлиза»? — Боюсь, это напечатано в дипломе нашего бармена, — они оба смеются над Юнги. Тэхён до сих пор так и не спросил, почему их отношения трещат по швам, это как-то невежливо... Но он всё равно поинтересуется, когда подвернётся случай, такой уж он человек. — У тебя есть костюм или что-нибудь... — он окидывает Тэхёна взглядом с ног до головы. — Приличное? — По-твоему, я сейчас выгляжу очень неприлично? — Можешь выглядеть, как хочешь, но пижамные штаны и эта рубашка... Я не пущу тебя в этом в банкетный зал. Это не прихоть. Ты ведь читал правила? — Тэхён отмахивается от него, и Чимин хмурится. — И всё же тебе стоит их прочесть, они пишутся не просто так. — Учебники по квантовой физике тоже не просто так пишутся, но и их я не читал, — широко улыбается Тэхён. Строить из себя дурачка он умеет. — Могу одолжить тебе костюм, — предлагает Чимин. — Это необязательно. — Никакой пижамы на вечеринке, окей? — он проверяет время на часах и начинает пятиться от него. — Скажи, что ты услышал меня. И понял. Джин не потерпит неповиновения. Жополиз. Тэхён кивает в ответ и получает от Чимина широкую улыбку напоследок. Тот всегда выглядит горячо в своём чёрном костюме, уложенными волосами и этой серьгой в ухе. Тэхён даже не замечает, как начинает пялиться на его задницу, но одёргивает себя, возвращаясь к созерцанию фонтанчика. Он считал, сколько раз струя ударила вверх... А сколько там было? Ох... — Ноль, — вслух произносит он, жмурясь от солнца, а потом струя ударяет несколько раз подряд, и Тэхён тараторит одну цифру за другой. — Одиндватри! На него косятся люди, но разве это должно Тэхёна волновать? — Четыре! Пять... Ровно столько бокалов белой сангрии он выпил, прежде чем почувствовал на себе чужой взгляд. В банкетном зале звучит музыка, свет слегка приглушён. Тэхён сегодня приоделся лишь потому, что Чимин попросил, ему же лично нет никакого дела до прихорашиваний, знакомств и прочей чепухи... От воспоминаний о доме до сих пор болит в груди, хотя отвлечься иногда всё-таки хочется очень. Он сидит за барной стойкой, всего лишь наблюдает за людьми, которые пришли с целью приятно провести вечер, а потом замечает его, того самого мужчину. Даже сейчас взгляд у него грубый, оценивающе скользит с головы до ног, очень безучастно. Как будто Тэхён его совсем не интересует... Наверное, и так. С чего он вообще решил, что все должны быть падки на его неординарную внешность? Да, Тэхён красив, с аккуратно очерченными чертами лица, светлыми волосами и большими, пронзительно-голубыми глазами как и у его брата. Однако он по-прежнему мужчина, а такое, знаете ли, отталкивает многих людей его пола. Почти всех на самом деле, стоит лишь начать строить им глазки. И этот человек, тоже приодевшийся сегодня, не выглядит так, как будто его к Тэхёну тянет. Скорее он просто увидел знакомое лицо, но раз так, то мог хотя бы кивнуть в знак приветствия. Или все моряки вот такие, какие-то безэмоциональные чурбаны? Тэхён не хочет с такими водиться. Он вообще уже очень устал, ему хотелось бы хоть с кем-нибудь поговорить, открыть душу. Тут очень удачно подходит Юнги, но не успевает Тэхён и рта раскрыть, как Мин, поставив перед ним новый коктейль, уходит в другой конец барной стойки. Ну да, у него работа. У него клиенты и всякое такое, а Тэхён один, и одиночество это жрёт его. К концу круиза вряд ли от него вообще что-то останется, как бы не исчезнуть. Как бы не раствориться, не превратиться в пену на берегах Портсмута подобно Русалочке. Та ведь тоже любила, и Тэхён любил, он не человек, что ли? Очень любил, потому и страдает. Невзаимные чувства кажутся ему страшнее шторма посреди открытого океана. Быть преданным и отвергнутым настолько же больно, насколько и умирать, и никто его не переубедит. Он оставляет недопитую сангрию, хватает ключ от каюты и поднимается на палубу. Тут дышится легче. Лёгкие наполняются воздухом, на губах остаётся морская соль, а Ким бредёт к носу корабля, любуется видами: звёздным небом, луной, чернотой, пустотой... Кажется, он всё-таки не приспособлен для жизни на корабле, ему очень хочется на землю. Он замирает, когда второй раз за сегодняшний вечер натыкается на того, кого теоретически стоит избегать, потому что общение с такими – пустая трата сил и времени, но Тэхён всё равно присаживается на другом конце скамьи и молчит. Пока что. А потом всё-таки открывает свой болтливый рот: — Не помешаю? — Помешаете, — равнодушно звучит в ответ. — Вас это остановит? — Вы со всеми такой грубый? — не выдерживает Тэхён. Он кусает губы, разглядывая незнакомца, а тот впервые усмехается. Хоть и не смотрит в его сторону, продолжая созерцать безграничное. — Грубый? — у такого невежи и такая приятная улыбка. Вот несправедливость мира. — Я всего лишь предельно честно отвечаю на ваши вопросы. — Можно быть чуть-чуть помягче, — советует Тэхён. Он немного пьян, ему можно говорить глупости. — Будьте, если вам угодно. — Хотелось бы, чтобы и вы тоже... — Ваши желания меня не касаются, оставьте их при себе. — А я из дома сбежал, — внезапно выпаливает Тэхён. Как будто ему не двадцать пять, а снова пятнадцать. И на завтрак будут мамины оладьи, а за окнами – июльский жар, горячее лето и холодное озеро там, далеко, в его родном Пусане. — Думал, отдохну здесь, смогу расслабиться, а как-то не отдыхается, — на его слова нет никакой реакции, гробовое молчание... — Не знаете, куда мы плывем? Мужчина поворачивает голову в его сторону и выгибает бровь. Удивился? И по-прежнему смотрит на волосы, что с ними не так в этот раз?.. — Вы не знаете, куда направляетесь? — Тэхён в ответ мотает головой. Понятия не имеет, честное слово. Он даже не помнит, как оплачивал путёвку и скидывал вещи в чемодан. — Первая остановка – Бермуды. Гамильтон. — Никогда там не был. Я кроме Англии и Пусана вообще нигде больше не был. Интересно, там красиво?.. На его удивление, ответ ему дают: — Да. — Вы ведь уже путешествовали? Взгляд незнакомца снова устремляется вдаль, он даже как будто немного веселится из-за чужого любопытства. — Путешествовал. — Много раз? — Явно больше, чем вы. — А как же дом? — но ответа на этот вопрос не поступает ни через минуту, ни через пять. Его, по всей видимости, вообще ждать не стоит. — Мне помолчать? — Если это возможно. — Возможно, если вы ответите на один вопрос, — мужчина в ответ едва заметно машет рукой, предлагая говорить. Понимает, что от него не отвяжутся. — Как вас зовут? Ответ снова приходится ждать, но Тэхён очень терпеливый. Он и не таких видал. — Чонгук. Теперь ты успокоишься? — Почему так внезапно на «ты»? — хмурится Тэхён. — Я старше. Имею право. — Мне, вообще-то, двадцать пять. — Это каким-то образом должно преуменьшить мой возраст? — этот Чонгук едва заметно вскидывает брови, но на Тэхёна так и не смотрит. И что он нашёл такого интересного в этом чёртовом море? — А сколько вам лет? — не отстаёт Тэхён. — Кажется, кто-то обещал немного помолчать. — Верно... Тэхён не расстраивается. Он привык не получать ответы на свои вопросы, поэтому расслабленно откидывается на спинку скамьи, чуть сползает вперед, чтобы положить на неё голову, и смотрит лишь вверх. Небо привлекает его куда больше бесконечных вод. От моря уже тошнит. — Вы любите плавания? — снова нарушает тишину. Вместо ответа он слышит совсем тихий смех и тяжёлый вздох. — Что смешного я спросил? — Моя форма ни о чём тебе не говорит? — Сейчас вы не в ней. А так я понял, что вы один из членов экипажа. — Вот как, — Чонгук удивляется почти искренне. — Знаешь такое слово, как экипаж. Поразительно. — Всё-таки вы очень грубый, — будничным тоном сообщает ему Тэхён. — Это называется «держаться на расстоянии». — Я от вас на расстоянии... — Тэхён окидывает взглядом пустую скамью. Они сидят достаточно далеко друг от друга, чтобы не лезть в личное пространство. — Пускай так и остаётся. — И всё же... — Послушай, как тебя там... Тэхён, — устало вздыхает Чонгук. — Я прихожу сюда помолчать, понимаешь, к чему клоню? — Молчите, если хочется. Я разве вам мешаю? — Да, такой момент присутствует. — Ну надо же, — язвит Тэхён. Он хоть и терпеливый, раздражаться тоже умеет. И сейчас он очень раздражён настолько пассивным отношением. Он по-человечески хочет... просто поговорить. Зачем же быть таким козлом? Ну, подумаешь! Влез Тэхён в какое-то там личное пространство, так это, вообще-то, называется контактом, но моряки, видимо, правда вот такие... отшельники, любящие бездумно пялиться в эту чёрную воду. Муть сплошная. Тэхён попытался наладить общение – не вышло. Пора в каюту и на боковую, ловить на этом судне нечего. Он сойдет с него при первой же возможности и вернется домой. Ему всё равно все эти плавания не нравятся. Он уходит расстроенным, потому что... да чёрт его знает! Бармен его слушать не хочет, Джин в делах, милашка-Чимин тоже, и этот вот. Как будто весь из себя такой занятой, а остальные люди на лайнере... На них силы нужны, время, чтобы познакомиться, понять, что за человек перед тобой. Обязательно выслушать, а этот вот пень сидит и молчит. Да какой человек не любит поговорить, излить душу незнакомцу? Да нет таких! Всех разговорить можно, всех, кроме, видимо, моряков. И плевать на них вообще, Тэхён по-нормальному хотел побеседовать, может, помочь чем-то, а Чонгуку этому его помощь и не вписалась отродясь. Раз такой одиночка, то пускай наслаждается безграничными видами чёрных вод. Чтоб он ими подавился. А Чонгук, поймав взглядом линию горизонта, где звездное небо соединяется с морскими бликами, и так наслаждается. Глаза... Глаза у этого болтливого красивые, такие голубые. Даже в темноте яркие, насыщенные, в них страшно смотреть. Прилипчивый, конечно, как клещ, но взгляд-то какой... Пронзительный. До костей. Он капитану напоминает море, оттого и страшно. Если честно, очень. Моря губят жизни. И люди, знаете ли, тоже так умеют.