***
Машина свернула с шоссе на узкую улицу с прилепившимися друг к другу домиками, миниатюрными газонами и встроенными гаражами. Такео держал в руках нелепо маленький рюкзачок с кошачьей мордой. Глупая вещь. Глядя на нее, он злился все больше. Зачем они едут к матери погибшей девочки? Это казалось каким-то странным, излишним и просто жестоким. — Зачем мы здесь? — не удержался он от вопроса. — Что мы можем узнать у этой женщины? Она даже не была внутри. Какой из нее свидетель? Мы только снова заставим ее пережить все. «Сколько их было? Как они вошли? Где ты прятался? Они говорили между собой, называли имена?» Такео мотнул головой, чтобы вытряхнуть лишнее: сейчас не время для воспоминаний. Амон припарковал машину под раскидистой кроной одинокого дерева, так и не ответив на слова Такео. — Идем, — бросил он, захлопывая дверцу. — Нам нужна любая информация. Если будешь жалеть всех, то не получишь ничего. На двери дома рисунок — то ли бабочка, то ли лошадь с радужной гривой. Невысокая женщина с короткими волосами, прихваченными сбоку неуместно веселыми заколками, посмотрела на них вопросительно. — Госпожа Мацуда. Здравствуйте! Мы из Комитета безопасности Токио. Амон Котаро и Наката Такео. Мы пришли вернуть вам вещи Минако. — Амон-сан говорил ровно, без выражения. — Нана. — Простите? — Она любит, чтобы ее называли Наной. — Такео на мгновение показалось, что женщина сошла с ума, но та сразу поправилась: — Любила, конечно же, любила. — Она улыбнулась так тепло, что Такео немедленно захотелось уйти. Они прошли в обставленную простой светлой мебелью гостиную с картинами и семейными фото на стенах. Мешало смутное ощущение неправильности, но понять, откуда оно взялось, Такео не смог. — И-извините. Вот, — он протянул рюкзак. — Это вещь Минако? — уточнил Амон. Женщина приняла рюкзак отрешенно, провела по поверхности ладонью. — Простите, но телефон пока отдать вам не сможем, он нужен для следствия, — все так же холодно проинформировал ее Амон. — Он был синий, с ушками... телефон. — Они сели на диван, будто собирались вести приятную беседу за чашкой чая. Женщина не смотрела на них, только в пустоту в районе их коленей. — Да, его нашли. Мы знаем, что Нана звонила вам в тот вечер. Вы не могли бы вспомнить, где вы были и ваш разговор? «Вспомни, о чем они говорили. Это очень важно, понимаешь? Ты слушаешь меня, Такео?» Женщина вздохнула — ее плечи еле заметно дрогнули — и перевела взгляд на стену. — Рядом, я была совсем рядом, возле центра. Я хотела войти, но меня не пустили. Все входили и выходили оттуда, но меня не пускали. Если бы я могла войти... — Нет. Вам не стоило входить, вы бы ничем не помогли. — Но мы ведь только что говорили с Наной, всего несколько минут назад... Амон сидел с совершенно прямой спиной в своем идеальном костюме с идеальным галстуком, говорил ровным, не меняющим интонацию голосом и больше всего был похож на робота. Такео отвернулся и уставился на радужную гриву на стеклянной входной двери. Он понял теперь, что именно не так. Тишина. Во всем доме стояла густая, плотная тишина. Она обволакивала, словно туман, и, кажется, забиралась внутрь, мешая говорить, заставляя дышать тише. «Как это возможно? — подумал Такео. — Чтобы ни часов, ни шумного холодильника, ни компьютера... Хоть домашнее животное. Что-то должно издавать звук?» Но звучал только мягкий голос Мацуды-сан. Иногда он ловил в ее глазах промельк чего-то дикого, и ему казалось, что сейчас она закричит, потребует сказать, что все ложь и ее дочка вернется вечером. Но в следующий момент она уже просто улыбалась им, будто ничего не случилось, и от этой улыбки и ее теплого взгляда Такео хотелось бежать. Он не имел права быть здесь, видеть все это. Ему хотелось извиниться и уйти немедленно, но напарник задавал и задавал вопросы, на которые у женщины не было ни одного ответа. Такео смотрел на него, холодного, отстраненного, и против воли злился. Нельзя быть таким, когда говоришь с людьми, которые потеряли кого-то. Нельзя. Не по-человечески это. — Я еще издалека увидела толпу у входа и забеспокоилась. Сразу поняла: случилось неправильное. Как шесть лет назад: происходит что-то необычное, и ты понимаешь — не к добру. Потом еще тот парень, он чуть не сбил меня с ног. — Какой парень? — Он выбежал мне навстречу, должно быть, спасался из центра. Показался мне странным... — Почему? — У него на лицо был намотан, кажется, шарф. А ведь в тот день не было холодно. Потом позвонила Нана и... и... — Вспомните что-то еще? Как он был одет, что держал в руках? — Одет в темное. Что-то меня очень обеспокоило в нем... Он будто был спокоен, не глазел по сторонам, как остальные. Когда происходило все это, — она повела рукой, но тут же смутилась и оборвала фразу. — Больше ничего не помню. Простите. — Вы не могли бы описать, где примерно стояли тогда? Мацуда-сан с трудом вспоминала, где именно шла, но ни в чем не была уверена. Иногда она запиналась и смолкала. Такео прикусывал губу до боли, ему казалось, он знает все, что творится с этой женщиной: мысли сбиваются, возвращаются к главному, единственно важному, непоправимому... «Пожалуйста, плачьте, кричите, бейте посуду, так легче — правда, я знаю!» — хотелось сказать ему. Нельзя. Надо соболезновать, излучать спокойствие и задавать вопросы. Заставить себя на этот час быть не человеком — только следователем. Телефон Амона, поставленный на вибро, зазвонил оглушительно громко. Он говорил коротко, отрывисто, а после разговора тут же попрощался с Мацудой-сан. Такео не мог так, не хотел так. — Мы обязательно найдем и накажем всех, кто виноват в вашем горе. Обещаю вам. — Он поклонился женщине, но чувствовал, как мало, непростительно мало может сделать для нее. — Я могу ошибаться... — сказала она негромко, уже стоя на пороге. Амон и Такео обернулись. — Его глаза... Они были темными, я тогда не придала этому значения. Но думаю... — Это может нам помочь, — мягко подбодрил ее Такео. — Думаю, видела в его глазах красный отсвет. Какуган. — Спасибо, это важная информация,— поблагодарил ее Амон после нескольких секунд молчания. — Позвоните нам, если вспомните что-нибудь еще. Любую мелочь. Она кивнула и грустно улыбнулась на прощание. Должно быть, просто потому что привыкла улыбаться людям — в глазах ее плескалась непроглядная тьма.***
— Это нехорошо. — Что именно? Они ехали в Управление, где Гори Мисато раздобыла записи с камер и уже успела обнаружить что-то полезное. Такео было неспокойно: разговор со Мацудой-сан вышел тягостным, и он никак не мог решить, стоило ли то, что они узнали, беспокойства этой женщины. — Мы должны помогать людям, а не мучить их. Она только что потеряла дочь, и все эти расспросы... — Сейчас она помнит детали. Чем позже мы бы поговорили с ней, тем меньше полезного узнали бы. Ты же должен был хорошо учиться в Академии, Наката? Это азы. Такео поджал губы. Это другое, это не теория, не формулы из учебника. — Но ты прав: ее рассказ пока ничего нам не дает. — Как? Она видела гуля на охоте, который уходил от Ando-Gallery, не обращая внимания на шум вокруг. Это ведь странно. — Да. Если все было именно так. Если он не показался свидетельнице спокойным, если не привиделся какуган. — Что?! Но ведь она сказала, что видела, — Такео произнес это громче, чем следовало, но его слишком возмутили сомнения напарника. — Тише, не шуми так. Свидетели частенько верят, что видели то, чего не было. Поэтому лучше говорить с ними немедленно, пока они не успели придумать небылиц. — Амон взглянул на него так, будто проверял, укладывается ли эта мысль в его голову. Это злило еще больше. — Может, вам просто не нравится эта версия? — выпалил он. — Наката, дело не в... — Амона прервал завибрировавший телефон: — Да. Доктор, есть что-то новое? Возмущение Такео схлынуло так же быстро, как родилось. Доктор Чигьо уже однажды развернул расследование в новом направлении, и теперь, казалось, он снова сообщит нечто важное. Такео затаил дыхание, прислушался. — И да, и нет, — ответил голос доктора в трубке. — Помнится, вы должны были пройти обследование еще две недели назад, так? — Да, простите, много работы, — напарник показался смущенным. Такео отвернулся к окну, изо всех сил разглядывая пейзаж. Подслушивать личные разговоры не входило в его планы. — Ничего. Зато теперь у меня есть все необходимые данные, и я жду вас в ближайшие пару дней — и прошу не откладывать это на потом. — Динамик телефона доносил каждое слово. — Хорошо, я буду. — И еще, — не останавливался проклятый доктор. — Из всей вашей группы только Такизава не явился на сдачу теста. Напомните ему, пожалуйста. Это совершенно необходимая процедура. — Доктор говорил вежливо, но даже через телефонную трубку слышалось раздражение. — Я пришлю его к вам. — Благодарю. Такео чуть не свернул шею, вглядываясь в мелькающие за окном вывески и афиши. Он совершенно не хотел знать, почему доктор обращается с этой просьбой к его напарнику и правду ли болтают в Управлении о том, что Амон живет в странном подобии брака с двумя другими следователями — Мадо Акирой и Такизавой Сейдо. Будь это любые другие следователи, руководство придумало бы, как избавиться от всей троицы. Но формально они не нарушали никаких правил, а Маруде-сан смотрел на это издевательство над служебной этикой сквозь пальцы: все трое вместе с ним сражались в Войне Дракона, а Амон и Мадо Акира сыграли немалую роль в установлении союза с гулями и переформатировании бывшего Управления по борьбе с гулями в Комитет безопасности Токио. Правда, это никому не мешало потихоньку обсуждать их противоестественные отношения. И шутить за спиной (например, о том, что Амон Котаро — подкаблучник и не смеет спорить с женой, которой мало одного мужчины. «Лучше бы взяли обезьянку — меньше забот», — добавляли другие). Порой Такео это веселило, но чаще вызывало досаду: его напарник стал объектом для шуток, а неловко становилось ему. Самому Такео было плевать, с кем коллеги спят в свободное время, пока это остается в рамках закона и не сказывается на работе. Но то, что вся их служба превращается в недостойный звания следователя балаган, его совсем не устраивало. На месте Маруде он не стал бы терпеть.***
— Смотрите. Это камера у второго выхода из центра, — Гори даже не обернулась, когда они вошли. По шагам что ли узнала? В проекторной было темно, на экран транслировалась запись с камеры видеонаблюдения. В кадр попал жалкий пятачок перед дверью. В холле погас свет, и через несколько секунд загорелась надпись «запасный выход». — Вот. — Гори остановила запись и показала на фигуру в проеме. — Нападение только началось, а человек стоит возле двери, наружу не выходит. — Она включила перемотку, комментируя на ходу: — Вот побежали люди: один, два, теперь целая толпа. Видите — вон тот человек, он все еще здесь. — Сможем разобрать лицо? — спросил Амон. Гори отрицательно покачала головой: — Темно, качество записи дрянное. Могу предположить, что он еще и в кепке. Смотри на этот кадр. — Черт. — Теперь к нему подходит второй. — Что там происходит? Они просто стоят? — нетерпеливо спросил Такео. — Не остановились же они там поболтать. Наконец один из парочки вышел и придержал дверь, в которую через пару секунд устремился черный живой сгусток, рассыпавшийся на улице на отдельных тварей. Такео подумалось на секунду, что сейчас они просто разбегутся во все стороны в поисках новых жертв, как в тех старых видео, но, к его удивлению, они послушно переминались с ноги на ногу за стеклянной дверью центра. — Так, теперь тот фургон доставки, который я видела на наружной камере, — продолжала Гори. Твари как по команде забрались внутрь. Следом вышли двое, караулившие у двери, и сели во второе авто. — Всего пять сирот? — Такео с трудом верил, что за несколько минут пятеро разгромили центр и убили восемнадцать человек. — Но ведь свидетели видели больше? Зачем им врать? Такео поймал на себе внимательный взгляд Амона. Что он хотел ему сказать: нельзя верить свидетелям? Кому тогда можно? — У страха глаза велики, как говорится, — пожала плечами Гори, не особенно удивляясь. — Людей трое. Плюс водители. — Мисато, что они там делают, пока стоят у двери? Перемотай-ка назад, — Амон задумчиво вглядывался в мигающий экран. — Говорят по телефону? — предположил Такео. — Вот сейчас — один явно поднимает руку к лицу. — Есть у меня одно подозрение...***
— Он свистел? Ты уверен? — Только предположение. Они переместились в кабинет. Гори мерила пол широкими шагами: казалось, та самая ниточка, что ведет к преступникам, была так близко — нужно только суметь подхватить ее. Амон хмурился и все больше молчал. — И что это значит? — не выдержал Такео. — Этот прием использовали во время Войны Дракона шесть лет назад: чтобы командовать не вполне разумным существом, наши противники использовали свистки. Услышать их звук могли только гули и драконьи сироты. — Тип у двери управлял сиротками с помощью свиста? — Такео не скрывал недоверия. — Если их научили реагировать на команды, то вполне вероятно. Хватит даже единственной команды — отступление, — больше им и не нужно. Гори выразительно посмотрела на Амона, тот поймал этот взгляд, но только вздохнул и покачал головой. — Что все это значит? — спросил Такео прямо, когда понял, что они не собираются посвящать его. — Кто пользовался этим приемом? — Тайная организация, связанная с бывшим руководством CCG. Их разгромили еще шесть лет назад. По спине Такео пробежал неприятный холодок. История была темной, и говорили о ней неохотно — он так и не решился спросить что-то еще. Повисла тишина, которую каждый пытался заполнить важными делами: полистать блокнот, переложить папки на столе или покатать ручку. Она прервалась к общему облегчению, лишь когда в зал ввалились Окада и Такизава. Окада казался недовольным и каким-то взвинченным: отчеканил приветствие и сразу же направился к кулеру за стаканом воды. Такизава явно в чем-то убеждал напарника, но на пороге кабинета будто почуял повисшее в воздухе напряжение и оборвал речь на полуслове. Такео ужасно хотелось узнать их новости, но пока было рано. — Мисато, ты выяснила, как центр отключили от электричества? — продолжил прерванный разговор Амон. Она погасила проектор и вытащила из папки свежие, только распечатанные фото, разложила веером и подтолкнула к ним. — Дверь в щитовую выломана — вырвана вместе с петлями, щиток поврежден. Вот, можете взглянуть. — Такео вертел фото так и эдак, пока не понял, что на нем крупным планом изображен отогнутый край металлической двери. Словно она сделана из пластилина. — Но электрик объяснил мне, что, судя по состоянию аппаратуры, ее могли отключить и до того, как сломать. Ты же понимаешь, что это значит, Котаро? — Грубая сила, но слишком сложно для сироток. Только взрослый гуль мог так разгромить щитовую. — Именно. Като расстроится, что версия с людьми не клеится. — Рано говорить про версии. А кто знал, где найти щитовую? Ты говорила с сотрудниками центра? Они не видели подозрительных типов в последнее время? — Вряд ли мы так кого-то найдем: щитовая расположена в общедоступном коридоре, на двери значок, предупреждающий об опасности электричества. – Гори безнадежно махнула рукой. — Любой мог сориентироваться там заранее. — Понятно, — вздохнул Амон. — Зато господин Асано, владелец Ando-Gallery, сам вызвался все мне показать. Он приехал осмотреть центр после разгрома. — Я как раз хотел встретиться с ним и обсудить нападение. — Я тебя опередила. — Уголок рта сдержанной Гори дернулся в намеке на улыбку. — Он рассказал, что очень дорожит центром: это для него не просто бизнес, он вложил туда много личного — когда-то посвятил его своей дочери и хотел, чтобы это место стало центром культуры и общения. Сказал, что много размышлял о том, кто мог устроить такое и почему именно в Ando-Gallery, но уверяет, что врагов у него нет, а с конкурентами чисто деловые отношения. Трения и споры случались по различным вопросам, но Асано-сан не представляет, что кто-то стал бы решать проблемы подобным образом. Очень сокрушался, что это дикое происшествие случилось в его центре, и обещал усилить охрану и систему сигнализации при чрезвычайных ситуациях. — И как он тебе показался? — Амон уже поглядывал в сторону хмурого Окады и нервно качающего ногой Такизавы. Должно быть, тоже ждал их рассказа. Гори задумалась: — Стоит поговорить с ним позже. Поначалу люди не хотят наводить напраслину на других, но, когда он обдумает все получше, возможно, и решит поделиться своими мыслями — мне показалось, сомнения у него есть. К тому же имеется еще один совладелец — Кавамура Дайске. Он уже несколько лет живет в Штатах. Господин Асано рассказал, что Кавамура был недоволен тем, что центр не приносит более ощутимых доходов. В прошлом году у них возникали споры по поводу некоторых мероприятий. В конце концов дело дошло до разговоров о продаже доли господина Кавамуры, но разговорами все и кончилось. Асано очень сожалел об этой размолвке, но уверен, что Кавамура-сан передумал и разные взгляды на искусство больше не помешают их пониманию. — Отлично, Мисато. Надо проверить, что там были за разногласия, что с возможной продажей и налогами заодно. Пока она делала заметки и собирала фото, Амон переключился на недавно вернувшихся с задания следователей. — Окада, Такизава, что расскажете? Следователей-неудачников, как для себя назвал их Такео, отправили опрашивать известных TSC участников гульих банд. Такео старался не искать в этом решении какого-то подтекста, но получалось плохо. Амон-сан выслушивал всех, но не всем давал шанс. Вот и теперь он не отверг версию Такео, но послал на ее проверку самую бестолковую парочку во всем Управлении. Вроде и не отказал, но ясно выразил свое отношение к идеям напарника. Окада Рензо был напряжен, между бровей залегла глубокая складка. — Мы провели опрос гулей, привлекавшихся за разные правонарушения с участием банд за последний год. Говорили с Сузуки, Кагиямой, Мацуи и... — он замялся, перелистывая свой блокнот, — и еще... — Масахико Судо и его братом, — подсказал Такизава. — Да, верно. Они, по собственным словам, состояли в бандах некоторое время назад, но не были причастны к насильственным действиям. Сообщили, что больше не общаются с бывшими товарищами, отрицали свою связь со случившимся и рассказали, что никаких контактов... Такизава нервно покачивался на стуле, разглядывая потолок, решетку кондиционера, ковыряя заусенцы на пальцах, и наконец не выдержал: — Можно я расскажу короче, Рензо-семпай? — В этом его «семпай» было больше насмешки, чем уважения. Окада поджал губы и ничего не ответил. Такизаву это не смутило: — Мелкие говнюки ничего нам не скажут, пока не прижмем их к стенке. Бесполезно с ними болтать: они врут без перерыва на обед. Да и что мы хотим услышать? Они способны только людей пугать и под шумок таскать у них наличку и телефоны, а в бандах — мериться своими кагуне. Такео крепче стиснул зубы, чтобы не сказать и не сделать лишнего. Он так и знал: этот бездельник просто издевается или хуже того — хочет выставить его идиотом, а себе набить цену. Такизава кинул короткий взгляд на Такео, убедился, что он слушает, и тогда продолжил: — Рензо-семпай вам не скажет прямо, но я могу: это дохлый номер. Не способны они придумать план и придерживаться его, не поругавшись друг с другом. Раз эдак десять. Я не верю. — Он сложил руки на груди и демонстративно отвернулся в сторону. Такео больше всего хотелось вмазать ему так, чтобы он свалился с качающегося стула и подавился своим «не верю». Но терпение Окады лопнуло раньше: — Амон-сан, должен сообщить, что Такизава угрожал нескольким подросткам. — Голос его стал громче и едва не дрожал. — В том числе с использованием кагуне. Наоко Мацуи заявил, что будет жаловаться. Такизава глянул на него с вызовом, вздернул подбородок, но сдержался. Амон посмотрел на обоих задумчиво и хмуро. — Я решил, что вы должны знать, — уже не так уверенно добавил Окада. — Правильно, должен, — кивнул Амон. — Что ж, пусть жалуется. Возьму это на себя, но в будущем, Такизава, прошу согласовывать планы со мной. — Да не было никаких планов, — почти обиженно ответил Такизава, глядя в сторону и будто говоря сам с собой. Такео уже кипел изнутри: нахал виноват, но продолжает спорить. Он теперь понял, что это сходило Такизаве с рук только потому, что тот жил с их командиром. Если он и сомневался раньше, то теперь сомнения рассеялись. Он видел ясно, что правильный до тошноты Амон Котаро прикрывает нарушения своего дружка — и черт знает что еще! Формально они друг другу никто — так ловко придумано. Так мерзко. Так непрофессионально. Он чувствовал себя обманутым: возможно, когда у семилетнего Такео над кроватью висело фото этого человека, он уже был таким — коррумпированным и двуличным. Просто лучше скрывал это. Следователи продолжали что-то обсуждать, но Такео безнадежно потерял нить. Он наблюдал, как его детская мечта снова, еще раз, выцветает, меркнет, осыпается серой пылью. На ежегодном календаре CCG Амон Котаро, с суровым лицом, в фирменном плаще и с массивной пикой в руках, будто провозглашал: гулям не будет пощады! Однажды Такео нашел старый календарь среди своих вещей и разорвал на мелкие кусочки, надеясь, что станет легче. Не помогло. Он вспомнил того глупого мальчика и его бестолковую веру в этого человека. «Ненавижу, ненавижу тебя. Зачем нужно было брать меня в напарники, я ведь мог просто держаться подальше от тебя и работать спокойно!» На экране телефона высветился звонок от Ами, Такео проглотил горький ком в горле, извинился и вышел из зала. — Ами, я же говорил, что не стоит... — Такео, я... Прости. — Ами плакала. Такео мгновенно пожалел о своих словах. — Меня вызвали сдать кровь на анализ после того, что случилось в центре... — Что?! Ты была в Ando-Gallery? Почему не сказала?! — Черт, он опять резок, но ему срочно, немедленно нужно было заглушить это проклятое чувство — холод каменной стены под лопатками. — Я звонила, ты все время занят. Мы едем в больницу. Мне страшно. Такео? — Я приеду. Никуда не уходи, дождись меня. Он не помнил, как скатился по лестнице, как вывел из паркинга машину и каким маршрутом ехал. В его сознании осталась единственная, неизвестно к кому обращенная мольба: «Все, что угодно, только не Ами. Пожалуйста!»