***
Сюэ Яну было непросто понять, о каком именно из предательств шла речь. — Ты имеешь в виду то, что я не сказал, кто я такой? Сяо Синчэнь улыбнулся и мягко рассмеялся, а Сюэ Ян внимательно наблюдал за каждым мельчайшим движением его губ. — Интересно, если бы я раскрыл твою личность раньше, что-то бы изменилось? Я бы принял тебя своим пациентом, даже зная, кто ты. — А сразу по моему выздоровлению передал бы меня в ближайший орден. — Может быть, а, может быть, и нет. Люди меняются, Сюэ Ян. Вполне вероятно, что кто-то, некогда упивающийся убийствами, был бы способен на покаяние и попытался бы принести добро в этот мир. Люди могут становиться лучше. Сюэ Ян усмехнулся. Значит, у его плана были свои достоинства! Сяо Синчэнь знал всё об этой моральной хрени, а ещё он знал, как быть хорошим! Если он верил, что плохие люди могут стать хорошими, значит, это было возможно! Сюэ Ян, должно быть, просто сделал что-то не так, вот и всё. Вот почему его план оказался таким скучным и медленным в исполнении! — В таком случае, это значит, что однажды ты вновь примешь меня, — сказал он. — Упрямец, — улыбнулся Сяо Синчэнь. — Любой, кто хоть раз грелся в лучах твоей благосклонности, сделает всё, чтобы вернуть её. Сяо Синчэнь рассмеялся, прикрывая рот рукой, а потом отвернулся, как будто был чем-то смущён. Сюэ Ян подумал, что это странно. Чего было смущаться? Это ведь была правда. Одной лишь улыбкой Сяо Синчэнь мог бы собрать целую армию последователей, и каждый из них мечтал бы доказать свою необходимость. Правда Сяо Синчэнь никогда не думал о подобном. Он был не из тех. И к тому же, один лишь Сюэ Ян послужил бы даочжану оружием куда более мощным, чем десятки воинов. Может, это и к лучшему, что не так много людей осознали важность Сяо Синчэня. Даочжан вновь выглядел серьёзным. — Сюэ Ян, я не подниму на тебя меч до тех пор, пока ты не будешь проявлять агрессию по отношению ко мне и к невинным людям. Но я не стану вмешиваться, если на тебя нападёт Цзычэнь. Он имеет право на справедливость. И если он поймает тебя, я буду вынужден его поддержать. — Даочжан, если он поймает меня, то убьёт. Ну, или потащит на казнь. — Знаю, — ответил Сяо Синчэнь немного дрожащим голосом. — В прошлый раз ты позволил мне сбежать. — Знаю. Я не должен был. — Что, теперь сожалеешь? — Ни за что! Сюэ Ян, я… — Конечно, сожалеешь! Признай это! Ты думаешь о том, что лучше бы я умер много лет назад, и тогда ты со своим Цзычэнем спокойно путешествовали бы по миру… — Ты уничтожил целый клан, Сюэ Ян! Скажи мне правду: ты не считаешь, что заслужил это? — Ну, тогда убей меня сам, если ты так чертовски в этом уверен! — сплюнул Сюэ Ян. Сяо Синчэнь вздрогнул, качая головой. — Что, боишься запачкать руки? Не хочешь, чтобы моя отвратительная кровь запачкала Шуан Хуа? — Я… — Вот, я дам тебе Цзян Цзай, так сойдёт? Убийца будет убит собственным же мечом! — Остановись. Слово прозвучало очень тихо, но Сюэ Ян тут же прикусил язык и зажмурился. Что же, это был просто чертовски восхитительный поворот событий! Десятилетия Сюэ Ян потратил на то, чтобы в точности знать, как нанести словесный удар, способный сломать человека. И, вот, наконец, это знание стало в полной мере применимым! С Сяо Синчэнем ему почему-то было достаточно и пары слов, чтобы раз за разом доводить его до такого состояния. Сяо Синчэнь прерывисто выдохнул, и, открыв глаза, Сюэ Ян увидел, что выражение его лица сделалось пустым, полным напускного спокойствия. — Сюэ Ян, я не жалею об этом. О том, что позволил тебе сбежать. О том, что жил рядом с тобой. Я имел в виду то, что сказал той ночью. Я не хочу видеть тебя мёртвым. Так что, прошу, не дай Цзычэню поймать тебя. Сюэ Ян покачнулся, чуть было не теряя равновесие. — Даочжан, я не… Я имел в виду… Правда? — Не позволяй Цзычэню поймать тебя. — Я не позволю. Конечно же, я не позволю. — Хорошо, — сказал Сяо Синчэнь, решительно кивнув, как будто все вопросы уже были решены, и всё наконец-то встало на свои места. — Я не жалею об этом, но… Нет такого способа, чтобы всё стало так, как раньше, Сюэ Ян. Твои действия ранили меня. Сюэ Ян автоматически проверил того на наличие каких-то телесных повреждений, и только потом понял, что Сяо Синчэнь говорил метафорически. — Даочжан… — Ты знал, что я больше не могу сражаться с мертвецами? Прежде чем нанести удар, я всегда испытываю сомнение. Теперь я не знаю, где правда, а где ложь, и не верю даже собственному восприятию. Что если это окажется ещё один невинный, отравленный тобой? Конечно, это не так, но… От этих слов что-то болезненно отозвалось в груди Сюэ Яна. Сяо Синчэнь больше не мог охотиться? — На этот раз нечего сказать? — Даочжан, я… — Ты… что? Защитишь меня в битве и верно направишь мой клинок? — Разумеется! — Полагаю, так же, как и в городе И? Скажи, ты хотя бы сожалеешь об этом? Сколько жизней ты заставил меня тогда забрать? — Не надо спрашивать. — Сюэ Ян! — Я не хочу тебе говорить! — Ответь на мой вопрос, иначе я никогда больше с тобой не заговорю. Сколько людей ты заставил меня убить? — Шестьдесят семь. Сяо Синчэнь отшатнулся, словно от физического удара. Он снова выглядел болезненно… Какого чёрта Синчэнь ввёл это дурацкое правило — «не прикасаться»?! Как иначе Сюэ Ян мог поддержать его в стабильном, вертикальном положении, если не мог до него дотронуться? — Мы… Когда мы обыскали город И, то нашли доказательства смерти около десятка… — Я уничтожал все доказательства. И любые духи, что могли остаться — я заставлял тебя уничтожать и их тоже. — Верно. Конечно. Тогда, это имеет смысл, — сказал Сяо Синчэнь спокойно, его губы побелели, а после он очень грациозно повалился на колени и его стошнило.***
Его желудок ещё до этого был абсолютно пуст. Сюэ Ян находился где-то неподалёку, то и дело ругаясь. Достаточно близко, так, что Сяо Синчэнь ощущал тепло его тела, но всё ещё не касаясь. Прошло несколько минут прежде, чем отступила волна тошноты. Сяо Синчэнь откинулся назад, вытирая рот. — Шестьдесят семь жизней. — Так много людей, о личности которых он даже никогда не узнает, потому что те были уничтожены. Может, детали ещё всплывут? Хотел ли он этого? Сяо Синчэнь невесело рассмеялся. Сюэ Ян фыркнул с недовольством и протянул ему флягу с водой. Сяо Синчэнь принял её и сделал несколько глотков. — Может, мы и правда так похожи, как ты считаешь. Я уничтожил так много… — Чушь. Не так уж мы и похожи, даочжан. — Мои руки в крови… — Не взваливай на себя ответственность за мой тяжкий труд! Я убил шестьдесят семь человек, а ты был всего лишь клинком в моих руках. — Сюэ Ян… — Ты хороший человек. Зачем ты вообще поднимаешь этот вопрос, неужели общение с Сун Ланем совершенно истощило твой интеллект? Что с тобой случилось, учитывая, что мне — из всех людей — приходится напоминать тебе об этом? — Да, я более чем уверен, что если мы с тобой поработаем над этим, то непременно выясним, какое же такое ужасное событие привело меня к этому! Несколько секунд Сюэ Ян хранил молчание. — Если у тебя когда-нибудь появится желание отрезать мне язык, знай, что я полностью его поддержу. — Спасибо, но мне достаточно одного немого друга. Не нужно… — Я так и знал! — Заткнись. Шестьдесят семь человек, Сюэ Ян. А ты продолжаешь твердить, что мы друзья. — Я этого не говорил, ты сам сказал. — Я думаю пересмотреть своё решение не делать тебя немым, — сказал Сяо Синчэнь, качая головой. Он чувствовал, что Сюэ Яна буквально колотит от восхищения. Но по мере того, как затягивалась тишина, начала возвращаться серьёзность их предыдущей темы. — Даочжан, ты хороший человек, — произнёс Сюэ Ян. — Ты не несёшь ответственность за злодеяния других людей. И за мои в том числе. — Я мог что-то сделать… — Ты ведь понимаешь, что я активно работал над тем, чтобы тебе не открылась правда, верно? Тебя волнует их смерть. Меня — нет. — Тебя не волнует? — Нет. — Они были людьми! — И что с того? Все мы — люди, какое это имеет значение? — У них были семьи, любимые люди. — Что из «меня не волнует» звучит непонятно? Наличие любимых не делает их особенными. И в любом случае, если бы их убил не я, то убило бы что-то ещё. — Сюэ Ян! — Это злит тебя, не так ли? То, что мне всё равно? Потому что ты считаешь всех их важными. Из-за них твоё сердце обливается кровью, независимо от их профессий, званий и привилегированности. Тебя волновало бы это в любом случае: умерли бы они от моей руки, от твоей или в результате какого-то происшествия. И тебе не нравится, что мне всё равно. Ты просто хороший человек. Сяо Синчэню очень хотелось вернуть себе глаза хотя бы для того, чтобы прямо сейчас взглянуть на Сюэ Яна. — Клинки не чувствуют вину за убийство людей. Это то же самое, что чувствовать вину за то, что люди гибнут во время камнепада. Сяо Синчэнь стиснул зубы, проводя по лицу обеими руками. Ну, по крайней мере, теперь — благодаря Сюэ Яну — он был раздражён больше, чем расстроен. — Как, чёрт побери, я мог провести с тобой три года и не понять, кто ты такой? Каждое твоё слово и действие буквально говорит за себя! Сюэ Ян почти задохнулся от удивления. — Что? — Даочжан… Ты сказал плохое слово! — Я взрослый человек! Иногда я ругаюсь! — Нет, чёрт возьми! — Да, чёрт возьми! Сюэ Ян рассмеялся, а Сяо Синчэнь отвернулся, чтобы скрыть нежелательную усмешку. Воздух между ними вновь разрядился, Сюэ Ян стал напевать себе под нос ту мелодию, в то время как Сяо Синчэнь внезапно задумался о будущих перспективах. Взаимодействие между ними будет повторяться снова и снова. Разве эта мысль не была ужасающей? Сюэ Ян будет искать его компании, а Сяо Синчэнь будет потакать этому желанию, притворяясь, что бездействие равно сохранению нейтралитета. Сяо Синчэнь как никто другой познал всю глубину ужасов, совершённых Сюэ Яном, но по какой-то причине по-прежнему продолжал наслаждаться его компанией. Снова и снова. Сюэ Ян сколько угодно мог говорить о том, что сердце Сяо Синчэня обливалось кровью за других людей. На деле же, он, выходит, был слишком эгоистичен, чтобы причинить Сюэ Яну вред даже во имя справедливости. В какой период времени жизнь Сяо Синчэня стала настолько испорченной? Сюэ Ян имел наглость быть привлекательным человеком, а Сяо Синчэнь был слишком слабым, чтобы этому противостоять. Наслаждаться его обществом было слишком легко, даже когда с языка Сюэ Яна постоянно срывались не те слова. Даже несмотря на то, что он фактически не извинился. Итак. Сяо Синчэнь определённо был не настолько хорошим человеком, каким представлял себя, и совершенно не таким хорошим, каким видел его Сюэ Ян. Но это ничего, он ведь мог… работать над этим. Быть эгоистом в этом деле ещё не означало полного краха. Даже Сюэ Ян утверждал, что пытается стать хорошим человеком. Однако не было ни единой причины сообщать об этом Сюэ Яну, хотя бы потому, что Сяо Синчэнь определённо собирался и в дальнейшем позволять тому находить его и наслаждаться его обществом. В особенности зная его безрассудство. Если бы Сюэ Ян имел хоть малейшее представление об этой слабости Сяо Синчэня, то безжалостно воспользовался бы этим, а сам Сяо Синчэнь, вероятно, позволил бы это. Действия Сюэ Яна были непростительны. И ничто не могло изменить это. Но Сяо Синчэню было совершенно не нужно прощать его для того, чтобы чувствовать привязанность. — Я должен вернуться — меня ждёт А-Цин, — он слегка поморщился от своих слов. Это звучало так, как будто он сбегал после чего-то незаконного. Он поднялся, расправляя плечи. — Значит, я найду тебя позже, — промурлыкал Сюэ Ян, не вставая с земли. — Всё ещё не готов закончить наш разговор? — Нет, до тех пор, пока бьётся твоё сердце. И к тому же у меня есть другие дела в городе. — А я-то думал, ты приехал в город, чтобы навестить меня. — Как эгоцентрично! Моя жизнь не вращается исключительно вокруг тебя, даочжан. — Правда? Сюэ Ян задышал быстрее, чем обычно, а спустя несколько секунд рассмеялся. Смех прозвучал совершенно неестественно. Сяо Синчэнь тут же развернулся и быстро, как только мог, направился в сторону города. Главное — не позволить вновь втянуть себя в этот разговор. Он всё ещё мог проявлять сдержанность. Всё шло так, как нужно.***
После того, как Сяо Синчэнь исчез в утреннем свете, Сюэ Ян ещё долго сидел на подстилке из листьев прямо под деревьями, а последние поддразнивающие слова и усмешка, с которой те были сказаны, заняли все его мысли, никак не желая из них убираться.