Sleeping at Last - Touch (slowed)
Тэхён ненавидел опаздывать, ненавидел спешить, бежать напролом, беспорядочно извиняясь перед прохожими, которых он толкал. Но именно это сейчас он был вынужден делать. Его встреча с организатором выставки назначена в два дня, время на часах — без пяти минут. Его лёгкие горели, достигнув своего предела, но он не смел сбавлять скорости. Город вокруг шумел: мальчишки кричали, призывая купить у них свежий выпуск газеты, повсюду раздавались гудки машин, треск колёс и топот ног вечно спешащих куда-то людей. Иногда Тэхён думал, что стал одним из них: таким же серым, однотипным, вечно недовольным и стремящимся неведомо куда неведомо зачем. Нет цели, нет стремлений. В голове лишь мысли о наживе. Возможно, о плотских утехах: мимолётных и беспорядочных, не затрагивающих струн души, лишь играющих на нотах тела, позволяя ему достигнуть крещендо, а после — затихнуть. Ненадолго, однако, ведь нет ничего постоянного: время неукротимо движется вперёд, у усталости и одиночества есть свойство возвращаться, вновь изматывать, изнурять и вводить в состояние апатии. В один день Тэхён перестал быть радостным, воздушным и легкомысленным. Мир вокруг него оставался неизменным, однако сам он сбросил старую шкуру и влез в новую. Говорили, что время лечило. Тэхён бы выразился по-другому: притупляло. Стачивало лезвие, режущее по сердцу, затуманивало мысли, делая их с годами менее яркими и живыми, размывало чувства в отголоски, превращая стихийную бурю в тихий ветер. Первое время было туго, невыносимо и тошно. Весь мир, казалось, повернулся спиной: солнце не грело, запах весенних цветов не радовал, ветер, кружащий в танце воздушного змея, раздражал, загоняя песок в глаза. Не было больше в каждой мелочи света и восторга, и всё, что когда-то казалось волшебным, обратилось в тоскливую обыденность. В конце концов Тэхён свыкся, медленно шагая дальше, оставшись один на один с миром и его жестокими реалиями. С осознанием: люди, как он, представители особых интересов, обречены на несчастье. В их крови природой заложено оставаться вечным скитальцем, бродить по свету и тосковать, находить человека, способного придать жизни статику, но отталкивать его за неумением поддерживать первозданность чувств, что пятнались страхами, что дрожали пред обществом. — Осторожнее! — крикнула Тэхёну немолодая дама, которую он чуть не сшиб с ног. Тэхён встревоженно обернулся, проверяя, всё ли с ней в порядке. — Прошу прощения, — поклонился он. — Право, мне так жаль. С вами всё в поряд… — он запнулся, взглядом замерев на книжной витрине, напротив которой стояла возмущённая дама. Вмиг он вдруг застыл, сделался каменным. «Лис и волк» — было название книги, завладевшей его вниманием. Маленькая, голубого цвета, с золотыми уголками и иллюстрацией двух зверей на обложке. Его иллюстрацией. Прошло много лет, но Тэхён никогда бы не спутал свою работу. Равель давно не рисовал для собственного удовольствия, последние годы он был занят реставрацией картин, а не их созданием, однако это не мешало ему увидеть в рисунке свой стиль. Заворожённый, точно под гипнозом, Тэхён забыл о том, что опаздывал на встречу, двинувшись к витрине книжного магазина. Подойдя впритык, он приложил руку к стеклу, разглядывая книжку и изображенных на ней лиса и волка, видя перед глазами забытые образы, чувствуя кожей ветер и слыша шелест листвы. — Не может быть, — прошептал Тэхён, стискивая в руке ручку портфеля. Его ладони потели. Он зашёл в книжный, не в силах дышать. Его грудь сдавливало тисками, внутри всё горело адским пламенем. Рука дрожала, когда он протянул её, касаясь кончиками пальцев голубой обложки. Маленькие буквы внизу, обозначающие авторство, двоились перед глазами: «J.K. Barton». Воспоминания обрушились на него. Будто он открыл давно забытую книгу, найдя между её страниц гербарии тех самых луговых цветов, собранных одним давним солнечным летом, когда он заливисто смеялся. — Джей как… как буква?— Многие считали моё имя сложным и странным, поэтому сократили его.
Тэхён засмеялся. Смех раздирал его горло; кажется, по гортани стекала кровь. Люди оборачивались на него, но Тэхёну было плевать. Сейчас его уже ничто не заботило. Ничто не имело значения. Первым желанием стало запустить маленькую дрянь в витрину, разбить ей стекло в дребезги, как однажды разбили его самого. Но свербящее, ноющее в груди не позволило. Сковало всё агонией. Тэхён взял книгу бережно, точно птицу с поломанным крылом. Он открыл форзац, ловя каждое слово с голодной жадностью. Посвящается: Человеку, научившему меня мечтать. Я обязан ему всем, что сейчас имею. Мне бы хотелось увидеть его и сказать это в лицо, но мир так велик, что найти в нём давно потерянного человека почти невозможно. Однако я не перестаю надеяться, что когда-нибудь ему удастся взять в руки эту книгу и узнать о том, что я никогда не забывал его и бережно хранил в своём сердце — до сих пор храню и всегда буду. Тэхён обвёл последнее предложение кончиком пальца. Его сердце трепетало впервые за долгое время. Он хотел истерично смеяться, до слёз. Разве это не забавно? То, какую силу имели слова. Они могли убивать, ранить, причинять немыслимую боль, ломая на части, или, напротив, вселять надежду, дарить тепло и любовь. Тэхён захлопнул книжку, крепко сжимая её в руке. Рука пылала, словно Тэхён был бесом, а предмет в его ладони — священным крестом, который должен стать его погибелью. Наверное, так и было. Тэхён улыбнулся собственным мыслям; по наросшей внутри него корке пошла трещина: наслоенная с годами ржавчина осыпалась, механизмы забытых чувств начали возобновлять свою работу. Тэхён прошёл глубже в маленький книжный магазин, остановившись у кассы. Его спутницей была маленькая голубая книга. — Вы десятый, кто за сегодня купил её, — сказал продавец, вытаскивая из закромов бумажный пакет. — Правда? — голос Тэхёна учтив. — Да, странное дело, как и эта книга. Роман в стихотворной форме о зверушках — небылица! — Действительно, — Тэхён кивнул. — Вы случаем не знаете, когда вышло первое издание? — Отчего же не знать, знаю. Это было летом прошлого года. Но тогда мало кто обращал на неё внимание, сейчас же настоящий ажиотаж. Скупают книги автора так быстро, что не успеваю их на полки ставить. — А есть ещё что-то помимо этой? — Тэхён выгнул брови. Он нетерпеливо перекатывался с пятки на носок, так был взволнован. — Конечно! Из более популярных «В толще воды» — история о морских чудищах, её любят читать молодые джентльмены, а «Почему цветы плачут по осени» — повесть о разговаривающих растениях — преобладает у леди. — Можно мне все, — попросил Тэхён хрипло: в горле у него вдруг резко пересохло. — Все десять? — немолодой мужчина за стойкой поправил очки, уточняя и глядя на фигуру Тэхёна с сомнением. — А унесете? — У меня машина за углом, — махнул Тэ рукой. И так книги были упакованы в два больших пакета. Почувствовав их вес в руках, Тэхён ощутил лишь чувство удовлетворения. Удивительно, но он смог прочесть десять книг за несколько дней. Всего-то и нужно было не смыкать глаз по ночам, питаться неразбавленным крепким кофе и, вероятно, нервами своей домработницы. — Вы не спите уже третьи сутки, я переживаю за вас! — жаловалась женщина, взбивая диванные подушки. Она была темнокожей и пышной. Тэхён заметил её, когда Джозеф отказались подвозить из-за цвета кожи. Он сразу проникся к ней и к её печальной истории, в которой она не могла прокормить своих детей, оставив их на попечении в чужом доме. Её дочери должны были вырасти служанками, как и их мать, просто потому что для другой работы не годились. Тэхён ничего не мог с этим поделать. В тот день, столкнувшись с жестокостью лицом к лицу, он наконец понял, о чём говорил ему Чонгук. — Джозеф, знаешь, почему цветы плачут по осени? — задал он вопрос. Женщина нахмурилась, повернувшись к Тэхёну всем корпусом с хмурым выражением лица. — Потому что осенью они отцветают. Печально, не так ли? — Печально будет, если вас схватит сердечный приступ. Столько кофе! Тэхён закатил глаза, демонстративно сделав глоток и вернувшись к чтению. Он до сих пор не мог поверить, что держал в руках напечатанную, изданную тиражом в несколько тысяч книгу Чонгука. Всего лишь одну из многих. Он был так горд и счастлив за него, что даже обида и боль за прошлое отступали. — Расскажу всё вашей бывшей жене, может, хоть она найдёт на вас управу. — Кстати о ней... — Тэхён отодвинул от себя чашку, выпрямившись. — Не знаете, вернулась ли она из своей поездки? — Ещё вчера. — Это хорошо, собираюсь навестить её. Захлопнув книгу, Тэхён спрыгнул со стула. Ему нужно было поговорить с единственным человеком, что полностью понимал его ситуацию и мог дать совет, в котором он как никогда нуждался.°°°
Стоило двери в чужой дом распахнуться — в фойе сразу же послышался топот ног. Джейми врезался в Тэхёна, как только тот перешёл порог. Мальчику было шесть, и на протяжении первых двух лет его жизни Тэхён считался его отцом. Сейчас было странно думать об этом, хотя Тэхён в какой-то степени до сих пор считал себя родителем этого ребёнка. Третьим, но всё же. — Привет, разбойник! — Ты долго не заходил! — выдал Джейми вместо приветствия. — Прости, был занят работой. — Мама жаловалась на тебя. — Правда? — Она обозвала тебя разгильдяем, потому что ты не приехал на прошлых выходных. — Обычно она зовёт разгильдяем лишь твоего отца. — Да! Папа ей то же самое ответил! — Джейми, ну сколько можно тебе говорить: прежде чем начать беседу, стоит позволить гостю хотя бы снять шляпу. — Лукас выступил из-за угла, неодобрительно качая головой. — Иди сходи к Анне и попроси её накрыть на стол. Джейми послушался просьбы, правда вместо того, чтобы идти, он побежал. Тэхён встретился с Лукасом взглядом. До сих пор Равелю было немного неловко перед ним. Он не мог отделаться от мысли, что в прошлом этот человек был мальчиком на побегушках у его семьи, однако сейчас являлся супругом его бывшей жены. За прошедшие семь лет Лукас возмужал. Он стал выше Тэхёна почти на голову, раздался в плечах и, в целом, был намного крупнее. Года сделали своё. А ещё оказалось, что он был шахматным гением, а поныне действующим чемпионом Америки. — Здравствуй, Лукас, — поздоровался Тэхён, на приветствие ему ответили тем же. — Где пропадает твоя супруга? — Прячется от меня на балконе с сигаретой, думая, что я всё ещё не знаю о том, что она курит. Тэхён начал смеяться. Казалось, уже все вокруг знали о том, что муж Элы осведомлён о её привычке, кроме самой Элы. Вместе с Лукасом они начали подниматься по винтовой широкой лестнице на второй этаж. — Только не говори Элайзе о том, что это я тебе сказал, где она. — Хлопнув Равеля по спине, хозяин дома отошёл в сторону. Элайза стояла на балконе, будучи повернутой к Тэхёну спиной. Вокруг её фигуры витали сизые завитки, рыжие волосы были собраны в лаконичную прическу. На ней как всегда блузка и штаны. Тэхён как сейчас помнил её фразу, сказанную пять лет назад, когда Джейми был год. Она звучала так: «Пытаться вытащить ребёнка из-под стола в юбке не является возможным. Я больше не могу это терпеть». Тэхён никогда не переставал восхищаться ей. Он подошёл к стеклянным дверям, ведущим на балкон, и постучал по ним кулаком, усмехаясь, потому что Эла подпрыгнула и выкинула сигарету, повернувшись так быстро, что — Тэхён мог поклясться — он слышал хруст её костей. — Ох, это ты, — девушка с облегчением выдохнула, когда Тэхён присоединился к ней. — Неужто вспомнил о нас. — Ты утрируешь, я не приезжал всего две недели. Закатив глаза, Элайза присела на плетёное кресло, указав Тэхёну на ещё одно. Равель послушно последовал указу. — Ты выглядишь… уставшим. — И чувствую себя так же. — На выдохе взгляд Тэхёна заметался по облакам: в них — замысловатые образы, где он видел искажённую быль. — Кажется, вскоре не смогу здраво мыслить. — Разве когда-то ты мог? — Эла отшутилась, но Тэхён смерил её тяжёлым взглядом. Лицо девушки тут же стало серьёзным. — Пробовал спать? Я слышала, это помогает. Тэхён сдержал себя от фырканья. Вместо ответа он полез в свой портфель, достал оттуда маленькую книжку и положил её на стол перед Элайзой так аккуратно, будто бы она была изготовлена из хрусталя. Девушка с любопытством наклонила голову; её брови изящно выгнулись. — С каких пор ты увлекаешься детской литературой? Это подарок для Джейми? — Она подняла на него свои зелёные глаза, потянувшись вперёд, чтобы взять книжку в руки. — Это… — Тэхён сглотнул, — это не просто детская сказка. Это нечто большее. — Что же в ней особенного? — Он написал её. Эла застыла, неуверенность на её лице сменилась неверием. — Ты говоришь о том, о чем я думаю? — А о чём ты думаешь? — О прошлом, которое, как я считала, ты уже оставил. Тэхён отвёл взгляд, поджал губы, сжался изнутри. Он бы хотел оставить прошлое позади, но оно преследовало его и по сей день. Оно было во всём: в цветах, в ветре, морских волнах, лучах солнца, луне и звёздах. Оно жило с ним, оно было его частью. — Ох, милый, ты всё ещё любишь его. — Конечно люблю, как я могу не любить его. Он оставил меня, но не было ни дня, когда бы я не вспоминал о нём. Выражение лица у Элайзы было непроницаемым. У Тэхёна всегда поджилки тряслись, когда она так смотрела: не то равнодушно, не то зло. — И что намереваешься делать с этим? Хочешь отыскать его? Он пишет, что ищет тебя. — Она постучала пальцем по странице, зачитанной Тэхёном до дыр. — Я бы хотел попробовать, — прошептал Равель в ответ. Элайза откинулась на спинку кресла, достала из кармана штанов серебряный футляр, выудила из него тонкую сигарету и зажигалку. — И почему тогда ты здесь, а не в пути к нему? — спросила она с обвинением, пуская Тэхёну дым в лицо. От вопроса Равель опешил. Почему? Будто это было так легко. Будто он просто мог взять и сорваться с места, бросить всё, не оборачиваясь. Но да, он мог. И это пугало его до ужаса. То, как легко он мог расстаться со всем лишь по одному зову. Но ведь не это было самым страшным, нет. Он не ехал по другой причине. — Я боюсь, — объяснил Тэхён, поднимая взгляд вверх. Над ними в небе летали голуби. Такие свободные, белые, чистые. — Опасаюсь, что он вновь оттолкнёт меня. Что ничего не изменилось. — Отлично, — Элайза кивнула, — тогда не поезжай. Оставайся и живи спокойно. — Что? — отпрянул Тэхён, ведь вовсе не этих слов он от неё ожидал. — Если ты не готов к постоянному страху — не суйся туда. Если тебе будет лучше прожить свою весьма быстротечную и короткую жизнь без постоянного ужаса и презрения со стороны — оставайся на месте. — Эла, что ты такое говоришь? — Тэхён удивлённо начал качать головой. Буря взметнулась в нём. — Это непохоже на тебя. — Ты ожидал, что я благословлю тебя с улыбкой на лице? — Она усмехнулась, делая очередную затяжку. — Я пошла на риск, и я не жалею об этом. Но легко ли мне? Нет, Тэхён. Люди смеются и шепчутся, когда видят меня. Они презирают меня за любовь к простолюдину, за мою одежду и взгляды. Но вот что я тебе скажу: к чёрту их. Я живу не ради их одобрения. Моя жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на стыд перед чужим мнением. Я предпочту посвящать её людям, которых люблю и которые любят меня в ответ. — Она посмотрела так серьёзно, как ещё никогда не смотрела. В висках у Тэхёна пульсировала кровь. Горячая, она бежала по его артериям, и благодаря этому он чувствовал себя живым. — Ты должен быть сильным, милый. Если ты любишь его и знаешь, что он любит тебя в ответ, — не сдавайся. Если он станет отталкивать тебя, выскажи ему всё в лицо. Обними и прокричи, чтобы он точно слышал, что больше никогда не собираешься отпускать. Отгони страхи прочь. Ты готов сделать это? Тэхён выпрямился, сжал кулаки и кивнул. Решимость горела в его сердце, обжигая. — Тогда у меня к тебе только один вопрос: знаешь ли ты, где его искать? Равель с натяжкой кивнул. — В месте, где волк каждый день ждёт лиса у дуба. Я думаю, Чонгук написал эту книгу, чтобы я знал, где он. — Я думаю, он написал её, чтобы ты нашёл его, — согласилась Элайза. Затем она вздёрнула бровь, уставившись на Тэхёна с ухмылкой. — Ну и чего ты сидишь? Беги. И Тэхён побежал, услышав вдогонку придающее ему уверенности «Вот же дурни».°°°
UNSECRET, Aron Wright - Home Again
Края, в которых Тэхён провёл своё юношество, почти не изменились. Разве что поля стали меньше, а домов больше. Равель не приезжал обратно на протяжении пяти лет: у него не было повода. С родителями он находился в холодной войне: после развода с Элайзой они полностью прекратили общение, разругавшись. Его сёстры пребывали на обучении во Франции, и Тэхён общался с ними по переписке. У него просто не было никаких мотивов возвращаться сюда. До сегодняшнего дня. — Дальше я сам, можете остановить здесь. На просьбу водитель повернулся к Тэхёну, выглядя неуверенно и скептически. — Точно? Мы посреди глухого поля. — Да, хочу пройтись. Протянув водителю деньги и вытащив из отсека для багажа чёрный саквояж, Тэхён остался один на просёлочной дороге. Весь путь до этого места его не покидало волнение. В нём было столько адреналина, что усидеть на месте никак не получалось. Хотелось двигаться, чувствовать ветер в волосах, вдыхать запах ржи полной грудью. Хотелось позволить себе чувствовать. Дорога до подлеска не коротка, но Тэхёну не в тягость идти туда. Однако чем ближе он приближался к цели, тем больше сомнений его одолевало. Что, если он ошибся? Если Чонгук не ждал его? Если место, о котором он подумал, — неправильное? Однако посреди пустоши, вдалеке, Тэхён увидел дом. Большой, белый, без ворот. Лошади вокруг него спокойно паслись на лугу. Тропа к нему не вымощена — протоптана прямо по траве. Тэхён вступил на неё, задыхаясь. Чем дальше он продвигался, тем труднее ему было сделать шаг, тем тяжелее казались ноги. А потом он увидел её, и уверенность в нём стала крепче. Бурая, с гладкой шелковистой гривой, она стояла прямо перед Тэхёном, являясь неотвратимым доказательством его правоты. Берти. Она была занята обнюхиванием одуванчика, но отозвалась сразу же, как Тэхён прошептал её имя. Резко вскинула голову и дёрнула ушами, хвост позади неё гулял из стороны в сторону, точно метёлка. Чонгук мог бы выкупить её, верно? Да, мог бы, он же так любил эту лошадь. Тэхён не заметил, как начал идти всё быстрее, почти переходя на бег. Биение его встревоженного сердца отзывалось в горле. Вот он уже почти дошёл до ступеней, ведущих к дому, почти подобрался к заветной цели, как вдруг раздался крик. — Вы кем будете?! Позади Тэхёна стоял мальчишка с вилами в руках. На вид лет четырнадцать, смуглый, латинской наружности. У него щека измазана в грязи, по виску стекал пот — никак совсем недавно оторвался от работы. Он не спешил здороваться и проявлять уважение, следовательно — с улицы. Но это не мешало Тэхёну улыбнуться ему. — Здравствуй, я… — Джей не любит незваных гостей. «Да, возможно, однако он любит меня», — промелькнула мысль в голове взволнованного Тэхёна. А после: «Не позволил-таки никому называть себя по имени. Неужели никто больше не ведает тебя настоящего? Только я?» — Я его давний друг, он ждёт меня. — Тэхён сам не знал, врал ли сейчас или говорил правду. Мальчишка смотрел на него долгую секунду, его взгляд пылал подозрительностью. Тэхён был так взволнован, что не мог перестать стучать пальцами по ручке своей сумки. — Я пойду позову его, оповещу о вашем прибытии. — Стой! — Тэхён этого сам от себя не ожидал. Он среагировал импульсивно, схватив мальчишку за руку. — Я бы хотел сделать это сам. Знаешь, где он? Парнишка выдернул ладонь, вытер ей свой нос, шмыгнул. Наградил Тэхёна мрачным взглядом и махнул рукой за дом, туда, где благоухало бескрайнее поле ромашек. — Он там гуляет с новой кобылой. Тэхён поблагодарил мальчишку и зашагал навстречу неизвестности. Земля под ногами — зыбучие пески. Он не видел Чонгука долгие семь лет, он мечтал о нём, скучал по нему и сейчас был так близок, что не верил этому. Это было всё равно, что коснуться недостижимой звезды. Поле было огромным и залитым солнцем. Ему не видно ни конца ни края и, казалось, заблудиться в таком — не проблема. Но две точки были видны на горизонте, подставь ладонь, сожми — и они пленники в клетке из пальцев. Тэхён смотрел на эти точки, вспоминал прошлое, тот горестный день, когда солнце садилось и очертания корабля тонули во мраке. Сейчас эта яркая звезда была высоко в небе, она светила тепло и по-доброму и садиться не собиралась ещё очень долго. Меж тем точки приближались, приобретали видимые очертания. Тэхён был не в силах двинуться. Человек на другом краю вдруг остановился. Тэхён видел, как он прикрыл глаза от солнца ладонью и, наверняка, начал вглядываться. Во что? В Тэхёна? Наверное, но Тэхён не был уверен. Он не мог мыслить здраво. В его голове — раздрай. Он, наверное, должен махнуть ладонью, дать сигнал: «Эй, давай, посмотри сюда, я здесь», но он не делал этого. Он, наверное, должен приложить ладони рупором ко рту и кричать: «Чонгук! Я нашёл тебя!», но он не делал этого. Единственное, что он делал, так это стоял в ожидании. Он не мог пошевелиться, не получив хоть какого-то знака. Он сам не знал, какого, но надеялся, что поймёт сразу же. Так и случилось. Сигнал, которого он ждал, был дан. Человек на том краю начал бежать. Так быстро, что буквально через минуту его лицо стало лицом Чонгука. Повзрослевшего на семь лет, с новыми морщинками, с волосами, собранными в хвост, с неверием в чёрных глазах. Такой красивый, такой родной. Тэхён зажал рукой рот, прикрывая глаза: так больно и так одновременно приятно ему ещё никогда не было. — Тэхён! Боже мой, Тэхён! Это была последняя капля. Тэхён не выдержал. Его сумка приземлилась на землю, когда он бросился вперёд — навстречу, быстро несущейся стрелой прокладывая себе путь сквозь дикие растения. — Я больше не отпущу тебя! — решив не оттягивать, воскликнул Тэхён без всякого душного предисловия. — Слышишь, я не отпущу! — он кричал, что было сил, бросаясь в руки, раскрытые для объятий. Он бил по плечам, обнимал и снова бил, но ему позволяли всё. И беспорядочные «извини, прошу, прости, мне так жаль» тонули в мокрых всхлипах. Всхлипах Чонгука. — Ты не смел уходить! Не должен был! — Тэхён толкнул Чонгука, что было сил. Тот не сопротивлялся, не уклонялся. От толчка он упал, потонув в цветах. Тэхён последовал за ним на дно ромашкового поля, оседлав и продолжив хлопать ладонями по груди. — Прости, Тэ, прости. Я не мог иначе. Тэхён прекратил наносить беспорядочные удары. Его ладони легли на чужие мокрые щёки, очерчивая пальцами скулы. Всё как тогда, семь лет назад. Ничего не поменялось, и он так же сгорал изнутри, всё так же распадался на атомы. — Я так долго искал тебя... — Чонгук смотрел на него, не отрываясь. Даже когда слёзы текли из его глаз, он не смаргивал их. — Я не смел просить вернуться ко мне, я не знал, чувствуешь ли ты ещё что-то ко мне, но я просто хотел извиниться за свой уход, — шептал он; в глазах его тлела неизгладимая печаль. — Но тебя нигде не было. Ты будто испарился. Я подумал, это моя месть за прошлое. — Вероятно, это так. Ты поступил со мной ужасно. Я был так разбит, так разбит. — Прости. Руки Чонгука впервые трогали Тэхёна так неуверенно. Его касания к лицу были похожи на прикосновение пёрышка, будто он трогал не до конца высохшую картину. — Ты пришёл ко мне, — он качал головой, говорил так и смотрел так, будто повзрослевший юноша в его руках был плодом воображения. Он часто думал о Тэхёне, он встречал его во снах каждую ночь, но никогда — вживую. Ему было сложно поверить в это, он был так отчаян, он не надеялся встретиться вновь; он думал, что им предначертано идти по жизни каждый своей дорогой. — Значит, ты прочёл мою книгу? — Все десять, — Тэхён кивнул, — они прекрасны. — Я пошёл в издательство только ради тебя. Я хотел стать сильным ради тебя. Тэхён, я так невозможно влюблён в тебя. — Его язык заплетался. Ему было за тридцать? Почему Тэхён видел перед собой лишь несчастного ребёнка? — Мне жаль, что я заставил тебя думать, будто только ты должен заботиться обо мне, — шептал он, утирая слёзы с щёк Чонгука. — Я тоже хочу заботиться о тебе. Всё это время я не мог перестать думать о том, что ты остался совсем один. Я боялся, что с тобой может произойти нечто ужасное. — Со мной всё в порядке. — Неправда! — И вот тогда, наконец, из глаз Тэхёна хлынули слёзы. — Посмотри на своё лицо! Я не помню этих шрамов. Чонгук отвёл взгляд, морщась, когда Тэхён начал бережно обводить рубцы пальцами. — Это пустяки. — Вовсе нет, это важно. Никто не смел делать это с тобой. Чонгук рывком приподнялся, прижался лбом ко лбу Тэхёна, зачесал назад его волосы. Он выглядел так, словно ждал, что вот-вот Тэхён растворится перед ним миражом. — Перестань, — прошептал он в сердцах. — Я больше не хочу, чтобы тебе было больно из-за меня. Можем мы просто оставить всё это позади? Тэхён сморгнул с глаз последние слёзы. Он криво улыбнулся, обняв Чонгука за шею и кивнув. — Знаешь, что я сейчас понял? — Что же? — Я больше не хочу, чтобы наши отношения были похожи на соревнования. Хочу просто любить тебя, не думая ни о проигрыше, ни о победе. Хочу просто быть рядом. Чонгук притянул Тэхёна за подбородок, коснулся дыханием кожи, а в его взгляде горел один-единственный вопрос. И Тэхён дал ответ: подался вперёд, соединив их губы в поцелуе. Сладком и одновременно солёном. Отпускавшем старое и прокладывавшем путь к новому. С улыбкой Тэхён понял, что, в конце концов, проигрыш вовсе не являлся концом.