Alexandre Desplat - Alone In The World
Жизнь шла на лад. Любовь дала Тэхёну крылья, и он парил на них, не чувствуя твёрдости под ногами. Встречи с Чонгуком хоть и не были столь продолжительными, как ему бы хотелось, но даже этого вполне хватало для счастья. Стоило лишь увидеть его, как серость будней отступала и мир казался переполненным волшебством. Выпал снег, всё вокруг заледенело. С крыш свисали сосульки, а земля, припорошенная белой сахарной пудрой, походила на праздничный торт с горками взбитых сливок. Тогда, в день особо блестящий и снежный, в середине декабря, почти за неделю до Рождества, Тэхён затеял необычное развлечение — катание на коньках. Его семья полным составом отъехала на приём, а он, сославшись на плохое самочувствие и наигранно покашляв, остался дома. Сам же, караулив у окна сквозь щель гардин момент, когда экипаж с родными отъедет, рванул к шкафу. Там, на дне, в цветочных коробках, у него были припрятаны коньки. Новёхонькие, совсем недавно купленные. Две пары: для него и Чонгука. Он достал их и, захлопнув двери шкафа и обернувшись, обнаружил Лукаса, замершего в дверном проеме. — Я думал, вам не здоровится? — задался мальчишка вопросом, чуть вздёргивая бровь. — О, чудо, Лукас, внезапно мне стало лучше! — Поравнявшись со своим помощником, Тэхён похлопал его по плечу. — Но никому ни слова, ладно? Лукас бросил взгляд на коньки в руках Тэхёна, потом посмотрел на самого графа и кивнул, сказав лишь: — Холодно, оденьтесь теплее. — Непременно, — почти что пропел Тэхён, выпорхнув из спальни в коридор на крыльях счастья. Снег под ногами забавно скрипел, когда Тэхён мчался к конюшне. Он бежал так быстро, что по прибытии у него зарумянились щёки, а шапка сползла на бок, закрывая обзор на один глаз. Отворив скрипучие двери, он крикнул: — Чонгук?! Где ты?! Мгновение стояла тишина, только лошади возмущенно фырчали, закатывая глаза на людскую наглость. После раздался громкий ответ: — В последнем деннике! Когда Тэхён заглянул туда, картина происходящего поразила и ужаснула его. Чонгук срезал белогривой кобыле копыто, удерживая его меж ног. Ошметки рога отлетали во все стороны, и для впечатлительного Тэхёна производимая процедура показалась диким варварством. Он воскликнул: — Ей не больно? Чонгук издал тихий смешок. Поднял голову, по-доброму улыбаясь. — Тебе больно обрезать ногти? — Отрицательный кивок. — Вот и ей не больно. — Ты собираешься её подковывать? — Тэхён осторожно подошёл ближе, заинтересованно склоняя голову к плечу. — Нет. Ей это не нужно. Просто почищу копыта и всё. Тэхён понятливо кивнул, хотя понимания в его голове особо и не было. Он поправил сползшую шапку, из-за чего коньки, свисавшие на сгибе его локтя связкой, зазвенели лезвиями. — Что это у тебя? — Чонгук выпрямился, опустив ногу лошади. — Коньки? — Он привалился плечом к стене денника, глядя на Тэхёна тем самым взглядом, от которого в животе просыпался костёр. — Да, эм… — В неловкости голова Равеля опустилась, пальцы начали обводить контуры снежинок на ботинках с лезвиями. — Озеро замёрзло, поэтому почему бы нам не покататься? Чонгук нахмурился. Он выглядел омрачённым, из-за чего у Тэхёна поперёк горла встал ком. Его идея, видимо, пришлась мужчине не по душе. Робко он завёл руки за спину, пряча коньки от чужих глаз. — Ничего страшного, если ты не хочешь. — Нет, я бы хотел, — начал тут же возражать Чонгук, отталкиваясь от стены и подходя ближе. — Просто я… не умею. Его рука потянулась к лицу Тэхёна, и тот сразу прикрыл глаза, собираясь вкусить её тепло, но ожидаемого прикосновения не последовало. — Ох, прости, руки нужно помыть. — В доказательство Тэхёну были представлены испачканные ладони. — А губы у тебя чистые? — последовал лукавый вопрос. Чонгук не успел сдерзить: Тэхён притянул его к себе за лацканы и заставил замолчать прежде, чем он раскрыл рот. Их губы слились в мягком приветственном поцелуе, неторопливо двигаясь напротив друг друга. Чонгук успел просунуть язык внутрь, прежде чем Тэхён отступил, зная, что процесс мог затянуться, а ведь у них и так было ограниченное время. — Так, теперь моя очередь научить тебя чему-то? Облизывая губы, Чонгук согласно кивнул. Его глаза походили на два горящих уголька. — Видимо, это действительно так.°°°
Лес, покрытый нетронутым блестящим снегом, — картина, достойная восхищения. С замиранием сердца можно увидеть на ветке следы птичьих лапок, а на белом настиле, укрывающем землю от жалящего холода, отпечатки лисьих лап. Тэхён представлял, как слепое рыжее животное из рассказов Чонгука плутает возле своей норы под дубом, утопая носом в снегу. — Что ж, не думаю, что смогу встать, не упав, — высказался Чонгук, глядя на свои ноги. Он сидел на пеньке, хмуро глядя на Тэхёна, уже стоящего на ногах. — Падать будет не так уж и больно. Смотри, какая здесь перина из снега, — Тэхён захихикал. — Не бойся, я тебе помогу. — Я не боюсь, — Чонгук ворчал. Вопреки своим словам он вцепился в протянутую руку Тэхёна невозможно крепко. Его колени дрожали, и юноша не мог прекратить улыбаться, осторожно подводя мужчину к краю озера. — Это весело, тебе понравится. Чонгук никак не высказался. Он был сосредоточен и напряжен, смотря вниз на свои ноги. — Сейчас я медленно отпущу тебя. — Тэхён почувствовал, как хватка на нём усилилась. Он не смог подавить рвавшуюся наружу улыбку. — Я должен показать, как правильно нужно двигать ногами. Ну же, отпусти меня. Взгляд, брошенный на Тэхёна, был полон ощущения предательства. Однако руки Чонгука медленно отступили. И так, шажок за шажком, они начали обучаться азам. Ноги Чонгука разъезжались, он чувствовал себя неуверенно на новой почве, которая и не почва вовсе, а замёрзшая вода. — Ты держишься хорошо, ещё ни разу не упал. — Всё только впереди, — Чонгук тихо фыркнул, размахивая руками: тело в любой момент было готово подвести его и столкнуться носом со льдом. — Смотри! — воскликнул вдруг Тэхён, глядя на лёд между своих ног. — Лягушка. Интересно, она спит или… — Слишком холодно, — прервал Чонгук, тоже глядя на замершую подо льдом зелёную амфибию. — Хотя я знаю, что некоторые впадают в спячку зимой, как медведи. Они делают себе норы в земле, а весной просыпаются. — Жалко, — Тэхён приуныл, глядя на застывшую во льдах бедняжку. Именно в этот миг Чонгук упал. Шмякнулся на копчик точно только что вставший на ноги ребёнок. Со стороны можно было подумать, что он сделал это намеренно, лишь бы спугнуть чужую грусть. Это подействовало: Тэхён засмеялся. Продолжая хихикать, он начал отъезжать от мужчины всё дальше назад, наверняка хвастаясь своими навыками и тем, как легко ему было рассекать лёд на острых лезвиях. — Даже не поможешь мне? — Чонгук возмущался, не предпринимая попыток подняться. Сидеть и смотреть на чужую грацию ему нравилось гораздо больше, нежели пытаться сохранить равновесие, пребывая на ногах. — А ты попроси меня. Бровь Чонгука вздёрнулась. Он тихо засмеялся, отряхивая ледяную крошку с перчаток. — Мистер Равель, будете так любезны, поможете мне подняться? — Раз вы так просите меня, — Тэхён хохотал, начав приближаться к Чонгуку. Всё было хорошо, пока в какой-то момент улыбка Чонгука резко не стёрлась с лица. Он вдруг посмотрел на Тэхёна так, будто позади того стояло свирепое животное, готовое в любой миг кинуться на него. — Тэхён, стой! Было поздно. Лёд уже начал трещать, клокотать, точно дикий, голодный зверь. Когда расколы собрались в центр, прямо под фигурой испуганного юноши, лёд начал проваливаться, забирая в свою разверзнутую пасть Тэхёна. Из-за прозвучавшего вскрика сонные птицы вспорхнули с веток, заставив снег осыпаться. Лес встрепенулся вместе с Чонгуком, ползком начавшим пробирать себе путь к поглощённому озером юноше. Тэхён никогда не проваливался под лёд, оттого паника его была так велика, что он захлёбывался ледяной водой, едва слыша сквозь пробки в ушах буквы своего имени. Вода жалилась, забиралась в горло, обнимала тисками лёгкие. Тэхён барахтался, что было сил. Цеплялся за острые края льда, но тот лишь обламывался под его натиском. — Тэхён, успокойся! Тихо, перестань! Ты должен взять себя в руки, я помогу тебе, только послушай меня! — Чонгук! — Тэхён кричал, кашляя водой. Паника мешала ему взять в толк чужие слова. — Я не могу, я тону! У меня не получается! — Посмотри на меня! Я рядом, всё хорошо. Просто успокойся. Глаза Тэхёна действительно обратились к говорившему с ним ласковым тоном мужчине. Они были настолько большими, что, казалось, занимали половину его лица. — Держи! — На край обломанного льда приземлился шарф. — Схватись за него и постарайся осторожно выкарабкаться на лёд. Я вытяну тебя, только не бойся. Пальцы Тэхёна стиснули край шарфа невероятно быстро. Из его рта текли прозрачные ленты воды. — Вот так, хорошо. Ты молодец. Теперь просто… — Чонгук сглотнул, глубоко выдыхая, потому что сам безмерно переживал. — Не пытайся вставать, хорошо? Просто… просто лежи, пока я не оттащу тебя. — Ладно, хорошо, — Тэхён кивал, чеканя слова посиневшими губами. Чонгук стиснул зубы, изо всех сил потянув шарф на себя. Несколько ниток лопнуло, но это нисколько не помешало процессу вызволения. — Вот и всё, — говорил Чонгук, уже хватая вымокшего Тэхёна под мышки. — Всё хорошо, сейчас ползком к берегу. Только не вставай. — Хорошо, — даже не пытался возражать перепуганный юноша. Когда он моргал, с его ресниц опадали кристаллы озёрной воды. От этого вида у Чонгука щемило в груди. Как только они оказались на земле, мужчина начал снимать с Тэхёна вымокшее тяжёлое пальто. Приземлившись на снег, оно издало хрустящие звуки быстро взявшейся поверх него ледяной корки. — Ч-что ты д-делаешь? — губы Тэхёна дрожали от холода. Его зубы стучали друг об друга, их песнь набатом отдавала у Чонгука в ушах. — Раздеваю тебя, — ответил спокойно мужчина, а после, не сдержавшись, воскликнул с яростью: — Боже, чёртовы пуговицы! Его руки дёрнули полы рубашки. Маленькие пуговки отлетели во все стороны, бисером потонув в снегу. Одним движением сбросив с Тэхёна все слои верхней одежды и оставив его голую кожу на растерзание холодному ветру, Чонгук снял с себя пальто и быстро просунул чужие треморные руки в его нагретые рукава. — Не н-надо, ты ж-же зам-мёрзнешь! — принялся Тэхён выкручиваться. — А ты умрешь от воспаления лёгких! Расставляй, пожалуйста, приоритеты! От громкого крика Тэхён умолк, послушно стоя на месте и позволяя застегивать на себе чужую одежду, повязывать шарф на шее и натягивать шапку на заледеневшие волосы, а после расшнуровывать коньки и снимать с ног прилипшие к бёдрам брюки с подштанниками. Его кожа под слоями мокрой ткани была покрыта колючими мурашками. — Т-ты и штаны м-мне свои отдашь? — Я бы отдал тебе всё, Тэхён, — говорил в пылу Чонгук, присаживаясь перед юношей на колени. — Штаны — это самое малое. Ну же, возьмись за меня и протяни мне ногу. Ты весь трясёшься, боже. Тэхён поднял стопу и схватился за чужие плечи, позволив взять себя за лодыжку и просунуть ногу в отверстие штанов. Он не думал о том факте, что был совершенно нагим под чужим пальто, пока пальцы Чонгука не принялись застёгивать пуговицы прямо напротив его оголённого мужского достояния. Он бы покраснел, будь его кровь способна циркулировать быстрее, но она, замершая от холода, не желала этого делать. — Ох, — выдохнул Тэхён, когда его резко подняли на руки. — Тебе очень холодно? — у Чонгука, задававшего вопрос, было непроницаемое выражение лица. Тэхён отвёл взгляд, спрятав дрожащие руки в непомерно длинных для него рукавах. — Тэхён? — М-мне почему-то ж-жарко. Хочу снять всё. Чонгук не выказал никаких эмоций, лишь его губы крепко поджались, оставшись спрятанными весь путь до оставленных на снежной поляне лошадей. — Нам надо быстрее домой. Тебя нужно пропарить и отогреть, — приговаривал мужчина, помогая залезть Тэхёну на Берти. Когда граф уселся, крупно дрожа, Чонгук за считанные секунды отвязал от дерева Беллу. Он делал всё сгруппировано и слаженно, не теряя ни секунды. — Подержи, — сказал мужчина, подав Тэхёну уздья. — Мы поедем на одной лошади? — спросил Тэхён, делая большие глаза, когда Чонгук начал садиться позади него, плотно прижимаясь к спине. — Нужно греться хотя бы друг об друга. Поэтому да, мы будем вместе. Переняв у Тэхена уздья Беллы, Чонгук дал Берти шенкеля, и они двинулись. Одновременно ему приходилось управлять двумя лошадьми. Иногда Белла не понимала, что от неё хотят, останавливаясь или сворачивая, и тогда её приходилось дёргать, чтобы она не выпадала из темпа движения. — Тебе холодно? — голос Тэхёна был как никогда тих. Его голова покоилась у Чонгука на плече так, чтобы щека грелась чужим дыханием, вырывавшимся наружу мутным паром. — Нет, — ответ был твёрд. — Ты же лжешь. — Тебе станет легче, если я скажу, что мне холодно? — Чонгук повернулся так, чтобы его уголь глаз встретился с блеском чужого фундука. — Да, мне холодно, но, поверь, я леденею лишь от мысли, что ты получил обморожение. — Я не хотел, чтобы всё так случилось, — Тэхён перешёл на шепот, каждое его слово было тише и слабее предыдущего. — Только не вини себя, произошедшее ни в коем не твоя ответственность. — Но это я предложил пойти на озеро, — голос Тэхёна осел, стал безжизненным. — Теперь ты мёрзнешь, потому что я провалился под лёд. — Я мёрзну, потому что я так решил, а не из-за того, что ты провалился под лёд. Это мой выбор. Тэхён ничего не ответил, лишь потёрся щекой о чужое плечо и прижался, кажется, ещё ближе, хотя между ними и так не было свободного пространства. По прибытии к поместью Тэхён совсем окоченел. Он пребывал в полусознательном состоянии, и когда Чонгук прошептал, что они приехали, его веки еле поднялись. — Да что же это, — Чонгук говорил себе под нос, резко спрыгивая на землю. Поджав губы, он снял Тэхёна с лошади и, взяв его слабое тело на руки, практически побежал к широким ступеням дома. — Нет, только не туда, — Тэхён завозился, пытаясь высвободиться из чужой хватки. — Нельзя в дом. — Ты весь озяб, тебе нужно туда, — возражал Чонгук, опуская тёмный взгляд на Тэхёна в своих руках. Тот упрямо качал головой, не соглашаясь. — Мне нельзя туда. Увидев меня в таком состоянии, они непременно расскажут о произошедшем отцу. — Тэхён спрятал взгляд и добавил на грани слышимости: — Только не туда. Чонгук прикрыл глаза — было видно, как тяжело ему давалось это решение. В конце концов он выдохнул и развернулся в прямо противоположную сторону, направившись к постройкам для рабочих. — Что ж, тогда тебе придётся мыться в бочке, — выдал он без какого-либо тепла. Тэхён мелко закивал: всё что угодно, лишь бы не выговор от семейства.°°°
Дверь в помещение скрипела. Внутри всё было из дерева: никакой плитки, мрамора и привычной керамики. Вместо этого бочки, скамьи и большая печь с чугунным чаном для воды. Несмотря на всю приземлённость, здесь было тепло и вкусно пахло деревом, горящими поленьями и сухими травами, гроздьями, висевшими на верёвке под потолком. — Вот, я оставлю тебя здесь ненадолго, схожу за вещами, — сказал Чонгук, посадив Тэхёна на скамью и похлопав его по коленям. — Я быстро, грейся пока. Мужчина вышел и вернулся с охапкой вещей к моменту, когда Тэхён взмок под одеждой и раскраснелся так, что кожу жгло. — Сможешь раздеться? Или мне помочь? — Чонгук замер, глядя испытующе. Тэхёну не нравилась краснота чужих щёк и бледность обычно ярких губ. Он ненавидел осознавать, что это его ответственность. — Я смогу. — Тэхён кивнул сам себе, но, вопреки внушению, пальцы его были слишком немощны, чтобы справиться даже с пуговицей. Покачав головой, Чонгук присел подле него и принялся самостоятельно раздевать. Оставшись окончательно оголённым, Тэхён в неловкости сжал между бедер руки. Его взгляд не решался подниматься выше ключиц сидевшего напротив мужчины. — Не робей, мы мало чем отличаемся. — Я бы так не сказал, — Тэхён был недоволен и самую малость ревностен. Он неловко смотрел на мужчину сквозь заслон упавших на лоб волос. — Ты намного сильнее и крепче меня. — Однако сила — не показатель красоты, — возразил Чонгук, без тени стеснения начав снимать с себя остатки той одежды, что не была отдана Тэхёну. — Мне нравится твоё тело, даже если оно не сильное. Стоило Чонгуку дёрнуть своё исподнее к лодыжкам, как голова Тэхёна резко опустилась и осталась в таком положении до тех пор, пока его вновь не подняли на руки точно беспомощную девицу. — Какой же ты холодный, — мрачно пробормотал Чонгук, крепче прижимая к груди слабое тело. — И весь мокрый. Лягушонок. Тэхён не смел вымолвить и слова. Его зубы так крепко вцепились в нижнюю губу, что это причиняло боль. Он смог успокоиться только когда Чонгук опустил его в бочку с тёплой водой, тем самым надёжно спрятав. — Окунись-ка полностью, — сказал мужчина и надавил Тэхёну на макушку, принуждая уйти с головой под воду. — Тебе тоже нужно в тёплую воду. — Юноша, вынырнув, посмотрел на Чонгука сквозь опадавшие с ресниц капли. — Тебе же холодно. — И, на миг замолчав, тихо вымолвил: — Залезай ко мне. Насколько бы робко Тэхёну не было, он бы не позволил любимому человеку быть вне тепла. Особенно зная, на какие жертвы тот ради него пошёл. Чонгук зачесал волосы назад, прежде чем, взойдя на приставную скамью, оказался позади застывшего юноши, ласково проводя руками по линии его плеч и целуя в шею. Тэхён не был уверен, дрожал ли он из-за холода или переполнявшего его волнения. — Ты меня очень напугал, — признался Чонгук, обхватывая Тэхёна поперёк груди и крепко прижимая к своей, чтобы чувствовалось, как неспокойно бьётся встревоженное сердце. — Никогда так больше не делай. — Не буду. Постояв в бездействии бесконечные секунды умиротворения, Чонгук принялся обливать спину юноши водой и разминать его плечи в надежде разогреть мышцы. У Тэхёна от этого пальцы на ногах поджимались. Он держался за край бочки и заставлял себя оставаться тихим, пока внутри всё истошно кричало. — Чего ты такой напряжённый? — Чонгук спрашивал, улыбаясь, ведь Тэхёну его лица было не видно. Таинство позволяло ему быть чрезмерно довольным. — Я… — начал Тэхён, но закончить не успел. Дверь вдруг скрипнула — кто-то входил внутрь. Руки Чонгука действовали быстрее разума, надавливая Тэхёну на плечи и отпуская быстро в воду, пряча. — Джей, чего ты лошадей бросил? — хриплый голос заглянувшего в дверной проем пожилого Джерри был недоволен. — О, правда? — Чонгук растерянно моргнул. От напряжения вены вздулись на его руках, ведь Тэхёну под водой совсем нечем дышать: пузыри, плавающие на поверхности, доказывали это. Бедняжка, наверняка, даже не успел набрать воздуха в лёгкие. — Запамятовал. Закончу мыться и сразу же заведу их. Джерри нахмурился, почесал шею и махнул рукой. — Я уже сам завёл. Но чтобы в следующий раз не оставлял так, поди убегут ещё, мы ведь потом милости не сыщем. — Конечно, — Чонгук быстро согласился, выдавливая улыбку. Меж тем горло его душило беспокойство: пузырей было всё больше. — Закончишь, не забудь покормить лошадей, — дав напоследок наставление, Джерри ушёл. Как только дверь за ним закрылась, Тэхён вынырнул, громко кашляя и отплёвываясь. Чонгук с осторожностью принялся поправлять его волосы, успокаивающе поглаживая по голове. В районе сердца у него надсадно свербело. — Сегодня ты задыхаешься слишком часто, — сказал он с горечью. — А ведь обещал больше не пугать меня. — Прости, — Тэхён пригорюнился. Его грудная клетка тяжело вздымалась, взгляд был затуманен, а щёки пунцовели. — Как ты себя чувствуешь? — в голосе Чонгука сквозило беспокойство. — Как будто меня топили несколько раз. — Шутишь — значит, лучше. Ещё раз зачесав назад идеально зализанные волосы Тэхёна, Чонгук крепко поцеловал его в лоб и выбрался из бочки, начав наспех обтираться полотенцем. — Я принёс одежду, которую ты отдал мне, когда мы выезжали в город. — Он указал на костюм, купленный однажды Тэхёном специально для него. — Как только высохнешь и попадёшь в дом, попроси принести себе горячего супа, — говорил Чонгук, натягивая одежду. — Сделаешь это для меня? Тэхён кивал, наблюдая за чужими манипуляциями по нос погруженный в воду. Его тело было уже не таким деревянным, как раньше. Он даже начал чувствовать пальцы рук. — Сможешь подтянуться? — Чонгук подошёл к бочке с полотенцем наготове. — Я вытащу тебя. Тэхён, на удивление, смог. После вызволения его принялись вытирать, прямо как в детстве, словно он вновь стал пятилетним ребёнком, над которым хлопотали няньки. От этого он не мог перестать улыбаться. — Нравится? — Чонгук довольно усмехнулся, тщательно просушивая чужие волосы. — Да, — приоткрыв один глаз, Тэхён добавил: — Готов проваливаться под лёд чаще, только бы мыться с тобой. Чонгук прекратил свои манипуляции. Помрачнел, смерил хмурым взглядом и лёгким щелбаном. — Не говори так. Я не готов переживать это ещё раз. Рот Тэхёна приоткрылся, дыхание сделалось прерывистым, а сердце пропустило удар. — Ты, — голова графа склонилась к плечу, — правда так сильно переживал? Вместо ответа Чонгук обнял, вжал в себя и тяжело, со свистом втянул носом воздух. Потому что да — правда. Самая горькая из всех. Он безмерно переживал, и Тэхён был слепцом, раз не видел этого. — Одевайся и беги скорее в дом. — Неловко откашлявшись, Чонгук отстранился, протягивая одежду. — Тебя, должно быть, скоро хватятся. Уже перед самым выходом одетый Тэхён, взявшийся за ручку двери, вдруг резко обернулся. Это было неожиданностью даже для него самого: его глаза вдруг сделались большими, а лицо удивлённым. — Я так и не поблагодарил тебя. — На слова Тэхёна бровь Чонгука взметнулась вверх. — За то, что ты спас меня. Понимание отразилось на лице мужчины. Вот оно что. Он провёл по волосам ладонью, хмыкая. — Думаю, — начал Чонгук, делая шаг вперёд и впечатывая Тэхёна в шероховатость двери, — поцелуя будет достаточно. — Уверен, что больше ничего не хочешь? — Тэхён приподнял голову, сталкиваясь с Чонгуком кончиками носов и жаром дыхания. Его глаза волнительно блестели, он предвкушающе провёл по губам языком, жалея, что от недавней не особо удачной прогулки они сделались сухими, напоминая текстуру пергамента. — Только поцелуй? — Этой награды вполне достаточно. Тогда Тэхён закрыл глаза и потянулся на носках так, чтобы их губы встретились. Его ладони легли на шею Чонгука, когда как тот вдавил пальцы в талию, притягивая ближе, с напором раскрывая рот и проталкивая внутрь язык. Тэхён реагировал тихими стонами и вспышками света под веками. Поцелуи с Чонгуком всегда как в первый раз — всё так же волнующе, всё также боязно. — Я проведаю тебя завтра, — говорил Чонгук шепотом, поправляя на Тэхёне свой шарф. — Надеюсь, ты не захвораешь. Но Тэхён, к несчастью, захворал. Пролежал горячий и немощный в кровати с неделю, и пришёл к выздоровлению лишь в канун праздников.