Прощание с котёнком

      Пришлось поломать голову над тем, как именно помочь Кальве и её питомцу, разгуливающему в своём псевдоживом облике. Цепел достаточно поздно обзавёлся книгами о некромантии. Где-то уже через семь или даже десять лет после своей смерти, а это получается как минимум двадцать лет практики. Парень вообще при жизни обучающих книг не читал, а просто знал всё от природы, как если бы был птицей и учился летать. Да и тем более книги для некромантов — вещь не слишком распространённая в обиходе. Так просто в захолустной библиотеке она не валяется. Цепел, однажды чудом такую книгу раздобыв, сначала обрадовался. Это было не просто какое-нибудь захудалое пособие для учеников колледжей, помогающее криминалистам спросить у блуждающего духа, где лежит его пропавшее тело или поднять на время мёртвого голубя, дабы доставить срочное военное письмо. О, нет, Цепелу попалась большая, толстая и старая книга. Более того, она явно не была такой уж законной, как те же пособия и учебники. Цепел сразу же запрятался глубоко в лес и стал читать. Чего нового поведает ему книга? Как оказалось, ничего особенного. Парень просто узнал названия тем практикам, которым уже успел научиться сам или которые в теории представлял возможными. Он был даже разочарован, так как представлял сначала, что это станет для него настоящим сокровищем. А по итогу это превратилось в обычный словарик. Ну, подумаешь, там есть тексты для тех, кто даром некромантии не обладает. Цепел запомнил их, да только потом задался вопросом: зачем? Он и так поднимает мёртвых, без устных магических заклинаний, ради удобства читающих сложенных в рифмованные стихи. Книга была успешно сбагрена очередному покупателю, и Цепел не захотел задумываться о том, как именно она будет использоваться. Покупатель скорее пытался казаться страшным и злым, чем действительно таким был, но всё же безопасности ради, некоторые особо «неприятные» страницы Цепел вырвал и уничтожил. Так что потом мертвец хлопнул в ладоши, поблагодарил за сделку и ушёл, забыв о несчастной книжке.       Теперь же он перебирал в памяти то, что прочитал когда-то в ней, чтобы придумать, как помочь котёнку вернуться на Тот Свет. Самый лёгкий вариант — просто спросить, что его держит. Но Цепел не был уверен, помнит ли сам котёнок об этом. Да и захочет ли говорить? Этот маленький кот большая вредина, никогда не говорит ничего прямо и просто так.       На опушке, где расположился некромант, бегал по кругу Грим, носом раскидывая опавшую листву. Пёс очень поднимал хозяину настроение, но сейчас Цепел понимал, что Грима придётся оставить одного на время — тащить пса в город плохая идея. — Грим, малыш! — позвал парень, взмахнув руками.       Грим дёрнулся на месте и привычными ему безумно-весёлыми прыжками помчался к новому хозяину. Пролетел мимо, потом развёрнулся и подскочил обратно, стал на задние лапы, а передние положил на плечи Цепелу. — Нет, — мягко ответил парень, снял с себя лапы пса, ладонями обхватил его голову и заглянул тому в глаза, — Ты останешься тут. С моими вещами. Мы далеко от города, тут тебя никто не найдёт. А даже если найдёт… Ты будешь под защитой. Да, малыш, это не ты будешь охранять вещи, а вещи будут охранять тебя, — радости в голосе Цепела было меньше, чем обычно, поэтому Грим внимательно слушал, навострив висячие кудрявые уши.       Некромант сделал шаг назад и указал рукой на спрятанный под деревом массивный рюкзак с кучей подсумков и коробков. Перед рюкзаком у самых корней стоял вертикально бердыш, как будто бы не нуждающийся в опоре и держащий равновесие самостоятельно. Грим оглянулся на рюкзак, потом встал и осторожно подкрался к нему, пытаясь понять, чего от него хотят. — Сядь тут, сядь, — подтолкнул собаку к рюкзаку Цепел. Пёс сел среди корней, притулившись боком к сумкам, потом посмотрел на хозяина. — Вот, умничка. оставайся тут, я вернусь… Не знаю, когда. Скоро. Не очень долго. До ночи вернусь точно. Надеюсь? — он говорил неуверенно, потому что сам не знал, насколько затянется действие. Он ещё даже не был уверен в том, что именно будет делать.       Грим послушно сидел среди корней около рюкзака и поглядывал на некроманта. Цепел сделал шаг назад, левой рукой потянулся к бердышу и, стукнув основанием древка о землю, вернул его на место. Оружие снова стало вертикально там же, где стояло прежде. — Из круга ни выйти, ни зайти, — объяснил Цепел, кивнув головой на еле заметный трепет воздуха вокруг корней, где сидел возле рюкзака Грим. — Сиди тут, не скучай, не шали.       Сказав это, парень развернулся и пошёл прочь, оставив все свои вещи, даже оружие, около Грима, под голым осенним деревом.       Конечно, всё было не так просто. Стоило Цепелу отойти на десять метров, Грим, который уже несколько раз упёрся в невидимую преграду круга, истошно завизжал, пытаясь привлечь внимание. Весьма успешно: Цепел тут же обернулся, чтобы посмотреть, что происходит? — Грим! — крикнул он, — Всё нормально, я вернусь до ночи, не плачь.       Услышав речь хозяина и увидев, что он остановился и смотрит на него, пёс перестал скулить и замер на месте, передними лапами упираясь в магический барьер. Но как только Цепел снова пошёл в лес, собака опять завыла. — Я не собираюсь бросать тебя, я отойду на время и вернусь! — пытался объяснить он.       Так было несколько раз. Некроманту приходилось возвращаться назад, успокаивать собаку и снова идти в лес, но каждый раз при очередном визгливом вое сердце парня обливалось холодной кровью. В итоге Цепел подошёл к Гриму, сел с ним среди корней и стал болтать: — Ну, что ты ноешь, я же сказал, что вернусь. В могилу я тебя не запер, обратно не отправил. Посиди несколько часов тут, а вечером я вернусь, и снова будет играть и гулять, — говорил он, но Грим слушал не слишком внимательно. Он лёг рядом и положил голову на колени человеку, пристально наблюдая за лесом, который чуть было не увёл его хозяина прочь. Цепел тем временем продолжал говорить, снова став своим единственным собеседником: Сделаю дело, освобожу котёнка от крючка и призрачности, а Кальву от котёнка и подозрения соседей, а потом вернусь к тебе. И плакать тут не нужно вовсе, не пропаду же я. Чего тут бояться? Тем более ты под защитой. Скуки бояться? Да, только скуки и бояться. Это могу понять. Сидеть на месте весь день скучно. Но я не знаю, какое развлечение тебе придумать. Выпустить тебя из круга — так за мной ведь побежишь. Или вовсе потеряешься, да энергию растратишь. Не охота мне твои кости искать по лесу и снова на них мышцы наращивать, — всё болтал и болтал Цепел.       Пёс уже несколько раз зевнул по жизненной привычке, но каждый раз удивлённо фыркал, ведь лёгкие его отказывались наполняться воздухом так, как прежде до смерти, оттого и зевота ощущалась странно. Гриму хотелось уснуть на коленях хозяина, но увы, будучи мёртвым просто так спать он не мог. Тело в этом не нуждалось, но душа всё ещё помнила, что в моменты спокойствия нужно закрывать глаза и видеть свои собачьи сны. Некромант же заметил эти странные попытки Грима зевать, и вдруг спросил: — А сны-то интереснее просто ожидания, верно? — в голову ему пришла мысль, которая, как он думал, поможет Гриму не плакать от разлуки, — Хочешь спать, малыш?       Грим вопроса не понял, но услышав вопросительную интонацию повернул голову к парню. Цепел положил руку на голову собаке, начав медленно и нежно поглаживать лоб животного. Пёс тяжело вздохнул и свернулся клубком рядом с некромантом, почувствовав, что возможно ласка от хозяина поможет ему уснуть. Через несколько мгновений Цепел начал тихо петь. Колыбельная на одном из языков, которые приходилось знать, чтобы уметь торговаться с самыми разными существами. Правда в идеале он этого языка не знал, но зато отлично знал именно эту колыбельную. Она нравилась Цепелу больше всех остальных, сохранившихся в его памяти — убаюкивает быстро и крепко и звучит нежно из уст практически любого, кто правильно произносит слова и знает их смысл. Даже Цепел, хоть и научившийся петь за года жизни, а всё ещё со своим обычным человеческим голосом, начиная петь эту колыбельную звучал куда более далёко и волшебно, будто бы голос внезапно становится музыкой, путающей реальность. В некотором отношении так и было, ведь песня эта была написана не людьми, и смысл несла далеко не всегда такой хороший, какой принято давать колыбельным. Эти слова напевают лесные духи тем, кто заблудился, но уже не должен найтись и вернуться. Убаюкивают потерянных, больных и слабых, чтобы вместо мучительной и страшной смерти они встретили только приятный призрачный сон. Из уст заигравшихся фей, русалок, нимф и сатиров песня часто становилась сильнейшим заклинанием или даже смертельным приговором для тех, кто её слышит. Из уст же Цепела с его куда более прозрачными и простыми мотивами эта странная колыбельная была просто очень нежной иноязычной песней, не терпящей отказа в том, чтобы на несколько часов погрузить услышавшего её в крепкий сон.       Гриму не нужно было знать языков и значений, чтобы поддаться влиянию магии. С каждым новым пропетым словом глаза пса открывались с большей неохотой, и вот наконец животное окончательно уснуло, убаюканное этой старинной и странной песней. Сознание пса погрузилось в дрёму, как если бы он снова был жив.       Несмотря на то, что бока его не шевелились, ведь он всё ещё не дышал, свернувшийся клубком Грим выглядел не страннее любой другой собаки. Цепел остановился на середине песни, решив, что заканчивать её нет смысла, и посмотрел на питомца. Последний раз погладив пса по голове, парень встал с земли и тихо, но очень быстро зашагал в лес.       Уже окончательно рассвело, и опаздывать к назначенному времени было бы грубо.