Солнце очей моих

— Ричард, — сорвалось как-то с губ Месиха, пока он сгонял напряжение гона с одним из наложников. Это имя стало началом конца всему. В тот момент альфа осознал, кого хотел видеть под собой в этот гон. От этой мысли ему стало худо. Он отстранился от омеги, который до этого уже несколько раз услаждал его ночи в гон. Омега посмотрел на него непонимающе и произнёс: — Меня зовут Фаиль… — А? — Месих взглянул на него сквозь пелену мыслей. Что он там сказал? Не важно. Альфа закрыл глаза. — Уйди. — Господин… — начал омега. — Я сказал, исчезни с глаз моих. Я хочу побыть один, — альфа взъерошил волосы. Ужас осознания ситуации приходил постепенно. «Я? Я хотел Ричарда? Нет. Это не так… Этого не может быть. Ему всего четырнадцать стукнуло два дня назад. Скоро я передам его в другой домой. Скоро. Он должен быть с другим альфой… Блять. Да у него даже первой течки не было. А я…» — глаза Месиха постепенно расширялись от ужаса. — Я сделал что-то не так? — испугался Фаиль. — Я исправлюсь, честно. — Заткнись! — рыкнул альфа. — Сгинь! Хотя нет... Сиди здесь. Месих натянул шаровары и вышел на балкон. В ушах звенело. Он обещал отцу отдать Ричарда в другой дом, но не мог. Постоянно откладывал, старался даже не думать об этом. Альфа хотел оставить его себе. — Отдай Кейну, — как-то походя бросил отец Месиха. Кейн надолго запомнил взгляд брата и следующие две недели. На военных сборах Месих оторвался на нём так, что синяки не сходили несколько месяцев. Альфа не хотел, но был вынужден признать, что единственный омега, которого он не согласен был отдать — это его Ричи. Прохлада успокаивала, ветер потихоньку возвращал его в реальный мир. Вопрос о том, что же делать, дамокловым мечом повис над ним. Интересно, а что бы сказал Ричард, если бы узнал, какие неприличные мысли терзали его защитника и господина в ту ночь? Надо было расслабиться. Просто тело, изнывающее от желания, начало подкидывать дурные мыслишки. Месих зашёл обратно в комнату. Омега сидел на том же месте. Сейчас он по-быстрому снимет напряжение, и всё пройдет. Ту ночь Фаиль запомнил надолго. Мало было весьма грубого соития, так альфа ещё и долго не мог уснуть, а в итоге просто куда-то ушёл, завернувшись в покрывало, что-то бормоча под нос и слегка пошатываясь от усталости. Потом Месхи долго убеждал своего фаворита вновь подойти к сыну. Однако тот только проговаривал, как молитву: «Пусть Ричард и развеивает его скуку, раз так люб». И, наверно, скандал бы случился в ту же ночь, ведь омега сразу в слезах сбежал к себе в комнаты, но Месиха никто не мог найти до самого обеда. Зато Ричард знал, где оказался альфа в ту ночь. Он дней пять не видел Месиха. У того гон, значит подходить нельзя. Это омега усвоил хорошо. Однажды один из служек попросил занести господину Месиху ужин в подобный период. Всё, что помнил Ричард с того дня — как альфа схватил его и повалила на кровать, как, рыча, склонился над ним, как горячее дыхание опаляло ему шею, а рука поглаживала тело под одеждой. Вскоре Месих, видимо узнав Ричарда, отстранился, да и омега, что находился с ним в тот день, вмешался. Случайная жертва тут же соскочила с кровати. Но громогласный рык «Сидеть!», приковал его к месту до конца всего акта. Месих, отойдя от гона, тут же извинился перед своим любимым слугой и уверил, что тот может спокойно подходить к нему в любое время — он полностью себя контролирует и никогда такого больше не допустит, да и ни за что бы не сделал ничего плохого Ричарду. Однако подействовало это так себе. Ричард избегал альфу во время гона, но тот и не настаивал. Как перешептывались многие, похоже, что он действительно хотел дождаться зрелости предмета своей страсти. В этот раз Ричард тоже скрылся с глаз долой и не отходил далеко от комнаты, дабы никто из других слуг не решил попросить его отнести что-нибудь господину. Спать он лёг рано, но проснулся среди ночи от стука в двери. Он поднялся с постели и пошёл до дверей в пижамных штанах и рубашке. — Что-то случилось? — спросил он. Кому он понадобился в столь поздний час? — Ричи, — послышался голос Месиха. — Открой дверку. Омега вздрогнул. Что делать? Не открывать? Месих в здравом уме не стал бы ломиться к нему ночью. Но это он. Что ему нужно? Если не открыть — накажет, скорее всего. Мешать ему никто особо не посмеет, только Кейн или Толя, но они далеко. Омегу пробила дрожь. — Ричи? — повторил Месих. Омега дрожащими руками отпер замок, приоткрыл двери. Альфа стоял в покрывале и с улыбкой смотрел на него. Пришлось впустить его в комнату. — Запри, — коротко приказал альфа и уселся на кровать Ричарда. Исполнив приказ, омега посмотрел на господина. — Иди ко мне, — позвал Месих. — Может, не надо? — испугался омега. — Надо. Иди ко мне. Ты мне не доверяешь? Ричард покорился и подошёл к узкой постели. — Ложись рядом. — Не хочу, — прошептал омега. — Иди ко мне, — с нажимом произнёс альфа. Месих протянул руку. Ричард позволил альфе взять его за руку и притянуть к себе. Альфа лёг на кровать, крепко прижимая к себе омегу. Было весьма тесновато, Месих повернулся на бок, подложив руку под голову Ричарда и прошептал тому на ухо: — Скоро и ты порадуешь меня своей первой течкой. Омега вздрогнул. Он пытался заснуть, но мерное дыхание постороннего не давало этого сделать. Под утро он всё же задремал. Месих смотрел на омегу и думал о том, что Ричард и впрямь был соблазнительно красив. Утром омеге пришлось потрудиться, незаметно притащить альфе одежду и еду.

***

Кейн сидел в саду в компании Анатолия и пил вино. Нельзя, конечно. Отец увидит — убьет. Но как можно отказать себе в удовольствии смотреть за птицами под бокал вина? Поэтому вино в чайник — и пить из чашки. Анатолий массировал плечи сына, что-то рассказывая, когда идиллию прервал Месих. — Кейн, нужно поговорить! — командным голосом произнёс он, выйдя на дорожку и направившись к ним. Кейн тяжело вздохнул, он что-то шепнул папе и улыбнулся. Тот так же тихо ответил и ушёл. — О чём хочешь поговорить, брат? — Кейн положил ногу на ногу и улыбнулся Месиху. Тот фыркнул, провожая Анатолия взглядом, и огляделся. — Здесь никого нет, — заговорщически произнёс Кейн. — Понимаешь, брат, я не люблю общество и лишние глаза, поэтому нашёл это место и, так сказать, облагородил… Прошу не являться сюда без особой нужды — ты притягиваешь людей. Присаживайся. Месих сел на лавку. Он не знал, стоило ли говорить о подобном с Кейном. Ещё недавно они не ладили. С появлением Ричарда многое изменилось, но всё же… Вдруг Кейн решит отыграться за прошлые обиды? Сомнения Месиха не укрылись от брата, он тяжело вздохнул и налил тому вина из чайника. — Выпей, — улыбнулся он. — Греческое. Альфа машинально опрокинул напиток в рот и только тогда понял, что это было вино. Кейн улыбнулся. Похоже, брат был честнее него самого и выполнял наказ отца. — Вот видишь, теперь у нас есть общий секрет. Я пью тут вино, ты тоже. Мы повязаны, — Кейн сощурил глаза. — Как ты его достал? — удивился Месих. — У меня свои связи. Хорошее вино, скажу я тебе. Налить ещё? — Нет, — Месих покачал головой. Кейн улыбнулся, он взял чашку из его рук и налил ещё вина. — О чём ты хотел поговорить? — он долил себе напитка. — Кейн, я не знаю, как сказать, — Месих прикрыл одной рукой лицо. — Оу, как есть, так и скажи. Я не отец. Да и сам не без грехов. Я бы даже сказал, место в чистилище для меня уже давно готово, — Кейн отпил вина и улыбнулся. Глядя в его чистые голубые глаза, на его аристократическое чисто выбритое лицо и распущенные густые чуть вьющиеся каштановые волосы, отросшие до каре, и в голову не могло прийти, что за его фигурой может стоять что-то тёмное. Он был писателем, философом, поэтом с тонкими пальцами, что никогда не держали оружие. Кейн не убивал, а от вида крови мог упасть в обморок. Таким его знали все. Какие за ним могут быть грехи? Помолиться, наверно, забыл перед обедом. — И что за тёмные дела у тебя? — усмехнулся Месих. — Ты пришёл говорить обо мне? — Нет… О Ричарде, — альфа отпил из чашки. Это не укрылось от собеседника. — С ним что-то случилось? Нет… Не так… Ты с ним что-то сделал? — Кейн усмехнулся, глядя на потерявшее краски лицо брата. — Нет… Ничего. Просто. Кейн, я не могу отдать его кому-то. Понимаешь, не могу, — Месих посмотрел в глаза брата, но в них отразился лишь ледяной холод. — Ты всегда был собственником, — пожал плечами Кейн и отвернулся. — Игрушки, оружие, собака… Теперь Ричард. Ничего нового. Три года прошло, как он у тебя. Я сразу понял, что ты не захочешь отдавать то, что сам нашёл и выбрал. — Нет, ты не понимаешь. Я хочу его… Как омегу. Это ужасно. Первой течки ещё не было, а я… Я приперся к нему вчера среди ночи и проспал там до утра. Словно в бреду всё было. Папа в ярости, а когда узнает отец… — начал Месих. — Тише…. Тише. Кто тут старший брат, я или ты? А теперь расскажи, что случилось вчера? Ты свалил от омеги к Ричарду? Так… Я прав. А теперь запомни версию. Ты вчера вечером ушёл к лекарю, потому что почувствовал себя неважно. — Я не могу просить об этом Ибрагима, он и так много для меня делает… — Подари ему Глассио. А по поводу Ричарда. Ричард… Сложно всё. Тут два варианта… Или ты его опекаешь и пытаешься держать у себя, или он тебе подходит как омега, и ты хочешь его получить. Узнаем только, когда созреет. А вообще ты слышал легенду о великом скульпторе? — Кейн посмотрел на небо. — Нет, а что за легенда? — насторожился Месих. — Ну, да. Кроме родных сказаний, нам ведь ничего не надо... Широкий кругозор дает ответы на многие вопросы. А в этой легенде ситуация чем-то похожая на твою. Но ты вряд ли захочешь слушать… — Кейн хотел подняться, у него были свои дела, но его придержал Месих. — Отчего же? Рассказывай, раз начал, — альфа по-своему любил проводить время с младшим братом. Как выяснилось, тот много знал и интересно рассказывал какие-нибудь сказки других народов. — Эх… Ну, ладно, — Кейн сел обратно. Он всегда брал паузу перед началом рассказа, надо было продумать канву истории. Когда он начинал рассказывать о том, что было ему близко, его голос словно менялся, становился бархатным. — На далеком острове под сенью оливковых дерев жил скульптор. Его таланту завидовали многие. Произведения его потрясали своей красой и смертных, и богов. И вот однажды ему достался чудесный материал — слоновая кость. И сделал он из неё статую прекраснейшей девушки. Красота этой статуи поразила его до глубины души. Он не продал её и, мало того, стал за ней ухаживать. Скульптор дарил своему творению подарки, осыпал комплиментами, одевал в красивые одежды. И всё же, статуя и есть статуя. Однажды, на празднестве богини любви, он взмолился: «Дай мне, прекрасная богиня, супругу, что будет столь же прекрасна, как моё творение». Богиня, увидев силу его любви, оживила статую. И прожили они вместе всю жизнь. — Кхм… Он просто полюбил симпатичную мордашку своего творения, при чём тут я? У меня этих симпатичных мордашек хватает, — фыркнул Месих. — Брат мой, ты не уловил сути. Он полюбил то, что создал сам. Как и ты, скорее всего. Ну, и что кроме внешности можно полюбить в статуе? Ты создал себе идеального омегу. Понимаешь? Но ты должен его отпустить, если любишь, — Кейн увидел в глазах брата злобу и улыбнулся. — Ты можешь быть с ним? Нет. Ты даже первым наложником его не сделаешь. Отец против. И, даже если ты договоришься с ним, фракция красных тебя не поддержит. А без выгодных контрактов на поставку зерна нам не выстоять — полки хотят кушать, металл для производства оружия нужно закупать. Наш доход — война. Мы сильнейшие, но в то же время и слабейшие из восточных домов. Подумай об этом. Не обижайся. Отдай Ричарда мне, и я постараюсь переправить его на родину без проблем для нашего дома, — Кейн поднялся. — Мой слуга уберёт здесь, можешь не волноваться. Подумай о моём предложении. Он ушёл к своим комнатам. Месих проводил его взглядом. Кейн носил синее, хоть их дом и принадлежал красной фракции. Он был заложником обстоятельств. Его не могли передать в другой дом, но и оставлять не хотели. Вот и жил он тут, всеми ненавидимый, никому не нужный. И сейчас только с ним мог говорить наследник одного из величайших военных домов востока. Какой позор. Месих закрыл лицо руками. Он должен покончить с этим. Должен. Он отпустит Ричарда и уничтожит эти чувства.

***

Ночью Кейн сидел на окне и смотрел на звезды. Он всегда сидел здесь в это время. Это место в одной из башен давно заприметил его папа, как и потайные ходы к нему. — Сегодня холодно, — на плечи Кейна легла накидка из меха росомахи. — Спасибо, пап, — улыбнулся Кейн. Он спустил ноги с подоконника, давая Анатолию присесть рядом. — Мне прислали мёд… Вчера открыл ящик. Тот самый. Хмельной напиток с твоей родной и снежной. — Кейн, — на глаза омеги навернулись слезы. — Знаю, я долго обещал, но это не так просто… Я выполню обещание, честно. Просто надо ещё подождать. Скоро всё начнется… А там год-два, и птичка полетит на волю, домой… — Кейн как-то печально улыбнулся. — О чём сегодня говорил Месих? — Анатолий решил сменить тему разговора. — Ричард… Я думаю, он мне не помешает, если всё так пойдет и дальше. — Месхи не позволит тебе вертеть его сыном, — усмехнулся Анатолий. — Он не помешает мне. Альфы уходят из семьи, такова природа. Они создают новые. И вот уже у него свой омега, выводок детей, и прежняя семья отброшена далеко на задний план. Альфа может очень любить папу, но такой как Месих, может любить лишь одного человека, и я не хочу оказаться на его пути к нему. — Хах… А мне показалось, что наоборот, — Анатолий убрал пряди волос сына за ухо. — Нет… Тут другое. И зачем спросил, раз слышал? — Кейн поймал его руку и поцеловал тыльную сторону ладони. — Не понимаю твоих действий. — Когда Месхи взбрыкнёт и попытается навязать своего фаворита, Месих пойдет до конца, как упрямый осёл. Да и что мы все ищем? Любовь. Ребёнок пытается помочь родителю, желая его внимания и любви. Мы добиваемся своей пары, богатств, статуса. А всё, чтобы нас любили. Отец так и не нашёл того, кто бы любил его. Мне его порой даже жаль. Живёт в мире гремучих змей — один неверный шаг, и он труп. Анатолий улыбнулся. Он по-своему любил сына. Если бы не эти черты его лица… Он бы…. А впрочем, отвращение к супругу довольно сильно влияло на воспитание Кейна. Порой Анатолию казалось, что он сделал своего сына самым глубоко несчастным человеком из всех, кто когда-либо жил на этой земле.